Мэй пригласила девушку к ним на очередной праздник, но школьница вежливо отказалась, сверкая глазами, сообщила, что родители обещали приехать. И, кажется, это уже было для неё лучшим подарком, который она только могла себе вообразить.
Поэтому Питер договорился с ней встретиться и погулять уже второго числа, иначе тётя Мэй от него не отстала бы. Она требовала, чтобы Питер позвал предмет своих воздыханий на свидание, в противном случае она сделает это вместо него. А этого Паучку не хотелось никоим образом, а то будет вновь покрываться пятнами, заикаться и мямлить несусветную чушь.
Где-то за час до начала Нового Года, Питеру пришла «гениальная» идея подкинуть Еве подарок под ёлку, сделав тем самым маленький сюрприз. Тем более, тетя Мэй ворковала со своим ухажером в гостиной, совсем позабыв о племяннике.
Натянув костюм Человека-паука, выскочил в окно, надеясь, что успеет вернуться вовремя.
Он предвкушал её удивленное лицо, а так же бурное желание спрятать его от родителей.
Только вот, оказавшись на знакомом балконе, тут же напрягся, так как свет в квартире не горел, царила кромешная тьма.
И двери балкона открыты настежь, впуская морозный ветер и мелкий снег. Волнение нарастало с каждым тихим и неуверенным шагом. Стоун ведь с вечера не отвечала на его сообщения и звонки, заставляя переживать. Но из-за подготовки к празднику и щебетания родственницы, Питер об этом на время запамятовал.
Удары сердца звоном отдавались в ушах, стало тяжело дышать, словно не хватает воздуха. Он уже представил самые ужасные варианты у себя в голове, крадясь, словно воришка.
— Питер, ты что тут делаешь? — крайне хриплый и слабый голос из темноты заставил вздрогнуть и едва ли выскочить на улицу.
Приглядевшись, Паркер увидел школьницу, что сидит в коридоре, возле двери, обняв себя за плечи.
Не раздумывая, стянул маску и тут же поспешил к ней. Хорошо, что хоть жива.
Глаза красные явно от слёз, губы синие от холода, и сама вся дрожит, и пока сложно понять, что именно довело её до такого плачевного состояния.
— Что случилось? — включив свет, присаживается на корточки перед ней и боится прикоснуться, словно она даже от его дыхания испарится.
— Ничего, — шмыгает носом и глаза отводит. Никто её в подобном состоянии ещё не видел. И она предпочла, чтобы так было и дальше. Но кареглазый ведь её в подобной ситуации не оставит точно. Он ведь добрый и заботливый малый.
От столь глупого ответа и очевидной лжи, Питер фыркает раздраженно. Он ведь не настолько глуп, чтобы поверить в подобное.
— Скоро полночь, тебе нужно вернуться к Мэй, — кашлянув и глянув на часы, пробормотала Стоун, нервно вытирая рукавом легкой кофты, вновь подступившие слёзы.
— Что случилось? — более твердо спрашивает Паркер, помогая ей подняться. Ева чихает и идет на кухню, явно не желая отвечать на его вопрос.
Парень тяжело вздыхает и пишет тёте сообщение, что он проведет время с Евой. Потому что так нужно. Тётя со своим кавалером не заскучает уж точно.
Закрыв балкон, подхватил плед, что мирно лежал на диване, и отправился вслед за девушкой.
Вместо устрашающей ведьмы на кухне, что варит зелья, Питер видит побитую жизнью зеленоглазую черную кошку, которая делает им двоим чай.
— Уходи, — продолжая хрипеть, говорит едва слышно.
— Нет, — четкий и упрямый ответ. Ева поджимает губы и протягивает ему чай. Странная. — Если думала, что я уйду, почему достала сразу две чашки?
— Привычка, — вновь вытирает слёзы в уголках глаз и пожимает плечами, не видя в этом ничего странного. — Ты собираешься провести Новый Год со мной? — сжимает чашку сильнее и делает несколько поспешных глотков.
