На секунду, захотелось приставить пистолет к виску, чтобы мысли пришли в норму и выдали мне идею, но лучше так не шутить. Я внимательно посмотрел на людей, сидящих в углу, они в свою очередь со страхом наблюдали за мной. Не надо на меня смотреть как на психа, поверьте, я ещё даже ничего, по сравнению с теми, кто наблюдает за всем этим. Пистолет оттягивал руку, сейчас импульс моего безумия угас, и я снова не знал, что мне делать. С другой стороны я уже делал это, и с новыми воспоминаниями, и с старыми. Есть подозрения, что это было не только для самозащиты, вспомнить бы при каких условиях я убивал. Воспоминания отозвались пустотой, ну и летите к чертям.
Резко встав, я подошел вплотную к жертвам, они попытались отодвинуться, вот только за ними была лишь стена, бежать некуда. Наставив пистолет на мальчишку, я пытался заставить палец нажать курок, рука стала дрожать. Замечательно, просто замечательно, я всплеснул руками, увидев, как этот пацан обмочился. Просто скажите мне, за что именно их, и я сделаю то, что нужно, нельзя же убивать просто так, из прихоти другого, или можно? Расхаживая по комнате, мысли загоняли меня самого в угол, может развязать их и убить при самообороне. Бросив на них взгляд, мне подумалось, что нападать они явно не станут. Надо спросить у этого Пэйна кто они, я остановился около стола, для удобства сев на край, поправив челку пистолетом, наконец, до меня дошел смысл фраз Сасори. Я не должен говорить лишнего, по сути это значит, что мне не стоит задавать вопросы. Задаешь вопросы — лезешь туда, куда не надо, значит идешь против системы, отсюда будет провал моего первого задания. Их расспрашивать тоже не стоит, не зря же они лишены возможности говорить.
Мысли двигались размеренно, эмоций разом будто и не стало, соскочив со стола, я снова подошел к людям. Все они сидели на полу, ноги связаны веревкой и прикреплены намертво к полу. Это не кара божья, это всего лишь убийство, не ритуал, не месть — уперев дуло в макушку мальчишке, я нажал на курок. Выстрел вышел глухой, с неприятным чавканьем, пуля вошла точно под тем углом, при котором не будет выходного отверстия. Крики, дерганья двух оставшихся жертв, ничего не расшевелили внутри меня, слезы, сопли, знаете, я тоже когда-то был в этой комнате, правда, моя история получше вашей, хотя… уже нет такой уверенности. Девчонка отчаянно пыталась прижаться к женщине, но веревки не позволяли этого сделать. Радуйся, глупая, скоро всё закончится, дуло уперлось в макушку ребенку, её большие и испуганные глаза смотрели в мои, в них я видел себя, ледяные голубые глаза, изуродованное лицо. Выстрел, она не вскрикнула, на секунду мне показалось, что это в меня выстрели, и вот я падаю, но это лишь моё отражение в детских глазах, рухнуло вместе с её телом.
И теперь самое сложное, положив разряженный пистолет на пол, я легко толкнул его ногой, проследив чтобы он, отлетел точно к столу. Склонив голову к правому плечу, я улыбнулся женщине, похоже, она лишилась рассудка, её крик был такой силы, что кляп не спасал от этого противного звука. Присев на корточки я развязал руки мертвого мальчишки, пальцы сами сделали узел на небольшой петле, женщина судорожно трясла головой.
— Ничего личного. — Тихо и хладнокровно сказал я, и это был как будто не мой голос, отчего на секунду тело оцепенело. Нет, нужно собраться, руки стало слегка потряхивать, волна ужаса стала подниматься, постепенно подкатывая тошнотой к горлу. «Не смотреть на трупы, не смотреть», — как мантру повторял я про себя. Как назло, глаза только туда и смотрели, с силой зажмурившись, я отступил. Дыхание сбилось, казалось, я задыхаюсь, перед глазами всё плывет. Дайте мне хоть что-нибудь, хоть слово, ненавижу это место, включите, чертов свет!
