========== Глава 1 ==========
— Сметвик говорит, что есть еще шанс, но… — Гарри поднес кружку ко рту и зажмурился, прежде чем глотнуть. Слишком крепкий для пива алкогольный дух шибанул в нос, заставив поморщиться. Надо было, конечно, пить по всем правилам — подождать, пока спиртовой запах выветрится, оставляя за собой еле уловимый аромат шоколада, а потом еще долго перекатывать на языке мягкий вкус какао и жженой хлебной корки. Но сейчас хотелось только одного — напиться.
— Но что? — спросил Рон.
В его голосе уже чувствовалась расслабленность — не так часто они выбирались посидеть в «Трех метлах». Особенно с тех пор, как Рона взяли в группу авроров-практикантов. В отличие от него, Гарри охотиться за преступниками перехотел: хватило и войны с Волдемортом. После победы он болтался то здесь, то там: сначала помогал восстанавливать Хогвартс, потом чистил от всякой гадости особняк на Гриммо, изредка встречался с Джинни, но чаще просто запирался дома, разговаривал с зеркалом и напивался до зеленых чертей.
Пока не выяснилось, что жив Снейп.
Обнаружили его при обыске в заброшенном поместье Лестренджей. Разумеется, в коме и с разорванным горлом. Как он туда добрался и как не умер без помощи, выяснить не удалось. Зато у Гарри появилась хоть какая-то цель — вылечить Снейпа.
— Но? — повторил Рон.
Гарри оглянулся, как будто в отдельной кабинке, да еще с хорошо наложенными чарами заглушки их могли подслушать, и, наклонившись к другу, шепнул:
— Зелье.
На лице Рона проступило понимание.
— Запрещенное? — подмигнул он.
— Ага, — почувствовав, что краснеет, Гарри уставился на свои руки.
Как будто это могло помочь! При одной мысли про обсуждение Роном такого хотелось удрать куда глаза глядят.
— Ну так считай, что оно у тебя уже есть, приятель, — отсалютовав кружкой пива, сказал Рон. — Кингсли ради Снейпа сейчас на все пойдет. Самый ценный свидетель.
— Дело не в этом!
— А в чем?
Гарри замялся:
— Зелье сложное.
— Да брось! Хорек тебе сварит любое зелье. Он вон как старается для нас в обмен на свободу. Укрепляющее, заживляющее, веритассерум.
— Оно… там ингредиент нужен… особый.
— Да все тебе достанут! — знающим тоном произнес Рон.
С начала практики он частенько разыгрывал из себя опытного аврора. Обычно Гарри это смешило, но не сейчас.
— Это сперма. Сперма его бывшего любовника.
У Рона вытянулось лицо:
— Что-о-о?
— Сметвик сказал, что Снейп был голубым. И что он был нижним в паре, — стараясь не сбиться, не глядя на Рона, стал объяснять Гарри. — Когда маги… мужчины… делают это в первый раз, это действует как обряд, который увеличивает жизненную силу. Если добыть сперму и кровь любовника, то можно составить зелье жизни. И нужно поить этим Снейпа по два раза в день от недели до двадцати дней. И тогда может быть… Он сказал, что если первым у Снейпа был… не Волдеморт и если этот человек жив, то есть шанс…
Он поднял глаза на Рона. Тот выглядел шокированным, но, по счастью, меньше, чем ожидал Гарри. Он и сам, наверное, до сих пор не отошел от разговора со Сметвиком. Такое о Снейпе не хотелось узнать даже под угрозой применения силы. Гарри слишком хорошо помнил, какие слухи ходили по школе про обоих капитанов слизеринской команды, и с какими отвратительными подробностями все это смаковалось в гриффиндорской гостиной.
— Ну и дерьмо! — рассмеялся Рон.
И задумался.
Гарри придвинул к себе вторую кружку, на этот раз выбрав имбирный эль.
— Не знаю, как спросить у Кингсли.
Рон вынырнул из мыслей:
— Мне кажется, я знаю, кто это. Если только это правда — то, на что твой крестный намекал… Он всегда немножко привирал…
— И кто же? — спросил Гарри, стараясь не обращать внимания на то, как при упоминании Сириуса екает сердце.
