Я сбивчиво объясняю, все, что чувствовала по отношению к нему все время, с тех пор, как он променял меня на Гейла, а потом снова стал общаться со мной. Хотя, в этом нет особого смысла, ведь все это подруга слышала не один раз, а Финника, я думаю, такие вещи не волнуют. После пяти минут непонятного бреда, я утыкаюсь в колени и снова плачу.
Он обещал, что будет рядом, что никогда не бросит. Он говорил, что любит. Почему так получилось? Что я такого сделала ему, почему он посчитал, что может играть моими чувствами, это ведь не ненужная вещь. Хотя, для него, может быть и так.
Я вспоминаю, как сидели возле дома совсем маленькими, наши ноги свободно болтались в воздухе, а сами распевали какие-то бессмысленные песенки. Как выходили во двор с ракетками для игры в бадминтон, а, когда волан оказывался высоко в ветвях деревьев, мы делали вид, что ракетки это шпаги и дрались, в шутку конечно, хотя, один раз, я случайно ударила его в плечо так сильно, что потом на этом месте образовался огромный синий синяк.
Как в восемь лет Пит подрался с мальчиком, который кинул в меня камень, хоть тот и упал в пяти метрах от меня. Ох, как нам тогда влетело от родителей. Как нас дразнили во дворе «Тили-тили тесто, жених и невеста!», потому что мы всегда ходили за руку друг с другом. Из-за того, что все время мы проводили друг с другом, у нас больше не было друзей, разве что появилась Джоанна, которая сама считала, что дружить с мальчиками нормально.
Как смотрели мультики. Особенно мы любили смотреть «Красавица и Чудовище». И, когда мы смотрели его уже, наверное, в тысячный раз, мы повторяли все действия главных героев. Я была Белль, а он Чудовищем. Мы вышагивали по комнате, повторяя все фразы, заученные наизусть.
Я вспоминаю многие годы нашей дружбы, последние полгода, которые были полны обмана и предательства.
Я помню, как он сказал, что я ему нравлюсь, я помню все уроки, когда я сидела за первой партой с Питом, как он помог мне с этим уравнением, я помню, как мы чуть не поцеловались в новогоднюю ночь, я помню, что он мне подарил. Рука непроизвольно тянется к кулону, который все время висит на моей шее. «У меня есть ключ к твоему сердцу», — один раз сказал он.
Помню, как плакала, когда думала, что он разбился, как мы танцевали на последнем звонке, это признание в любви, при воспоминании о котором возникают противоречивые чувства. Сначала радость, счастье, но потом, когда в голове всплывает то, что говорил Пит несколько минут назад, хочется вернуться в тот момент и не танцевать с ним, не говорить всего того, что я говорила.
И последний удар по моей памяти: прогулка на пляже буквально неделю назад. Я не могу, нет, не хочу, верить в то, что он делал это все только потому, что так сказал Гейл и Катон. Тот поцелуй был ложью? Господи, что я ему сделала?
— Китнисс, так что произошло? — интересуется Джоанна. Я совсем забыла, что они с Финником здесь. Я пытаюсь пересказать услышанный разговор, сомневаясь в том, что им понятно, ведь мои ежесекундные всхлипывания, наверное, мешают разобрать то, что я говорю. — Ты знал? — она в упор смотрит на Финника, и я перевожу взгляд на него. Из-за слез лицо Одэйра расплывается, я пытаюсь вытереть соленые капли, но с каждой секундой появляются еще. Тот медленно качается головой из стороны в сторону.
— Они последнее время мало во что меня посвящали.
— Так! — произносит Джоанна и мне не нравится ее взгляд. Ох, как не нравится. Я его знаю. Он означает, что в ее голове родился какой-то, по ее мнению гениальный, план. Хотя, в большинстве случаев, они не то что бы опасны для жизни, они смертельны. — Ты сейчас идешь и бросаешь его! — уверенно произносит она, а я облегченно выдыхаю. Я-то уже надумала, что она вздумала издеваться над ним: ломать пальцы, избивать, выбить парочку зубов.
Ее план не так уж плох, ведь, как ни печально это признавать, Пит собирается меня бросить, так что будет лучше, если я сделаю это раньше.
— Сейчас я сделаю тебе отпадный макияж, немного подправлю прическу, и ты полная уверенности его бросишь! И не забывай при этом улыбаться, как будто ничего такого не происходит, — Джоанна потирает руки и коварно смеется. Финник чуть не валится на бок со смеху, а на моем лице появляется тень улыбки, но она тут же пропадает, когда я вспоминаю, что больше не нужна Питу.
