Как же бесит. И ревность какая-то странная, вспыхнула мгновенно, подпалила изнутри всё, что только могла подпалить. Хорошо, что зарядку от сердечного насоса я оставил в машине – наверняка она вовсю надрывается, сигнализируя об ускоренном пульсе. Надо взять себя в руки. Перетерпеть.
Глупо будет затевать тут разборки только потому, что мне не нравится этот Ши со своим пожирающим взглядом.
– Да. Мы вместе, – прохладно отвечает Учиха. – И уже довольно давно. А что касается Синтагмы, это только наше дело.
Рассматривая широкий рабочий стол для создания всякого рода огненных аксессуаров, изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку. Саске в своём репертуаре… слава богу. Но мне ли не знать, каким образом обычно действует его холодность?
Когда я поворачиваюсь, они смотрят друг другу в глаза. Саске – упрямо, Ши – с подозрением и любопытством. Хочется вмешаться, но ведь добром это не кончится, как пить дать.
И почему только в такие моменты я замечаю, насколько Саске неприступный? Этот парниша просто еще не знает, что довеском к приятной внешности идет сквернейший характер. Хотя сквернейший… слабо сказано. Препреотвратный. Это уже ближе к правде.
Хотя, чем дальше, тем сильнее видны изменения. Саске уже не такая нестерпимая тварь, какой был раньше. С другой стороны, если я смог рассмотреть под гаденьким слоем настоящую драгоценность, вдруг кто-то еще может увидеть сияние его души?
Утаката кивает на стойку с мечами в дальнем углу. Тут очень много реквизита: начиная с факелов, заканчивая огненными веерами. И сама студия чем-то напоминает наш дом, только комнаты значительно больше.
– Переодевайтесь. Начнем, пока у меня есть время. Сразу предупреждаю, тренировки будут жесткими.
Наконец, фаерщик обращает внимание на меня. Жесткими, значит? Вряд ли что-то может быть хуже тренировок Хидана.
– Удиви.
Саске переводит взгляд и чуть приподнимает брови, мол, я – понятно, но ты-то чего шипишь? Как известно, Учиха обладает неплохой смекалкой, быстро сопоставляет два плюс два, и через мгновение смотрит уже иначе, заинтересованно, с хитрецой. Как будто не знает, скотина, что я тоже ревнивый собственник.
Пока я пытаюсь взглядом передать ему весь спектр своих отрицательных эмоций, Утаката ехидно ухмыляется. Вот же мерзкий тип…
– Узумаки Наруто, Призрак-кун. Признаться честно, я думал ты несколько… крупнее. Меч-то удержишь?
Я вытаскиваю первую попавшуюся заготовку из скрипящей от напряжения стойки. Действительно нелегкая ноша, но, честно говоря, пистолет тоже не самое легкое оружие.
Рукоять удобно лежит в ладони, и внезапная мысль о том, что я мог бы вызвать на рыцарский поединок ублюдка, посмевшего засмотреться на ее величество Принцессу-Жемчужинку, сразу поднимает настроение.
Интересно, долго я проживу, если скажу это вслух?
========== О психопатах, зомби и настоящих чудесах ==========
Металл пищит и взвизгивает, когда клинки в очередной раз ударяются друг о друга. Пока я пытаюсь восстановить сорванное дыхание, Саске до боли закусывает губу – он едва выдерживает нагрузку на плечо, но и сдаваться, сволочь, не собирается.
Если бы я только знал, что работа с оружием отнимает столько сил! Это же какой-то кошмар – нельзя ни на секунду расслабиться. Потерял бдительность и на тебе, получай, удар сверху, а потом еще и еще. С Саске, конечно, попроще, чем с Утакатой… но проблема не в силе, а в хитрожопости.
В отличие от меня Саске умеет управлять своим телом и центром тяжести. Он без труда ориентируется в пространстве, непринужденно импровизирует, переносит вес и уходит от атак в самый последний момент, из-за чего сражение превращается в бесконечный ребус. Наблюдать за ним, конечно – сплошное удовольствие, но лишь пока мы не вступаем в ближний бой. Тут уж не до наблюдений, вертись как можешь, если не желаешь лицезреть на своенравном лице врага ухмылку победителя.
Если бы не плечо, я бы уже давно проиграл… куда мне переть против таланта и звериной реакции Саске? Но несмотря на разницу в базовых навыках, я не отступаю. И это тоже приносит свои сладкие плоды.
