— Откуда он у тебя? — вдруг спрашивает доктор Скотт, на что Уилл также неожиданно начинает краснеть.
— Кто?
— Этот браслет, — настаивает доктор Скотт, охваченный внезапным любопытством.
— Аааа…
И больше ничего, будто и вопроса не было. Доктор Скотт выжидающе смотрит, а Уилл убирает руку подальше от браслета.
— Это подарок, — наконец говорит он.
— Ты очень к нему привязан, — доктор Скотт видит, как Уилл борется с собственным смущением и злостью одновременно. — Он помогает тебе удерживать реальность.
Уилл сглатывает и нервно качает головой. Болезненная тема?
— Я намерен его выбросить, — в противоречии сообщает Уилл и даже какие-то секунды намеревается растегнуть застежку.
— Подарок Ганнибала? — сегодня доктор Скотт осознал, что многое он не знает об отношении Уилла к его однокласснику, который прежде казался лишь неудачным партнером в череде протестов этого пациента.
Уилл поджимает губы и вновь принимается теребить браслет пальцем. Затяжная пауза посреди разговора. Уилл то и дело бросает взгляд на дверь, волнуясь, что отец войдет. Доктор Скотт сейчас тоже был бы против какого-либо вмешательства. Уилл сделал сегодня хороший шаг к осознанию самого себя и своих эмоций, и было бы очень хлопотно, если бы он вновь отступил.
— На мое пятнадцатилетее, — хрипло усмехается всё-таки Уилл и качает головой. Натягивает рукава рубашки так, чтобы скрыть наполовину кисти рук и злосчастный браслет.
— Значит, вы встречались больше, чем ты говорил изначально, — кивает на это доктор Скотт спокойно, дабы не демонстрировать свое удивление. Что ж об этой лжи тоже можно было догадаться.
— Мы не встречались, мы…
Доктор Скотт молчит, ожидая продолжения, пока Уилл судорожно подбирает слова, вытирая лицо от испарины.
— Мы. Я и Ганнибал в смысле. Я и Ганнибал… — Уилл что-то мямлит себе под нос, становясь на удивление зажатым еще сильнее. Его тревожит этот вопрос. — Это…
— Уилл, успокойся, не нужно сейчас подбирать определений, — видя, как трудно Уиллу, останавливает доктор Скотт. — Расскажи, когда все началось… Ваше общение.
Уилл передёргивает плечами и задумывается.
— Мне было четырнадцать. Я год как понял, кем являюсь, и отчаянно боялся, что об этом узнают и перестанут со мной общаться, — Уилл горько усмехается. — Я и так в школе не самый популярный парень, доктор Скотт, даже если вам кажется обратное.
Доктор Скотт улыбается на эту шутку — здоровая самоирония Уилла приятна.
— По понятным причинам я старался ходить в душ один, либо позже, либо одним из последних… Конечно Ганнибал Лектер всё знал. Даже если кажется, что ему всё равно на окружение, он уже сплёл свою паутину и выжидает, чтобы сцапать тебя, — Уилл улыбается почти ностальгически, по-мальчишески открыто. — Мне казалось, я хорошо скрываюсь. Я прятался от людей, как умел. Я отгораживался ото всех и сам себя невольно сделал почти изгоем.
— Он помог тебе вернуться в общество? — спрашивает доктор Скотт, анализируя произошедшее.
Вот, значит, как. Налицо влюбленность, хорошо спрятанная за недовольством Ганнибалом. И, видимо, у Уилла есть причина для подобного отношения.
— Что? — Уилл тихо смеется. — Ганнибал и помощь… Нет, он подловил меня в душе и отдрочил мне с самым самодовольным видом. Без слов. А потом ушёл.
Доктор Скотт хмурится и чуть наклоняется корпусом вперед. Всё сложнее. Как Уилл живёт с этим? Что чувствует, находясь к Ганнибалу так близко. Картина доктору Скотту рисуется совершенно страшная. Стокгольмский синдром?
— Тебе не казалось тогда, что тебя изнасиловали? — осторожно прощупывает почву доктор Скотт, но ответ его пациента сбывает с толку и рушит теорию в очередной раз.
— Я испугался, — кивает Уилл и чуть краснеет. — Но испугался лишь потому, что он знал. Как всегда он знал, что я хочу его. И он продемонстрировал мне свою власть.
— Ты хорошо понимаешь Ганнибала?
— Не так сложно понять этого извращенца, — привычно пожимает плечами Уилл. Он лохматит ладонью свои волосы и фыркает себе под нос что-то. Волнуется о том, что сказал слишком много.
