Действие второе.
Когда незадолго до рассвета Драко услышал - наконец-то! - знакомое сопение, он эффектно, прошептав на грани слышимости Lumos maxima, появился из спальни Снейпа и… уставился в пустоту! Поттер крякнул и зажал себе рот рукою. «Понятненько, вот как оно, мое счастье нелепое, по замку-то бегало - артефактец у бестолковки имеется!» - подумал тайный влюбленный.
- Поттер, вот ты и попался! - четко, словно отвечая у доски перед всем классом, произнес Драко.
- А что ты-то тут делаешь? - стягивая с себя невидимую пелену, растерянно спросил Гарри.
- Тот же вопрос к тебе, Поттер, - парировал остроумец, - или, как я понимаю, ты в отсутствие преподавателя решил у него цветочки полить, заботливый ты наш?
- Так Снейпа нету? - ошарашено переспросил юный грабитель и с облегчением выдохнул.
- Бинго! Умник! - «Черт, черт, черт! Драко, придержи коней! Мне ведь совсем не скандал с ним нужен, а совет да любовь… тьфу, привычка!» - лихорадочно посоветовал себе Малфой – и тут же поправился: - Закрой дверь, коли пришел, побеседуем. Так зачем, ты говоришь, на огонёк к декану забежал? Может, я чем смогу помочь?
- А что ты, Малфой, сам тут делаешь? – тупо повторил Поттер. Но в его голосе Драко с трепетом и удовольствием услышал безусловно узнаваемую ревность!
- А почему это, по-твоему, я не могу быть ночью у своего лю… - (Гарри заметно напрягся!) «Так, Поття, я на верном пути!» - мысленно поздравил себя экспериментатор, - …бимого крестного?
Простофиля (все ж на лице написано!) перестал сдерживать выдох, но продолжал недоверчиво хмуриться.
- А, знаешь, однокурсник мой бесценный, почему я делюсь с тобою этой важной информацией? Не смекаешь? - спросил Драко и приблизился к Гарри – тот судорожно сглотнул.
- Хочешь меня сдать? - ожидаемо предположил Поттер.
«Совсем я его затравил! Надо помягче!»
- Нет, господин гриффиндорец, не в этот раз. Да ты проходи, садись, разговор у нас впереди длинный и интересный, я надеюсь, - тихо, почти про себя закончил фразу Драко. Пока Поттер плелся от входа, спотыкался о сулью со сморчками и, придвинув кресло, усаживался ближе к Малфою, тот внимательно смотрел ему в глаза, стараясь увидеть там свою судьбу.
- Ну? - спросило «чудо», поправив очки.
«Ва-банк!» - подумал Драко и произнес:
- Я знаю, что ты пришел, чтобы украсть зелье Исполнения сновидений, так? - Гарри надулся и приготовился врать. - Не делай, чего не умеешь, герой, - прервал поттеровский процесс Малфой, - не продуктивно. Вопрос только, зачем оно тебе? Если это то, что я думаю…
Оппонент не выдержал и схамил:
- Не твоё собачье дело, Хорёк!
«Всё, надо брать этого упертого бычка за рога!» - подумал с раздражением Драко и продолжил:
- А я думаю, ты, Потти, сны свои сладкие в реальность решил перетащить. Ну, и на кого ж так вдохновенно издрочился?
Гарри Поттер заалел от гнева и бросился было на Малфоя с целью придушить, но затормозил (была в нем все-таки слизеринская компонента!) и не как поттер, а прямо-таки как дипломированный, профессиональный малфой ядовито процедил:
- На твою светлую персону, на кого же ещё, господин староста.
- Правда, что ли? - притворно-невинно удивился вышеназванный господин. - Ну, что ж, со вкусом у тебя лучше, чем я полагал.
- Это кто кого полагал, Драко! - Услышал Малфой такой совсем нетипичный для Золотого Мальчика ответ, что даже закрыл уже готовый для отповеди рот. - Так, ты ж ведь и сам прокололся, Хорёк! - добил его Гарри и гадко усмехнулся.
