Долго блуждаю по темным коридорам, стучусь в запертые двери, со скрипом открываю незапертые комнаты, в которых оказывается пусто и ужасно грязно, пытаюсь найти выход или кого-то, кто мне в этом поможет, но все время натыкаюсь лишь на тупики или углы занятые паутиной. Наконец, распахиваю какую-то дверь и оказываюсь в знакомом коридоре, откуда легко нахожу путь на свой этаж. Не знаю, что это за жуткая часть здания, но она не похожа на основную, где я живу. Кажется, кто-то говорил, что общежитие пристраивали в старому одноэтажному дому, которое не стали сносить по неясным причинам. Надо будет узнать у старшекурсников, но сейчас мне хочется только в свою теплую кроватку. Лечь на мягкий матрас, с головой накрыться одеялом, забыть обо всем и хоть несколько минут считать, что все снова хорошо.
Но дойти до своей кровати мне не удается, ведь Пит, упрямый как осел, решил меня довести окончательно. Он тянет меня на другой этаж, говоря что-то о том, что я могу сама у нее спросить, я должна ему верить. У кого я должна спросить и почему должна снова верить, не знаю.
- Пит, оставь меня! Я хочу побыть одна! Не надо мне ничего доказывать, уже ничего не буде будет как раньше, чего бы не произошло тогда! - я чуть было не споткнулась об ступеньку, через которые Пит перепрыгивал, держа меня за руку, это меня и вывело из себя, поэтому и перешла на крик.
- Я не хочу остаться для тебя подлецом! Даже если мы никогда не будем вместе, ты должна знать правду! - его крик выбивает меня из колеи, и я заторможено следую за ним. На кого он злится? На себя или меня? Тут же отдергиваю себя от этих мыслей. Какая разница, если сейчас я в самый последний раз выполню его просьбу, а потом никогда не позволю перешагнуть порог моей жизни.
Он долго стучит в дверь, но никто не открывает. Проходит несколько минут, но все указывает на то, что там уже спят, либо никого нет, а, возможно, просто не хотят открывать. Я собираюсь уйти, но Мелларк просит еще минуту. Неловко переминаюсь с ноги на ногу, выжидая последние шестьдесят секунд нашего общения.
- Пит, все, хватит, - я машинально хватаю его за рукав, пытаюсь оторвать его кулак от двери, взгляд Пита моментально переходит на мою руку, а затем медленно к глазам. Тут же опускаю ладонь, понимая, что дала ему ложную надежду. - Я пойду, - пытаюсь вызвать злость, но вместо этого на меня накатывает дикая усталость, и я нехотя разворачиваюсь лениво переставляя ноги. Пит ужасно громко бьет по двери, заставляя меня подпрыгнуть от страха, но я не позволяю себе обернуться. Самообладания хватает ненадолго, за моей спиной слышится неизвестный женский голос.
- Да чего ты от меня хочешь? - я оглядываюсь и вижу, как Пит с не меньшим удивлением смотрит на уже закрытую за спиной девушки дверь, ручку которой та придерживает пальцами, будто опасаясь, что кто-то хочет туда прорваться. - Ты мне что в прошлый раз сказал? Тебе плевать, что вы расстались, ваша любовь будет вечной и прочий бред, - она осекается, заметив меня, оглядывает с ног до головы презрительным взглядом. В то же время я изучаю ее. Она немного ниже меня, но сложена в разы лучше, начиная от идеальных черт лица, заканчивая красивыми формами. – А это и есть она? – девушка делает акцент на последнем слова, проговаривая таким тоном, словно я до жути мерзкий червяк.
- Китнисс,- уточняет Пит.
Девушка отталкивается пальцами от двери и медленно подходит Питу, сверля его взглядом, словно хищник свою жертву. Затем, она молниеносно впивается в его губы, делая это с таким напором, что в первую секунду эта сцена вызывает рвотный рефлекс, но после вырывается не то вскрик, не то всхлип, и я прикрываю рот ладонью.
- Что ты делаешь! – буквально рявкает Пит, высвобождаясь, и начинает оттирать ярко-алую помаду со своих губ. Он зло смотрит на нее. Потом переводить взгляд на меня. Я же не знаю, что и думать. С одной стороны все произошло на моих глазах, больше не должно быть вопросов, он виноват, с другой - Пит вел себя так, словно на самом деле ничего не было.
