====== Часть 1 ======
Пролог
Кто-то мог бы сказать, что вся его жизнь вела к тому моменту, которым закончилась. Но не я.
Все поступки, решения, все это вело меня совсем в другую сторону, и все же я оказался именно здесь и именно сейчас. Левая нога сломана, трещина правом предплечье, сотрясение мозга и сквозное пулевое ранение плеча, все это вовсе не то, к чему я стремился. Я всегда по-настоящему хотел только одного – танцевать. И делал это лучше кого бы то ни было. Факт. Все-таки золото взял на чемпионате мира. Трижды. Эх... С другой стороны, я просто не мог не прийти сюда. Они убили дядю Джеймса, дядю Рю, даже дядю Роджера не пожалели, а ведь ему скоро девяносто бы исполнилось. Скоты они и есть скоты. А тот, что держит меня на мушке, вообще на правительство работает. Ну или работал. Впрочем, как говорил дядя Джеймс, бывших конторских не бывает, все они либо умирают, либо становятся “спящими” агентами с возрастом. Однако, у таких вот агентов, связей столько, сколько не у всякого правительства, так что они еще опасней. Конкретно этот индивид пошел в начальники охраны барона фон Хольца. Так тоже поступают многие конторские, в поисках относительно спокойной старости.
Что же, пока есть несколько секунд, вспомню пожалуй свою жизнь без предсмертной спешки. Родился я в Сибири, в небольшой деревеньке Кирзач. Она находилась на маленьком полуостровке, в виде сапога, что прекрасно было видно с “большой земли”. как там оказалась моя мама мне не известно, а дед так и не рассказал, кем она была. В родах она умерла, а я родился недоношенным. Так я попал к деду Ставру, который меня и растил до пяти лет. Умер, в возрасте девяносто двух лет. Впрочем, я точно знаю, что родным дедом он мне не был, но разве это важно? Через три недели после его смерти в Кирзаче появился дядя Джеймс и увез меня в Румынию, а оттуда в Америку. Брат моего отца. Ну ну. То-то у нас ни одной одинаковой черты во внешности. Да и в пятнадцать лет я провел экспертизу ДНК и выяснил точно – мы не родня. Вообще никаким боком. Но опять-таки, разве это важно? Дядя Джеймс растил меня, был рядом, когда я болел, и честно пропускал все родительские собрания, мои выступления, триумфы и поражения, как и любой занятый отец одиночка. Зато, у него было много друзей, которые приходили вместо него, делали со мной уроки, учили плавать, в том числе и в акваланге, объясняли мне девятилетнему геометрию за десятый класс, делали со мной опыты из учебника химии, но все они почему-то сводились к одному и тому же, к взрывам и всевозможным взрывчатым веществам, изредка разбавляясь методами получения сильнодействующих концентрированных кислот из подручных средств. Учили собирать экспертную лабораторию, делать самогонный аппарат, и грамотно применять итоги его работы. Дядя Рю, самый китайский из друзей дяди Джеймса учил анатомии, медицине и аккупунктуре, этот старый китаец был в ней мастером. Немного учил джиуджицу, но мне драться никогда не нравилось. Ни причинять боль, ни чувствовать ее самому.
Дядя Роджер учил меня медитациям. Он, как снайпер мирового уровня, знал и умел их применять как никто другой. В его работе без этого никак. Пройдя множество войн на разных континентах, он знал о возможностях сознания все и еще чуть-чуть и хоть и выглядел на пятьдесят, был весьма стар. Оказалось медитаций много, но мне, по детству, перепало только два вида. На концентрацию и “в пупок смотри”. Первая помогла мне лучше воспринимать информацию и ускорила итак интенсивное обучение, а вторая... О ней позже.
Было мне лет семь, когда на моем дне рождении собрались все из команды дяди Джеймса. Много позже я узнал, что они команда элитных наемников, работающих по всему миру, но тогда мне и в голову не могло это прийди. Я наслаждался детством на полную катушку. Так вот, на дне рождения я увидел это – то что оставило в моей душе след на всю жизнь. Дядя Джеймс, высокий голубоглазый брюнет и тетя Алисия, маленькая, хрупкая в его руках. Они скользили по залу, туфли чуть слышно стучали по паркету, платье женщины развевалось а она сама улыбалась совсем иначе, чем обычно. Такая в ее глазах была нежная покорность, дико смешанная со страстью, что меня пробрало. Я отчетливо представил себя на месте дяди Джеймса, будто это не он а я держу в своих руках эту женщину, двигаюсь с ней в такт, что все мои детские желания отошли на второй или третий план. Танцы, вот чем я заболел. Когда танец закончился, я собрал все подарки и пошел к дяде.