— Что было дальше? — продолжает допрос доктор Скотт.
— Потом это повторялось несколько раз. Всё быстро и технично. И никогда он не позволял касаться себя, даже не целовал. Ганнибал не говорил со мной, просто домывал меня после и уходил. Вся моя роль состояла в том, чтобы стоять там с подгибающимися ногами и получать удовольствие.
Странный метод соблазнения. Странное поведение Ганнибала. Презрение и нежность, вероятно, чувство вины за свой поступок. Ощущал ли Уилл тогда это? Или он видел это как-то совсем иначе?
— Было обидно?
— Я хотел говорить с Ганнибалом, хотел к нему прикасаться, глупо это отрицать. Он довёл меня до злых слёз. На том синем кафеле под душем. Мне казалось, что я захлебнусь от злости и от духоты, — скулы Уилла чуть краснеют. Он выглядит так, словно любит эти воспоминания. — Я наконец-то добрался до него. Я был как помешанный, стал его целовать, слизывать всю кровь с разбитых губ. Я ощущал себя победителем. Ганнибал улыбнулся мне кровавой улыбкой, и всё, что я тогда от него услышал: «Наконец-то». А потом мы стали общаться. Как мне этого хотелось.
— То есть это были полноценные отношения? — новые факты для размышлений доктору Скотту. Ганнибал Лектер намеревался добиться от Уилла агрессивного ответа, который бы подтвердил желание, но метод весьма садисткий. Ломка личности? Манипуляция?
— Нет, конечно же, ни о каких отношениях и речи быть не могло, — заверяет Уилл, хотя прежде описал совершенно непристойные отношения для двух знакомых. — Всё было как обычно.
— Но с мастурбацией в душе…
— И с поцелуями, и с разговорами, и… — перечисляет Уилл, обнимая себя руками. Откуда эта неуверенность?
— И чем же это отличается от отношений? — уточняет доктор Скотт. — У Ганнибала был кто-то еще?
Уилл ожесточенно сжимает зубы и морщится.
— Значит, нет, — констатирует доктор Скотт.
Несмотря на то, что Уилл уверяет в том, что никаких отношений не было, всё же эти двое пусть неофициально, но встречались более двух лет. Если так, то есть еще какая-то причина в саморазрушении Уилла, потому что в случае распада семьи Уилл бы первым делом побежал бы к Ганнибалу. Стоп. Он и побежал. Уилл говорил о том, что потерял невинность с Ганнибалом полгода назад, получается, что с тех пор их отношения резко поменялись, что привело Уилла…
— У него могли быть… — вклинивается Уилл в череду размышлений доктора Скотта.
— У него и сейчас есть… — поддевает доктор Скотт невольно. В прошлый раз Уилл лучился счастьем от того, что у Ганнибала появился кто-то еще, поэтому его реакция теперь, после всей истории, должна быть менее позитивной.
Уилл резко вскакивает и направляется в сторону окна, а добравшись до точки, начинает искать другой путь, чтобы не стоять на месте. Нервозность. Уилл чувствует себя виноватым.
— Ганнибал ударил тебя, потому что всё узнал, — понимает доктор Скотт, и Уилл отворачивается, чтобы на него не смотрели. Доктору Скотту прежде казалось, что из-за связей Уилла Ганнибал ушел, но, может…
— «Чтобы твоё лицо больше никого не привлекало», — так он сказал, — хрипло произносит Уилл, засовывая руки в карманы. Он не оборачивается, поэтому доктор Скотт просто смотрит на кудрявый затылок.
— Ты считаешь, что это заслужено?
— Неважно, как считаю я, если он считает, что я заслуживаю наказание, — Уилл оборачивается и с грустью улыбается, в глазах его мерцает плёнка слёз.
— Уилл, ты понимаешь, что это звучит… — уточняет доктор Скотт, отчётливо понимая, как всё плохо.
— Безумно? — ухмыляется Уилл и снова превращается в человека, неизвестного доктору Скотту ни капли.
— У тебя наблюдается некоторая зависимость от Ганнибала, — объяснение доктора Скотта просто бессмысленный звук. — И это может не пойти тебе на пользу.
Уилл молчит и опять смотрит упрямо в окно.
— Что случится, если он поступит также, как и ты? — спрашивает доктор Скотт. — Сейчас ведь он просто гуляет со своей девушкой. И он вне отношений с тобой.
Уилл молчит и продолжает смотреть упрямо в окно.
