Мана же оказался странным человеком, который, вроде бы, ничего и не сделал, но всё равно просто раздвинул всё это защитное нагромождение и обнял его, не боясь уколоться.
Аллен остановил взгляд на грязном пятне солнечного света, пробивающегося через окно, и попытался понять, почему Мана был таким… странным… Ведь если так хорошенько подумать, в нём не было ничего особенно располагающего, к тому же Аллен не любил клоунов, просто он был словно немного не от мира сего…
Он был не таким, как другие, возможно ли, что именно это породило в сознание маленького Аллена мечту о том, что Мана не будет похож на других людей и примет его.
И принял ведь. Да, он вёл себя не всегда адекватно, но постоянно, месяц за месяцем он стал всё пристальнее приглядываться к мальчику всё чаще заботится о том, чтобы Аллен был сыт и одет, интересовался его мнением, иногда даже в шутку спрашивал, как это Аллен вообще его такого бестолкового выносит.
А потом стал часто вздыхать, оглядываться по сторонам и шептать ему странные вещи, когда Аллен притворялся, будто уже уснул. Аллен точно помнил, что тогда в детстве был удивлён его словами, но теперь не мог восстановить их смысла. У него была не идеальная память и грустно было осознавать, что лучший период жизни тоже поддёргивается дымкой забвения.
Интересно, почему он вспомнил о Мане? Может быть потому, что он был единственным человеком, действительно сумевшим разрушить одиночество Аллена, и после его смерти Уолкер так никому и не доверился, нося постоянную маску вежливости на лице и пытаясь забыть о том, что на самом деле клокочет внутри?
Мана учил его быть добрым, и Аллен честно пытался таким стать.
А теперь Аллен чувствовал, что практически нуждается в собеседнике, который сможет не дать ответ, а лишь посоветовать, причём так, чтобы никакого ответа не понадобилось вовсе. Так, как это умел делать Мана, отвечая на вопрос, не разъясняя того, о чём спрашивали, но так, что вопрос оказывался исчерпан. Маленькому Аллену казалось, что это просто что-то невероятное, впрочем, он и теперь считал так же. А может это просто была некая разновидность настоящей, истинной мудрости, которая даёт ответы на любые вопросы?
Кажется, он снова начал путаться в собственных мыслях.
Он давно не ощущал этого противно скребущего изнутри чувства одиночества, словно сама душа воет, просит, просит дать хоть глотка свободы.
Какая уж тут свобода, когда его обвиняют в чёрт знает чём!
Аллен снова направил взгляд в окно, разглядывая смутное отражение собственной макушки и слегка возвышающей над ней головы того самого тёмного силуэта.
Хотелось плюнуть на безопасность и начать болтать с этим Четырнадцатым прямо здесь.
А ещё очень хотелось есть.
Кажется, ещё немного и его желудок примется за поедание соседних органов, Аллен плохо знал анатомию, но имел право на ошибку…
Замок на двери спасительно щёлкнул, и Аллен тут же попробовал подобраться и даже встать, когда в комнату вошёл серьёзный Линк и пара Воронов.
— Пройдёмте, Уолкер, вы должны показать свой браслет Хевласке для полной идентификации.
Ну что ж, Хевласка это совсем не страшно, если уже знаком с ней и знаешь, на что идёшь.
На сей раз Аллена окружили сразу четверо Воронов: два спереди и два сзади. Кажется, они переоценивают силы рядового экзорциста с заблокированными способностями. Наверное кому-то другому подобное отношение только польстило бы, но Аллену хотелось побыстрее разобраться во всем и наконец-то перекусить.. Иначе он начнёт с голодухи кусать проходящих мимо беззаботных служителей Ордена. Впрочем, беззаботными они оставались ровно до того момента, как из-за угла не выплывала их процессия, все тут же начинали шептаться, расходились в стороны или пытались разглядеть поближе.
Ну как же, предатель-экзорцист это ведь такая редкость, где ещё может представиться подобный шанс посмотреть на такое? Да нигде!
Зал Хевласки в новом штабе был намного меньше предыдущего, и казалось, что бедняжка едва влезла сюда со всеми этими осколками чистой силы. Аллена здесь уже ждали: вездесущий Рувелье, кажется, ещё несколько важных людей из управления, в том числе и Комуи с Баком.
