В свои апартаменты ей пришлось тащить его за ногу. Несколько раз она слышала позади какой-то глухой стук, но была так зла, что обратила внимание только на отсутствие крови там, где голова касалась пола. А пара-тройка синяков, как на её вкус, при всей его напыщенной самонадеянности, несли только благотворное влияние.
Цепи нашлись как нельзя вовремя — трофеи её завершившейся карьеры гладиатора. Грандмастер, хоть и выглядел размалеванным психом, быстро уяснил, что пользы от неё в качестве сталкера намного больше, чем в качестве мяса. Может, теперь он и жалел о своём решении, а, может, пожалеет еще больше спустя некоторое время. Жизнь покажет.
Когда она заставила безжизненное тело Локи принять вертикальное положение, из его груди вырвался тихий стон, и Валькирия, не отказав себе в удовольствии, затянула цепи потуже. Бледное лицо исказилось, ресницы затрепетали.
Скептически оглядев результаты своих трудов, Валькирия пощелкала пальцами у уха Локи, и тот, наконец, неохотно разомкнул веки.
— Так ты, значит, колдун, — она упала на диван у противоположной стены, и, наклонившись, выудила из-под него початую бутылку горячительного.
Пристально наблюдая за Локи, она сделала один огромный глоток.
Слегка дезориентированный, он какое-то время моргал, уставившись в точку на полу, где панели наслаивались друг на друга, но затем, ухмыльнувшись краем рта, медленно перевел прищуренный взгляд на неё.
— На полставки, — его голос был хриплее, казался каким-то сонным. — Интересуют услуги?
— В мою голову ещё раз залезешь без спросу — свою потеряешь, — она ткнула в него указательным пальцем руки, которой держала бутылку. — Доходчиво выражаюсь?
По его лицу пробежала тень веселья; он не улыбнулся, но возле глаз появились морщинки. Валькирия фыркнула, вдруг почувствовав смущение или что-то отдаленно на него похожее, и резко влила в себя еще одну порцию выпивки.
— Не слышу ответа. Мы друг друга поняли?
— Вполне, — прошелестел Локи.
Она фальшиво оскалилась и одним движением выбросила бутылку за диван.
— Ну, тогда не скучай, Ваше Высочество.
Выпивка приятно согревала желудок, почти заглушая болезненные воспоминания, которые, как она думала, канули в небытие. Меньше чем через час Грандмастер будет ждать своих чемпионов и тогда расщедрится на такой куш, что она получит шанс на полжизни распрощаться с полетами над свалкой в поисках новых бойцов. Возможно, размышляла Валькирия, шаря по карманам в поисках пульта, она продолжит этим заниматься, чтобы не умереть от скуки раньше, чем от алкоголизма. Делать на Сакааре особо было нечего, всё крутилось вокруг Боёв Чемпионов, но, если подумать, она могла бы побаловать себя и купить новый корабль, или снять угол пошикарнее этой грязной норы.
— Вот чёрт!
Ну, конечно, как она могла забыть? Пульт управления обманом выудил Тор, а диск покорности валяется где-то в комнате у здоровяка; теперь даже при большом желании будет трудно выследить этих двоих.
Послышалось тихое хмыканье, и Валькирия вперила свой осоловевший взгляд в Локи, будто именно он был причиной всех её неурядиц.
— Я смотрю, тебе очень весело?
Он пожал плечами, насколько позволяли цепи.
— Поделись, может, подсоблю чем.
Не моргнув глазом, Валькирия схватила пустую бутылку, ударявшуюся о носок её ботинка, и прицельно швырнула в сторону Локи. С визгливым звоном она разбилась вдребезги как раз над его правым плечом.
Он даже не вздрогнул, пара мелких осколков запуталась в его волосах, но Локи качнул головой, и они, один за другим, осыпались вниз.
— Знаешь, ты на неё очень похож, — сквозь зубы процедила Валькирия. — На Хелу.