Я не успеваю хорошенько обдумать ситуацию, осознать и понять свои чувства, как из комнаты этой девушки выходит полуголый Финник, прикрытый лишь махровым полотенцем.
========== Глава 26. Мой. ==========
- Джоанна сказала, ты скучаешь, - в комнатку, где я осталась теперь одна заглядывает Пит, на секунду задерживаясь в дверном проеме.
С того дня, как я застала Финника полуголым в комнате другой девушки, прошла неделя. Без сомнений я рассказала обо всем Джоанне. В ее стойкости духа я обычно бываю уверенна, но в этот раз эта уверенность меня подвела. Такого шума в нашем общежитии, уверенна, не было никогда. Джоанна называла Одэйра последними словами, швырнула в него пару тарелок, которые являлись собственностью столовой, и которых порой так не хватало, и, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка, гордо ушла плакать в нашу комнату.
Так продолжалось всю ночь. Она била подушку, заливая ее слезами, сжимала в руках одеяло, пытаясь унять душевную боль, периодически смотрела на меня глазами полными боли и тихим шепотом, чтобы за стенкой Финник и не подумал, что она страдает, спрашивала “за что?” и, не получив от меня никакого ответа, продолжала плакать, уткнувшись лицом в наволочку.
Я не могла успокоить ее словами, я лишь сидела рядом, тем самым показывая ей, что у нее осталась подруга. Я не говорила ей ни слова, потому что знала - слова не помогают, потому что сама пережила всю эту боль и в какой-то степени переживаю до сих пор.
На следующий же день она забрала все свои документы и с красными от слез глазами, темными синяками под ними и немного распухшим носом она стала собирать вещи. Больше не плакала, не сожалела о том, что с ней случилось, молча упаковала все, что было ее в этой комнате и через день улетела домой. Она не сказала мне ни слова, я ничего у нее не спрашивала. Мэйсон лишь крепко обняла меня в последний день ее прибывания в Капитолии, словно прощаясь на всю жизнь. Я так и не поняла ее поведения. Я собиралась ей звонить на следующий день, но внезапный грипп затуманил мой разум, так что больше ни о чем я думать не могла и не могу до сих пор.
Пит присаживается на край моей кровати слишком близко ко мне. Встаю и отхожу к окну. Провожу пальцами по подоконнику, замечая, что пора вытереть пыль. Фоторамка, где некогда была наша с Питом фотография, теперь занята снимком моей мамы, а цветок, за которым я должна была ухаживать, завял, и его давно пора отправить в мусор.
- Еще чего, - презрительно фыркаю, хотя тяжело говорить спокойно, однако нельзя выдавать нервозность. Голова кружиться, и я не могу понять, что тому виной: температура или близкое местонахождение Пита.
- Почему ты так злишься? - невинным голосом спрашивает он, я беспомощно делаю несколько вдохов, прежде чем понимаю, что не знаю, что ему ответить. Если это будет что-то грубое, начнется скандал, а я слишком слаба для долгих криков и ссор, но кроме резких слов в голову ничего не лезет.
Слышу, как он встает и спешу выйти на балкон, наивно полагая, что его остановит холодный воздух. Странно, что меня в тонкой майке он не останавливает. В первые секунды ветер приводит мысли в порядок, вроде и температуры нет, но потом он дует с новой силой, будто больно царапая кожу холодными иголками. Я хочу вернутся, но Пит опережает меня, зайдя следом.
Он полностью перегораживает и без того узкую дверь. Первый раз за несколько месяцев осмеливаюсь осмотреть его как следует. Он, видно, не переставал ходить на тренировки: мышцы заметно увеличились в объеме. Поднимаю глаза выше и останавливаюсь на губах, которые дарили столько прекрасных, теплых, нежных и любящих поцелуев.
От одной мысли, что он целовал кого-то другого, у меня начинает кружится голова, и я отворачиваюсь, отхожу подальше от Пита и касаюсь и без того замерзшими пальцами ледяного железа, на котором лежит тонкий слой снега. Слышу, как хлопает дверь и тут же разворачиваюсь, надеясь, что это не та дверь, о которой я подумала.
- Что ты сделал! - в ужасе кричу я, буквально отталкиваю его в сторону и дергаю ручку. Сердце уходит в пятки. Мы тут надолго застряли. Этот умник захлопнул балконную дверь, закрыв нас снаружи в холоде. Конечно, изнутри дверь можно открыть ключом, но мой остался внутри, а Джоанна, скорее всего, сдала свой.