И доктор Скотт понимает. По этим напряженным плечам, по острому взгляду и отстраненному выражению лица. Уилл думал уже об этом.
— Ты сделаешь то же самое… — доктор Скотт произносит это с трудом, в горле пересыхает.
Взглядом доктор Скотт касается щеки Уилла, на которой налеплен бинт, подмечает ссадины. Без сомнения, это очень болезненный опыт.
— Если я сочту, что это правильно, — холодно отвечает Уилл, и в его голосе нет и ноты сомнения.
— И он позволит тебе это, — медленно кивает доктор Скотт.
Всё действительно плохо. Пока доктор Скотт пытался расковырять нарыв из-за неудавшегося брака родителей Уилла, куда большая проблема лежала у него под носом. Влюбленность Уилла отдаёт яркой патологией, причём виной тому партнер Уилла. Удивительно, как Уиллу удалось шагнуть в сторону, что он хотел доказать Ганнибалу? В этот момент доктору Скотту становится жаль Уилла. Жаль того, кем его сделали обстоятельства и люди, что его окружают. Можно ли Уилла еще спасти? Сможет ли это сделать доктор Скотт? Сможет ли хоть кто-нибудь?
Отец Уилла прав: Уиллу нужно держаться подальше от Ганнибала, но нестабильная ситуация в семье может привести к тому, что Уилл без Ганнибала просто сломается и, вероятно, покончит с собой. Изменить климат в семье и отделить Уилла? Это хорошая идея, да только фактор «Ганнибал» никуда не уходит.
— Ты можешь ему сопротивляться, Уилл? Хоть немного? — прямо спрашивает доктор Скотт, и Уилл полностью оборачивается к нему с печальным взглядом.
Неужели Уилл действительно понимает, насколько всё серьезно, или это лишь хорошая игра?
— Я же говорил вам, что он больной на всю голову извращенец, куда я от него пойду? — слёзы Уилла высохли, и он уже больше похож на себя, живого и отзывчивого ребенка.
«Ты слишком долго прятал своего демона, Уилл, теперь этого больше не нужно».
— В другую школу, например? — предлагает доктор Скотт, но Уилл лишь отвечает гримасой скептицизма. — Твой отец намерен помочь тебе в этом вопросе. Вы можете переехать…
Как по заказу в дверь начинают стучать. Мистер Грэм бубнит о том, что хочет войти и поговорить. Уилл переводит взволнованный взгляд на дверь. Он боится, что его слова приведут к новому срыву отца, он колеблется.
— А с головой мне что делать? — спрашивает Уилл, сдаваясь.
— Мы разберемся, Уилл, — упрашивает доктор Скотт, понимая, что сейчас Уилл лишь поддается давлению отца и его самого. Но это на благо.
Уилл отворачивается к окну и отвечает, что мистер Грэм может войти. Если правильно напугать отца, то всё выйдет как нужно. Уилл сделал сегодня много хороших шагов для терапии, и доктор Скотт не имеет права их потерять.
— Уилл, позволь нам тебе помочь, — мягко произносит доктор Скотт, когда мистер Грэм проходит к дивану.
Уилл не оборачивается, он лишь равнодушно пожимает плечами.
========== 08:00, понедельник - мистер Фэлл - 25 ноября ==========
— Мистер Фэлл, прошу, — доктор Скотт встречается взглядом с угловатым, но привлекательным юношей лет 17-18, тот позвонил и сообщил, что у него проблемы с зависимостью к партнеру. Расписал он это довольно-таки красочно, что странно, как он сам себе не поставил диагноз и не принялся за лечение. Имени своего предполагаемого пациента доктор Скотт тогда так и не расслышал, да и юноша настаивал на официальности, чтобы сохранить комфортную для него дистанцию. Если это важно для человека, доктор Скотт не имел ничего против.
Мистер Фэлл поднимается, стряхнув с колен невидимые пылинки, и поправляет тёмно-синий пиджак. «Какой старомодный стиль», — ловит себя на мысли доктор Скотт.
— У вас здесь приятно, — спокойно комментирует мистер Фэлл, не испытывая и капли неудобств.
Доктор Скотт не успевает поймать нужную мысль, потому лишь кивает.
Мистер Фэлл размещается на диване, закинув ногу на ногу почти элегантно, по-женски. «С ноткой нарциссизма», — подсказывает доктору разум.
Нарциссизм?