Яркая вспышка в мозгу, вижу себя в возрасте восьми лет, связанный, рядом мужчина пытается у меня что-то узнать, язык совсем не английский. Я явно хамлю и говорю далеко не то, что он хочет услышать, за что получаю сильные удары, в следующую секунду путы падают, потому что в руке у меня был нож, и я без колебаний перерезаю глотку обидчику. На крики входят ещё двое, ребенок в крови с головы до ног, сначала подрезает сухожилия одному, заставляя его с криками упасть на пол, нож прочерчивает уродливую полосу на его горле. Второй же получает точно в центр лба злополучный нож, у этого ребенка ни капли сожаления, он делает всё так легко и непринужденно что, кажется он прирожденный убийца. Убийца…ведь я и есть убийца.
Сфокусировав взгляд, я понимаю, что стою на коленях, опираясь руками в пол, из носа капает кровь, жалкое зрелище. Надеюсь вам, там хотя бы смешно, зло подумал я, поднявшись я закончил, наконец, то, что собирался. Петля туго затянулась на шее женщины, булькающие горловые звуки эхом бились у меня в ушах, остановился я лишь, когда в нос ударил едкий запах мочи. Говорите, отчет ещё нужен о проделанной работе, да запросто. Подняв ручку, что мной же была отправлена в полет, с пола, я вернулся к столу.
«В ходе выполнения задания были устранены три указанные цели. Для убийства использовалось огнестрельное оружие и веревка, в этом случае ситуацию можно обставить как убийство детей матерью и последующее самоубийство путем повешенья… В ходе выполнения операции непредвиденных ситуаций не возникло, дополнительных жертв нет. Мной было обнаружено 11 камер слежения, 6 колонок для передачи звука в обе стороны, охранная сигнализация, записи с камер прошу уничтожить…».
Также я описал характер ранений, марку оружия и общую информацию, уложившись как раз в три листа. Наклонившись, я поднял тот самый пистолет, аккуратно и тщательно обтер его футболкой и положил на стол. Стер капли своей крови на полу, и стянул петлю с шеи мертвой женщины, нельзя оставлять свои отпечатки.
По моему мнению, я сделал всё что мог и не мог. Откинувшись на спинку стула, я смотрел в потолок, осталось только дождаться, когда закончится этот час. Так пусто внутри, убивать не так весело как казалось, но и не так паршиво, очередной парадокс.
Спустя какое-то время свет вспыхнул ярким пятном, почти ослепив, дверь распахнулась, и вошли люди. Хотя за людей я их считать отказываюсь, лениво проводив их взглядом, я продолжал сидеть. Пэйн сел напротив, надо же, напоминает сцену с допросом, только теперь меня ничего не ограничивает, остальные члены организации стояли за его спиной, впервые я вижу их всех при свете. Абсолютно разные, в основной своей массе абсолютно без эмоциональные, хотя есть индивидуумы, которые свихнулись и гипер эмоциональны. Интересно, каким стану я?
Моя «рукопись» перекочевала к Пэйну в руки, быстро пробежавшись взглядом по строчкам, он передал отчет Конан. Последним читал Орочимару, видимо из-за того что он не в основном составе, его лицо кривилось во всевозможных гримасах, стало ясно, что будь его воля он бы разорвал эти бумаги и швырнул мне их в лицо.
— Почему ты задушил именно женщину? — Дурацкий вопрос, итак же ясно.
— Потому что ребенок не смог бы сделать петлю и повесится, а средств для инсценировки самоубийства здесь крайне мало.
— Почему именно самоубийство? — Действительно, а почему я вообще что-то делал?
— Потому что, в задании не было уточняющих факторов, поэтому лучше было подстраховаться сразу, чем потом выдумывать что-то нелепое.
— Перед тем как убить женщину, ты практически потерял сознание, с чем это связано? — Я перевел взгляд на обладателя красных глаз.
— Итачи, пытался восстановить мне память, и именно перед убийством женщины, один из фрагментов моей жизни, выбил меня.
— Как ты считаешь, твое состояние нестабильно? — Ну и что тут сказать? Любой мой ответ приведет к краху, повисла пауза.
— Не всё так плохо, как могло показаться. Я выполнил свое первое задание, и в скором времени полностью приду в норму. — Идеальный ответ, я даже почти начал гордиться собой.
— Что ж, тогда поздравляю. — Он встал, и мне пришлось повторить его движение. Пэйн протянул мне руку, неуверенно, я протянул свою, его хватка была как тиски, и это простое рукопожатие! Не хотелось бы получить от него удар кулаком, перелом обеспечит это сто процентов. — Можешь расслабиться, теперь только праздничный ужин в честь нового члена нашей организации. — Он уже обошел стол и похлопав меня по плечу, стал увлекать к выходу.