Пит хочет что-то сказать, но мир вокруг начинает расплываться и кружиться, я хватаюсь за голову, кажется, что вот-вот упаду, поэтому быстро делаю шаг вперед хватаясь за одежду парня. Он ужасно теплый, и я не хочу его отпускать. Злость моментально проходит. Не знаю, что сейчас происходит в моей голове, может мое состояние так влияет на ход мыслей, но теперь все его слова складываются в одну картину: он мне не изменял, это можно понять по реакции той девушки на наш приход неделю назад, по его поведению во время поцелуя.
Поцелуй, его целовала другая. Но он любит меня, он не позволил делать этого долго. Только мой. Провожу пальцами по его губам. Такие мягкие, такие знакомые. Для чего я его постоянно отталкиваю? Я больше никогда не отпущу его от себя, мы будем счастливы.
POV Пит
Китнисс делает шаг вперед и буквально валиться на мои руки. Ее лицо, и без того бледное, становится как чистый лист бумаги. Кое-как удерживаю ее одной рукой, а другой достаю из заднего кармана брюк маленький ключ, который отдала мне Джоанна, и поворачиваю его в балконной двери, поднимаю девушку на руки и укладываю на ее кровать.
- Мой, мой, мой, - бормочет она, легко проводя пальцами по моим губам.
- Твой, твой, чей же еще, - нахожу теплые носки, связанные моей мамой и натягиваю их на холодные стопы Китнисс.
Иду в их ванну в поисках аптечки. Это не очень прилично копаться в шкафчиках, но что еще делать,ведь у Китнисс температура и оставить все как есть я не могу.
Какой же я придурок. Зачем надо было закрывать эту чертову дверь. Но я ведь не знал, что она болеет. Хотя, с другой стороны, там в любом случае холодно. Да, Джоанна отдала мне свой ключ от балкона и немногозначительно намекнула, как его использовать, но ведь это не повод слепо следовать чьим-то советом. Иногда бывает неплохо подумать и своей головой.
Надо было понять это еще летом, когда я сказал ей о какой-то несуществующей девушке. Зачем? Почему-то мне показалось, что мы отдаляемся друг от друга, что той искры между нами больше нет. Как-то легко мы могли отказаться от общения друг с другом, предпочитая пообщаться с новыми друзьями.
Сейчас, через какой-то время после случившегося я могу понять почему так случилось. Мы общаемся с детства, но ведь одним человеком нельзя ограничивать круг друзей, а мы так и поступали. Да, у нее были друзья, у меня были друзья, но совсем близко мы никого не подпускали. Мы не привыкли делиться друг другом с кем-то еще. Потому-то, когда все стало как у нормальных людей: появились новые друзья, мне показалось, что я лишний в ее жизни.
Почему же я тогда просто не поговорил с ней, а решил сразу рвать отношения? Я не хотел скандала, а он бы непременно случился. Почему я соврал, что была девушка, а не объяснил все как есть? Потому что не хотел, чтобы она винила себя, а она бы непременно винила. Пусть, пусть я был бы для нее последним подонком на этой планете, но она бы ни на каплю не винила себя. Хотя, как выяснилось, сейчас она винит и меня, и себя.
И почему же я решил признаться ей во всем? Все просто. Потому что я не могу без нее жить. Я медленно, но верно схожу с ума, особенно оставаясь наедине со своими мыслями. Особенно, если начинаю думать какого ей.
Нахожу аптечку, ещё несколько минут копаюсь в ней в поисках жаропонижающего и, наконец найдя нужную таблетку, убираю все на место и возвращаюсь в комнату. Ожидаю увидеть все, что угодно, но не то, как Китнисс, обняв колени, плачет навзрыд. Забываю обо всем в одно мгновение и подлетаю к девушке. Стараюсь ее как-нибудь приобнять, но она не дает этого сделать, отталкивая меня с непонятным упорством. И откуда только у нее силы взялись? Минуту назад она не могла твердо стоять на ногах.
- Я вас ненавижу! - только и могу разобрать среди ее криков, и раньше чем я успеваю спросить хоть что-нибудь, она всовывает мне в руку свой телефон.