— Да, — обходит стол и накидывает плед на узкие плечи. Хочет обнять, но шестое чувство подсказывает, что в этот момент она точно оттолкнет, а потом и вовсе полностью закроется в себе.
— Не стоит быть со мной из жалости, — качает головой и быстро допивает свой напиток, ощущая, как тепло разливается по телу, что уже порядком окоченело. Но ей недавно было слишком жарко и душно, казалось, что без свежего воздуха задохнется или сойдет с ума.
— Не из жалости, — от его резкого тона, столь для неё непривычного, вздрагивает и кусает губы. — Я просто хочу быть рядом с тобой, — заканчивает чуть мягче и касается её щеки. Через ткань костюма ощущения совсем не те, и они понимают это дружно без слов.
Он хочет быть к ней ещё ближе, поцеловать, как сам того желает, потому что того её чмока было катастрофически мало. И в зеленых глазах плескается вселенская боль, с щепоткой доверия. Она сама тянется к нему, обвивает руками торс и… Утыкается носом в ключицы, прижимается всем телом.
Питер мысленно корит себя, что свои прихоти ставит выше её чувств, но фантазия-то уже разошлась!
Школьник тяжело выдыхает и обнимает в ответ, ощущая, что она всё ещё слегка дрожит.
Она ведь и не хрупкая, но в тоже время хочется её оберегать, лелеять и дарить всю любовь, на которую он только способен. И хотя они и не пара вовсе, но Питеру становится плохо от одной только мысли, что она могла бы так же прижиматься к кому-то другому. Собственник, он уже им стал. Страшно представить, с какими внутренними демонами ему надо будет бороться, когда он всё же взаимности добьется.
Паркер не мог припомнить тот момент, когда перестал думать о том, что ему ничего не светит. Просто переклинило в другую сторону, и он был этому только рад.
Размышления и их уединение прерывает трезвон мобильника, а так же урчание его желудка. Тётя Мэй не давала после завтрака ничего кушать, чтобы потом в него влезло всё и сразу. Ева слабо смеется и отстраняется, посему Питер вынужден расцепить руки и отпустить.
Драгоценная родственница взволнованно спрашивает, всё ли в порядке, и хватает ли у них еды. Ева всё слышит и демонстративно открывает холодильник, который полностью забит.
Особо не вслушиваясь в неразборчивое лепетание Питера, кутаясь в плед, достает всё, что наготовила. Раз есть гость — надо его накормить. Тем более Паркера — худоват чуток.
— Я пойду, переоденусь, — подходит к своему рюкзаку, что захватил с собой чисто по привычке, берет его и направляется в соседнюю комнату. До полуночи десять минут. Тётя Мэй пожелала повеселиться, и от этого ему становится жарко, не смотря на то, что в квартире ещё царил холод.
Стоун же накрывает на стол, пару раз почти роняет тарелки, шмыгает носом и старается себя мысленно успокоиться. Выходит с большим трудом, и это раздражает. А ведь стоит Питеру обнять, как всё плохое тут же отходит на второй план.
Слышит копошение и громкий стук, словно что-то (или кто-то) упал.
Осторожно подходит к двери, стучит пару раз и спрашивает, всё ли в порядке.
— Да-да, прости, я просто в штанах запутался, — нервный смешок слышен даже ей, вызывая слабую улыбку. Чудной он, и очаровательный.
— Знаешь, — упирается спиной об стену, сложив руки на груди, — родители позвонили и сказали, что у них возникли неотложные дела, — открывает правду, которая и без этого была очевидна. — Для них посещение вечеринки друзей всегда было важнее дочери, — в горле ком обиды, не смотря на то, что она уже давно привыкла и смирилась. Возможно, не подари они любовь ей в детстве, она бы не знала, что такое счастье, и было бы сейчас куда легче жить.
Паркер выскакивает в одних штанах и с футболкой в руке.
— Для меня ты важней всего, — притягивает к себе и смазано целует в висок. Стоун краснеет от такой близости, когда он полуголый, своими кубиками сверкает и там крепко к себе прижимает. Сердце в пляс бросается, а разум подсказывает, что этому человеку она может всецело доверить себя и свои переживания.