- Дядя Джеймс. Предлагаю бартер. Все мои подарки я отдам тебе, а ты запишешь меня на танцы. – Он рассмеялся, а вместе с ним и все, кто это слышал.
- Что племяш, впечатлили мы тебя? – Отсмеявшись спросил дядя, глядя в мое серьезное лицо.
- Очень. И однажды я буду так же танцевать. Нет. Даже лучше.
- Конечно будешь. Но подарки я все-таки заберу. За все нужно платить, малыш.
Он наверное хотел преподать мне очередной жизненный урок, но мне тогда на все подарки мира было откровенно наплевать и урок как-то не получился. Да, я знал, что где-то в этой груде подарков лежит радиоуправляемый вертолет, о котором я мечтал последний год, но... Плевать. Через неделю в мое детское расписание добавилось нагрузки и весьма прилично.
Дядя Роджер стал заниматься со мной растяжкой и прочей легкой атлетикой. Кольца, турники, брусья, плавание. Он искусно чередовал все эти измывательства, приговаривая:
- Хочешь красиво танцевать, познай свое тело от и до. Ты должен чувствовать каждую мышцу, а как это сделать, если даже не знаешь о ее существовании? Никак. Так что тренируйся, мелкий.
Как же это обращение – “мелкий” – меня бесило. Только спустя годы я понял, что он специально меня злил. Так я не чувствовал тех непомерных для восьмилетки нагрузок. Зная, что все эти измывательства нужны для танцев, я терпел год, терпел второй, терпел третий. И лишь тогда взорвался.
- Дядя Джеймс! – Ворвался я вихрем в его кабинет. – Ну когда уже я пойду танцевать?
- Через год. – Спокойно ответил мужчина и улыбнулся: – Привет, племяш.
- Привет. – Отмахнулся я. – Ну почему через год? – Ныть было нельзя, ибо тогда со мной просто не стали бы разговаривать. Совсем. Уж это я выяснил с самого детства.
- Потому что твое тело еще не готово. – Спокойно приглушил мое недовольство дядя.
- Да откуда ты знаешь, готово или нет
- Когда сможешь пробежать с рюкзаком полным песка хотя бы двенадцать километров, тогда и будешь готов. По самой низкой планке, конечно, но готов.
- Двенадцать?!! Да я едва семь пробегаю!
- Вот и я о том же. – Проговорил дядя Джеймс.
Конечно, тогда мне было это невдомек, но под мое стремление к танцам, дядя решил меня тренировать как будущего наемника. Он мечтал, что я стану следующим поколением его команды и видел во мне будущее. Только вот я его планов совсем не разделял. Джиуджицу мне так и не стало нравиться, зато медитации стали естественны и просты. Бокс не нравился совсем, как и кунг-фу. Зато оздоровительная гимнастика своей размеренностью и ритмом напоминала вожделенные танцы и тайчи стало любимым времяприпровождением. Правда после него чуть-чуть ныло за лбом и в кишках, но как-то “не телесно”, что ли, а тело наоборот наполнялось энергией и силой.
- Но ведь это еще сколько ждать-то! – Возмутился я, но как и всегда, повлиять на уже принятые дядей решения не удалось. Так что я стал тренироваться еще интенсивнее. Школа занимала много времени, а домашние задания мало, так что час после школы и вперед на тренировку. Не прошло и года, как я смог пробежать пятнадцать километров с песком и мне нашли школу танцев. Проходил я туда совсем не долго. Не потому что вдруг расхотел танцевать, конечно нет. Эта страсть поселилась во мне прочно. Просто школа занимала много времени и дядя решил все в своем неподражаемом стиле. Он нанял мне чемпионку Европы в учителя, и она стала жить в нашем доме, в пригороде Бостона.
Помню лицо Мариссы в первые недели после переселения к нам. Ее все удивляло и возмущало одновременно. То, что ребенка время от времени оставляют жить одного ее просто взбесило, а мне наоборот нравилось. Никто не стоит над душой, только выполняй нормативы, ибо их дядя все равно проверит через камеры в спортивных залах. А остальной день можно делать что захочешь. Домашка всего-то час в день, иногда полтора, если преподы совсем уж озвереют. Для меня, знающего к одиннадцати годам школьную программу вплоть до предпоследнего класса старшей школы, кроме математики, домашка была просто отдыхом.