Я шел следом за главой организации, мыслей не было, просто пялился на спину Пэйна, плечи явно шире, чем у Сасори, рост тоже выше и волосы казалось, были на ощупь как иглы. Поворот, и лестница вниз, легко сбегаю по ступенькам, огромный холл с высоким потолком, вот только любоваться не хочется. Массивные двери открываются под нажимом его стальных рук, и мой взгляд натыкается на длинный стол с идеально белой скатертью, запах еды моментально бьет в нос. С обеих сторон меня обходят, теперь уже соратники, рассаживаются, а я продолжаю стоять, не решаясь сделать шаг.
— Присаживайся. — Это звучит как приказ, а не приглашение.
— Мне надо вымыть руки. — Я продемонстрировал ладони, а пирсингованный парень пару раз моргнул, наверно этот момент он упустил, тоже мне Глава…
— Хидан, проводи его. — Зашибись, вот просто зашибись! Замечательная кандидатура, лучше просто не придумаешь! Хидан тоже не испытал радости, от того что услышал своё имя, он то успел не только сесть, но и наколоть мясо на вилку. Я вышел из «столовой» и встал таким образом, что меня нельзя было увидеть, спустя несколько секунд быстрым шагом выскочил седовласый.
— За мной иди. — Не оборачиваясь, сказал он. И не зачем так злиться, подумаешь, не успел поесть, со всеми такое бывает. Он остановился буквально через пятнадцать метров у одной из дверей.
— Можешь возвращаться, обратную дорогу я найду сам. — Голос бесцветный, такой странный, повернув ручку, я уже хотел зайти внутрь, но меня дернули за ворот футболки. В эту же секунду, перед глазами предстала картина женщины, с петлей на шее и мои руки, резкий удар между лопаток и мое лицо встречается с дверью.
— Поприказывай мне ещё тут, сукин сын. — Шипящий шепот мгновенно развеял неприятные воспоминания. — Бабам вообще слово не давали! Радуйся что сейчас ты под пристальным вниманием, но поверь это продлиться не долго. Как только ты получишь кольцо, задание Сасори будет выполнено, и тогда жди меня. — К шипящим звукам добавилось какое-то странное сопение.
— Задание? — Плевать мне на угрозы и оскорбления, настроения нет для этого.
— А ты думал, он с тобой нянчится по доброте душевной? — Седовласый громко засмеялся — Ты никому не нужен, ты всего лишь уродливая сучка, жизнь которой необходимо обеспечить любой ценой. Сасори даже не посчитал нужным сообщить тебе об этом, здорово, правда? — Он продолжал гнусаво хихикать. — Но так уж и быть, я могу утешить тебя, меня даже не смутит тот факт, что ты далеко не первой свежести. — Я больше не слышал его слов, он отпустил меня и весело насвистывая, пошел назад, а я так и продолжал стоять перед дверью.
========== Глава 8.Не созданный для алкоголя ==========
Понятия не имею, сколько раз я перемывал руки и ополаскивал лицо, мне всё время казалось, что они в крови, поэтому снова и снова приходилось повторять этот «ритуал». Такая пустота в голове, просто наблюдаю за своими действиями, и ничего не чувствую, вроде было что-то важное, но что? Наверно достаточно, руки стали шелушиться от мыла, тело помнило, куда нужно идти, поэтому я полностью доверился ему. Дверь была приветливо распахнута настежь, одно из мест пустовало, наверное, моё. Тишина была гнетущей, даже вилки по тарелке не стучали, правильно, ведь зашел диковинный мальчишка, поэтому я кожей чувствовал, как на меня устремились все взгляды. Смотрите, хотите я ещё какое-нибудь представление устрою, ведь это забавно. Мое место находилось на краю стола, по левую руку от меня сидел человек-акула, Кисамэ кажется.
— За свежую кровь. — Голос прозвучал как удар хлыстом, я резко обернулся на говорившего, Пэйн как раз поднял бокал с шампанским. Обведя всех присутствующих взглядом, я понял, что все повторили его жест. Я протянул руку и взял бокал с желтоватой пузырящейся жидкостью. Едва я это сделал, как все залпом осушили напиток, сердце с болью гоняло кровь по телу, но раз так надо, то ничего не поделаешь. Вкус был отвратительным, пузырьки били в нос, заставляя давиться напитком, но я выпил всё до последней капли.