— Слышал, в семьях такое бывает.
— Нет, дело не в этом, — отряхнув руки от капель эля, она неспешно подошла ближе. — Знаешь, мы ведь видели, что с ней происходит. Всё это случилось не вот так сразу. Её безумие. Она его никогда не скрывала, даже наслаждалась им. Просто Одину было удобнее закрывать на него глаза, и он делал это до тех пор, пока всё не вышло из-под контроля.
Локи склонил голову, глядя на неё с любопытством.
— Я безумен, по-твоему?
— По-моему, ты мелкий паразит, — она ухмыльнулась, заметив, как заострились его черты. — Себе на уме. Подлизываешься, вынюхиваешь. Заработал себе тут место под солнцем.
— Конечно, — с приторной сладостью произнес он. — Куда как приятнее шляться по свалкам, напиваясь каждый день до потери сознания, а ночами грызя себя за ошибки прошлого, — Валькирия окаменела, ощущая, как гнев вскипает внутри, но Локи, ничуть не испуганный, продолжал: — Ты ведь знаешь, оно тебя никогда не отпустит — твоё прошлое. Будет гнить внутри, пока не станет настолько невыносимо, что в один прекрасный день ты возьмёшь Клык Дракона и собственноручно вспорешь себе глотку, — он пробежался розовым языком по губам. — Прикинем, сколько осталось?
Ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы сдержаться и не придушить его прямо в эту секунду.
— Вы не знаете, во что ввязываетесь, — отчеканила она, подаваясь вперед. — Отдать Хеле Асгард — самое умное, что можно теперь сделать. Так вы хотя бы сохраните свои жизни.
— Так это то, что ты выбрала? Сохранить свою жизнь?
Из-за этого тона внутри её головы снова что-то запульсировало, готовое вырваться на свободу и обдать горечью. Нахмурившись, Валькирия крутанулась и шумно прошествовала к кухне, где у неё еще оставалась парочка целехоньких бутылок с очень крепким содержимым, которое она берегла на черный день. Такой, как этот.
— Должен признать, — донесся до нее голос Локи, — я даже разделяю твою точку зрения. Нет, правда. Тяга к геройству у Тора иногда приобретает нездоровые масштабы, перевешивая даже инстинкт самосохранения.
Она хлопнула дверцей как можно сильнее, чтобы заглушить его слова, открыла бутылку кинжалом и почти лихорадочно влила в себя напиток.
— Пусть всё так и останется, — продолжал он из своего угла. — Мы с тобой задушевно поболтаем здесь, дождёмся, пока Тора не схватит Грандмастер, навеки пленив его более надежным способом. В это время Асгард окончательно падет под тираническим натиском Хелы, а за ним и остальные миры. Пожарища, кровопролития, страдания невинных, — он ослепительно улыбнулся. — Скажи, ты хорошо спишь по ночам?
— Как убитая, — отрезала Валькирия, вытирая губы тыльной стороной ладони.
— И я прекрасно, — с готовностью подхватил Локи. — Так может, с тобой у нас тоже есть кое-что общее? Уверен, кстати, Хела тоже спит сном младенца, — его многозначительная улыбочка стала еще шире.
Она со стуком грохнула бутылку о стойку, и, уперев одну руку в бедро, воззрилась на Локи с нескрываемым раздражением.
— Ох и болтливый ты.
— С детства красноречием известен.
Она обескураженно вздохнула.
— Вот дела, и что, в голову никому не пришло язык тебе укоротить?
Локи запрокинул голову и рассмеялся. Кончик его упомянутого языка касался нижних зубов.
— Буквально три недели назад я бы тебя после этих слов повесил за измену родине, — небрежно ответил он. — Прерогатива царя.
Замечательно, подумала Валькирия. Оба капризные болваны, и оба с амбициями. Это уже слишком знакомо пахло.
— И как твоё эго на троне-то поместилось?
