На этот раз Арья попыталась пнуть Ашу. Та блокировала ее ногу и отошла на безопасное расстояние.
– Фу, как некультурно… – назидательно обратилась она к Арье. – Бриенна, передай, чтоб поправлялся, Львы к нему зайдут вскоре, но, может, без меня – у меня более увлекательные планы, нежели ходить по калекам…
Аша накрутила прядь на палец, облизнула губы, глаза подернулись на секунду томной поволокой. Потом продолжила.
– Жаль, что он так позорно выбыл накануне турнира…
Аша продолжала говорить, но Бриенна вдруг снова мысленно оказалась в коридоре второго этажа, зажатая между парнями в черном и стеной. Руки ее вцепились в Джейме, и она поняла, что каким-то образом словно вспоминает ситуацию с рукой, и попыталась что-то сделать, но организм не слушался, руки отказывались двигаться.
– … Не всегда получает, что хочет…
И на руку Джейме обрушился удар. Вернувшись в реальность, Бриенна поняла – это было спланировано. Его специально вывели из строя! Кто? Зачем?
– Эгей! Чего зависла… – Арья теребила ее за рукав куртки. – Не задумалась ли о каком голубо… глазом олене? Или, может, уже о наглом больном мерзавце с золотыми волосами?
Бриенна хотела возразить, что он не мерзавец, что за вчерашний день она столько о нем узнала, словно он ей исповедовался перед неминуемой гибелью. Он бредил на ее руках всю дорогу до больницы, и она уже начала привыкать, но то, что он начал рассказывать, отходя от наркоза… Она не все поняла, но часть рассказа врезалась в ее память и просто требовала пояснений… А пока она объясняла Арье, что мало спала из-за дежурства, что снова вызвало бурю насмешек. Бриенна была привычной к подколкам, но это, кажется, был самый длинный марафон терпения в ее жизни, и она начинала уставать. Арья, видя настигающих братьев, бросила ей последнее:
– В любом случае теперь Львам не светит первое место, а у Волков все шансы.
– Я не настолько сильна в волейболе, – хотела сказать Бри, но увидела только уносящуюся спину Арьи.
Урок физкультуры после кофе вышел скомкано, но глаза уже не слипались. Мир сошел с ума на почве волейбола. Старшеклассникам поставили больше уроков физкультуры в неделю, чем вместе взятых математики и русского, к тому же на тренировках постоянно присутствовали тренера Львов и Волков, приглядываясь как к удачным, так и к неудачным действиям своих и чужих игроков, подмечая все и анализируя. Тренером Львов был Барристан Селми, Волков - Русе Болтон.
Хорошо, что в классе Бриенны всей этой вакханалии практически не было. Их класс был гуманитарным, Бриенна оказалась в нем из-за хорошего голоса, неразберихи с переходом в новую школу и единственного свободного места. В прошлый раз, правда, она позволила себе из любопытства побросать мяч через еще не снятую сетку, тренируя подачу. Она пока не очень понимала суть игры, мяч сам собой летел, куда она хотела, и после пары пристрельных попыток она начала бить выше сетки. Она решила подойти к тренеру в этот раз и расспросить поподробнее. Якен Хгар если и удивился, то язвить не стал.
– Девочка интересуется волейболом. Человек покажет девочке.
Он разбил ребят на пары и попытался объяснить, как перебрасывать мяч друг другу, пружиня кончиками пальцев. Рассказывал о работе ног и корпуса, показывал, как принимать мяч, летящий высоко, низко и неудобно. Потом выстроил всех по краям зала в две шеренги и учил подавать. К концу урока по количеству травм рук, пальцев и разбитых носов стало совершенно очевидно – из гуманитариев нельзя вылепить спортсменов. Тренер не расстроился даже после краткого визита медсестры, настроенной его поколотить за большое количество попорченных учеников. Даже упоминание о том, что пальцы – рабочий инструмент и школа лишится ряда первых мест на олимпиадах, его не тронуло. Когда он ушла, его глаза смеялись.
– Девочка, – остановил он Бриенну после раздевалки. – Тебе нужно увидеть волейбол. В субботу будет разминочный матч Волки/Львы. Приходи обязательно. Я найду место.
