— Только смотрите поосторожнее с папой. Он действительно устал.
— Мы знаем, пап! — протянул Вьят, всё это время круживший по поляне и пинавший камни.
Дети умчались, Вьят привычно подал сестре на ступенях руку, и после они скрылись за стеклянными дверьми. Разница между ними была колоссальная: в росте, в характерах, в возрасте, в уме - во всём абсолютно. Старше её всего-то на год с парой месяцев, а вон как получилось лишь от того, что он Сердце. Однако же больших проблем пока не намечалось. Напротив, у сестры есть старший брат, который, если что, её займёт всегда, и к которому тоже можно бегать с вопросами. Он всегда рядом, по крайней мере, сейчас.
— Интересно, — тихо пробормотал Аллен вслух, запрокидывая голову и вглядываясь в ясное небо, — как так всё хорошо вышло, а? Эта идиллия это то, на что ты рассчитывал, Плащ? Или на это рассчитывал ещё твой бывший хозяин? Или оно совсем получилось без расчета?
Ответа не было и быть не могло. Ветер пускал рябь по водной поверхности, сбрасывал вниз тоненькие лепестки и перебирал седые волосы. Слишком уж свободно перебирал, Аллен сунул руку за спину, убеждаясь, что резинка их больше не держит. Соскользнула где-то.
Бросив последний взгляд на пруд, он поднялся, потягиваясь и ощущая, как кошкой ластиться к нему серебристо-чёрный плащ, огладил его полы и вздохнул.
— Хорошо, хорошо! Идём в зал, потренируемся. Вряд ли к нам кто-нибудь ещё сегодня сунется, но тебе ведь плевать, а? Интересно, а у тебя есть разум? И свой он или паразитирует на моих мозгах? Если последнее, ты мог бы мне ответить.
Плащ лишь едва слышно шелестел, а Аллен продолжал стоять, наматывая ленту на пальцы и размышляя. Затем услышал знакомый девичий радостный визг откуда-то сверху. Почесал макушку и, сообразив, что Тики уже разбужен, отправился в тренировочный зал, находившийся в конце первого этажа. Был вообще-то ещё один зал для занятий спортом, поменьше, на втором этаже, но он был второстепенным и всё больше для детей.
Вообще, чтобы идеально размять чистую силу, нужно было идти в лес. Благо он тут вокруг, и никто не помешает. Крупные хищники боялись щита дома и держались подальше. Как и ещё некоторые животные поменьше. А вот птицам почти всем было плевать, они вон и в саду гнёзда устраивали.
Внутренняя система дома позволяла следить и за основной чистотой, и состоянием дома в целом. Почему эта же система отсчитывала не только людей на территории, но и мелких животных, Аллен не знал.
Но Аллен решил сегодня позаниматься попроще.
Несмотря на все ожидания, тренироваться одному Аллену долго не пришлось. В двери ворвалась Роад и накинулась с обнимашками, он машинально схватил её поясом и двинул о стену (стена выдержала, ибо была укреплённой). Роад, вместо того чтобы возмущаться, пока Аллен был удивлён, перекатилась, вываливаясь из пояса, и со всей дури врезала ему по лбу.
И Аллен понял, что это именно то, чего так жаждала чистая сила!
Через пятнадцать минут даже укреплённый зал оказался в проломах, а Аллен и Роад лежали на земле, рассматривая голубое небо над головой.
Когда-то там была крыша.
После ночи работ она там снова будет, конечно, но её не так уж и часто сносило.
— Засиделась я что-то у Шерила, — с удовлетворённой, но усталой улыбкой, как после хорошего секса, отметила Роад. — Так давно славно не дралась с кем-нибудь.
— Не знал, — ответил Аллен, — что ты можешь засидеться на месте. Что тебя можно заставить засидеться.
— А, это нет. Не заставили. Я сама. Знаешь, жизнь в последнее время стала бесцельной и пустой, вот в чём дело, я думаю.
— Ты о том, что я буксую планы Семьи? — Аллен быстро оглянулся, убеждаясь, что на шум никто не пришёл. Звукоизоляция здесь была хороша. Но и грохот силён.
— Нет. Раньше мы жили без особых планов и целей, и всё было нормально. Наверное, для меня и засиживаться нормально. Так всегда было.