— Если только я правильно понял намеки… — Рон ухмыльнулся и сделал большой глоток, –первым у Снейпа мог быть старший Малфой. Помнишь еще, Сириус Снейпа его карманной собачкой называл? До того, как ты переехал в дом, он его как-то назвал собачкой, вилявшей тощим задом. И мама на него наорала, а Джордж с Фредом потом спрашивали друг у друга, правильно ли они поняли то, что Сириус хотел сказать.
Глядя на то, как веселится Рон, Гарри понял, что подсознательно ждал именно этого имени, но отчего-то сделалось противно. Малфой вызывал отвращение, в крайнем случае — в свете последнего суда, на котором Гарри присутствовал как свидетель, — жалость. Как Снейп мог связаться с этим скользким мерзавцем, не укладывалось в голове. Да что там! Как вообще можно спать с мужчиной? Позволить вставлять член себе в зад? Гарри передернуло.
— Сколько ему дали? — спросил Рон. — Десять?
— По состоянию здоровья — десять лет.
— Вот и устроишь ему святого Мунго на дому в обмен на отдых от Азкабана, — засмеялся Рон.
— Угу, — кивнул Гарри. Но, в отличие от Рона, ему совершенно не было смешно.
========== Глава 2 ==========
Так и вышло, что Малфой поселился в доме на Гриммо. Зелье он взялся варить сам, и Кингсли согласился с тем, что лучше его не трогать. Малфою отвели спальню рядом с той, в которой под неусыпным оком сиделки из Мунго лежал Снейп. Первую дозу зелья следовало дать уже вечером, и к прибытию «высокого гостя» Гарри вместе с Гермионой и Джинни полдня убили на то, чтоб выгнать последнюю нечисть из лаборатории в подвале. Однако Малфой спускаться туда отказался наотрез.
— Уверяю вас, я прекрасно сварю зелье и в своей комнате, — вздернув подбородок, холодно сказал он и скрылся в спальне.
Тяжелая дверь захлопнулась с глухим стуком, оставив в душе у Гарри смутное чувство, что он внезапно перестал быть главным в собственном доме.
— Вот и хорошо, — сказала, однако, Джинни, — так ты вообще не будешь пересекаться с этой змеей.
— Ага, — согласился Гарри. — Хорошо, что моя спальня на другом этаже. — И почему-то почувствовал, что краснеет, вспомнив, как спокойно Малфой произнес слова «сварю зелье». И как Рон со смешками спрашивал у Гарри, не нужно ли ему подкинуть порножурналов, для того, чтобы Малфой производил ингредиента в достатке.
При первом приеме зелья Сметвик присутствовать ему не позволил, сославшись на врачебную тайну. Гарри потерся несколько минут около комнаты Снейпа, но торчать под дверью было унизительно, и он в конце концов ушел в кухню, чтобы в обнимку с кружкой кофе в гордом одиночестве пялиться на занавешенные окна. Все было не так и не то.
Не этого ожидал он, когда Снейпа нашли. Тогда казалось, что его быстро приведут в чувство, ведь сами раны, как пояснил Сметвик, были неопасными. Снейп выздоровеет, они с Гарри объяснятся, а дальше… что будет дальше, он на самом деле не слишком задумывался, но все представлялось во вполне радужных тонах. Он и забрал его, потому что был уверен, что тот с минуты на минуту очнется. Как Сметвик ни уговаривал его подождать… ни заверял, что Снейп находится в специальной палате Мунго в полной безопасности.
И после перемещения его в дом началось — то одно, то другое, а теперь вот — Малфой. Присутствие белобрысого гада в доме было неприятно, а мысль, что Снейп позволял ему трахать себя, и вовсе доводила до белого каления. Променять маму вот на этого?! Да и где гарантия, что Малфой не примется за старое и действительно вылечит Снейпа? Ведь Кингсли пообещал ему свободу независимо от результата. А тот не замедлил выторговать ее, хотя речь шла о жизни его любовника! Не похоже, чтобы Малфой слишком дорожил Снейпом.
Сметвик собирался контролировать прием зелья лично. Но будет ли он контролировать процесс? Качество, хм, ингредиентов? Что если, несмотря на клятвы, данные Кингсли, Малфой исхитрится навредить Снейпу? Ведь тот не только его любовник, но и ключевой свидетель. Может, если он заговорит, Малфою не то, что десять лет, а и пожизненное не дадут? Сразу, в виде исключения из новых гуманных правил министерства, — виселицу?