— Оденься, — пищит тихо-тихо. И прежде, чем вновь от него отстраниться, целует в шею едва ощутимо, вызывая у него дрожь по всему телу и удивленный взгляд. — Спасибо, — и тут же прячется на кухне, сама сгорая от смущения.
У Питера нежность хлещет через край, он хочет выпустить свои чувства наружу, но он боится, что они снесут бедную Стоун, как огромная волна цунами, под которой она задохнется. Поэтому взывает к своей воле и разуму, ибо надо держать себя в руках.
И руки при себе тоже держать, а то обнимет её и потом не отпустит ни за какие пряники.
Для атмосферы включили телевизор, где уже начинался обратный отсчет.
Два подростка стоят в домашней одежде, держась за руки, и смотрят друг другу в глаза. Карамель и изумруд — необычное сочетание, но такое волшебное.
Звон курантов, крики на улице и детское шампанское в бокалах.
— Спасибо, — темные круги под глазами, пересохшие губы и общая бледность, но счастливая, хоть и слабая, улыбка.
— Я всегда буду ря… — сжимает её руку сильнее и под воздействием чар колдовских зеленых глазиш, наклоняется, совершая очередную попытку.
— Не давай обещаний, которых не сможешь выпол… — она перебивает его, потому что глупые фразы только бессмысленную надежду вселяют. А Питер перебивает её, целуя наконец-то, ощущая сладость на губах и приятную истому во всем теле, словно он самый счастливый человек на свете.
Комментарий к
Хотела Ботан драбблики писать по Питеру, да решилась на нечто большее.
И вот уже есть 10 глав, которые дают примерно половину всего задуманного.
Я рада, что история почти всегда дается легко, а идеи меня не покидают.
Спасибо всем читателям за отзывы, они вдохновляют и радуют~
Небольшая реклама своего же фф - https://ficbook.net/readfic/5834372
Почему я о нем упоминаю, расскажу значительно позже, но заинтриговать надо Х)
========== Часть 11 ==========
Когда Питер просыпается на диване, то тут же испуганно подскакивает, истерически пытаясь вспомнить, что же после поцелуя произошло. И был ли вообще поцелуй? Может, приснилось всё?
— Доброе утро, — Ева выходит из кухни в большой серой футболке и мягких, розовых штанах. Она держит в одной руке чашку, в другой круасан. Улыбается, ведет себя, как ни в чём не бывало. Словно действительно ничего не было.
— Эм, привет, — мямлит парень и стесняется спросить. Девушка присаживается рядом и вновь задорно глазами зелеными сверкает, находясь явно в отличном расположении духа. — Мы вчера… Точнее в полночь, — запинается и умоляюще смотрит, надеясь, что она и так всё поймет. У него в голове каша и настоящие провалы в памяти. Но Стоун выглядит непреклонной и полностью расслабленной.
— А что было в полночь, помимо Нового Года? — девушка улыбается, откусывает круасан и изящно изгибает брови. Питер тихо стонет и прячет лицо в ладонях. — А, ты о том поцелуе? — как бы вспоминает и продолжает говорить Стоун, наслаждаясь своим легким перекусом. Паркер вновь смотрит на неё, замечает, как она облизывает губы от шоколадной начинки и сам тяжело сглатывает. Значит, он, наконец-то, сделал это!
— Д-да, о нём, — улыбается широко-широко, и наверняка выглядит до ужаса глупо.
— Или о том, что потом до пяти утра тискал меня, как плюшевого мишку и обещал быть всегда рядом? — чертята в зеленых глазах и совершенно никакого укора в голосе.
— Что я делал? — у Питера глаза на лоб лезут, сердце из груди вырывается, и вспомнить ничего не может, всё словно в тумане. С чего бы вдруг?
— После того, как напился детского шампанского, — черноволосая издает смешок, и тут же начинает открыто и громко смеяться, видя отчаяние на лице школьника. — Ты ко мне прицепился, как коала к матери, что-то мямлил невнятно. А потом завалился со мной на диван и уснул, — заканчивает свой рассказ, улыбаясь невероятно очаровательно. И Паркер уже подумал, что она просто над ним жестоко подшучивает, но едва заметный румянец на девичьих щеках говорит совсем об обратном.
