— А магия в ней откуда?
— Откуда ты знаешь про магию, — удивился Том.
— Вижу.
— Правда. Ух, ты. Потрясающе, это же просто превосходно, в наше время этот дар не сохранился даже у потомственных артефакторов, — Том радовался как ребенок.
— Да, это конечно очень прекрасно, но можно я уже поговорю с внуком? — вмешалась, в восторженный монолог Керолайн.
— Оу, конечно, я пошёл у меня ещё есть дела. Ты сможешь сам добраться до Хогвардса?
— Да, я умею трансгрессировать, — ответил Натаниэль.
Когда Том переместился в неизвестном направлении, Керолайн стала расспрашивать внука о его жизни. Сначала разговор был немного неловким, но потом они перешли в маленькую уютную кухню, Керолайн захотелось приготовить пирог, а Натаниэль предложил свою помощь, и разговор пошел веселее. Нат рассказал, что его готовить учила тётя, а Керри поведала историю её знакомства с Томом, уговорила Натаниэля называть её по имени, поскольку бабушкой она уже точно не будет восприниматься. Потом она рассказала пару забавных случаев из детства Дженифер, и совсем неожиданно пирог оказался съеден, а на улице зажглись фонари. Натаниэль попрощался с Керолайн, пообещал навещать её и трансгрессировал в Тайную комнату, где его встретил крайне недовольный Драко и потребовал рассказ, где Натаниэль был столько времени.
На следующее утро, вставая в несусветную рань, Драко очень жалел, что не отложил разговор на потом, ибо ужасно хотелось спать.
========== Последнее воспоминание. ==========
Потянулись длинные серые будни. Натаниэль несколько раз встречался с Керолайн по выходным, познакомил с ней Драко и узнал дату своего рождения — 16 апреля. Через несколько дней он успешно сдал трансгрессионное испытание.
В понедельник, за завтраком, первокурсник с когтеврана передал ему письмо от Дамблдора, в котором директор назначил им с Гарри последний урок. В этот раз они с Гарри пришли одновременно.
— Добрый вечер, мои мальчики, заходите, присаживайтесь — поприветствовал их Дамблдор.
— Добрый вечер, директор.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор.
Гарри и Натаниэль уселись в кресла, напротив директорского стола.
— Воспоминание, которое я хочу вам показать, принадлежит настоящему профессору Слизнорту, и относится к школьным годам Тома Редла, — начал рассказывать Дамблдор. — Это самое важное воспоминание, оно может дать ответы почти на все наши вопросы, касающиеся Тома.
Дамблдор открыл прозрачный пузырёк и вылил серебристую жидкость в омут памяти.
— Вы первые, мальчики…
Натаниэль с Гарри опустили лица в чашу…
« Сильно помолодевший Слизнорт с густыми, блестящими соломенными волосами и светло-рыжими усами снова сидел в уютном кресле с высокой спинкой, ноги его покоились на бархатном пуфике, в одной руке он держал винный бокальчик, другой перебирал в коробке засахаренные дольки ананаса. Вокруг сидело с полдюжины мальчиков и среди них Том Реддл, на пальце которого поблескивало золотое кольцо с черным камнем — перстнем Марволо…
… - С уверенностью предрекаю вам, что лет через двадцать вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи, — заверил Тома, Слизнорт.
Том Реддл лишь улыбнулся, остальные мальчики загоготали.
— Не думаю, что политика — мое предназначение, сэр, — сказал Реддл, когда утих смех. — Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.
— Глупости, — коротко отозвался Слизнорт, — яснее ясного, что вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался…
…Звук какого-то движения за его спиной заставил Слизнорта обернуться: посреди кабинета так и стоял Реддл.
— Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы все-таки староста…
— Сэр, я хотел спросить вас кое о чем.
— Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте…
— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… крестражах?
Слизнорт уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала…
…— Ну что ж, — произнес Слизнорт, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характера — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет. Словом „крестраж“ обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души.
… — Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Реддл.
— Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме…
…Владевшая Реддлом жажда узнать как можно больше была теперь видна невооруженным глазом; на лице его появилось выражение алчности, он уже не мог скрывать свое вожделение.
— Но как же раскалывается душа?
— Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное природе насилие.
— Но как его совершить?
— Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…
— Заключает? Как?
— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?
— Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл. — Простите, я не хотел вас обидеть.
— Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам естественен… Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.
— Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь…
— Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае… разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь кусков!..
… — Разумеется, — пробормотал Слизнорт, — наша беседа всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто научное…
— Да, сэр, конечно, — поспешно ответил Реддл.
— И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, — ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор.
— Никому ни единого слова, сэр, — пообещал Реддл и покинул кабинет профессора Слизнорта.»