— А как столько трусости помещается в таком хрупком маленьком теле? — тон Локи из игривого вдруг стал жестким, слова посыпались, как удары хлыста. — Защитница невинных, защитница трона, защитница Асгарда. Валькирия. Или правильнее — изгнанница, мусорщица, что тщетно стремится оправдать всеми средствами своё жалкое предательство?
Она в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние и с рычанием вцепилась в его волосы на затылке. Локи пришлось выпрямиться и потянуться к ней всем телом, чтобы облегчить боль, но он не издал ни звука, только тяжело задышал, пристально глядя ей прямо в глаза. Его язык снова пробежался по раскрытым губам, чуть искривленным в усмешке, — он выглядел, словно победитель. Она дважды, а то и трижды зарядила ему в нос, а он умудрялся выглядеть победителем, подумать только. Плотно сжав губы, Валькирия втягивала воздух через нос, пытаясь успокоиться. Прошлое уже дышало ей в спину, и Локи бередил раны, вонзая каждое слово, точно кинжал, — всё глубже и глубже, в самое сосредоточение боли.
Она отвела правую руку назад, замахиваясь.
Ей хотелось снова его ударить, чтобы стереть острую усмешку. С этого лица, с лица земли. Она представляла, как бьёт — один удар, два удара, три удара, пока он не захрипит и не запросит пощады. Но ей почему-то казалось, что Локи не запросит. Между их лицами оставалось всего несколько дюймов, когда она разглядела нечто в глубине его глаз — желание, в котором ей почудилось стремление получить всю ту боль, какую она могла предложить ему. Локи ждал. Локи улыбался. Локи предвкушал. Блеск расширившихся зрачков выдавал его.
Он снова потянулся вверх, и его шея открылась ей — кадык чуть подергивался, а Локи всё не отводил взгляда, в нем — ожидание и восхищение.
Он будто жаждал увидеть, как она взорвётся.
Она хотела нанести удар, и он хотел, чтобы она ударила.
Издав недовольный, полурычащий возглас, Валькирия рывком отпустила его волосы, и Локи, ничуть не разочарованный, с нескрываемым наслаждением расхохотался.
— Должен признать, это было… интригующе.
Она метнула в него злобный взгляд.
— Где он?
Он, конечно, знал, о чём она спрашивала. Он также знал, что победил, хотя, возможно, и не планировал делать ничего из того, что сделал. Сама же Валькирия уже не понимала, что в творилось у него в голове, но понимала одно — постоянство не его конёк.
— Ну?
Локи какое-то время молчал, изучая её блестящим взглядом, затем расплылся в широкой улыбке.
— А зеленый кретин поведал тебе, на чём прилетел сюда?
Валькирия нетерпеливо развела руками, но через мгновение её озарило.
— Квинджет, — она посмотрела в окно, прикидывая расстояние. — Ну конечно.
Локи отвесил ей легкий полукивок-полупоклон.
— Не стоит благодарности, — послышалось ей в след прежде, чем она шагнула в раскрывшуюся дверь. — А тебе не кажется, что мы — отличная команда?
Она полуобернулась, встречаясь с ним взглядом. Что-то в его облике смягчило её, совсем чуть-чуть. Валькирия ничем этого не выдала, но Локи, подумалось ей отчего-то, наверняка заметил.
— Да уж, как раз помечтай об этом пока меня не будет, Локей. Ах да, — она уже было ушла, но в последний момент схватилась за косяк двери, слегка высунувшись из коридора. Локи приподнял бровь. — Никуда не уходи. Ты — мой вступительный взнос.
Она оттолкнулась от косяка, шлепнула ладонью по панели, и дверь бесшумно опустилась вниз, но даже сквозь неё Валькирии на секунду послышался его смех, полный искреннего веселья; она закатила глаза, но всё-таки улыбнулась.
Ей отчего-то подумалось, что он знал и это.