Каким безжизненным тот выглядел в суде, и как затрясся, когда выслушал приговор. Хотя, объективности ради, кто бы тут был в восторге?..
Азкабан ему тоже явно не пошел на пользу. Днем, ступив на порог вместе с Кингсли и сопровождавшим их бородатым аврором, Малфой держался независимо и так же высокомерно, как если бы министр пригласил его на званый обед, не меньше. Гарри ясно ощущал волны холода, исходящие от него, как некогда волны ненависти — от Снейпа. Лицо же Малфоя, похудевшее, с запавшими, и от того огромными, серыми глазами, казалось покрытым ледяной коркой. И вдруг величественность слетела — корка лопнула: поставив ногу на первую ступеньку, Малфой скривился от боли и схватился за поясницу. Выглядело это ужасно комично, и Гарри нахохотался от души, вторя Кингсли и совсем не мужественно завывавшему аврору. Малфой все это время простоял изваянием, видимо, не в силах разогнуться, с крупными каплями пота на лбу, и посылал по очереди всем троим взгляды, полные бешенства. Он смог продолжить путь наверх только тогда, когда Кингсли бросил в него каким-то заклинанием.
Вряд ли после всего он захочет, чтобы Снейп заговорил…
Из гостиной донесся бой часов: полночь. Гарри встряхнулся и вскочил, осознав, что давно задремал и пропустил уже все на свете — и уход Сметвика, и, возможно, кое-что похуже. Он уже собрался было выйти из кухни, как вдруг ему в голову пришла одна мысль. Он быстро скинул ботинки, и в одних носках прокрался к тому самому коридору. Комната Малфоя, находившаяся в самом конце, была закрыта. Зато из приоткрытой двери Снейпа на пол падала дрожащая полоска света. Гарри подкрался ближе и заглянул в достаточно большую щель между дверью и стеной.
Сиделки в комнате не было. Малфой с закрытыми глазами сидел в изголовье постели Снейпа и, положив его голову к себе на колени, с полуулыбкой на лице, словно в состоянии транса, медленно и нежно перебирал спутанные сальные пряди. Потом потянул к себе безжизненную руку и, погладив ладонь, поцеловал.
Гарри тихо вернулся обратно в кухню, надел ботинки и долго рассматривал, прежде чем приступить к их завязыванию, грязные изношенные шнурки. Спать не хотелось. Пить не хотелось тоже. Но так мерзко ему не было довольно давно: при взгляде на Малфоя и Снейпа он не почувствовал ожидаемого отвращения. Зато очень хорошо почувствовал кое-что другое. Зависть.
========== Глава 3 ==========
Кухню Гарри терпеть не мог — слишком часто здесь накрывало болезненными воспоминаниями. Сириус смеется, поднимая бокал с золотистым вином, Люпин улыбается в ответ, от его глаз разбегаются мелкие морщинки, Тонкс, неудачно, (а может быть, и нарочно) взмахнув локтем, обрушивает на пол гору медной посуды, Фред с хохотом аппарирует от окна к двери и обратно. Здесь все было точно так же, как и четыре года назад, и порой казалось, что вот-вот распахнется дверь, и войдет миссис Уизли, чтобы выставить Гарри из кухни перед началом собрания.
С гостями кухня выглядела не такой мрачной, но появлялись они здесь редко. Оставаясь же в одиночестве, Гарри предпочитал есть у себя в комнате или в гостиной, а если перекусывал в перерывах, то быстро делал бутерброд и с кружкой кофе или чая уходил наверх. Теперь, напротив, он обнаруживал себя в кухне все чаще и чаще: непременно находились какие-нибудь дела, которые почему-то не мог сделать Кричер, и вообще здесь было куда теплее, чем во всем доме, и самый лучший вид на улицу, и так далее, и тому подобное, и…
В соседний коридор он заглядывал утром и вечером, смотрел на безжизненное, все равно что мертвое, тело на кушетке, выслушивал дежурный отчет очередной сиделки, стараясь не морщиться от меда в ее голосе, и уходил. Потом встречал в гостиной растрепанного Сметвика и ждал его возвращения, чтобы проводить обратно в камин.
«Пока я ничего не могу сообщить вам, Гарри», — эта фраза звучала здесь изо дня в день, металась между кремовыми стенами, словно птица в поисках выхода, и, не найдя его, погибала, оседала могильным камнем где-то в желудке. Малфоя он за все это время не слышал и не видел, и единственный, кто заговорил о нем, это Рон, навестивший Гарри в середине третьего дня и сгоравший от любопытства.