Как только они вернулись в реальность, и расселись по своим местам, Дамблдор начал разговор.
— Я уже очень давно питал надежду заполучить это свидетельство, но добыл это воспоминание только в конце лета. Оно подтверждает мою теорию, говорит о том, что я прав, и о том, какой длинный путь нам еще предстоит пройти.
«Не так уж и много, только дождаться очередной вылазки в Хогсмид и всё», — подумал про себя Натаниэль.
— Я уверен, — продолжал тем временем, Дамблдор, — вы понимаете значение того, что мы услышали. Уже в вашем возрасте, плюс-минус несколько месяцев, Том Реддл изо всех сил искал дорогу к бессмертию.
— Так вы думаете, что это ему удалось, сэр? — спросил Гарри. — Что он создал крестраж? Что потому и не погиб, когда напал на меня? Потому, что у него где-то надежно спрятан крестраж, кусочек его души?
— Кусочек, и может быть, не один, — ответил Дамблдор. — вы же слышали Воланде-Морта: его особенно интересовало мнение Горация о том, что происходит с волшебником, который создает больше одного крестража, с волшебником, которому так хочется избежать смерти, что он готов убивать множество раз, рвать и рвать свою душу, лишь бы сохранить ее во многих спрятанных по отдельности крестражах. Этих сведений, он ни из каких книг почерпнуть не смог бы. Насколько мне известно — насколько, я в этом уверен, известно и Воланде-Морту — ни один волшебник, ни разу еще не разрывал свою душу более чем на два куска. Четыре года назад я получил верное, как мне представлялось, доказательство того, что Воланде-Морт свою душу расколол.
— Где же? — спросил Гарри.
— Меня снабдил им Натаниэль, — ответил Дамблдор. — Я говорю о дневнике Реддла, дававшем наставления о том, как открыть Тайную комнату.
— А почему вы решили, что это именно крестраж, а не какой-нибудь тёмный артефакт, хранивший память Тома, — спросил Натаниэль.
— Видишь ли, хоть я и не присутствовал при возникновении Реддла из дневника, то, что ты описал мне, было явлением, наблюдать которое мне никогда еще не приходилось. Простое воспоминание начинает думать и действовать самостоятельно? Воспоминание высасывает жизнь из девочки, в руки которой оно попало? Нет, в той книжице обитало нечто куда более зловещее — часть души, я почти сразу уверовал в это. Дневник и был крестражем. Но отсюда следовало больше вопросов, чем ответов. И сильнее всего меня заинтриговало и встревожило то, что дневник был в такой же мере оружием, в какой и средством защиты. Спрятанная в нем часть души сохранялась в безопасности и, несомненно, играла некую роль, уберегая ее обладателя от смерти. Но нельзя было сомневаться и в другом — Реддл действительно желал, чтобы его дневник прочитали и часть его души вселилась в другого человека и овладела им. Это позволило бы снова выпустить на свободу чудище Слизерина.
Воланде-Морт был до странного равнодушен к участи драгоценного осколка своей души. Это наводило на мысль, что он должен был или намеревался изготовить гораздо больше крестражей, чтобы утрата первого из них не стала пагубной.
— Выходит, убивая людей, он достиг того, что самого его убить невозможно? — спросил Гарри. — Но если ему так необходимо было бессмертие, почему он не изготовил философский камень или попросту его не украл?
— Я думаю, несколько причин, по которым философский камень привлекает лорда Воланде-Морта меньше, чем крестражи.
Животворящий эликсир действительно продлевает жизнь, но если тот, кто его принимает, стремится к бессмертию, он должен принимать эликсир постоянно, на протяжении вечности. А это означает, что Воланде-Морт попал бы в полную зависимость от эликсира, и, если бы тот иссяк, или испортился, или если бы кто-то похитил камень, Воланде-Морт просто умер бы, как любой другой человек. И при этом, вспомните, он предпочитает действовать в одиночку. Думаю, даже мысль, о какой бы то ни было зависимости, пусть и от эликсира, представлялась ему нестерпимой. Конечно, если бы это позволило избавиться от жуткой полужизни, на которую он был обречен после нападения на тебя, Воланде-Морт готов был пить эликсир, но лишь для того, чтобы вновь обрести тело. В дальнейшем же он, я в этом не сомневаюсь, по-прежнему полагался бы на свои крестражи. Ничего другого ему, вернувшему себе человеческий облик, и не потребовалось бы. Понимаете, он и без того уж близок к бессмертию настолько, насколько это возможно для человека. Как можно понять из воспоминания, он создал шесть крестражей.
— Но ведь он говорил о семи… — начал Натаниэль.