========== 2.11. Обломки мечты / Джейме ==========
Утро не было ни добрым, ни радостным. Наорав на Бриенну, он отключился и спал всю ночь, но кошмары перемежались галлюцинациями. В его сне горел город, на железном троне сидел безумный король, а он подходил к трону с обнаженным мечом. Серсея стояла у зеркала, оборачиваясь к нему, он ее обнимал, глядя через плечо в зеркало, но отражение его лица в зеркале плыло и становилось Ланселем, Григором Клиганом, а то и вовсе физруком Кеттлблэком. Отец стоял с бешеным лицом над детской кроваткой и говорил ледяным голосом: “Он не мой сын. Ты не моя жена. Выбирай”. Огромные зеленые глаза, печально и с бесконечной мудростью глядящие на него. Он вываливался из одного кошмара в другой, у него кружилась голова и знобило. Проснуться стало величайшей целью.
Утром у его кровати стоял отец. Он терпеливо ждал, когда его наследник проснется. Терпеливо ждать было фирменным стилем Тайвина Ланнистера. Тем, кто не понимал, как он «любит» ждать приходилось напоминать об участи ООО “Тарбеки” или концерна Кастамерские Рейны. Их он не дождался, и больше о них не принято говорить. Зачем говорить о несуществующем?
– Сын, – приветствовал его Тайвин.
– Отец, – констатировал Джейме. Рот пересох, ему остро хотелось в туалет, помыться и унять боль в руке, но при отце мечтать о самодеятельности было нельзя. Шутили, что когда он проходит по двору, собаки начинают непроизвольно испражняться от страха. Джейме всегда сочувствовал животным. – Как тебе здесь?
– Унылая богадельня, – вынес вердикт отец. – Операцию делали здесь, нельзя было терять времени. Твою руку собирали по фрагментам меньше ногтя величиной. Лучший хирург города.
– Какие прогнозы? – с надеждой спросил Джейме, продолжая думать… Я знаю, ты сделал все, включая невозможное, но что это даст, папа. Что это даст против скорости срастания костей…
– Срастется через два месяца, еще два на тренировки. Вернешь форму полностью к лету.
Слова отца звучали неведомой, убийственной, но манящей песней. У меня снова будет рука, и я буду играть. Покрывало отчаянья слегка разошлось над ним, и он почти начал чувствовать кожей воздух, ловить звуки и запахи, когда его накрыло осознание…
– Я пролетаю мимо всех игр зимы. И, возможно, весенних.
– Да. Ты разочаровал меня.
Свинцовый саван вновь покрыл его разум, и он забылся сном так стремительно, словно упал в обморок.
Когда он снова пришел в себя, за дверью палаты тихо переговаривались два голоса.
– Он ругался и спрашивал, зачем я здесь. Он не хочет меня видеть, – более высокий смутно знакомый.
– Больно, – грудной, низкий, нотка силы, нотка опыта. Медсестра? Врач?
– Да, но он принимает обезболивающее, – извиняясь, протянул высокий.
– Отец – констатировал низкий.
– Он говорил, что я ничего не понимаю, что отец его не простит. Но я не верю, не бывает таких жестоких людей, я видела, как он волновался, – сбивчивость и наивность этой речи выдала Бриенну. Глупая девчонка, что ты вообще понимаешь в людях?
– Девочка. Иди, – низкий голос был мягким, но настойчивым как танк.
– Я не могу, он снова меня прогонит, – жалобно тянула Бриенна.
– Иди, – танк усилил огневую мощь.
Дверь открылась, Бриенна, наконец, вошла. Ее можно было спутать по голосу, но никак не по внешности. Широченные плечи служили опорой для не менее широкого лица, нос, казалось, был некогда сломан, копна волос была растрепана в полном беспорядке, словно она только что сняла мотоциклетный шлем. Со спины ее наверняка обзывают парнем, отметил Джейме. Она выглядела усталой. Даже не усталой – изжеванной начисто. Она шла к его кровати, непроизвольно выставив перед собой рюкзак, словно ожидая атаки. Сегодня он уже никого не атакует, все его силы досуха выпили разговоры с отцом. Дай мне сил выдержать еще и ее, – простонал он мысленно.
