Всякая Ложь, Живёт, Распространяется и Действует по принципу снежного Кома, который Всегда трансформируется и в обязательном порядке перерастает в неудержимую, Сплошную Лавину ЛЖИ, уничтожающей всякое Здраво и Свободомыслие на своём Пути. Сегодня, это, в полной мере, происходит в нашей стране. Советско-российская цензура "не пущать", была, есть и ещё долго будет, одной из самых затрапезных цензур в нашем Мире.
Максиму частенько в голову приходила мысль предложить этим телевизионным "холуям-хозяевам", назвать и даже переименовать, телевизионный канал, в канализационный канал имени: "Тридцати серебряников Иуды Искариота...".
И Максим, (как любит выражаться политическая и даже не столько политическая, сколько просто обыкновенная мерзкая, грязная "шлюшка" по жизни Жирикновский...) был "однозначно" уверен в том, что такой канал, в полной мере, на все сто процентов, соответствовал бы, своему сегодняшнему предназначению.
= = =
ГЛАВА - 50.
"ПОЛУСОННЫЕ РАССУЖДЕНИЯ Максима, на краевом активе
работников военных комиссариатов в г. Хабаровске ...".
"Тысячелетия глядят на нас с надеждой, что мы не озвереем, не станем сволочью, рабами паханов и фюреров". А. Стругацкий.
Максим, по всей вероятности, относился к категории людей, которые не могут и не хотят долго находиться на одном и том же месте, в одной и той же житейской среде.
Ему надо было регулярно, и было просто необходимо, менять обстановку, менять среду своего обитания. Приблизительно так же, как и рыбке менять воду в своём аквариуме.
Ему очень сильно и просто жизненно необходимо, требовалось какое-то движение. Хоть в какую-либо сторону.... И если это, по каким-то причинам, независящим от Максима не происходило, он начинал чувствовать себя очень неуютно. Максим становился неуверенным в себе, раздражительным и злым. Он начинал задыхаться в этом старом, застоявшемся, и как ему казалось дурно пахнущем окружении.
Максим чувствовал себя потерянным, ненужным и беспомощным. Примерно так же, как чувствует себя рыба, выброшенная на берег, или, как чувствовал себя Гулливер, обмотанный лилипутами с ног до головы, множеством тонких, но всё равно, достаточно крепких верёвок.
Максим, заметил за собой одну странную особенность.... И она заключалась в следующем.... Он в обязательном порядке, раз в году, а иногда и чаще, занимался перестановкой мебели у себя дома. Таким образом он пытался менять обстановку вокруг себя, (или обмануть себя...) он пытался менять свою среду обитания. И очень даже возможно, и, скорее всего так и было на самом деле, что эта самая особенность касалась и женщин, которые находились рядом с Максимом и шли с ним по этой жизни. Он менял их местами и передвигал их, как мебель в своей квартире.
= = =
По приезде на Дальний Восток, он довольно быстро увидел и понял, что подавляющее большинство офицеров и особенно тех, кто просто дослуживал до своей родной и долгожданной пенсии, вполне устраивало то положение дел, и та обстановка, в которой они в данный момент находились. И находились там , они уже достаточно длительное время.
В отличие от Максима, они в своём окружении ничего менять не хотели. Не хотели никаких изменений и никаких перестановок. Их вполне устраивало то, что они имели сегодня, вчера и, что они будут иметь завтра.
Казёнщина и равнодушие ко всему происходящему вокруг, ощущались и наблюдались у них везде и во всём. В том числе даже и к своему родному, рабочему месту....
И наверное поэтому, нередко, и при этом нисколько не испытывая страха перед человеком, обычный, жирненький паучок, мог спокойно спуститься по своей тоненькой лестнице на их рабочий стол. И свободно, без опасения за своё здоровье и саму жизнь, разгуливать по документам с грифом "совершенно секретно", беспрепятственно изучая эти самые документы....
А что если вдруг, этот самый паучок окажется американским шпионом!? А...!? Кто его знает...?! Эти пройдохи америкосы на всё способны...! Да, да...! Что тогда с нами со всеми будет!? Затягают по всяким шпионским инстанциям..., как иностранного агента! Шутка...!