Как только его ввели в зал на небольшую площадку, где и расположились в тесноте все эти представители вершения его судьбы, Аллену тут же зачитали его «приговор». То есть сообщили, что от него требуется подтверждение данных другими свидетелями происшествия: фактов о появлении Ноя и его контакте с самим Уолкером. Аллен едва мог разобраться в этой заумной чепухе и понял, что позже от него потребуется дать ещё один ещё более полный отчёт о каждом проделанном на миссии действий. И если он хоть в чём-то разойдётся с показаниями Лави, Линали и Канды, то придётся ждать неприятностей.
Странно, а он-то подумал, когда его отпустили на миссию без Линка, что жизнь налаживается, а она сделала кульбит, постояла на голове и ещё не решила, что за трюк будет следующим.
И вообще, его отпускают без страховки и в ту же миссию с ним один на один сталкивается Тикки Микк. Может настоящей целью Ноев было настроить Орден против него? Создать иллюзию их сотрудничества?
В таком случае Нои могли наворотить много чего компрометирующего на Аллена. И не факт, что кто-нибудь отличил бы ложь от истины, потому что не особенно стремятся отличать.
Один из Воронов проворно разматывал его руки и Аллену хотелось вздохнуть с облегчением, но он понимал, что это, скорее всего, ненадолго. Вот только проверит его Хевласка, чистая ли это сила и как её можно снять с руки экзорциста, и его поведут на следующий допрос.
Ладно, он ведь уже решил, что слишком полезен в этой войне, слишком полезен, чтобы убивать его вот так просто.
— А теперь, Уолкер, пройдите к Хевласке, чтобы она исследовала вашу чистую силу и этот подозрительный браслет.
«Подойдите к Хевласке!» — мысленно передразнил сухой тон надсмотрщика Аллен. Как будто на этой узкой, забитой площадке есть куда подойти, отойти или хотя бы развернуться. Хевласка сама выловила его из этой маленькой толпы, приподнимая над полом и снова начиная считывать информацию.
Аллен испытывал подобное всего один раз, да и ощущения были не то чтобы неприятными, но странными. Словно внутри напрягаются струны, грозя в любой момент лопнуть, словно его рука начинает слегка расширяться, разбухать и пульсировать как живая.
Впрочем, Аллен всегда относился к своей чистой силе, как к чему-то живому, разумному и почти своенравному.
— Хм, что-то тут не так, — одно из щупалец захватило его правую руку, поднося к лицу Хевласки, — не понимаю….
— Это чистая сила? – нетерпеливо поинтересовался Комуи.
— Да, несомненно, но я не понимаю суть её связи с носителем, — голос Хевласки был глубоко задумчивым, — его уровень синхронизации едва ощутим и странно колеблется, и сама связь… Никогда такого не видела.
— Но Аллен синхронизировался с этой чистой силой, так? — продолжал напирать Комуи, не обращая внимание на чьё-то ворчание сзади.
— Да, но я бы не назвала это оружейным типом… и паразитическим тоже, хотя этот кристалл явно не отделим от экзорциста. Очень странно… Уровень синхронизации — сорок пять процентов, но было бы лучше, если бы вы привели его через неделю. Я скажу точно.
— Точно, но….
— Я не могу сказать, что сорок пять его предел, нет, — отозвалась Хевласка. — И в то же время мне кажется, что он не дотягивает до сорока шести. Возможно, такой сбой идёт из-за вынужденного соседства двух кристаллов.
— Хорошо, — внеся себе какие-то записи, произнёс Линк, — что с его первой чистой силой?
— Стабильные сто семнадцать процентов, пересечён критический рубеж, но связь крепкая и постоянная, без видимых сбоев… И очень глубокая…
— Ну вот и отлично…
— Ничего отличного, господин Комуи, — неожиданно вклинился Линк, — не могли бы вы мне объяснить, почему ни в одном из ваших отчётов не упоминалось о том, каков новый уровень синхронизации Аллена Уолкера?
— Но… что совсем не упоминалось? — Комуи быстро обернулся к Риверу.