– Бриенна, – констатировал он, – зачем ты пришла сегодня? Счастливый день в травматологии, и я единственный клиент? Люди перестали падать на улицах и ломать ноги? Вчера еще была осень или я пролежал тут до лета? Может, ты силой мысли отменила слякоть и заодно гололеды?
Едкая горечь его слов поразила даже его самого. Однако он снова почувствовал себя на минуту живым, прежним. Это было ненормально, но он был ей рад.
– Вот, – сказала она, покраснев как обычно, и протянула ему листок из тетради в клетку.
– Это любовное послание? Скажи сама, не ломайся, – хохотнул Джейме, испугав ее.
– Нет, – сказала девушка, покраснев еще сильнее.
– Я смотрю в этой больнице опасный вирус – медсестры начинают говорить односложно. Как та твоя подружка из-за двери.
Сама не желая того, девушка его развеселила.
– Ее зовут Молчаливая Сестра. Ее так все зовут и она сама себя. Говорят, это очень грустная история, но никто не знает наверняка. Она дала обет, и это серьезно, – вдруг ответила Бриенна.
– О, ты разговорилась! Какие тайны мадридского двора… Серсее бы понравилось. Я воздержусь – обеты не для меня, если, конечно, ты не про еду. Так что там за послание? Дар речи, так внезапно посетивший тебя, не поможет ли пересказу содержания? – высокопарно закончил Джейме.
– Нет, – немного оттаяв, прыснула Бриенна. – Это от твоего брата.
А смех ей к лицу, и зубы хорошие.
– Какого из? Мы плодовиты как кролики…
– От Тириона. Сможешь сам читать? – участливо поинтересовалась девушка, и он немедленно почувствовал себя инвалидом.
– Обойдусь! – рявкнул он. – Давай сюда и, бога ради, подними чертово изголовье, мне надоело заглядывать всем в ноздри.
Девушка обошла кровать и присела сбоку от нее, пытаясь разобраться в устройстве подъемника.
– Джейме, тебе кто-то уже поднимал изголовье? – хмуро спросила Бриенна.
– Нет, – зло ответил он, – один санитар приходил и попытался. В итоге я обогатил свой словарный запас рядом новых непечатных выражений, и все на том.
– Угу, – закусила губу Бриенна, – тут все кровати с подъемниками разные, все пожертвованы благотворительно, и ни к одной нет русской инструкции. С частью я уже справилась. Ну-ка, а если так…
Она склонилась над ним, нащупывая левой рукой какой-то рычаг под его затылком, а правой упираясь в изголовье справа от головы. Джейме старался не мешать, он очень хотел прочитать письмо от младшего братишки быстрее, но совершенно не умел ждать. От волос ее пахло ромашкой, глаза напряженно смотрели куда-то в окно за ним. Нижняя губу она прикусила, и вдруг, резко вдохнув, она потянула что-то левой рукой, пластина под головой начала сдвигаться и, по промелькнувшему на ее лице выражению испуга, он понял – что-то не так. Одновременно он слышал нервный перестук странно знакомого метронома в его голове, и чем громче он звучал, тем больше его охватывало отчаяние. Джейме не умел ждать и был любопытен. Снизу вверх заглянул он в испуганные глаза девушки, и, неожиданно для себя, но уверенно поцеловал. Ее губы были очень мягкими и абсолютно беспомощными, глаза раскрылись еще сильнее, она хотела отстраниться, судя по дрожи ее рук, но явно держала какую-то деталь долбаной койки и боялась ее уронить. Она боится за меня, подумалось ему. Это оказалось последней каплей, он обнял ее здоровой рукой и попытался углубить поцелуй. Глаза ее начали закрываться, губы неловко пошевелились и разомкнулись.
Метроном резко оборвался на самом громком «цок», и тут до Джейме дошло, что это был за звук. Шпильки!
========== 2.12 Посетители / Серсея ==========
Приходи, второй этаж напротив, я не сплю,
Вдруг я смогу дать то, что нужно тебе,
Напиши на стене имя и отчество,
Ночь одиночества
Просто мне хочется, хочется
Хоть с кем-нибудь быть,
Навсегда забыть.