Все кабинеты, помещения в военкомате были обшарпанные, неухоженные и неуютные. В общем, скажем так, до предела задрипанные....
Максиму это очень не нравилось, и с этим он никак не хотел мириться. Ему опять нужна была смена жизненных декораций. Время его пришло...!
И он пока, начал наводить порядок в своём кабинете....
Во время ремонта, к нему, проявляя неподдельное любопытство, нередко заглядывали его коллеги, любители пыли, пауков и паутины.
Они вначале заглядывали просто так, из чистого любопытства, но через какое-то время, когда они поняли, что Максим не шутит, и серьезно взялся за дело, осуждающе, недовольно и прямо спросили: - "Тебе чё...!? Больше всех надо...!? Чего спокойно не живёшь? Свербит что ли где-то...!? Тогда попроси, мы почешем тебе это место...!"
Но чесаться пришлось им самим. Военком с легендарной фамилией Карбышев, и не менее легендарным именем Остап, поддержал инициативу Максима. Все занялись ремонтом и наведением порядка в служебных кабинетах и во всём здании в целом. Военкомат начал преображаться и причём, в лучшую сторону. Теперь офицеры и служащие с определённым интересом и даже уважением поглядывали на Максима и, наверное, в какой- то степени были ему благодарны за проявленную им разумную инициативу. Теперь они уже и сами наперебой советовали всем подряд, вносили предложения, по поводу того, как и каким образом, ещё лучше обустроить здание военкомата.
Примерно через год после этих событий, когда Максим уже работал начальником второго отделения, в краевом центре, в городе Хабаровске проводилась очередная партийная конференция. В ней приняли участие представители всех военных комиссариатов края. Максим и Карбышев, так же в качестве представителей от своего военкомата прибыли на это мероприятие.
Максим к этому времени, уже окончательно понял и для себя чётко уяснил один из основных принципов армейской службы. Он заключался в следующем и звучал примерно так: - Ты, начальник, - я дурак! Я начальник - ты дурак...!"
И если кто-то был не согласен с этим крылатым постулатом, и каким-то образом пытался доказать и показать другим глупость и вредность этого высказывания, то он в этом случае получал кучу проблем и различного вида сложностей по своей службе и в самой жизни. Таких умных "выскочек" в армейской среде не очень то любят. И его, этого умника, тихо начинали грубо прессовать со всех сторон. И делали это до тех пор, пока этот человек, а с ним заодно и его собственный интеллект, не опускался до уровня обыкновенного бытового, строительного плинтуса, или даже хуже того..., - ниже, чем курс героически упёртого рубля в позапрошлый понедельник....
Другими словами, он становился таким, как и все в армии. Ни лучше всех и не хуже всех! Получался такой своеобразный, образцовый, снивелированный под одну гребёнку, такой вот ровный, человеческий штакетник, в военной форме.
Максиму, такая инкубаторская, безликая и однообразная, как морская пена, а потому, на его взгляд безрадостная жизнь, совсем не нравилась. Но и поменять кардинально её, поменять на сто восемьдесят градусов, как когда-то он сделал это в Ростове, Максим тоже не мог. Просто, уже сам возраст мешал ему сделать подобный дубль в его жизни и вновь начать всё сначала, то есть начать жизнь с чистого листа. Это сейчас для него было довольно затруднительно, или даже, скорее всего, практически невозможно.
И поэтому Максим в основном уже довольно спокойно и где-то даже равнодушно плыл по течению жизни. Он, всё реже и реже поднимал вокруг себя брызги какого-либо возмущения и недовольства этой самой жизнью, и всё чаще не видел и не замечал обман, зло и несправедливость, которые продолжали спокойно существовать на этой земле, как вокруг Максима, так и далеко от него.
Медленно, но очень верно Максим превращался в равнодушного хама и плавно переходил в новый социальный слой нашего общества. Слой безразличного отношения ко всем и вся, хамского равнодушия ко всему, что происходит рядом с нами, вокруг нас, и заодно и во всём мире тоже. Жил по известной пословице: - "Тише едешь, мягче ехать...!".