Так же ее возмущало количество тренировок, которым меня подвергали “изверги” и “садисты”, которые не иначе как по ошибке небесной механики являются моей семьей. Ха, тетя Паша, наша кухарка, каждый раз при встрече с дядей Джеймсом норовила отхлестать его полотенцем и в параллель читала ему лекцию о воспитании подрастающего поколения. Дядя только аккуратно блокировал все ее выпады и не обидно подтрунивал, прекрасно зная, что женщина просто за меня беспокоится. И кстати, разрешал ей меня баловать всякими вкусняшками. К тому же именно эта русская женщина учила меня готовить, приговаривая, что еще неизвестно какая мне девица попадется, вдруг она на кухне ничего уметь не будет, “так что на бабу надейся, а сам не плошай, Егорушка”. Забавно, но только она звала меня Егором. Хотя в метриках я Егор, но здесь, в Америке, да и в Румынии, меня все звали Габриэлем. Как дед звал я не помню, мелкий совсем был, а потом уже с дядей, привык к Габриэлю и Егорушка просто резал слух. Но со временем привык и даже расслышал в ее голосе привязанность, а там и поселился на кухне.
Марисса в первые недели обживалась, хоть я и издергал ее совсем. Привыкала к окружению, да и ко мне, что уж там. А через пару недель начались и танцы. Движение за движением, новые ритмы, все это сплеталось в странные, непривычные фигуры у меня в голове. Теории не было, только практика. От простейшего вальса на раз-два-три и до сальсы.
Месяцы на удивление быстро собирались в годы. Выигранные соревнования заставили кубками всю стену в моей комнате, проигранные остались горькой памятью, но в какой-то момент все изменилось.
Бах! Бабах! Звон раздавался на весь дом и шел он из моей комнаты. А я самозабвенно крушил стену с наградами. А когда устал, сел на пол и серьезно задумался. Все вот это, это все не то. Это все не танец. Это заученные, зазубренные движения и фальшивые улыбки. Я тогда сидел на полу и вспоминал танец дяди Джеймса с тетей Алисией. Вот тогда был танец. Они действительно были одним целым. Танцевали так, будто говорили между собой, открывались друг другу. Забавно, сколько таких вот речей я слышал за свою карьеру, да только ни разу так и не получилось ни с кем из партнерш “поговорить”. Толи я не умею правильно “сказать”, толи они не умели “услышать”. Но как в стену. За размышлениями я вдруг услышал тихие шёпотки:
- Нервный срыв? – Дядя Джеймс спросил у Мариссы, которая так и осталась моим тренером, хоть и не прекратила выступать.
- Сама не понимаю, ведь все отлично! – Шёпотом возмутилась она в ответ.
- Довели мальчика, злодеи! – Яростно выдохнула тетя Паша и занесла руку с полотенцем над светлой головой Джеймса.
- Нужно увеличить время медитаций. – Голос дяди Роджера ни с чем не спутать.
- Просто оставьте парня в покое на пару недель. – Прошептала тетя Алисия. Я скосил глаза. Дядя Джеймс в женском халатике, тетя Алисия в банном полотенце, оба мокрые. Блин, как бы не на самом интересном месте их прервал. Хмыкнув про себя я спросил:
- Почему вы до сих пор не женаты? – и внимательно посмотрел на мокрую парочку. Они вместе столько лет, но маются всякой фигней.
- Эм, это не так просто объяснить, племяш... – начал дядя, но я его перебил.
- Не мямли. Четко и внятно. – О, сколько раз я это слышал в свой адрес и с каким удовольствием сказал дяде. – Ты чего-то боишься? Тетя Алисия чего-то боится? Вы столько лет вместе, столько пережили. Да по вашим шрамам можно десяток детективных боевиков написать. Оба более чем обеспечены, а главное, даже после стольких лет любите. Так почему вы не женаты?
- В тех кругах, где мы работаем, не принято иметь семьи... – отпустив остальных плавным взмахом руки, тетя Алисия прошла в комнату и присела на кресло. – И с чего ты взял, что любим? Столько лет прошло. – Она откинула мокрые волосы с лица и как-то ехидно взглянула на дядю.