Приходи, ты ничего не потеряешь здесь,
Ну, разве что свою невинность и честь,
Ведь я знаю твоё имя и отчество,
Ночь одиночества
Просто мне хочется, хочется
Хоть с кем-нибудь быть,
Навсегда забыть.
Ключ в замке, в воротах шайба, руки пустоты,
Соединяются коты и мосты, минус, плюс,
Я и ты…
Конец фильма «Ночь одиночества»
Ее отец был мастером драматического жеста. Когда он хотел кого-то впечатлить, приводил в гараж. Лимузины из его коллекции были накрыты золотым шелком. Ткань плавно сползала с капота, завораживая и очаровывая заранее.
Она была истинной дочерью своего отца. И всегда жалела, что не родилась мальчиком. С другой стороны, подумала она глядя на себя полностью обнаженную в зеркало перед сном, вот ее главное оружие. Она поднесла костяшки пальцев к губам, задумчиво облизнула одну, поцеловала остальные. Представила, как ее обнимает близнец, кусает за шею, как они, сплетаясь вместе, ложатся на кровать, он сверху между ее ног и, толкаясь в нее, жадно целуя, шепчет ее имя. Так далеко они пока заходили лишь в ее мечтах, но она не видела препятствий к их реализации. Джейме никогда не мог с ней справиться. А тут – он же сам этого хочет. Хрипло застонав, она выгнулась на кровати, сминая между ног одеяло, но разрядка все не наступала. Ее прервал тихий стук в дверь.
– Серсея!
Черт, этот Лансель, чего он приперся так поздно, подумала она. Хотя сегодня все говорили о Джейме, это был ну просто его день. По-видимому, он решил, что ей нужно утешение. До чего же они все глупые, эти братья…
Серсея набросила свой золотой халатик и открыла дверь. Лансель стоял на пороге подавленный, по выражению его лица можно было предположить, что он страдает от зубной боли или только что похоронил любимого хомячка. Серсея же наверняка выглядела так, словно только что выбежала из джунглей, где боролась со стаей тигров. Раскрасневшаяся, представила она, со спутанными волосами.
– Привет, с тобой все в порядке? – учтиво осведомился Лансель, оглядывая обескураженным взглядом Серсею.
– Более чем. Давай зайдем в комнату, на лестнице говорить холодно, – как можно нейтральнее произнесла «убитая горем» Серсея, увлекая Ланселя внутрь.
– Конечно, тебе, должно быть, холодно в таком…
Дверь захлопнулась…
– Мне кажется, у тебя очень коротенький халат, сестра, – прознес Лансель сконфуженно.
Ох ты ж, какой святоша. Ну ничего, Джейме тоже не сразу раскусил прелести коротких халатов.
– Ой, я не совсем в себе сегодня, ты знаешь, – сказала Серсея, чопорно присаживаясь на край кровати, придерживая полы халата внизу. Девушка слегка сутулилась, от чего ее халатик чуть раскрылся вверху и стала видна ложбинка между грудей.
– Как и все мы, я тоже очень переживаю из-за руки Джейме, – заплетающимся языком произнес Лансель, глядя ей в декольте.
– Кузен, – она посмотрела на него одним из самых нежных взглядов, – садись пожалуйста. Мне так одиноко без брата.
Лансель сел рядом. Она доверчиво прижалась к нему, пустив слезу для верности. Дальнейшее было делом техники. Лансель принялся ее успокаивать, гладя по голове и шепча утешительные слова. Когда она подняла к нему зеленые глаза, полные слез, он почти сам ее поцеловал. Судя по всему, в этом он был не очень опытен. До чего похож на Джейме, подумала она, заводясь снова. Незаметно она делала поцелуй жарче, Лансель уже тяжело дышал, когда она, закрыв глаза, прервала поцелуй и положила голову ему на плечо. При этом краешек халата соскользнул с плеча, и правая грудь почти полностью оказалась снаружи. Лансель крепко вцепился в ее талию одной рукой, другой опираясь о кровать. Попытавшись переместить его руку на свою грудь, она нечаянно лишила его опоры, и они упали на кровать бок о бок. Пока Лансель целовал ее шею, она успела подумать – бестолковый, но бойкий. Подойдет, пока Джейме не вернется.