Хотя всё же, в виде исключения всплески у Максима всё-таки были. Хотя и довольно редко, но иной раз наблюдались. Максим, теперь уже довольно изредка, но все, же ещё бил, своим, уже изрядно износившимся копытом....
Краевой актив офицеров военкоматов, проходил в актовом зале крайвоенкомата, который был рассчитан на триста, триста пятьдесят посадочных мест.
Карбышев и Максим сидели рядом. И они, как впрочем, и подавляющее большинство сидящих людей в этом зале, под равномерный гул, монотонного выступления докладчика, мирно "куняли" носом. Им спокойно и вполне безмятежно дремать никто не мешал.
Сам президиум, восседал на высокой сцене за длинным столом, накрытым скатертью, или просто большим куском красного материала.
Президиум возвышался над всем остальным, прочим народом, сидящем в зале.
Нависал над ним, как несокрушимая глыба, как неотвратимая армейская погибель, которая сейчас, вдоль и поперёк была утыкана золотыми генеральскими погонами, и которая тоже держалась из последних своих сил, чтобы не закимарить прямо за столом.
Даже невооружённым глазом было видно, что генералы тоже люди и что всё человеческое им не чуждо. Они тоже были бы не прочь немного подремать, пусть даже и в самом президиуме. В общем, дремали все без исключения. Почти открыто, не стесняясь никого, те, кто сидел в зале, и чуть соблюдая хоть какое-то приличие, сидящие в президиуме, которые при этом, то бишь при своём неудержимом зевании, элегантно и очень глубокомысленно прикрывали свои рты и глаза одновременно, растопыренными пальцами ладоней.
Максим сидел на своём ряду, в своём кресле, никого не трогал и никому не мешал. Он сидел с плотно закрытыми глазами, и при этом, с большим удовольствием размышлял на тему, очень далёкую от тех вопросов, которые вроде бы, обсуждались сейчас, на совещании офицеров края.
Он пытался для себя определить, понять и наконец-то решить, что же всё-таки первично? Курица или яйцо...? Сознание или материя? Женщина или Мужчина..?
На эту очень щекотливую и интересную тему, Максим рассуждал уже не первый раз в своей жизни. И он ещё никогда, и ни разу не принял
окончательного решения и не поставил жирную точку в этом вопросе. Что же всё-таки первично? Яйцо или курица...? Сознание или материя...? Женщина или Мужчина...?
И вот сейчас, в данный момент его полусонных рассуждений, весы опять, в очередной и который уже раз, не качнулись ни в ту, ни в другую сторону. Ни в сторону курицы, ни в сторону яйца..., ни тем более, в сторону Женщины...!
Ну, вот Попробуйте сами ответить на вроде бы простой вопрос... Почему наш БОГ, мужского рода, - ОН, а Не ОНА...? Ведь Бог Обладает, как Мужским, так и Женским НАЧАЛОМ...! Но тем не менее, Бог не Она, а ОН... И Никто Против Этого не Возражает и не оспаривает данный Факт..., ни одна Женщина...?! А не потому ли это происходит, что, на Духовном Уровне Человека, На уровне Подсознания (Женщины, Мужчины...) Всем, ясно и очевидно, что ОН, (Мужское Начало...), ПЕРВИЧНЕЙ..., Важнее, чем Она, (женское Начало...)
Мужчина тоже ОН..., так Решил Сам БОГ, а значит, Мужчина ВАЖНЕЕ Женщины.... То есть, другими словами, Женщина ВТОРИЧНА..., Нисколько не ХУЖЕ Мужчины, НЕТ..., но Вторична.... И Всякая Женщина Понявшая ЭТО..., - ВСЕГДА в Этой земной Жизни, как Женщина, будет Абсолютно Счастлива.
И в этот раз, свои мысли и сам мыслительный процесс, Максим, закончил примерно так:- "Первичен только сам единый Сущий Бог, а всё что после него - вторично, ну, и так дальше и дальше, согласно строгим правилам арифметики!
И здесь вдруг, как сквозь густой туман, до ушей Максима начали доходить следующие слова: - На трибуну для выступления приглашается начальник второго отделения городского военного комиссариата города Комсомольска, майор... - тут Максим услышал свою фамилию, и почему-то с удивлением, но очень быстро, открыл свои сонные глаза....