И вот тогда беленький зверёк в груди у Драко жалобно заскулил: «Да, видел, видел он нас… меня во сне, но… не полюбил! Ошибка. Позор. Ложная надежда». Драко вдруг стало всё безразлично до скуки, до тошноты…
- Ладно, - нарочито спокойно и высокомерно сказал он, - потрепались и хватит! Вали отсюда! - и встал, не глядя на Поттера, боясь слёз.
- Мальвина!
Продолжения Малфой ждать не стал - сразу ударил со всей силы в ненавистное лицо, даже глаз не открыв - наугад! Кулак прошил воздух у Поттера над плечом, а сам он оказался ближе, чем думал Драко, и уже крепко обнимал его за талию…
- Что делать-то будем? - тихо спросил шокированного Хорька «Котик»… И поцеловал прямо в запекшиеся, дрожащие губы.
- У тебя жар, Драко, - погладив его воспаленное лицо ладонью, прошептал ему в рот задохнувшийся от поцелуя Гарри. Ну, а у Малфоя вторые сутки уже пошли без сна и на нервах - вот он не смог затормозить и как понес:
- Горим вместе и уже давно, чучело ты сраное, - скороговоркой, глотая слова, - тебе и так добрый дедушка Дамблдор много годков аутодафе готовит: не дракон, так василиск… Блядь, самый мудрый в мире! Детский воспитатель… Сукин сын! Я должен его замочить, знаешь? Иначе второй милый дядя со змеиной мордой меня и семейку мою долбанутую прибьет. И примечательно, что обещал с особой жестокостью. Вот скажи, веришь, что мне все это нравится? Гарри, решайся: или мы их вместе - или они нас поодиночке. А если нет - ко мне на кладбище с Уизлой своей не таскайся! Ты слышишь меня, мудак?! Жалеть же будешь! И мне срать, как это называется: гомики, педики, пидоры, я тебя…
- Некрасиво выражаешься, Малфой!
- Потерпишь, Поттер!
- Драко, не надо, не истери… Я все так понял. И не кричи громко, услышат ведь. Погоди, не дергайся! Я согласен… И я понял, как ни странно, под этим градом слов понял тебя! Я тоже… тебя люблю и не отступлюсь.
- Да кому ты ну…
- Не начинай, не сейчас! А зелье нам действительно необходимо, ты прав!
- Ну вот, я уже и прав… Что ты сказал?
========== 5 - 2. Часть 2 ==========
Боюсь ночей и диких их соблазнов: так входит сон один в другое сновиденье.
Китайская головоломка раз за разом. Как скальпель, вспарывает утром грудь забвенье.
Рассвет рассеет призрачное счастье, мечты напрасные. И тяжкая похмельем,
Душа, лишенная надежды и участья, любви и дружбы, рухнет в подземелья.
В волшебные чертоги подсознания летят на крыльях наши вожделения.
Во сне смущают мнимым узнаванием и кажутся стихи твореньем гения.
Печальные, забытые, недужные, благословенье снов и вас касается.
Утешит, наградит желанной дружбою и вас полюбит рыжая красавица…
Действие третье
Акт 1
Аппарировав к воротам малфоевского поместья, Северус Снейп сильно потер закрытые глаза ладонями. Метка чувствовалась под кожей как спираль маггловского утюга… «Вот откуда такие ассоциации? — невесело усмехнулся черный маг, — Всё как-то сразу, я думал, еще есть время, а тут эти ослы со своей любовью… Всё неслучайно».
*
Вернувшись за чертовым зельем, которое он хранил совсем не в том шкафу, где его засек глазастый Малфой-младший, а у себя в подсобке, в чулане для просушки растительного сырья, Северус, конечно же, услышал второй акт драмы с объяснением в любви и не лишил себя удовольствия прокомментировать:
— А я так и догадывался! Малолетние истерики, нет, ну надо же мальчишки… влюбиться друг в друга! Хотя нет, кому я вру, удивил крестничек! Теперь эта парочка дров наломает… Жаль. Рановато.