Иногда Утаката поправляет нас, подсказывая, как будет правильнее – в целом тренировка проходит лучше, чем я предполагал в начале.
Если бы еще не было этих дурацких многозначительных взглядов со стороны Ши…
Домой мы едем изнеможённые и довольные, хотя немного злые. На протяжении всей тренировки я чувствовал, что Саске что-то тревожит, не дает полностью погрузиться в дело. И по дороге домой ощущения обостряются до горечи, до сухого жжения на языке. Невыносимо.
Так нельзя.
– Саске, ты поедешь к Итачи. Не отнекивайся – иначе я тебе врежу.
– Не могу, – наигранно спокойно отвечает Учиха, делая вид что на дороге развернулся Цирк дю Солей – ну очень увлекательно. – Мы и так несколько недель провалялись в больнице. Сейчас надо работать, чтобы добиться желаемого… и работать усердно.
– Саске, – кладу руку на его плечо, когда машина притормаживает у пешеходного перехода. – Ты серьезно? Издеваешься что ли? Хатаке сказал же, что заказал новое световое оборудование и материалы для подиума. Пока все это будут монтировать, у нас полтора месяца в запасе.
– Наруто, прошу, не нагнетай. Я решил…
– Что ты решил? Что лучше отрабатывать хреновы фокусы, нежели провести время с братом? Он нуждается в тебе не меньше, чем ты нуждаешься в нем, придурок!
– Дело не только в фокусах, – Учиха убирает мою руку со своего плеча, из-за чего в груди разливается холодок. – Если я поеду, то… то это займет не час и не два. Тебе нет смысла сидеть там с двумя психопатами…
– А мне-то зачем? Останусь дома.
– Тоже не вариант.
– Да с какой стати?!
– Ты останешься один. Надолго. Мне не нравится эта затея, учитывая, что не так давно к нам вламывались синтагмийские твари.
– Ох, боже… ну ты и мудак иногда, честное слово…
Заглушив мотор, Саске делает глубокий вдох.
– Я не знаю, как быть.
Раздражение тут же сходит на нет. Учиха смотрит на меня как сквозь запотевшее стекло, рассредоточено, неуверенно. Будто и не видит почти.
– Саске, напоминать тебе, что в спарринге на мечах я победил трижды? У меня хватит сил защитить себя в экстренной ситуации… и вообще…
Мой героический монолог прерывает ненавязчивая мелодия звонка.
– Ответь, – фыркает выродок.
– Учти, мы не закончили.
На экране высвечивается «Кабуто», и я торопливо прикладываю трубку к уху.
– Да? – киваю на дверцу. Но как только Саске дергает ручку, чтобы выбраться наружу, затягиваю иллюзиониста обратно.
– Что? Р-рожает?! Когда?!
Глаза Учихи комично расширяются. Секунда замешательства – мы обмениваемся паническими взглядами. Затем Саске без лишних телодвижений заводит мотор.
– Так, Кабуто, не ори, объясни нормально! Какая больница? Сейчас приедем. Да, конечно. Не ссы, с женщинами роды иногда случаются, это нормальное явление, понял? Все, держись, будем через пятнадцать минут.
Пальцы дрожат, когда я вдавливаю кнопку отбоя. Волнение захватывает с головой, и мир на несколько мгновений теряет материальность. Устройство вовсю пищит, Учиха испуганно поглядывает в мою сторону, однако дает минутку собраться с мыслями.
Успокоившись, называю адрес больницы и полпути мы молчим, ошарашенные и оглушенные. Несмотря на то, что это должно было произойти, я все равно оказываюсь не готов…
Ребенок. Вот где заканчиваются иллюзии и начинаются настоящие чудеса.
– Знаешь, Наруто, если бы не ты, то могло сложится иначе. Конан пошла за тобой, поверила тебе и смогла уйти из Синтагмы – это твой лучший поступок.
– Я ничего не сделал, чтобы заслужить такую преданность. Только разок танго станцевал… и то коряво.
– А была бы возможность, сделал?
– Да… Слушай, Саске, давай отправим их на побережье? Хотя бы на первое время. Там безопасно, и Джирайе не придётся их прикрывать. Не хочу, чтобы ребёнок был затянут в эти игры.