Не видел и не слышал наяву. Впрочем, может быть, и это было лишь игрой воображения, но Гарри просыпался с твердой мыслью, что Малфой ему снился. Вот только он никак не мог вспомнить, что именно переживал во сне. «Наверняка какая-нибудь гадость», — говорил он себе, но чувствовал, что этому утверждению отчего-то не хватает уверенности. Должно быть, он просто устал. А, может, началась та самая депрессия, которая, как он читал, бывает после бурных событий. В последние месяцы Гарри вообще читал очень много, гораздо больше, чем в предыдущие годы и даже в маггловской школе, когда библиотека была единственным местом, где Дадли не мог его избить.
Так что на пятый день, в очередной раз отловив себя в кухне, Гарри сказал решительное: «Хватит!» Как жил Снейп без его опеки столько лет, так и теперь — либо выздоровеет, либо умрет, и нечего ходить вокруг.
В библиотеке было темно, хоть глаз выколи, и резко пахло дезинфекционным зельем, которым он на прошлой неделе травил книжных жучков. Свечи, должно быть, от осевшего зелья, загорались не сразу, а некоторые тут же гасли и их приходилось зажигать снова. Еще несколько минут Гарри потратил на то, чтобы обойти все стеллажи и убедиться, что новых следов жучков нигде не видно. Все, казалось, было в порядке, но, когда он вспомнил, что обещал Гермионе поискать очередную книгу по истории домовых эльфов и вернулся к полкам, то краем глаза заметил в дальнем углу яркое белое мерцания. Что-то, похожее на плавающие островки. Следы жучков выглядели совсем иначе — как осыпающиеся с полок хлопья. Кроме того, их цвет различался, потому что зависел от конкретно проеденной книги. Вряд ли здесь, в библиотеке, где самая современная книга датировалась годом так семидесятым, мог заваляться пергамент такого ослепительного белого цвета.
Гарри осторожно приблизился к полкам в углу. Мерцание исчезло. Он погасил Люмос и ближайшие свечи — безрезультатно. Погрузил в полную тьму всю библиотеку — никакого эффекта. Вспомнив недавно прочитанную книгу по заклинаниям, Гарри вновь поднял палочку, очертил чуть дрожащим концом область поиска и вывел определяющие чары. Ничего нового, кроме сохраняющих и охранных чар библиотеки. Он снова запалил все ближайшие свечи и в недоумении опустился в кресло, стоявшее в самом углу между двумя книжными шкафами. За стеклом на полках не было томов — здесь, в закрытых глиняных сосудах хранились древние свитки. Взгляд Гарри зацепился за один сосуд, выдвинутый чуть вперед. Он похолодел. В библиотеке явно кто-то побывал. За день до прибытия Малфоя перед распылением зелья, умаявшись после чистки полок, он точно также сидел в этом кресле, и смотрел в тот же шкаф. И тогда, он помнил, сосуды стояли точно в ряд. Гарри потянул было дверцу на себя, выругался, потянул снова, потом опомнился и произнес соответствующее заклинание. Та отворилась бесшумно — как если бы ее хорошо смазали.
Он взял в руки сосуд, не отличавшийся от всех прочих, такой же старый и, казалось, готовый рассыпаться прямо в руках, произнес формулу консервирующих чар и открыл крышку. Внутри, из сухого песка, торчал кончик толстой палки. Гарри потянул за нее и вытащил легкий папирусный свиток с неровными изношенными краями, исписанный только с одной, внутренней, стороны.
Поставив кувшин обратно на полку, Гарри прибавил света, сел обратно в кресло и развернул свиток… И застыл.
Текста на папирусе практически не было. Единственный абзац, на самом верху свитка, был написан по-гречески, а под ним… под ним были рисунки — черные, красные и желтые контуры –обнаженных и полуобнаженных мужчин и юношей в самых непристойных позах, какие только можно было вообразить. Со всеми подробностями, с ясно выделенными членами и губами, которые захватывали эти члены. Пока Гарри в изумлении таращился на них, контуры, как и положено магическим рисункам, ожили и задвигались — одни томно выгибались, сплетаясь в объятиях, другие нежно и страстно целовались, третьи трахали друг друга жестоко и безжалостно, словно стремясь выбить за пределы отведенной им картинки.