Перед тем как взять телефон буквально заставляю ее выпить таблетку и запить достаточным количеством воды, только после этого беру в руки ее мобильник и обнаруживаю сообщение.
Джоанна: Китнисс, прости, но я так больше не могу. На самом деле Пит тебе не врет. Он любит только тебя. Дело в том, что он пришел ко мне и спросил чего ты никогда не простишь. Я не знала, что он собирается бросать тебя. честное слово, не знала, что он ищет такой повод, чтобы ты не винила себя. Поэтому я и сказала, что измену. Я поняла что натворила только, когда вы расстались, но побоялась сказать. Теперь я и сама понимаю, как это больно. Не хочу, чтобы ты думала, что Пит поступил с тобой так же, как со мной Финник. Прости. Не знаю, сможешь ли ты, но мне на самом деле очень жаль.
Обнимаю. Скучаю. Если захочешь поругаться на меня или просто поговорить, звони. Всегда буду рада тебя услышать.
На самом деле, я хотел рассказать Китнисс как все было, но упустить вклад Джоанны, чтобы не ссорить их. Но раз она сама все рассказала как есть, то какой смысл как-то выкручиваться и пытаться оправдать ее. Предпринимаю еще одну попытку обнять Китнисс и на этот раз она безвольно поддается, смотря в одну точку.
Укутываю ее в одеяло, словно в кокон и укладываю на руки, словно ребенка. Терпеливо жду, пока она перестанет плакать, вытираю слезы, шепчу что-то ласковое, перебираю мягкие волосы.
- А знаешь, мне все равно, - говорит она, но прерывается, начиная кашлять. Предлагаю воды, но она лишь качает головой из стороны в сторону. Ее взгляд фокусируется на балконной двери, и мне кажется, она вспоминает о доме, о том, каким образом мы ходили в гости друг к другу. - Мне все равно, - медленно повторяет она, не смотря на меня. - Я все равно тебя люблю, каким бы ты ни был.
- Я тебя тоже очень люблю, - прикасаюсь губами к ее горячему лбу, замечаю, что уголки ее губ немного приподнимаются и улыбаюсь сам.
Через несколько минут ее веки тяжелеют и она засыпает. Я слушаю ее дыхание, не такое спокойное, как обычно. Из-за болезни ее вдохи долгие и хриплые, а выдохи резкие. Именно в этот момент я понимаю, что хочу быть рядом с этой девушкой всю жизнь.
Вот так смотреть, как она спит, обнимать, когда захочется, слушать ее дыхание и стук сердца, знать, что она принадлежит только мне. Я хочу, чтобы так было и сделаю для этого все возможное.
Комментарий к Глава 26. Мой.
Кидайте в меня тапками и помидорками, я знаю, что я гиперлениваязадница.
Не знаю почему так выходит, но они мирятся почему-то, когда Китнисс хреновенько…
Вот. А еще думаю до конца фика глав пять-шесть, если ничего не придумаю.
О, а еще в планах новый фанфик, совсем скоро. Как-то так)
Жду ваши отзывы)
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
========== Эпилог. ==========
Спустя пять лет
POV Китнисс
Уже много минут подряд смотрю на то, как моя двухмесячная дочь мирно сопит в своей кроватке. Она смешно нахмурилась и сложила губки бантиком, словно обижаясь на кого-то.
— Пит, — тихим шепотом зову парня, сидящего за столом в спальне.
Теперь он популярный художник, его картины стоят больших денег, ему заказывают портреты высокопоставленные или просто богатые люди. Он много работает, но при этом успевает каким-то магическим образом уделять нам с малышкой достаточно внимания.
— Да, зай? — он бесшумно подходит сзади и обнимает со спины. Мы уже много лет вместе, но каждый раз от его прикосновений я готова растаять.
— Посмотри на нее, — улыбка не сходит с лица.
— На тебя так похоже, — смеется он, невесомо проводя пальцем по ее бровям, имея в виду то, что я часто хмурюсь.
— Дурак, — в шутку пихаю его локтем в бок, но все же смеюсь.
Нам с ребенком, конечно, приходится не просто. Почти все время каждая минута занята. Ночью невозможно хорошо выспаться, необходимо вставать, кормить, менять подгузник, качать или просто говорить ей что-то, чтобы она уснула. Днем тоже не получается вздремнуть, надо прибрать в доме, выгладить множество вещей, помыть гору посуды, постирать. Все по кругу.