- Видел вчера, как вы танцевали после ужина. Годы прошли, но ничего не изменилось. Тот же разговор, о том же и с прежним чувством. Я танцор, меня не обмануть.
- Тьфу ты черт, еще один, – тихонько ругнулся Джеймс. – Ну нельзя нам жениться, как ты не поймешь?
- Да все вам можно. И про семью мне не говори. Я ваша семья. И твоя и ее. Я болел тогда сильно, но даже в бреду чувствовал ее руки на лбу. Как и твои. А все эти страхи, что кто-то узнает... Так все кому надо и так знают и давно. Или ты думаешь, тетя Алисия просто так учит меня работать с базами данных и взламывать компьютерные системы? Или ты тешишь себя надеждой, что я до сих пор не знаю, чем именно вы занимаетесь? Я понимаю, что наемникам нужно быть осторожнее, но не настолько. Помнишь тех, что хотели меня украсть три года назад? У них не было душ. Они были “пустые”. Нет эмоций, нет своего мнения по многим вопросам, только основные инстинкты и некоторые желания. У нашей группы все нормальные. И я считаю, что это из-за меня. Все вы растили меня, учили, вкладывали в меня знания и надежды, и это позволило не скатиться в существование. Так может хороший опыт нужно взять на вооружение? И, в конце концов, сколько можно? Я не ваш ребенок, к сожалению. Родите своего, я не буду ревновать. Давно хотел братика или сестренку.
Они так и не поженились, а вот ребеночка все-таки родили. Ричард сейчас учится в Англии, так что весь этот ужас его так и не коснулся. Он вообще рос обычным ребенком, без особых желаний, даже мечты у него так и не появилось. Его пытались муштровать, как меня в его возрасте, и даже что-то получилось, но как-то без огонька, как будто весь запал вышел на меня. Впрочем, лучшие учителя, это лучшие учителя, так что своих сверстников он опережает сильно, как умом, так и чисто физически.
А я? Со мной все пошло совсем не по накатанной. После того срыва, во мне что-то изменилось. Я стал искать новую партнершу, но ничего не получалось. Тогда мне пришла мысль, что танец это же движение, а какое оно будет, какой узор нарисует, это дело другое, и я потопал на поклон к дяде Рю и он не отверг мою мысль сходу, а прислушался. Объяснял я путано и не очень-то понятно, но он решил попробовать. Так я оказался на посыпанной песком круглой площадке с завязанными глазами, а напротив меня стоял старый китаец.
Я перестал выступать на конкурсах и соревнованиях. Всего себя я посвятил новому танцу с совсем другими партнерами. И дядя Рю был лишь одним из них. Поначалу я получал только синяки и вывихи, но это, в общем-то, нормально. Зато больше времени посвятил “разглядыванию пупка”. Сама по себе эта медитация не несет ничего, кроме одного нюанса. Концентрация на второй чакре. Через полгода постоянной боли и до меня доперло, что нужно совместить “разглядывание пупка” и тайчи. Вторая чакра пульсировала, шестая чакра пульсировала, и от этого начинался “зуд”. День за днем проходили в попытках заглянуть за грань неизведанного явления, когда я смог сконцентрироваться на второй чакре сильнее, чем обычно и, она будто прыгнула на меня.
Короткий полет моего сознания в район кишечника и вот я нахожусь в переплетении цепей. Чем-то это было похоже на работу нервной системы, но не совсем. Сигналы шли всегда по одним и тем же траекториям, и через некоторое время я понял, что это каналы, в некотором роде. Чуть отстранившись, я увидел всю систему, и она выглядела как человеческое тело. Имела общий фон, практически незаметный, но он все-таки был, имела каналы передачи энергии, основные и второстепенные узлы, и связь с чем-то, чем я и являлся. В смысле, сознанием. Год ушел на то, чтобы разобраться в этой системе, но оно того стоило. Заживить царапину или синяк? Пара минут. Трещину в кости? Минут сорок, от силы. Прыгнуть на три метра в высоту? Да легко. Но все это меркло перед насыщением мозга этой невероятной энергией. Я смог запомнить “Войну и мир”, к сожалению, только в виде картинок, и текст все равно пришлось читать “с листа” чтобы осмыслить. Скорость восприятия при насыщении стала нереальной, и я наконец-то смог танцевать с дядей Рю. Не драться, а передать своими движениями и чем-то вроде ментальных посылов все, что хотел ему сказать.