— Можно мне уйти? — спрашивает Финник, пока я смирно сижу на кровати с закрытыми глазами, а Джоанна умело орудует косметикой. Финник уже несколько раз просился уйти, но Джоанна ему не разрешала, как и в этот.
— Сейчас я закончу, и мы тоже пойдем танцевать, — пропела она, и зачем-то дунула на мое лицо. Финник недовольно завыл. — Готово! — объявляет подруга, Финник радостно ликует, а я подхожу к зеркалу. Мейсон сделала мне яркий, темный макияж, который сама бы я нанесла лишь для выступления на сцене.
Я подхожу к двери, в коридоре все так же слышно громыхание музыки, на этот раз это какая-то веселая песня. Вот и Пит. Он все еще разговаривает с Гейлом, на этот раз, я даже слушать не буду их беседы. Одного раза мне хватило.
— Привет, — говорю я, Пит радостно улыбается и обнимает меня. Я обнимаю его в ответ так крепко как могу. Я последний раз вдыхаю этот запах, последний раз его руки, хоть и ради обмана, но все-таки довольно нежно, держат меня, в последний раз. — Надо поговорить, — говорю я, натягиваю на лицо самую радостную улыбку. Пит хочет отойти, но я тяну его за руку обратно. — Ничего важного, — отмахиваюсь я. — Нам надо расстаться, — сердце обрывается, я не могу поверить, что все закончится так, все закончится по такой причине, я не ожидала. Стараюсь, чтобы голос звучал более радостно
— Что? — тупо переспрашивает Пит.
— Нам надо расстаться. Мы больше не вместе. Я больше не люблю тебя. Ты мне не нужен! — на последнем слове, голос все-таки предательски дрогнул, я стараюсь улыбнуться, чтобы спрятать не нужные слезы, но они так и рвутся наружу. — Мне пора, — шепчу я, чтобы он не увидел меня в таком состоянии, но тут же врезаюсь в Эффи, которая преподает у нас танцы. Только ее для полного счастья не хватало.
— Мои ангелочки! Как хорошо, что я вас встретила! — пищит она, а я мысленно придумываю причину, по которой можно смыться. — Так, у нас приехал важный-преважный человек, так что быстренько на сцену и показываете то, что учили всю неделю! — говорит она, а я уже хочу протестовать, но, увидев то, что я хочу возразить, Эффи смотрит на меня своим самым недовольным взглядом. — Кто не танцует, тот вылетает из лагеря.
Я недовольно вздыхаю, и мы с Питом плетемся на сцену. Всю неделю, в начале каждого занятия, Эффи вбивала нам в голову: танец — не просто несколько выученных движений, танец — это маленькая история, жизнь, которую надо раскрыть и показать все чувства. Наверное. Это первый раз, когда я действительно танцую от сердца. Песня и танец рассказывают историю парня и девушки, которые не могут быть вместе. Но очень любят друг друга. Все движения теперь наполнены смыслом.
В середине песни, парень и девушка, точнее, я и Пит, не выдерживают, поддаваясь чувствам, бросаются в объятия друг друга, свет гаснет, нам надо простоять так несколько секунд.
— Что случилось? — шепчет мне в ухо Пит.
— Я слышала ваш с Гейлом разговор, — шиплю я, все еще пытаясь не заплакать.
— Ты все не так поняла, — сообщает Пит, но свет снова заливает сцену, и мы вновь танцуем, но сейчас нас вновь и вновь притягивают друг другу чувства, но отталкивает здравый смысл.
Что можно было не так понять из этого разговора? Или, может, есть еще кто-то кого он может бросить? Так еще хуже.
В конце танцы мы застывает так, что я его отталкиваю одной рукой, а он пытается меня притянуть за талию другой. В глазах уже слезы. Больше не могу их сдерживать. Зал взрывается овациями, а я, вырвавшись из крепкой хватки Пита, бегу в комнату.
В ванной я смываю макияж, принимаю душ, переодеваюсь в пижаму и хочу направиться в кровать.
— А я тебе говорю, она не будет с тобой разговаривать! — кричит Джоанна на кого-то, кто стоит в дверном проеме. Я не вижу, кто это, но я знаю, что это Пит.
— Джоанна, — зову я, она немного отходит в сторону, позволяя мне увидеть ее собеседника. — Все нормально, я поговорю.