Немного помолчав, Саске просто кивает. Что ж, хоть в чем-то сошлись без спора. Это можно считать новым уровнем отношений?
Зеленого от волнения Кабуто мы встречаем прямо на крыльце больницы – он курит и ходит туда-сюда.
Заприметив нас, Якуши едва ли не падает в обморок и слова слетают с его губ как дождевые капли, коротко, мелко.
– Она уже час, – без приветствия выдыхает он. – Рожает.
– Мы уже поняли, не нужно так переживать, слышишь? Тебя не пустили в палату?
– Я хотел. Конан отказалась.
Кабуто переводит полубезумный взгляд с меня на Саске и обратно.
– Я столько раз видел операции. Но сейчас…
– Ее тоже можно понять, Кабуто, – его взволнованно-напряжённое состояние быстро передаётся и мне. – Всё будет хорошо, ведь она девять месяцев была под наблюдением отличного врача.
Не знаю, каким чудом мне удается немного его успокоить. В больницу мы возвращаемся вместе, более-менее адекватные и готовые ждать столько, сколько потребуется.
И как всегда…
Самое тяжелое – ожидание. Кажется, оно длится целую вечность. Учиха, негласно признанный самым спокойным и уравновешенным, иногда ходит проверить что да как к медсестрам. Ну и периодически курсирует к маленькому магазинчику на первом этаже, за едой.
Ближе к утру Кабуто вырубается у меня на плече. Скорее всего, он не спал несколько дней подряд – суровые синяки под глазами стали ещё темнее, а веки покраснели и припухли.
Интересно, а как было у моих родителей? Были ли они вместе или папа, как Кабуто, ждал новостей в общем зале?
Наверное, он тоже безумно волновался и переживал за нас. Черт, я бы сейчас всё отдал за возможность задать один-единственный вопрос.
Когда двери распахиваются, мы одновременно вздрагиваем – Кабуто вскидывает голову, Саске привстает. А медсестра улыбается, наблюдая эту картину маслом… настолько мы разные, до рези в глазах.
– У вас девочка. Три пятьсот. Мамаша в порядке, роды прошли хорошо.
Девушка отчаливает к другой вымотавшейся компании, а мы, наконец, растекаемся по стульям, расслабленные и сонные.
– Имя придумали? – подтолкнув Кабуто плечом, с замиранием сердца наблюдаю, как он стирает скупые слезы из-под очков.
– Назовем в честь тебя. Идиотская идея, но так хочет Конан.
– Не надо называть девчонку «Наруто», проблем потом не оберетесь, – улыбка Саске сейчас похожа на ту, редкую, самую ценную. И даже возражать ему не хочется. Пусть глумится на здоровье.
– Не «Наруто», а «Наруко», – всё. Кабуто сносит крышу, и он начинает невпопад то смеяться, то реветь, то трясти меня за плечо в порыве эмоций. – Она родилась! Родилась! Моя девочка!
– Папаша, тебе бы поспать хоть пару часов. Ты выглядишь как зомби-истеричка. Если с такой рожей появишься перед дочкой – обратно полезет.
– К черту! Я так… я думал… что буду чувствовать… а оказывается оно вот так…
Мы с Саске сдержанно посмеиваемся, слушая причитания врача. Странное чувство, вроде бы ужасно устали, тело неподъемное и каменное, но в душе легкость, почти эйфория. Хочется нежничать и делать глупости – и я соединяю два желания в одно, обнимаю их обоих, этих придурков, совершенно не умеющих выражать эмоции по-человечески.
Кабуто едва не вырубается, и советом из двух человек принято решение буксировать его в наш особняк. Пусть хоть отоспится немного, пока не разрешат увидеться с семьей. Тем более, Конан сейчас тоже надо отдохнуть, дело-то непростое.
Сто лет не помню ничего подобного – Саске задумчивый и добрый, как плюшевый медведь, хоть тискай, хоть целоваться лезь, ноль раздражения, минимум удивления. Якуши что-то пробормотал и отключился на заднем сидении, так что шокировать его нашими телячьими грубостями не улыбалось.
Мы едем домой, не думая ни о чем. Синтагма, Элифес, концерт и прочие проблемы пусть катятся к черту, когда тут такое!
Разве что на мягкой улыбке Учихи осела грусть. Удивительно ли, что в такой момент ему хочется увидеться с единственным по-настоящему родным человеком?