Аллен готов был поспорить, опираясь на воспоминания о прошлой жизни, но промолчал.
— А Граф что?
— Должно пройти время. Но он нормально.
— А ты. Ты сама, Роад, как?
— Никто из нас не помнил о том, почему мы боремся с чистой силой и лелеем мечту уничтожить человечество и Сердце. Так что для нас это не такой большой удар. Мы… мы не помним, каким был тот, наш мир, какие связи были у нас там, кто был нашей семьей, врагами, друзьями и были ли там в ходу такие понятия. Граф помнит. Ему тяжелее.
— Трайд тоже помнит.
— Не так ясно и скорее как констатацию факта. Без эмоций или чувств.
— Но он помнит.
— Да.
Аллен не знал, как объяснить свои чувства, свой стыд, из-за которого он порой избегал Правосудие. Как странно, с Графом таких проблем не было, может быть, потому что чувствовалось, что Граф и смирится ещё, а вот что чувствовал и планировал Правосудие, Аллен не знал.
И он решил продолжать держать эти мысли при себе.
— Как я вообще смог стать Ноем, если вы что-то вроде Жрецов? И носите имена, соответствующие памяти о Сердце?
— Просто. Ты им стал. Без имени, правда. Но номер-то у тебя есть.
— Может, я обычный житель вашего мира.
— Ну да, — Роад фыркнула, — обычный?
— Роад!!
— Ну ладно, ладно! У тебя есть тёмный дар и пробуждение. Ты Ной, член Семьи Ной, если говорить корректнее, у нас там, где-то и когда-то, было такое склонение принадлежности. Вроде приставки или что-то такое, что добавлялось к имени Ной, и мы были ими. И это обозначало жрецов, если тебе так легче.
— А моя дочь?
— А вот кто знает? Говорят ведь, что она пробудится, и это говорит, — Роад подняла пальчик вверх, — сам Майтра! Я верю.
— Я тоже. Это было бы слишком милосердно, чтобы в моей семье был хоть кто-то нормальный.
И Мечта снова сорвалась на хохот, переворачиваясь на живот. Аллен даже не подозревал, что может быть так рад именно её визиту. Надо же, засиделась девчонка и пришла подраться! Вовремя!
— Кстати, чего ты не с детьми и Тики, а сюда пришла?
— Решила не мешать.
— Им, но не мне?
— Тебе – помочь решила. Им – не мешать. Они заняты. Рия с Вьятом достают Тики желанием завести рыбок. Причём, если я верно поняла, началось всё с невинного заселения золотой рыбки в пруд.
— И предложила это Рия, да? А Вьят развил тему?
— Не совсем. Как я поняла, началось всё с того, что у нас будет рыба на ужин. И Рия спросила, как можно есть рыбу, если она такая милая, красивая и всё такое. Тики попытался объяснить, что рыба разная. Есть та, что для красоты, и та, что очень вкусная. Ну, что-то в этом роде. Да, когда я уходила, они обсуждали пираний.
Это объявление Аллен встретил молчанием. Глубокомысленным молчанием.
И не удержался-таки:
— И чем нам придётся откупаться из-за невозможности завести в пруду пираний?
Затем резко вскочил на ноги, с наслаждением потянулся, осмотрел воцарившийся вокруг хаос и решил:
— Пойду спасать Тики. Пираньи нам ни в каком виде точно не нужны, а я не уверен в том, насколько хорошо он озвучит идею о том, что пиранья это вид рыб, полагающих, что люди являются очень даже вкусным обедом.
— Уверена, он справится, — расправляя вновь целое платье, заявила Роад.
И, словно ей в ответ, в зал через один из проломов заскочила Рия.
— Ого… ух! Пап, а чего ты с тётей Роад всё разнёс, а нас не позвал?
— Есть вещи, которые лучше делать самому, — отозвался Аллен. — Что-то случилось, дорогая? Роад говорила, вы с Тики были заняты важным обсуждением.
— Да, мы хотим аквариум! — гордо вынесла приговор Рия. — Но я не потому здесь. Там это, у нас гости.
— Гости? — Аллен оглянулся на Роад.
— Ничего не знаю, — пожала плечами та. — Из наших, вроде, никто не собирался.
— Может, на работе что-то? Рия, а кто пришёл?