Выхожу в коридор, закрывая за собой дверь.
— Китнисс, послушай, ты все не так поняла. У меня были причины поступать так, как я поступил, но, послушай, я тебя люблю на самом деле!
— Я не могу представить ни одной причины, из-за которой можно было бы играть чувствами человека, которому ты был дорог шестнадцать лет. И я больше не верю тебе.
— Китнисс, мне очень больно от того, что ты меня бросила.
— Тебе больно? — прерываю я его. — Тебе? Ты меня обманывал. ТЫ играл с моими чувствами! Ты выкинул в мусор все, что между нами было ради этого… этого… да я даже не знаю, как его назвать! Ты променял меня, ты предал меня. Ты врал мне, ты врешь мне сейчас! — кричу я, игнорируя слезы. Подаваясь внезапному порыву, я бью его ладонью по щеке. На ней отпечатывается красный след моей руки. — Тебе больно? — шепотом повторяю я свой вопрос и, не дождавшись ответа, я возвращаюсь в комнату.
Осколки сердца с мечтою в грязи,
Я тихо шепчу тебе «помоги,
Не брось, не оставь, не умею так жить».
Ведь кто-то же должен понять и спасти.
Не верю, что нет больше радостных нас,
Ты сжег всю любовь, подпалил спичку враз.
Наверное, больно сейчас только мне,
И словно пустырь вместо сердца внутри.
Я думала вместе с тобой навсегда,
Казалось два сердца бьют в такт, так всегда.
Но ты мое сердце в грязи затоптал,
Мечта потерялась, внутри заперта.
Спасибо за счастья мгновенья тебе,
Но я не прощу, не проси.
И прости…
========== Глава 16. Нам надо расстаться. ==========
Комментарий к Глава 16. Нам надо расстаться.
Яна! Я знаю, что ты тут! Вот, держи, шантажистка. Жду твой отзыв. А потом ты берешь свою ленивую задницу, ленивую задницу твоего вдохновения, и вы пишете проду! Ты обещала)
Так! К остальным. ОТЗЫВЫ МОИ ГДЕ?!
Я пишу тут вам, стараюсь, а вы*(
Короче, да.
Не будет отзывов не буду писать проду!
Вот, если ошибки, укажите в ПБ, а то моя все еще в отпуске)
Приятного чтения)
Спасибо за внимания
Ваш Ангел)
P.s. Мне вот интересно. А этот фик пацаны читают? :D
POV Пит
Я жду Китнисс возле входа в зал, где проводят дискотеки. Нервно поглядываю на часы, она опаздывает уже на пятнадцать минут. Начинаю прохаживаться туда-сюда, места не слишком много, так что три шага в одну сторону, три шага в другую, нервный поворот вокруг себя. Чтобы убедиться, что девушка еще не подходит и все сначала.
Во время очередного крутого разворота вижу приближающегося ко мне Гейла. Только этого мне не хватало. В комнату я стараюсь заходить либо, когда там никого нет, либо, когда все еще или уже спят.
— Мелларк! — приветствует меня он и дружески похлопывает по плечу.
— Да. Привет, — натянуто улыбаюсь, пытаюсь сделать вид, что мне пора, но тот меня тормозит.
— Послушай. Эвердин все еще с тобой?
— Да, — отвечаю я. Сначала не понимаю, для чего он задает этот вопрос, но потом до меня доходит. Мы же поспорили. Надо как-то выкрутиться, чтобы они ее не трогали. Либо рассказать все ей, либо послать Гейла куда подальше и быть все время рядом с Китнисс, чтобы защитить в случае чего.
— И когда ты ее бросишь? — буднично интересуется Хоторн. Так и хочется закричать, что я останусь с ней до конца жизни и никогда из-за такого, как он я не буду играть чувствами людей, ведь я не один из них. Я не опущусь до того уровня, на который они упали.
— Сегодня или завтра, — пытаюсь скрыть свое желание врезать ему в глаз, беззаботно пожимая плечами.
— Чего тянул-то? — с усмешкой спрашивает мой «друг», а желание выбить зубы все сильнее. Я прячу руки в карманы, скрывая сжатые кулаки.
— Да сам не знаю, — кажется, он даже не замечает в моем голосе издевки.
— Может, передумал бросать?
