========== Предисловие ==========
За пару недель до…
Экран телевизора подсвечивал прямоугольник перед собой, слабо озаряя тёмную и почти пустую гостиную. Была довольно поздняя ночь, и нормальные люди уже лениво грели свои простыни, размышляя над важным вопросом: скоро ли наступит утро, чтобы можно было поскорее съесть то, что не успели доесть с ужина.
Во всей округе один из немногих домов до сих пор имел в своих окнах желтоватый свет. В этом уютном уголке не утруждали себя стандартным режимом, и сейчас один из жителей этого места сидел перед цветным экраном. Этот человек в гордом одиночестве занимал целую гостиную на первом этаже. И это было довольно странно, если учесть, что в доме были ещё люди.
Так подросток и сидел, смотря какой-то старый фильм, который был явно снят ещё до его рождения. Но ближе к концу французской классики к нему присоединился взрослый мужчина, тихо поздоровался и тут же бухнулся на соседнее кресло, одарив своего сына странным взглядом.
Подросток с белыми и слишком длинными для парня волосами, казалось, даже не заметил позднее возвращение своего отца. Он не отрывал восторженных глаз от любимейшего фильма, который смотрел до этого десятки раз, и казалось, что он знает все реплики героев.
— Тебе давно пора было быть в кровати, — произнёс немного подвыпивший мужчина, забавно закатывая глаза от осознания того, что же смотрит его сын.
Если он хотел придать авторитетности своему замечанию, то эта затея с треском провалилась. Трудно заставить кого-то делать что-то, если сам не следуешь своим наставлениям. Сейчас парень не реагировал на внешние раздражители, он ничего не слышал и не видел. Он просто был поглощён историей, развернувшейся на экране.
И что же это был за фильм? Кто любит умные драматические триллеры, с мафией и наёмными убийцами, тот поймёт. Это не глупый боевик, а целая история, история профессионала, знающего свою работу, к тому же основан этот сюжет на реальных событиях. Люди, которые знают цену жизни. Убийцы.
Мало кто может понять всю — практически магическую — притягательность такого типа «свободных» от всех общественных устоев мира людей. Но тот, кто понял и проникся, станет едва ли не фанатом данной «профессии».
Молодой блондин обнимал свои ноги, держа подбородок на угловатых коленях, и досматривал последние кадры шедевра французского кинематографа под душераздирающий саундтрек. Когда парень сладко зевнул, а по экрану поползли финальные титры, он, наконец, заметил явно чем-то недовольного отца. Пожелав старшему в этой комнате представителю человеческой расы приятной ночи, юноша взбежал по лестнице и, не включая свет, запрыгнул в свою кровать, отмечая, что свет в спальне родителей ещё не потух, а значит, мама всё это время сидела за компьютером.
Каждый раз после просмотра этого фильма юноша пребывал под сильным впечатлением, и ему было абсолютно наплевать, что утром предстоял ранний подъём, для того чтобы навести бабушку Мэридит в доме престарелых. Он ещё раз поднял свои ладони к потолку и легко усмехнулся, наблюдая, как натягивается кожа на костяшках от сжатых кулаков. И если бы кто-нибудь подслушивал его под дверью, то услышал бы: «Я бы тоже хотел стать таким крутым киллером».
Наконец блондин заснул, так и не раздевшись. На первом этаже мужчина убирал свой Кольт в тайник, и сегодня за его душой появилась очередная жертва. Он ненавидел фильм, который так любил его сын, с абсолютно несуразным по слуху названием — «Профессионал». Лето подходило к концу, таково свойство всего хорошего: если оно начинается, то очень быстро заканчивается.
***
Наверно, следует вам объяснить кое-что сразу. Меня зовут Дейдара, и у меня ретроградная амнезия. В этом заумном диагнозе нет ничего необычного. Так уж вышло, что несколько лет назад я вместе со своими друзьями угнал машину моего отца. За свою относительно недолгую жизнь мне хватило мозгов только на то, чтобы не сесть за руль. И, если верить голливудским фильмам, всё случилось по закону жанра: мы угодили в аварию. Только ближайшим по сюжету оказался фильм «Пункт назначения». Я сильно сомневаюсь, что подобное вообще могло произойти с кем-то, но с другой стороны… Я не один такой… Единственный выживший.
