***
Он играл на Страдивари уже больше часа, когда пришла смс-ка. Игра на скрипке сделала своё дело: его мысли стали спокойными и ясными, не нарушаемыми ни досадой, ни дедукцией.
Когда прозвучало оповещение, он не остановил руку со смычком. Лишь доиграв мелодию до конца и открыв глаза, он взял мобильный телефон и увидел от Джона новое сообщение.
«Ребёнок не мой».
На какое-то время его пальцы беспомощно замерли над экраном, прежде чем он решился напечатать ответ «Приходи сюда. ШХ».
«Ок».
Тридцать минут спустя он услышал тихий скрип ступенек лестницы, а затем, негромко щёлкнув, распахнулась дверь гостиной; повернувшись, он увидел в проёме двери Джона.
Его взгляд был пустым.
Страдание на лице Джона отозвалось в груди Шерлока такой болью, что у него перехватило дыхание. Шерлоку показалось, что его собственное сердце истекает кровью.
Несколько раз моргнув, Джон медленно сделал шаг вперёд и закрыл за собой дверь. Шерлок, подойдя к нему, инстинктивно протянул руки. Но Джон, останавливая его, поднял руку и покачал головой.
− Просто… пусть всё будет как и раньше, − сказал он. Звук его голоса в тишине квартиры был не только тихим и безжизненным, в нём звенели с трудом сдерживаемые слёзы. Таким был голос Джона какое-то время после возвращения Шерлока, когда тот никак не мог в него поверить. Но сейчас Джон смотрел на Шерлока так, как будто в нём погас весь свет. − Ты позволишь мне остаться на ночь, да? Всего одна нормальная ночь.
Затем Джон медленно снял куртку и обувь, явно прилагая все усилия, чтобы скрыть то, как дрожит его рука; оглядев квартиру будто бы в поисках чего-то, он ушёл на кухню. Невидяще прикасаясь к стоящим на книжной полке книгам, Шерлок прислушивался к звукам открывания и закрывания шкафов на кухне, кипения воды в чайнике и тихим вздохам Джона от отвращения, когда тот, открыв холодильник в поисках пива, увидел, что было сложено в мешок в контейнере для овощей. Эти звуки казались такими поразительно привычными и правильными, что он не сразу очнулся.
Спустя какое-то время они сидели бок о бок на диване; Джон с пивом, а Шерлок с молча одобренной чашкой чая. По телевизору шла какая-то глупая передача, которую Шерлок не слушал, делая вид, что внимательно просматривает что-то в ноутбуке (на самом деле, сосредоточившись на Джоне, он сидел намного ближе к нему, чем когда-либо прежде, и ни один из них этого не признавал ни взглядом, ни словом, ни дыханием). Казалось, что Джона потихоньку начало отпускать. Пока программа по телевизору продолжалась, Шерлок старался сохранять на лице нейтральное выражение, а вот лицо Джона застыло будто маска обречённости.
Становилось всё труднее и труднее печатать, думать, дышать.
Когда на телефон Джона пришло сообщение, они оба подскочили.
− Смс-ка. Прости, − пробормотал Джон.
С какой стати он извиняется? Когда Джон открыл сообщение, в гостиной повисла оглушительная тишина. Прочитав, он бросил телефон на колени, откинулся на диван и закрыл глаза.
− Она ему сказала, − сказал он. − Он там с ними.
Лежащую на диване между ними руку Джона свела судорога. Это было слишком; взяв небольшую ладонь Джона, Шерлок достаточно твёрдо сжал её между своими, чтобы унять дрожь. Джон шумно выдохнул, не открывая глаза.
− Я думаю, ты давно понял, что это был Дэвид.
Шерлок не смог придумать ничего лучшего, кроме как спросить:
− Как ты?
Джон рассмеялся. Его ресницы затрепетали, и он рассмеялся; Шерлок почувствовал − да, это так − инстинктивное желание защитить, оградить его от боли и тех, кто её мог ему причинить.
Крепко зажмурившись, Джон скривился.
А затем по его щекам медленно покатились слёзы.
− Джон, − выдохнул Шерлок и почувствовал, как рука того задрожала. А затем быстрое движение, и вот Джон уже тихо плачет, уткнувшись в плечо Шерлока и спрятав лицо в его рубашке. Почувствовав кожей влажное тепло, Шерлок ощутил, как что-то огромное и нежное стало разрастаться в груди. Держа Джона за руку, он ждал, когда вместе со слезами печаль медленно покинет его сердце.
Спустя какое-то время из-за смущения или усталости его тело обмякло в руках Шерлока; точно это понять без дополнительных данных было невозможно. Он не знал, должен ли принести извинения. Он не хотел раскрываться, не будучи уверенным в том, стоит ли это делать. Но Джон глубоко и медленно дышал в шею, не пытаясь отстраниться, поэтому, ощущая его волосы своей щекой, Шерлоку ничего другого не оставалось − лишь быть рядом.
(Он жив, он здесь, он в безопасности. Он жив, и он здесь со мной. Я могу ему помочь.)
Когда Джон что-то прошептал, Шерлок это не услышал, а почувствовал кожей.
− Что?
Джон отстранился; его глаза были покрасневшими и мокрыми, и он не решался посмотреть на Шерлока.
− Всё… теперь я один.
− Ты не один, − сказал Шерлок. Слишком громко, слишком быстро; Джон вздрогнул от его тона. − Ты не один. Я… − Это сейчас имело значение? − Я здесь. Всегда. Я тебе это говорил.
Тишина, а затем Джон медленно ответил:
− Да, ты это говорил. Ты обещал.
− Я поклялся, Джон.
Джон − надломленный, но не сдающийся; усталый, опустошённый, но доверяющий ему − наконец поднял голову и улыбнулся.