— А? Два дяди какие-то. Их привели с работы. Но они не с работы. Вот. И один из них… один из них Лави, который рыжий. А про другого я не расслышала. Так что… пап?
Аллен замер на месте.
— Ты сказала Лави? Рыжий Лави?
— Ага. У него ещё на глазу кругляш чёрный. А зачем, пап?
— Его глаз болен немного, — почти машинально ответил Аллен, судорожно соображая. — Или совсем уже ослеп. Не знаю. Роад? А сколько…
— Семь лет, Аллен. И, судя по тому, что я слышала о Книжнике, ваш Лави пришёл чертовски вовремя.
========== Отражение третье. ==========
Миссия под кодовым названием «Найти своих и не потеряться» оказалась не такой простой, как надеялся Лави. У него не было никаких кодов для связи с Орденом, да и связываться с ним было, мягко говоря, не предусмотрительно. Сейчас, когда прошло почти семь лет, если считать по месяцам, сейчас, когда мир мог измениться до неузнаваемости, они с Юу оказались в очень непростом положении.
К лучшему было лишь то, что Канда не собирался обвинять в случившемся потащившего его в скалы Лави.
К лучшему, конечно, было и то, что люди жили, мир стоял на месте, знакомый и родной.
На этом плюсы заканчивались.
— Может быть, мы не только живы, но и в здравом уме, — напомнил Юу, после того как нервный Лави, прохаживающийся по поляне туда-сюда, озвучил для себя или для них обоих примерные выводы о ситуации.
— Ну, да, учитывая, что мы были чёрт знает в какой дыре уже целых шесть лет, скажем спасибо сохранившемуся рассудку.
«И памяти» — мог бы добавить он про себя. Для него это было важно. Помнить всё, что рассказал Хелеос. А там было достаточно информации для размышления, запоминания, расширения границ известной истории.
— Что вы, книжники, делаете в таких ситуациях?
— Выбираем, куда нам надо двигаться, и двигаемся туда. Я поступил бы так же, если бы знал, куда идти и из чего выбирать. Но за эти годы… Надо найти информацию, людей на худой конец, глянуть газеты, не встал ли мир на дыбы. И куда нам теперь тащиться. Конечно, это не даст полной гарантии, но хоть что-то.
И только тогда, остановив взгляд на безразлично рассевшемся и расслабленном Юу, Лави вдруг подумал кое о чём ещё.
— А ты сам-то в Орден собираешься?
Юу и так был оторван от реальности. Больше чем другие люди. Он жил ради того, кто, вопреки личному убеждению, не числился в числе мертвых.До поры до времени — его тоже не миновала чаша сия. Юу и сам, кажется, на полном серьёзе не знал, что делать с собой дальше. И предложение Лави прогуляться и выскоблить историю из древних стен цитадели Хелеоса было принято с охотой.
А что ещё делать? Просто жить?
Лави с трудом представлял, как обычные экзорцисты справились бы с такой задачей. Он видел солдат, вернувшихся с войны, оглушённых мирными городами и временем, ещё не до конца сообразивших, в чём дело. Кто-то приспосабливался, кто-то находил способ быть счастливым, кто-то медленно катился на дно, кто-то сходил с ума. Такое оставляет отпечаток на всю жизнь. Такое может стать смыслом жизни, и в мирное время бессмысленность приводит лишь к разрушению. Разрушению всего того, за что ты боролся.
И Лави знал, что Юу не тот человек, который позволил бы себе остаться без дела. И не тот, кто ступил бы на такой путь. Не по своей воле, по крайней мере. Не с полным осознанием происходящего.
Но Лави переживал.
— Мы должны же узнать, что случилось со всей войной, чистой силой, с семьей серомордых.
Ах, да, война всё ещё была его целью. Пусть и не такой вдохновляющей. И узнать, что с ней случилось, это именно то, что казалось логичным.
— А потом?
— А «потом» зависит от того, что мы узнаем. Если война закончена, то каким способом?
— Тем самым, что говорил Хелеос?
— Мне откуда знать, ты его слушал, не я, — фыркнул Юу.
И Лави ошеломлённо оглянулся. Они ведь стояли там вместе. И вместе слушали. И точно оба понимали, что им говорят. И там было о настоящих планах Хелеоса — безумных и гениальных, стоит это признать, планах. Жаль даже, что Лави никому не мог о них рассказать и обнадёжить. И не мог быть уверенным в том, что всё случится как задумывали.