Когда шпиона пропустили настроенные на него Люциусом охранные чары мэнора, он не стал спешить и побрел вдоль липовой аллеи, вспоминая свой последний сон.
— Уж точно последний, — сказал вслух профессор.
*
Где-то капала вода, негромко, но достаточно, чтобы свести с ума своей монотонностью. Снейп вошел в комнату, прищурился от слишком яркого после темноты коридора света. Она играла Боккерини, так себе композитор… А на лугу за окном рыжая девочка ловила серсо, взлетала за кольцом в воздух и опускалась в облаке белоснежных юбок, беззвучно смеясь. Из-за нее Северус не подружился с черноволосым мальчиком. Всё защищал ее от его оскорбительных выходок, и тот Северуса возненавидел. А потом она полюбила своего обидчика… Женщины!
Вот и он сам вышел на уже опустевший луг и вздохнул всей грудью. Легче не стало, радостней тоже. Пошевелил босой ступней мокрую от росы траву… Пожалуй, стало спокойней… Вздор! Наконец он подошел, Северус почувствовал это… Стоит за спиной.
— Партию?
— Конечно, Джеймс, когда это я тебе отказывал?
— Когда заведомо знал, что проиграешь.
— Поттер, ты не такой уж хороший игрок!
— Поэтому ты и любишь со мной играть… Расставляй фигуры. — Они сели под вязом, в тени, на старой садовой скамейке. — Какой-то идиллический пейзаж, добавь немного диссонанса.
— Капризный, как всегда.
— О, нет, я стал сговорчивей, как умер.
— Терпеть не могу, когда ты так говоришь, Поттер! — (Смеется. А правда ли, он был красивым?) — Сними очки, пожалуйста.
— Зачем?
— Хочу вспомнить, какие у тебя глаза.
— О, белые, белые!
Северус пугается. Джеймс достает из-за спины две зажатые в ладонях шахматные пешки.
— Я снова победил — ты играешь черными!
— Я всегда за черных.
— Волдеморт тебе не надоел?
— Мне и ты надоел, вот я тебя и предал.
— Северус, ты же сам знаешь, что это не так! Твой ход, не отвлекай меня, не выйдет…
*
«О чем этот сон? О смерти? — продолжая идти выбранной длинной дорогой, думал Снейп. — Господи! Разве я много просил? Посмотри на меня! Только его — друга, только её — любимую, а ты посмеялся надо мной! Я помню детство, нет, правда, помню! Там было хорошо. Пусть бедно, пусть тяжело. И этот мой профиль, как у хищной птицы, и чуть неуклюжая походка, и бледная кожа… Но там было все: и автобусы, пробегавшие прямо рядом с домом, и обычная школа, и вечно пьяный отец, и пыльное окно в мансарде, выходившее в садик соседнего дома, где жили две девочки. Обе худенькие… Это было настоящим. А потом — ложная гордость от тайны, что не такой как все, соблазны силы, бесцельность волшебства и тюрьма-а-а-а… Душный, скудный мир, закрытый загон — Великое Царство Магов! Обман. Декорация. Фарс».
Двадцатый век подходил к концу, а старцы в остроконечных колпаках все играли и заставляли играть других в свои шарлатанские игры, устраивали войны и оболванивали новые поколения ущербных, наделенных неспокойным даром…
А после того , как их не стало… он не позволял себе ничего, ни одной радости, ни одной личной вещи… К чему? Жизнь осталась уже после того, как душа замерла, перестала чувствовать… Время проходило сквозь него, как туман сквозь деревья. Ничто не менялось: обычаи , традиции… Узкий мирок, душно… Боялся ли он? Да, плотью, телесно… Никогда умом.
Не раздумывая больше, Северус достал из кармана фиал и, сорвав сургуч, залпом выпил искрящуюся жидкость.