— Господи, прости меня, — взмолился и едва не начал биться головой об пол.
Ева хочет сказать, что ей даже понравилось засыпать рядом с ним, ведь это так приятно и животрепещуще. Но стесняется произнести всё это вслух.
— Зато я не мёрзла, — и это максимум, на что её хватает из всего того, что она на самом деле чувствует. Не привыкла она выражать свои эмоции как-то.
— Могу так делать почаще, — ляпает быстрее, чем успевает осознать Паркер и тут же испуганно взгляд на неё переводит. Хорошо, что ещё не взболтнул о том, что знает и другие способы согрева.
Стоун замирает, краснеет, за чашкой прячется.
— Я не против, — говорит тихо-тихо, глаза отводит и вновь сбежать пытается, бормоча о том, что нужно срочно сделать ещё чаю.
Не будь у парня шока от услышанного, он бы, не раздумывая, притянул эту прекрасную бабочку к себе, в свою паутину, и не отпускал бы. Но уже в трезвом уме. Даже детское шампанское не понадобилось бы.
А так она быстро упорхнула, пробуждая в нём целый вулкан эмоций, которые, словно лава, текли по венам и сжигали изнутри, испепеляя кожу, желая выбраться наружу.
Ближе к обеду к ним заглянула тётя Мэй, вручила подарки и сообщила Питеру, что на недельку поедет отдыхать где-нибудь на тропических островах. И ей всё равно, будет ли Питер жить у Стоун, или же Ева у них. Главное, что вместе.
Чмокнув подростков и крепко обняв, пожелала Нового Года и улетела к своему возлюбленному. Парень был, откровенно говоря, в настоящем и глубоком офигевании. Тётя Мэй, оберегавшая его с детства, вечно переживающая и сверх опекающая, вдруг позволила ему жить (пусть всего и неделю) одному. Раньше и на одну ночь не оставляла, боясь, что может случиться что-то непоправимое.
— Где будем жить? — тут же спрашивает, неловко чеша затылок. И смущается до дрожи в коленях, потому что они словно пара, которая уже давно вместе и решила перейти на новую ступень отношений.
— Ну, вообще-то, совсем не обязательно её слушаться, — пожимает плечами девушка. Но, завидев испуганный взгляд парня, который явно боится последствий такого вот непослушания, усмехнулась. — Давай, сперва, у меня, а потом у тебя, — немного поразмыслив, предлагает вариант, который точной подойдет им обоим.
Брюнет облегченно выдыхает и проводит пятерней между волос. Ева всего на несколько секунд залипает на его руки и тут же отводит взгляд. Как-то она к такому не привыкла вовсе. Бедное сердечко с ума сходит.
***
У Питера Паркера сбылась ещё одна мечта — он стал видеть Еву Стоун по утрам, что делало каждый его день прекрасным. Она готовила им покушать. И, к счастью парня, их меню не состояло из одних лишь эклеров и тортиков (к которым парень тоже успел пристраститься). Он даже упросил девушку научить его хоть чему-то, потому что давно порывался помогать тёте, на кухне да как-то не знал, чем именно он может быть полезен.
Стоун с его неловких и осторожных движений только смеялась беззлобно, помогала и исправляла. Первые три дня, что они провели у неё в квартире, были тихими и спокойными, и на свидание они так и не сходили, решив устроить день фильмов в пижамах. Им так было куда уютнее и веселее, нежели идти куда-то, ещё и в такую холодрыгу. Да и, кажется, злодеи тоже решили носы не высовывать, чтобы ничего себе не отморозить, поэтому Паучок спокойно отдыхал.
На четвертый день перебирались к Паркеру, что с легкостью нёс сумку с вещами девушки и рюкзак со своими.
Выглядели они, скорей всего, как молодожены, что всё ещё друг друга стесняются, но счастливы и непроизвольно тянутся, чтобы быть вместе как можно дольше и больше.