План был гениальным, но и сложным. Определённо, он не предусматривал то, что Лави с Кандой провалятся в оставшуюся всё ещё в стенах цитадели воронку и пропадут на шесть лет…
Но ведь…
— Мы слушали его оба.
— Ты слушал. Я нет. Только самое начало. Только часть.
— Подожди-ка, — Лави выпрямился, складывая руки перед лицом, — тогда что же ты слышал? Кроме самого начала?
— Я? Я слышал о том, что теперь эта цитадель перестанет существовать. И по большей части она всё это время существовала вне времени благодаря усилиям Шута и Хелеоса. Если я верно понял всю эту хрень, то в один момент Хелеос узнал о своей смерти…
— А после Шут придумал решение. Разрушить время.
— Именно. Но разрушить время нужно было с самой критической точки, со смерти Хелеоса. Они подготовили всё для этого, раньше времени закончили формирование всей чистой силы, чтобы освободить купели внизу, где раньше создавалась чистая сила. И когда пришёл срок и Хелеос умер, Шут обернул время вспять, распоров его слой. Разрушил, иными словами. Звучало это так, по крайней мере. И время обернулось лишь вокруг Шута и Хелеоса, вернувшихся назад. Шут от того, кажется, умер. А «второй» Хелеос, находился наверху, ожидал смерти, когда «первый» живым, оказался запечатан в купелях плащом. Можно сказать, даже в плаще. Так как у нас оказалось два Сердца в одном времени будто бы, один из них продолжал сидеть вне времени, скажем так. А тот Хелеос подготовил всё необходимое, позаботился о спасении части людей, чтобы не всё население было заражено геном Ноев, и, как полагается по сценарию, пошёл умирать. И не умер. Его сила осталась в его мире, потому как он был запечатан вне времени, но всё же в этом мире. Это то, что я понял. Или, может быть, не всё — японец пожал плечами. — В конце, возможно, Хелеос не умер второй раз, но растворился, соединившись с самим собой, и вышла безумная петля. И это было лишь потому, что кто-то умудрился расслоить время. Чудесно.
Лави, не ожидавший когда-либо услышать что-либо подобное из уст Канды, тем более когда Юу так спокоен и уверен, закашлялся, когда рассказ был наконец закончен.
— Да. Примерно дело было так.
— А так как время не создано для того, чтобы его вспарывали, рушили и переиначивали и прятали что-либо, то и были эти ваши Камнепады. Землетрясения, они были вызваны Мояши, так? Или тем, что он не справлялся с навалившимся на него бременем? Мир был разрушен, кстати, я так и не понял чем. Судя по всему, именно созданием этого самого разлома. И Нои там были не причём.
— Да. Это верно, — Лави кивнул. — Если бы Хелеос умер, погиб бы весь мир и человечество без надежды на возвращение, а так мы снова здесь и не так уж и плохо живём.
— А цитадель, оказывается, была не настолько реальной, насколько утверждал ты.
— Мой косяк, — кивнул Лави.
Юу тоже кивнул.
Что-то во всём этом было не так.
— Только мне такого не объясняли. Мне рассказали кое-что иное, я уже знал про то, как примерно было устроено разрушение времени, а то, что не знал, смог додумать. И в этом нет ничего странного. Однако… мне правда говорили не то, что тебе! Ты вообще слышал кого-то другого в это время?
Юу пожал плечами и отозвался самым легкомысленным тоном из возможных:
— Может быть, со мной общался кто-то другой.
И Лави понял, как много ещё не понимает об этом мире. И конкретно об одном японце.
Остаток дня прошёл, а попытки мирно выяснить, что же рассказали Юу, проваливались одна за другой. В том, что ему рассказали что-то важное, Лави больше не сомневался. В том, что его, кажется, дразнят этим фактом, дразнят информацией — тоже. Обычно он делал такое с врагами, и врагов было в пору жалеть в такой ситуации, а тут совсем другое положение.
Ничего узнать Лави не сумел. И попытаться взять в руки молот не позволял простой факт: они даже приблизительно не дома, и их приняли погостить задаром, считай, и они должны вести себя как самые лучшие гости в мире. Их даже ужином накормили, в конце концов. Хозяйка сокрушалась о том, что Юу слишком худой.