— Седьмая часть его души, какой бы изуродованной она ни была, обитает в воссозданном теле Воланде-Морта, — пояснил Дамблдор. — Я надеюсь, вы понимаете, что нас ждёт очень много работы.
— Да, сэр.
— Конечно, сэр.
— Я рад. Впрочем, половину пути мы почти прошли. Дневник и кольцо уничтожены. Также мы знаем, что является третьим и четвёртым крестражем.
— Чаша Хаффлпафф и Медальон Слизерина? — предположил Гарри.
«Хм, значит, есть три крестража я, Гарри и Керолайн. О Гарри Дамблдор знает, обо мне и Керолайн — нет. Значит надо добавлять в план кратковременную смерть Гарри, кому Гарри и Тома, а потом уже убить Тома» — Натаниэль корректировал план у себя в голове и не особо прислушивался к разговору, но когда закончил, постарался вникнуть в его смысл.
-… вполне может быть змея Воланде-Морта, — закончил предложение Дамблдор.
« Значит Нагайну тоже „убить“ придется», — решил про себя Нат.
— Ну, что ж, мальчики, уже слишком поздно, думаю нам всем пора идти спать, — сказал Дамблдор.
— Спокойной ночи, директор.
— До свидания.
— Когда у нас следующая вылазка в Хогсмид, — спросил Гарри, как только они зашли в выручай комнату.
— Только через две недели, — Натаниэль уселся в мягкое кресло.
— Надо предупредить Тома, что Дамблдор знает о крестражах.
— Не обязательно, Том уже перепрятал все кусочки души в другой носитель.…Все кроме двух, — немного подумав добавил Нат.
— Я так понимаю, что это не одна из тех вещей, о которых рассказал нам Дамблдор, — предположил Гарри.
— Ага, — Нат немного помолчал, а затем сказал. — Это мы.
— Что мы? — Гарри недоумённо посмотрел на него.
— Мы крестражи, — увидев скептизм на лице Гарри, Натаниэль пояснил. — Когда Том умер, в ночь хеллуина, его душа раскололась и одна половина попала в тебя, а другая улетела. Потом когда мне вливали твою кровь и магию, часть от крестража передалась и мне.
— Звучит очень даже логично, особенно учитывая, что мы оба говорим на парселтанге, — согласился Гарри. — Вот только возникает один вопрос — Дамблдор об этом знает?
— Я полагаю что да. По крайней мере, о тебе знает.
— И что мне теперь делать?
— Ну, просто, надо изобразить ещё и твою смерть. Расслабься, ты всё равно воскреснешь, тебе ещё надо будет Тома убить. В конце концов, ты один раз пережил аваду, переживёшь и второй.
— Я не пережил аваду, у меня был щит, — возразил Гарри.
— Но об этом знают только четыре человека, — видя, что Гарри это не убедило, он добавил. — Ты у нас избранный, тебе положено.
— Хм, ладно. Тогда спокойной ночи.
— Спокойной.
Они вышли из выручай комнаты и разошлись по своим гостиным.
========== Бой. ==========
Комментарий к Бой.
Извините что так долго, я даже не ожидала, что у меня будет так мало свободного времени.
Дни до похода в Хогсмид летели необычайно быстро, Натаниэль, Драко и Гарри не могли ни на чём сосредоточиться. Снейп рвал и метал, МакГонагалл негодовала, остальные учителя тоже не могли понять, почему три неплохих ученика прекратили даже пытаться что-нибудь выучить. После нескольких профилактических бесед мальчики начали хотя бы прислушиваться, что говорят учителя на уроках, но домашние задания всё ещё были похожи на простые отписки.
POV Гарри.
Я медленно шёл по улице в Хогсмите, периодически поглядывая на часы. Еще минута. На противоположном конце улицы показались Драко с Натаниэлем. Когда между нами осталось не более трёх метров с разных сторон послышались хлопки трансгрессий. Дети с криками принялись разбегаться, мигом началась паника. Даже мне, хотя я знал, что со мной ничего не случиться, — ну кроме кратковременной смерти, — стало немного страшно из-за этой атмосферы всеобщего ужаса. Пожиратели быстро оградили улицу защитным куполом, чтобы нам никто не помешал, в самый ответственный момент. На середину улицы вышла фигура, в плаще, но без капюшона.
— Гарри Поттер, вот мы и встретились вновь! — чуть шипяще произнёс Воландеморт, разводя руки в стороны так, как будто он хотел меня обнять на радостях от этой встречи.
— Что тебе нужно, — мой возглас, храбрый, безрассудный, и голос почти не дрожит. Знаете, немного страшно стоять и знать, что через несколько минут ты умрешь, пусть и понарошку. Интересно, а Тому страшно?