Саму аварию я помню смутно, однако неизвестные мне кадры взрыва, ошмётков палёного мяса и пронзительный крик до сих пор преследуют меня в кошмарах. После того, как меня выписали из больницы и я стал более-менее узнавать своих родителей, мы перебрались в другой штат, где я слишком медленно стал втягиваться в обычную жизнь. Сейчас мне уже шестнадцать, но на момент судебных разбирательств я даже не появлялся в суде, всю заботу об этом страшном инциденте взяли на себя родители. Конечно, отсутствие памяти сыграло со мной злую шутку, но врачи разводят руками и утверждают, что ничем мне не могут помочь.
========== Глава 1. Убей или будь убитым ==========
Обычное утро и самый обычный дурацкий будний день. За окном солнце, и осень ещё хранит воспоминания о лете, но этот раздражающий писк будильника убивает надежду о том, что школа ещё не началась. Сама идея учиться чему-то новому и интересному мне нравилась, но посещать каждый день какое-то сомнительное заведение, где всем на тебя наплевать и потолок твоих знаний строится из проходных тестов, было удручающе. Не говоря уже о контингенте, который учился вместе со мной: абсолютно тупые, узколобые, не имеющие своего мнения роботы, иначе их и назвать нельзя.
— Дей, ты вставать собираешься? — за дверью заголосила мама, и мне пришлось нехотя подниматься. Я уже говорил, что ненавижу утро? Мои светлые волосы за ночь превращаются в воронье гнездо, и идея состричь их к чертям меня посещает всё чаще. Вообще, их длина была своего рода протестом, или вызовом. Всё дело в том, что в моей школе положена форма, идеальная причёска среднестатистического ботана, наглаженная рубашка, вычищенные ботинки. Вот только я не намерен быть одним из стада баранов.
Наскоро надев мятые тёмно-синие джинсы, лежавшие грудой на полу рядом с кроватью, я стал раздирать волосы, попутно шипя и тихо матерясь. Руки уже рефлекторно сделали хвост, вот только длина волос была недостаточной, чтобы они полностью попали под резинку, поэтому часть лезла в глаза, а другая часть рассыпалась сзади свободным каскадом. На автопилоте мотнул головой, отчего волосы, что находились впереди, уложились в чёлку, закрывающую левый глаз.
Бегая по комнате с зубной щёткой во рту, я искал белую рубашку, которая нашлась под кроватью. Критично оглядев её, я подумал, что и так сойдёт. Ополоснув лицо и застегнув злосчастную вещь (при этом оставив две верхние пуговицы свободными), а рукава закатав до локтя, я подхватил сумку, снял с ручки галстук и вышел, наконец, из своей комнаты.
— Сынок, ты снова опаздываешь. — Какой-то сокрушающийся тон у мамы.
— Ма, я уже не маленький! — по привычке огрызнулся я, схватил бутерброд и направился в коридор обуваться.
— Не забудь свой ланч, — мама протянула мне пакет, не поднимая взгляда, на ощупь, я взял его из её рук, тут спорить было бесполезно.
— Окей, окей, — едва я разогнулся после того, как зашнуровал кроссовки, эта женщина умудрилась чмокнуть меня в щёку.
— Мам, блин! Я же просил! — она по-детски рассмеялась и ничего не ответила, женщины… мне вас не понять.
Выйдя на улицу, я накинул галстук свободной пётлей на шею и побрёл в сторону школы, всего лишь третий день учебы, а я умудрился уже дважды побывать в кабинете директора. Надеюсь, сегодня будет третий раз, и тогда будет КОМБО! На лицо вылезла довольная улыбка. По идее, я опаздываю, но как-то переходить на бег не хотелось, лучше уж я сокращу путь. Пару раз свернув, я шёл через подворотни, узкие полутупики между домами. Как правило, чтобы пройти через них, надо перелезть пару сетчатых заборов, один из которых уже остался позади. Запах был отвратительнейший, и утренний бутерброд настойчиво просился наружу.
— Мелкий, ты в курсе, что тебе сюда нельзя? — хриплый, каркающий голос раздался из-за спины, оборачиваться желания у меня не возникло, и я лишь немного прибавил шаг.
— А ну стой, выродок, за проход денег положено давать! — сзади раздался топот ног, отчего я перешёл на бег. Вот он, спасительный забор, с разбегу я запрыгнул на него и уже подтянулся, чтобы перелезть, но чужая рука мёртвой хваткой перехватила мою левую щиколотку и со всей силы дёрнула вниз. Мои руки скользнули по металлу, свозя кожу и невольно разжимаясь; я рухнул на асфальт, а в голове будто произошёл взрыв, наверно, ударился затылком и, кажется, отключился…
Приглушённый подвальный свет и громкие голоса — вот первое, что я почувствовал, придя в себя. Тело болело и ныло, видимо, я пролежал на холодном полу несколько часов, всё затекло и кололо. Когда я попытался пошевелить руками, резкой вспышкой для меня обнаружился факт того, что я связан по рукам и ногам. Паника нарастала, из лёгких будто выбили весь воздух, захотелось кричать, вот только рот не открывался, всё было банально, галстук оказался свёрнутым и запихнутым мне в рот. Судорожные воспоминания того, как я сюда попал, отозвались пустотой. Я слетел с забора, видимо, ударился и отключился, но какого чёрта меня связали и притащили сюда? Который сейчас час? Походу, я прогулял школу, родители меня точно убьют! Хаотичные мысли не давали сосредоточиться на том, что, возможно, я и не доживу до момента, когда меня будут линчевать родители.