— Молодец! — На плечо легла рука громилы, практически вдавливая меня в стул. — Мясо молодого ягненка сегодня отменное, хочешь? — К чему вообще все эти вопросы, делайте что хотите, у меня же нет права голоса. Кисамэ был простоват, поэтому так обрадовался, сочтя моё молчание согласием, видимо никто не разделял его любовь к молодым ягнятам.
Напротив меня сидел Орочимару, едва наши глаза встретились, как он язвительно улыбнулся, идиот. Наконец моя тарелка вернулась на свое место, уже с аппетитного вида куском мяса. Извини сероглазый, но мясо мне интересней, чем ты. Ловко орудуя ножом и вилкой, я поразился тому, что мне дали такой предмет, а вдруг я бы их всех перерезал, но куда уж мне, они все взрослые, опытные, а я так, мелочь, которой можно ничего не сообщать. Опомнился я лишь тогда, когда последний кусочек я раскромсал по волокнам.
— Бокал дай. — Орочимару скучающе протянул руку, я передал опустевший предмет. — Ты теперь скучный и неинтересный. — Как-то с досадой сказал длинноволосый, протягивая мне заполненную красной жидкостью ёмкость. Отвечать не хотелось, я машинально осушил и этот напиток, вино…ужасно крепкое и горькое.
Перед глазами поплыло, зал наполнялся гулом голосов, Кисамэ что-то ещё у меня спрашивал, я просто кивал, и периодически на моей тарелке появлялись всё новые и новые блюда, а он становился всё счастливей и счастливей. Дальше был ещё один бокал с красным вином, а затем ещё и с белым. Моя голова казалась неподъемной, и мне очень хотелось положить её на стол, всё так раскачивалось, будто мы на палубе огромного корабля.
— Орочимару, не наливай больше мальчишке. — Я перевел взгляд на мужчину, сидевшего рядом с длинноволосым брюнетом, именно он это сказал. По моим прикидкам, это Какудзо, надо будет проверить потом в книге, которая в комнате, которая принадлежит Сасори, которому на меня плевать. Занятная цепочка, что-то мне нехорошо. Они о чем-то стали спорить, слышно уже не было, потому что стали двигаться стулья, и люди уходили.
— Пойдем. — Как сквозь вату в ушах, я услышал голос Сасори, он уже стоял рядом.
— Я приду позже. — Слишком грубо это прозвучало. — Не переживай, я не сделаю ничего такого, отчего твоя миссия, касающаяся меня, будет провалена. — Шатен будто получил пощечину, честное слово, он дернулся от моих слов, а потом просто развернулся и ушел. Мне привычно наблюдать, как он уходит, мог бы хоть для разнообразия уговорить меня, или начал бы оправдываться, ну или просто силой уволок отсюда. Хотя зачем мне это? Помниться меня звал к себе Хидан, а почему собственно и нет, ведь честность должна вознаграждаться. Он никогда не скрывал что конкретно ему от меня надо, и я вроде как не против, чтобы мне всадили нож под ребра, или косу, или как там называется его оружие? Может тогда у меня перестанет так болеть в груди, и я снова смогу стать собой. Но сначала я хочу умыться.
Идти было сложно, каждый шаг казался чем-то невообразимым, периодически на меня нападали стены, оставляя синяки на теле. Открыв дверь в уборную, я просто ввалился внутрь, ведь я определенно видел здесь унитаз. Рвало меня долго, я стоял на коленях перед этим белым другом, руками отчаянно цепляясь, за что придется, для того чтобы голова не поменяла положение, на такой удобный и привлекательный пол. В горле, будто колючая проволока, все, что я съел, отчаянно рвалось наружу, было больно. Слабость накатила новой волной, но мне всё же удалось подняться и набрать в рот воды, зря конечно я это сделал. Едва успев вернуться к унитазу, я снова принял прежнюю позу, наверно на коленях теперь будут синяки.
В общей сложности в этой уборной я пробыл около полутора часов, когда я вышел, а я именно вышел, смог даже идти, не опираясь на стены. С волос капала вода, потому что, чтобы хоть как-то протрезветь я держал голову под краном, а уж сколько раз я полоскал рот, чтобы убрать этот ужасный привкус. Со стороны это было то ещё зрелище, мальчишка весь мокрый, в грязной и помятой одежде, передвигается по коридору легкими зигзагами.