Рядом сидящий с Максимом военком, с легендарной фамилией Карбышев, толкал Максима в бок и говорил почти скороговоркой: - "Послушай Максим! Совсем забыл тебе сказать.... Я же вписал твою фамилию в список выступающих на этом Активе. Да, по-моему, ты и сам хотел выступить? Или нет...? Ну, в общем ладно...! Чего сейчас то зря руками махать! Теперь это уже делать немного поздновато.... Поздно что-либо уточнять, а уж тем более менять. Так что давай иди на трибуну. И скажи там им всем чего-нибудь! Давай, давай...! Ну, давай же Макс..., двигай своей худой задницей....!"
Максим шёл по проходу к трибуне, а в голове у него было чёрте что, ну, то есть полная пустота, и ни одной мало-мальски нормальной мысли. Зато там почему-то был, вернее, торчал, как ржавый гвоздь, старый, старый анекдот, придуманный когда-то людьми, по поводу совместного спанья мужчины и женщины: - На съезде, во время перерыва, в коридоре, к Леониду Ильичу подходит уже немолодая женщина и говорит ему: - "Вы уже забыли меня дорогой? А я вот Вас нет, не забыла...! Ведь мы же давно с Вами знакомы! Мы, мой горячо любимый Леонид Ильич, с Вами спали, вместе!" - Тот нервно восклицает - Когда? Где!? - Женщина поясняет - "А на прошлом съезде Леонид Ильич. только Вы в президиуме, а я..., в зале..."
Максим взошёл на трибуну. Примерно, как на лобное место. Без мыслей в голове на своё спасение и без денег в своём кармане, на подкуп палача.
Он стоял на трибуне и молча, даже как-то робко смотрел в зал, на мирно дремлющих людей, полномочных представителей своих военных городских организаций.
На него никто не обращал внимания. Ни единая душа. Ни спящий зал, ни дремлющий президиум. Как впрочем, и на других выступающих до него тоже.
Но Максиму надо было когда-то, всё-таки начинать, и хоть что-то говорить. И он, напрягая свои полусонные мысли, с большим трудом, всё же попытался это сделать.
Максим глубокомысленно начал: - "Ээ-э-э, товарищи! Я хочу сказать ээ-э-э, следующее...!". Он видел, что его никто не слушает. Не желает слушать то, о чём бы он сейчас не говорил! Ни один человек в этом сонном царстве.... И это обстоятельство, почему-то даже немного забавляло Максима, ну, и одновременно, в какой-то мере раздражало его. Его от этого равнодушия, даже слегка начало подташнивать. А может быть, от своего бессилия, или просто от злости на них!?
И вот тут вдруг, как говорится, ни с того ни с сего, и непонятно от чего, Максима понесло..., ну, прям почти, как "настоящего..." Остапа...! Сразу по всем и по всему подряд, и сразу по всем буграм и кочкам. Маленьким и не очень....
Максим страстно и пылко говорил о недостатках в работе, уже прочно укоренившихся и ужившихся в системе подавляющего большинства военных комиссариатов. О процветающем равнодушии и казёнщине. О грубости офицерского состава проявляемого в отношении призывной молодёжи, которое нередко перерастает в простое хамство. О взяточничестве, вымогательстве, воровстве и протекционизме. О показухе и очковтирательстве. И ещё о многом, многом другом. Но он не просто так махал вострой шашкой. Нет...! Максим, не только, как кому-то могло показаться на первый взгляд, безосновательно, огульно, и к тому же очень безжалостно вскрывал недостатки и указывал на одни и те же, ежегодно совершаемые руководящим составом ошибки, но он так же (наверное, с большого перепугу, или с устатку потому, как просто не выспался, когда сидел в зале...) отважился критиковать и сам, уже давно устаревший, если не сказать насквозь прогнивший метод и стиль работы военных комиссариатов. Саму систему...! То есть, священное, не подлежащее какой-либо критике "табу...". Но наряду и параллельно с этой критикой, Максим предлагал на его взгляд, вполне разумные и вполне доступные пути по устранению этих самых ошибок, просчётов и недостатков.