— Убьём этого щенка, и дело с концом, может, тогда Билли поймёт, что нужно отдавать долги, — голоса гнусаво заржали.
— Никогда бы не подумал, что нам сегодня так подфартит, как говорится, на ловца и зверь бежит. По документам всё сходится, у молокососа с Билли даже один адрес, — снова этот отвратительный смех, заставляющий ежится от неприязни.
О чём они?! Билли — это мой отец, что ли? Долги? Да о чём вы вообще, это явная ошибка, сказать, надо просто сказать об этом. Вот только я никак не мог заставить себя издать хоть какой-нибудь звук, язык ватный и сухой, не может вытолкнуть ткань, мешающую говорить.
— У меня идея, Доук! Давай, запишем видео, как мы этому щенку выпускаем кишки, так сказать, чтобы показательно и наглядно было.
— Барни, ты мозг! Я пойду камеру найду, она вроде тут в коробках была, а ты нам чулки найди.
— Доук, я не педик, чтобы чулки одевать! — повисла долгая пауза.
— Придурок, на рожу себе наденешь чулок, чтобы не узнали тебя!
— А-а-а-а, ну так бы сразу и сказал, — он стал ещё что-то бубнить себе под нос.
Такой расклад мне совсем не понравился, и что-то подсказывало, что договориться с ними не получится, однако обрадовал факт того, что умом один из них явно не блистал. Я попытался сесть, но безуспешно, руки тоже не выпутать, безысходность накатила новой волной, вещи из моей школьной сумки были разбросаны по всему помещению, и почему я не взял сегодня с собой перочинный нож? Пока я разглядывал всё, что есть в комнате, в голове укрепилась мысль, что мне конец. Даже если я освобожусь от верёвок, меня пристрелят, тут везде оружие, наверно, это их склад или штаб. Огнестрельным оружием я абсолютно не умею пользоваться, холодного же я не вижу, и тут мой взгляд привлекла коробка с надписью TNT, кажется, так пишут на динамите.
Резкий рывок за волосы заставил меня вскрикнуть и выйти из своих собственных мыслей, я совсем потерял отморозков из виду.
— Гляди, он уже очухался, — от говорившего несло перегаром.
— Привяжи его пока к трубе, да покрепче, — раздался голос где-то в глубине комнаты.
Не выпуская моих волос, он притянул меня ближе к своему лицу, моё сердце готово было выбить рёбра, он запыхтел и заёрзал, быстро дёрнув за мокрую ткань галстука, заставляя его выпасть из моего рта. Рефлекторно я закашлял, а к глазам подступили слёзы. Свободной рукой здоровяк подцепил мой подбородок, заставив смотреть ему в лицо.
— Глаза уж больно у тебя красивые. Голубые. Прямо как у бабы, — выдохнул он мне в лицо. На тот момент я ничего уже не понимал, поэтому единственное, что я сделал, это харкнул ему в рожу.
— Выблядок! — Удар последовал незамедлительно, точно в правую скулу, явно рассекая щеку и, кажется, выбивая зуб, было больно. В его руке блеснул нож, и путы на руках были разрезаны одним росчерком. Меня швырнули к стене, наподдав напоследок ногой по рёбрам, вокруг всё стало, будто в тумане, и казалось, что я вижу всё со стороны. Вот он отворачивается, чтобы взять новую верёвку и привязать меня, а вот я уже делаю рывок мимо него к коробке с надписью динамит. В следующем кадре он что-то выкрикивает и кидает в меня нож, попадает в руку, а я будто не обращаю внимания, хватаю непослушными окровавленными свезёнными ладонями гранаты, всего три штуки. Вот он подбегает ко мне, но я зубами дергаю чеку на одной из гранат, а теперь он кричит и бежит к своему подельнику. А я всё стою и стою с гранатой в руке — и, наконец, щелчок.