— Но шеф, вы ведь сказали, что у нас и без того много дел, а выяснять кто именно преодолел критический предел — равно отвлечению на разные глупости. У нас был завод акума и Ковчег на изучении, и вы задействовали всех работников в этих исследованиях. Да и сам Аллен отдыхал и поправлялся после битвы, а потом было нападение Четвёртого Уровня и попытка похитить яйцо, мы потеряли многих людей, готовились к переезду, а затем была проблема с вашим комувитамином… У нас просто не было времени вспомнить об Уолкере.. Ну, вы так сказали, когда вам попытались напомнить…
— Кхх, да, я так сказал?
— Да, отмахнулись от меня новой папкой с документами, которые ждали ваши подписи почти полгода, а, между прочим, там были многие счета….
— Господин Комуи, то есть вопреки существующему протоколу, после появления превысившего критический предел, сразу же выяснить его личность, заполнить необходимые бланки и послать документы в Ватикан, вы решили, что можете пренебречь этими правилами…
— Но мы догадывались, что это был Аллен и вообще…
— И вы, кажется, забыли о том, какие осложнения с контролем чистой силы происходили у почти всех, перешедших предел?
— Ну, я был уверен в Аллене….
— Это недопустимая халатность!
— Мы, вообще-то, говорим об Уолкере и его чистой силе. — попытался напомнить Бак.
— Действительно, — тут же согласно кивнул Рувелье, — Инспектор Линк, отправляйтесь вместе с Уолкером на место и подготовьте основной список вопросов…
— А я могу хотя бы сначала поесть? — подал голос Уолкер.
Все тут же обернулись к виновато улыбающемуся Аллену. И Рувелье улыбнулся так, что Уолкер едва не вывалился из объятий Хевласки, а все, кто находился рядом, отпрянули в стороны.
— Ну конечно можно! Проследите за тем, чтобы к моменту допроса Уолкер был сыт.
Отчего-то Аллену захотелось остаться в щупальцах Хевласки навечно.. Как будто разрешение поесть было ответом на последнюю просьбу обречённого перед казнью…
Аллен сглотнул. Какие пугающие ассоциации.
====== Глава 7. То что было и то что есть. ======
Аллен Уолкер, юный, преданный своему делу экзорцист оказался под стражей, и обвиняли его в предательстве и связи с Ноями. Более суток назад юношу увели на какой-то допрос, который должен был расставить все точки и все запятые: Линали могла только обессилено скребсти ногтями пол и раздражённо прожигать взглядом ни в чём не повинную стену. Аллен, когда его вывели из зала с Хевлаской, выглядел довольно неплохо, улыбнулся встревоженной девушке, словно говоря, что всё в порядке и волноваться о нём не стоит.
Какой там не стоит!
Линали отлично знала, на что способно это подосланное Ватиканом начальство. Она на своей шкуре испытала немалое, и оно, к сожалению, стало чем-то большим, чем просто детский кошмар. О нет! Теперь она ненавидела их. Она могла простить не слишком любезное отношение с ней самой, в конце концов, когда приехал братик, жизнь наладилась и ей было почти не на что жаловаться. От неё отстали, как только она согласилась стать экзорцистом, но кошмары, в которых её забирают от брата, запирают в этих дурацких комнатах, привязывают по рукам и ногам, не давая даже свободы в движении, заставляют синхронизироваться с чистой силой…. В общем кошмары о прошлом преследовали её всю жизнь. Она до сих пор, и особенно часто в последнее время, просыпается от того, что беззвучно кричит, зовёт братика к себе, плачет и не может ничего сделать. В этих снах она вновь была просто беспомощным ребёнком, который ужасно боялся остаться без последнего родственника. Она чувствовала себя оторванной, закинутой в какое-то страшное место, ставшее ей темницей. Там, во сне, ей было очень страшно.
К сожалению, ещё страшнее было признавать, что она все больше боится того факта, что ей вообще до сих пор сняться подобные сны. Это было неправильно. Так не должно было быть, ведь она давно выросла и, вроде бы, забыла о своих детских страхах..
Но потом она задавала себе вопрос, которого сложно было избежать: а разве что-то изменилось со времён её детства? Что изменилось с тех пор? Тюрьму заменили иллюзией свободы? Заперли рядом и её брата, только чтобы успокоить вздорную девочку, с которой оказалось так сложно договориться.