— Сегодня будет лишь ознакомительный сеанс, чтобы вы поняли, над чем вам предстоит работать, и я выдам первые рекомендации для коррекции, — доктор Скотт неожиданно для себя ощущает страх, но один взгляд на пациента — и это всего лишь мальчик, тот даже ободряюще ему улыбается. Ободряюще? — Вы говорили про то, что не можете избавиться от зависимости к партнеру.
— Разве? — мистер Фэлл правдоподобно удивляется. — Мне казалось, что я не хочу избавляться от зависимости к своему партнеру.
— И в чем же ваше затруднение? — доктор Скотт пытается вспомнить, как именно мистер Фэлл характеризовал свою проблему, но в голове существует лишь одна версия.
— В том, что вы намерены отобрать у меня Уилла, — спокойно произносит мистер Фэлл, и доктору Скотту необходимо несколько секунд, чтобы понять, о каком Уилле идет речь и кто перед ним сидит на самом деле. — Вижу, вам уже ясно, о ком я говорю.
— Я не обсуждаю ни с кем своих пациентов и не лечу их знакомых без их согласия, — доктор Скотт смотрит враждебно на посетителя, а тот по-прежнему не чувствует никаких затруднений в сложившемся положении.
— Мы могли бы поинтересоваться у Уилла, согласен ли он, только для этого вам придется ему позвонить, — Ганннибал смотрит прямо и уверенно.
«Даже если кажется, что ему всё равно, он уже сплёл паутину, чтобы вас сцапать», — вспоминаются слова Уилла.
Социопат? Ганнибал безмятежно улыбается. Психопат.
— Стараетесь поставить мне диагноз? — интересуется Ганнибал с такой непосредственностью, словно он отвечает учителю на уроке. — Вероятнее всего, психопат со склонностью к садизму, который втянул Уилла в созависимость, из-за чего Уилл теперь с трудом находит рамки своей личности.
Доктор Скотт молчит, не поддаваясь манипуляциям. А этот мальчик действительно умен.
— Вы ошибаетесь. Я люблю Уилла, он мой, — Ганнибал прямолинеен. Он не хмурится, как Уилл, не зажимается. Он хозяин положения. Ганнибал искренен в своих чувствах, по крайней мере, он так полагает. Доктору Скотту ли не знать, что такие, как Ганнибал, не способны на настоящие чувства. — Я веду себя жестоко по отношению к нему временами. Но это не значит, что мне всё равно, что с ним будет. И сейчас я хочу убедиться, что он в порядке. Просто в порядке.
Доктор Скотт скрещивает руки на груди, что обычно запрещено при общении с пациентами, но Ганнибал явно не стоит доброжелательности и открытости. Действительно, как паук.
— Он в порядке, — сдержанно отвечает доктор Скотт.
— Вы наконец-то отчитали его отца? — интересуется Ганнибал.
Ганнибалу известно и об этом? Если он настолько хорошо разбирается в том, что происходит в жизни Уилла и якобы заботится о нем, так отчего же он довёл Уилла до такой отстраненности и нелюбви к самому себе. Где была поддержка Ганнибала в важный для Уилла момент? Доктора Скотта это иррационально злит, что он совершенно забывает о том, что этому парню на диване всего 17 лет.
— Я не обсуждаю…
— Мистер Грэм — не ваш пациент. Вы должны заботиться лишь о Уилле, — жестко обрывает Ганнибал, и доктора Скотта начинает раздражать этот молодой человек.
Доктор Скотт едва не скрежещет зубами. Невыносимый юноша, который считает, что имеет права указывать старшим, да еще и специалистам. Доктор Скотт с неприязнью смотрит в постное лицо Ганнибала — нечитабельное.
— Я прошу вас уйти.
— Время моего сеанса не окончено, и я пока не поговорил с Уиллом, — сопротивляется Ганнибал, не меняясь в лице. Он прекрасно управляется со всеми своими чувствами и эмоциями, и это доктора Скотта злит еще больше.
— Вы и не будете, — отрезает доктор Скотт, и чувство приятного удовлетворения разливается внутри, когда взгляд Ганнибала тяжелеет.
— Неужели вы всё хотите усложнить? Вы же уже решили, что я психопат, полагаете, что я уйду без того, для чего пришел? — карие глаза внимательно следят за каждым вздохом доктора Скотта, и воздух начинает забиваться в лёгкие, что сложно дышать. Ганнибал прав в том, насколько может быть опасен. — Клятвенно обещаю, что буду говорить с ним по громкой связи, и вы в любой момент сможете оборвать наш разговор, — он слегка улыбается, оставаясь настороженно-агрессивным.