Я снова слышу все звуки, сердце ухает в груди, наконец приходит осознание того, что сейчас всё рванет, краски яркой палитрой заиграли, будто показывая, что я всё ещё жив, и я бросаю гранату, туда, где, как мне казалось, находились те двое. Шарахнуло так, что стены здания задрожали, штукатурка хлопьями посыпалась с потолка, а затем стало совсем тихо.
Что-то где-то капает, а я не шевелюсь, ноги будто примёрзли к полу. Я жив. Будто заново учась ходить, двигаюсь вперед, заглядываю за стеллаж и вижу дырку в полу, точнее люк. Гранатой я угодил точно в погреб, впервые за сегодня мне повезло. Аккуратно присев, я заглянул внутрь: два чёрных вывернутых наизнанку трупа были кусками разбросаны по всему маленькому помещению. Вся эта картина будто заворожила меня, далеко не сразу я отвёл взгляд, перед глазами всё поплыло, в голову лезли картинки того, как всё могло произойти. Угоди я гранатой не в люк, меня бы по кускам потом не собрали. И вообще, о чём я думал, когда кинулся к коробке с динамитом, ведь динамит имеет фитиль и должен поджигаться, а огня у меня не было, выходит, повезло во второй раз, мне срочно надо на воздух. Краем глаза я уловил нечто большое и серое, явно напоминающее выход, рванув со всей скорости, на которую я был способен, распахиваю дверь, и… бутерброд, наконец, покинул моё тело, расплывшись месивом на асфальте.
Звуки полицейской сирены резанули по слуху, а ведь я убил двух людей. Чёрт, я жестоко убил двух людей, мне кранты, бежать, — примерно так сработал мой мозг, и единственное место, куда может отправиться ребёнок в такой ситуации, — это дом. Выйти на главную улицу я не мог, слишком был напуган, пришлось идти подворотнями, хорошо хоть в этот раз никто не попадался. По пути домой моя рука, наконец, распрощалась с ножом, который торчал уродливым окровавленным куском металла всё это время. Холодное оружие трофеем отправилось в задний карман джинс, неизвестно почему, но здоровая рука упрямо продолжала сжимать две оставшиеся гранаты. Мне адски больно, одна нога подволакивается, совсем не чувствую правую половину лица, рука, в которой был нож, плетью весит вдоль тела, жалость к самому себе заставляет практически рыдать в голос. Им нужен был Билли, а моего отца зовут Вильгельм Трюмпер, конечно, можно так насокращать имя, чтобы от него осталось такое прозвище, но мой отец не такой! У нас в семье всегда был достаток, он работает в солидной фирме вместе с мамой. Счастью не было конца, когда, наконец, показался дом, меня даже не смутила чёрная машина, припаркованная около входа.
На всех парах я распахнул дверь и увидел трёх незнакомых людей в тёмной одежде. Безграничное счастье на моём лице медленно сменяется вселенским ужасом. Как в замедленной съёмке, они поворачиваются ко мне, и это явно не свидетели Иеговы. Меня будто ледяным душем обдало, ещё немного, и, наверно, я бы грохнулся в обморок. Из кухни появился отец и лишь окинул меня взглядом:
— Иди к себе в комнату, позже поговорим. А вы, господа, пройдёмте в гостиную, — и он пошёл первым, явно увлекая их за собой, трое людей бесшумной тенью последовали за ним, и только человек с чёрно-красными глазами задержал на мне взгляд дольше остальных. Или мне показалось?
Повинуясь словам отца, я на автопилоте поднялся в свою комнату, закрывая дверь на ключ и почему-то садясь на пол, уставился на замочную скважину. Что-то липкое и тошнотворное расползается по телу, мозг окончательно перестаёт работать, и я отдаюсь во власть слуха. Незнакомый язык доносится снизу, похожий на итальянский, очень эмоционально и громко, странно слышать его из уст моего отца, он вроде вообще не говорит на другом языке. Голос матери звучит звонко и хлёстко, непривычно, никогда не слышал таких интонаций. Что-то падает и разбивается, и тут же раздаются выстрелы, разряд тока прошёл по всему телу, глаза распахнулись ещё шире, но я всё ещё ничего не видел перед собой. Ещё выстрел, с грохотом падает нечто тяжёлое, хриплый крик отца, и снова выстрел. Быстрые шаги наверх по лестнице, топот нескольких пар ног повторяет этот манёвр, дверная ручка судорожно дёргается, но дверь заперта на ключ. Пронзительный крик матери режет слух, и по моим щекам текут слёзы, тело же будто парализовано. Громкий выстрел, и тело падает рядом с дверью, меня снова рвёт непонятной слизью и желчью.