Это просто чудо, что её брат был учёным, вернее, в то давнее время он просто интересовался наукой, но в такой короткий срок, получив в свои руки доступ к различным записям и возможности применять все теоретические знания на практике, он был признан едва ли ни гением. Не зря же дослужился до такой почётной, но главное, имеющей вес должности.
Вот только начинало казаться, что на самом деле никакая должность не сможет спасти от людей Ватикана, если вдруг те решат, что им кто-то мешает. Единственное, что им оставалось – продолжать бороться с Ноями, продолжать эту жестокую войну, помня, что они вполне могут оказаться таким же расходным материалом, которым Канда считал Искателей.
Никто из них не застрахован от того, чтобы глупо погибнуть, ошибиться или оступиться в самый неподходящий момент. Они все ходили по краю пропасти, впрочем, среднестатистические жители тоже могли каждый день отравиться, сорваться, неудачно упасть или убиться ещё каким-то способом. К этому вопросу Линали подходила философски и не особо напрягалась.
Но был один момент, который сейчас её очень бесил. И это было даже не вмешательство этого страшного Малькольма Рувелье в дела Ордена, даже не тот факт, что теперь его люди всюду что-то искали, подслушивали, нехорошо переглядывались и одаривали некоторых людей странными взглядами. Словно они знают что-то такое, от чего тебе уж точно грозит как минимум смертная казнь. Линали это, конечно, немного раздражало, да, но она уже научилась справляться с подобными проблемами и не обращать внимания. Как говорится: на дураков нервов не напасёшься, проще пропустить происходящее мимо, пусть грызутся между собой и собачатся. А она будет выполнять работу и радоваться каждому новому дню, в котором рядом с ней были её друзья и, как всегда, засыпающий на ходу или отлынивающий от работы братик.
Она могла простить подобное отношение только к себе. Она могла пропускать всё мимо, но когда что-то подобное касалось её друзей, ей хотелось подойти к тем, кто считает, что вправе судить других, и хорошенько надавать сапогами по голове…
Иногда даже хотелось до смерти, чтобы проломило череп, и эта мразь наконец-то..
Но Линали предпочитала не заканчивать подобных мыслей, нервно оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог услышать, что она думает, и принимала невозмутимый вид.
Однако, злость внутри никуда не исчезала, она оставалась вместе с девушкой, бережно хранимая и лелеемая её самой тёмной, озлобившейся на мир стороной… Даже не стороной, а маленьким уголочком, потому что Линали всё же была довольно светлым человеком.
Просто иногда её посещали нехорошие мысли. Очень нехорошие мысли, которых она старательно избегала как могла, и пока это получалось.
Может быть, лучше было бы, если бы она хоть раз действительно сорвалась? Вот только кому лучше?
Она не была излишне кровожадной, она была вполне доброй, уравновешенной девушкой, которую просто доводили эти непонятные игры Ватикана. Иногда даже у святых кончается терпение, а Линали никогда не была святой.
Чего уж говорить о том, что она была несколько расстроена происходящими переменами в Ордене. Тем, что её друга обвиняют в непонятно чём и не собираются слушать доводы разума. К тому же слухи об Аллене, полученные из первых уст, пусть даже Линали бессовестно подслушала разговор братика, сообщили ей, что юношу собираются подвергнуть испытанию на ересь… А испытание это было почти древним и очень простым — испытание через смерть. Проще говоря, испытуемого просто убивали, вот и всё! Кажется, там были какие-то ещё маленькие заморочки, возможно Аллен всё же отделается куда меньшими проблемами, в конце концов, он уже синхронизировался с двумя чистыми силами, при этом синхронизация в обоих случаях была полностью не насильной. Аллен синхронизировался сам с обеими. Более того, он был Исполнителем, считай единственным, кто мог управлять Ковчегом. Это уже не вспоминая о том, что со своим уровнем синхронизации он претендовал на место генерала. До совершеннолетия, правда, он не смог получить все привилегии и обязанности, но это звание и некоторую неприкосновенность — вполне мог. Да и должен был после подтверждения Хевласки.