— Я, что — больной? — спрашиваю, пожалуй, слишком эмоционально. Хочется избивать его и кричать, что ее я и не собирался бросать, ни сегодня, ни завтра, никогда в своей жизни я не отпущу ее от себя. — Как же она мне надоела, — имею в виду вовсе не Китнисс, а всю сложившуюся ситуацию, но Гейл, кажется, принимает на ее счет. Надо сказать что-то еще. — Вечно о чем-то трещит, — говорю, а на самом деле, я готов часами слушать то, что она произносит. Всегда, когда она что-нибудь рассказывает, ее глаза то смотрят в пол, то на меня, а я могу наблюдать за ее пушистыми ресницами, которые то и дело щекочут ее щеки. — Смеется как-то странно, — продолжаю свою ложь. Ее смех самый красивый звук в этом мире, я готов говорить и делать какие-то глупости, чтобы она смеялась. — На шею мне вешается, — снова ложь. Я готов обнимать ее все время, чтобы чувствовать ее тепло, ее руки, запах волос, приподнимать ее над землей и кружить, чтобы слышать ее голос, который кричит, чтобы я поставил ее на место, но я не ставлю, а лишь смеюсь.
— Ну, смотри, — Гейл с подозрением смотрит на меня. Этого всего не достаточно, чтобы его убедить.
— Да она самая ужасная, — говорю я, но вновь это ложь. Она самая прекрасная, хоть относится к себе самокритично, но нет человека лучше ее для меня. — Как можно встречаться с такой уродкой? — слова еле сходят с языка. Я ни на секунду так не думал о Китнисс. Никогда. Гейл все еще смотрит на меня, а я думаю, чем же его сразить, чтобы больше не говорить фразы, после которых хочется упасть на колени перед Китнисс. Сегодня же скажу ей обо всем. Тут вижу Диадему, которая в самой короткой юбке, которую только можно найти, с самым ярким макияжем и одежде расцветки попугай проходит в зал. — Вот Диадема — другое дело, — добавляю я, и тут же понимаю, что теперь я в полном доверии у Хоторна.
Только сейчас осознаю, что с ним можно было разобраться как-нибудь иначе, но, что делать, если я такой тормоз, и вляпался по самые уши. Гейл уходит, сказав что-то вроде того, что Диадема сегодня его. Фу, аж тошнит.
Проходит еще полчаса, я уже собираюсь позвонить Китнисс, может, что-то случилось. Я хочу достать телефон, но вновь слышу противный голос Гейла.
— Все ждешь? — усмехается он. От ответа меня спасает появление Китнисс.
Выглядит она, надо заметить, сногсшибательно. Бежевые балетки, белые брюки, футболка, которая спадет с одного плеча, прямые волосы, которые лежат на плечах. Единственное, что выглядит немного странно для нее — темный макияж, но она и с ним великолепна.
— Привет, — улыбается девушка и крепко обнимает меня. Мои руки смыкаются на ее талии. Тысячи мысленных «прости» проносятся в голове, но так и не решаюсь сказать их вслух. Рядом Гейл. — Надо поговорить, — говорит она. Я спешу немного отойти, думая, что она не хочет говорить что-то при Хоторне, но нежная ладонь касается моей руки, и я останавливаюсь. — Ничего важного, — отмахивается она все с той же радостной улыбкой. — Нам надо расстаться.
— Что? — переспрашиваю я. Рядом играет музыка. Мне могло послышаться. Она не может меня бросить. У нас ведь все прекрасно. Я ее ничем не обидел. Мы не ругались. Да. Наверное, послышалось.
— Нам надо расстаться, — повторяет она. Нет, не послышалось. Но почему она говорит об этом так? — Мы больше не вместе, — уточняет она, а я не могу понять почему. И она сказала, что это для нее не важно. — Я больше не люблю тебя, — а вот и причина, но что изменилось? И она обнимала меня так нежно, искренне. Как никогда. Как… и тут до меня доходит. Как в последний раз. — Ты мне не нужен! — эта фраза вводит меня в ступор на некоторое время. Разве она может так разрушить всю нашу любовь и дружбу? — Мне пора, — кажется, ее голос дрожит, хотя тут все еще играет музыка, а она сказала очень тихо. Я не могу ее остановить. Хочу, но тело не слушается меня. Я могу лишь стоять и смотреть ей вслед. Кажется, я знаю, что произошло.
Я стучу в дверь их комнаты уже около пяти минут. Наконец, мне открывает разъяренная Джоанна. Я пытаюсь заглянуть за ее спину, но либо Китнисс нет в комнате, либо я ее не вижу.