Мир померк и вспыхнул вновь…
Аппарировав к вычурным воротам малфоевского поместья, Северус Снейп сильно потер ладонями закрытые глаза…
Акт 2
Сейф, где, оказывается, хранилось зелье, стал для Малфоя неприятным сюрпризом:
— Вот и все! Придется теперь Лорда иначе как-нибудь доставать… А славно так задумано было, да? — он повернулся к Гарри, который стоял, задумчиво кусая нижнюю губу, и постукивал носком ботинка по полу:
— А? Что?
— Шифр, говорю. Нам теперь зелья не достать, — вздохнул Драко.
— А, шифр… Это просто.
— Ты знаешь комбинацию, Гарри? Предупреждаю, у Северуса «просто» не может быть. Мы пропали!
— Погоди, сколько цифр?
— Должно шесть и буквы.
Поттер кивнул, легонько отодвинув Малфоя плечом, покрутил что-то на панели и… открыл дверцу сейфа.
— Как это?! – искренне, но шепотом изумился слизеринец.
— День рожднения мамы и ее имя.
— Ты знал что ли?
— Неа, в голову сразу как-то стукнуло. Вот, держи! — передал граненый флакон Драко, предварительно отхлебнув половину. И крепко взял своего блондина за руку.
*
Драко долго не мог вынырнуть из чернильной темноты, в которой весёлыми такими маячками горели два ярких глаза, то и дело меняя зелёный цвет надежды и любви на алый, тревожный, отталкивающий липким страхом. Он во что бы то ни стало решил прогнать это безобразное видение и вдруг обнаружил, что они с Гарри, держась за ручки как идиоты («А приятная ладонь у шрамогол… любимого, однако!» — шепнуло подсознание), находятся в каком-то темном и вонючем подвале. Поттер узнаваемым, но прокуренным и низким голосом вдруг говорит:
— Что, Брук, принёс?
И Малфой различает в клубах сизого дыма чью-то мерзкую ухмыляющуюся рожу:
— А как же, Ломакс, тебе не принесешь, так и без глаза останешься.
— Поговори мне еще, гнида, — слышится ответ Гарри, так по-блатному с ленцой. — Давай сюда! — и он забирает из лап низенького типа завернутый в тряпку увесистый предмет, чуть больше записной книжки.
— С тебя пять косых, — гнусавит Брук. Гарри вынимает из кармана стянутые резинкой в тугую катышку незнакомые банкноты…
Только на верхней площадке лестницы Драко проморгался и увидел, что одет в узкие черные джинсы и коротенькую пижонскую кожаную жилетку на голое тело. Но особенно Малфоя поразил собственный проколотый пупок с продетой в колечко тонкой серебряной цепочкой. Куда она спускалась, Драко боялся догадываться… «Потом отомщу, Поттенька, не обрадуешься, походишь у меня в корсете и кружевных трусиках!» — подумал он. И так глубоко задумался (черт, от недосыпу, видно), что чуть не пропустил момента — Гарри ему что-то говорил:
— Ну же, Драко, проведи нас!
— Heres ex asse sum. Orante me atque obsecrante — pеrtum!(1) — на автомате выпалил Малфой, не успев удивиться, как они оказались рядом с его домом. Мантикора, сидящая на каменном столбе ворот ожила, махнула раздвоенным хвостом, и створки отворились. Пробежав за кустами бугенвиллеи к окну, парни влезли в холодильный покой, где на крюках висели туши овец, телят, всякая дичь и птица. Драко рванул дверь поварской, раскидав на бегу склонившихся в поклоне кухонных эльфов. Обернулся и приложил палец к губам: «Тш-ш-ш». Слуги понимающе закивали плешивыми головешками.
— Не выдадут? — выдохнул Гарри в шею замешкавшемуся на выходе Малфою, тот улыбнулся ободряюще:
— Да ни за что! Их же сразу кондратий приберет. Я — сердце дома. Меня здесь каждый камень защищать будет.
— Как это?
— В прямом смысле — родовые чары. Потом объясню. В этот тоннель, за мной! — и нырнул за печную заслонку.