– Сворачивай, придурок. Тебя высадим у площади, на такси домой доберешься, а я, так и быть, сам Кабуто довезу.
Саске трет красный глаз кулаком. Когда-нибудь он убьет меня этим детским жестом, гарантирую.
– И что я сейчас, разбужу его? Что я…
– Саске, отставить идиотизм! Ты думаешь, Итачи не поймет, если ты всё объяснишь? Он же не черствый пень! Ты когда-нибудь научишься делать то, что хочется, а? Люди поймут – кому-то вообще будет пофиг, а кто-то даже обрадуется, что не один такой. Может быть, наш братан вообще не спит, а только и думает о том, чтобы поговорить с тобой, увидеть тебя еще разок? Ей-богу, нахрена тебе весь твой нереальный талант, если ты такой тупой? Если не можешь два плюс два сложить, когда дело касается сердечных дел, на это есть я!
– Я не тупой, – лениво отбрыкивается Учиха, все-таки послушно выкручивая баранку. – Напомни потом отомстить, ага?
– Обязательно напомню. Давай-давай, только не вырубись где-нибудь по дороге, окей? Ты главное дойди, а там уж Итачи сам разберется, что с тобой делать.
– Очень здорово – пришел увидеться с братом и уснул, едва открылась дверь.
– Увиделся же!
Мы опять смеемся и, наконец, Учиха притормаживает напротив нужной площади, через дорогу. Город только начинает стряхивать с себя ночное оцепенение – сейчас никто не удивится еще одному сонному прохожему.
– Всё, вали уже. И передай от меня пламенный привет.
– Я вернусь, как только…
– Да-да, господи, Учиха, пошел вон!
Он задерживается еще на секунду – чтобы коротко поцеловать и нагло усмехнуться мне в губы. Точно ведь отомстит, черногривая бестия, как только найдется время.
Когда я пересаживаюсь за руль, растрепанная челка Кабуто высовывается между сидениями.
– К Итачи?
– Ага. А то достал уже со своими страдашками. Есть такой тип людей, блин, которым страдать в кайф – только дай повод. Тяжело нам, оптимистам, иметь с ними дело.
– Ты знаешь, что информацию об Итачи слил Мадара?
– Нет… это важно?
Поворачиваюсь к нему – Кабуто все такой же зелено-сиреневый от усталости, но взгляд за квадратными стеклами острый и внимательный.
– Есть предположение, что Мадара играет на две стороны. Я ему не доверяю. И ты не обманывайся. Если есть человек, позволяющий Данзо играть в кубики, так это он, Учиха Мадара. Не верю я, что за все это время у Синтагмы не было ни одного черного пятна, за которое Джирайя мог бы зацепиться. Скорее всего, информация, которой он владеет и которую поставляет – различна по своей сути. На него есть только одна управа, но я тебе об этом не говорил, понял?
– Кто?
– Хаширама Сенджу. Он держит одну крупную фирму и уже давно помогает Элифесу с финансированием. Только высовываться не любит. Я слышал, у них с Мадарой в свое время было то же, что у тебя с Саске. Этот человек без особого труда может вывести Мадару на чистую воду, но только станет ли?
– Думаешь, стоит перепроверить? Если есть шанс, что Мадара в любой момент может нас сдать, хотелось бы знать об этом… слушай. Я давно хочу спросить, но никак не решаюсь. Чем занимается Джирайя помимо поддержки иллюзионистов и поиска «черных пятен»?
Кабуто смаргивает пелену с глаз, а я отвлекаюсь на дорогу.
– Элифес – это не менее мутная структура, чем Синтагма. Разве что построенная на более прочном фундаменте. Он вливает свои и доверенные деньги в прибыльные мероприятия, вроде бы заведует аудитом. Кстати! Мне птичка нашептала, что ты сцепился с Хаку и Забузой.
– Хаку, да… но… Забуза?
– Если он еще не появился, значит, появится. Забузу можешь не опасаться. Он прямой, как палка, и просто выполняет приказы. Ждать от него подлости – пустая трата времени и сил. А вот Хаку та еще фигура. Прошу тебя, никогда не действуй в одиночку. Одиночество – это твоя слабость.
– Ты знаешь, чем он занимается?
С минуту Якуши молчит, а потом говорит всего два слова, но этого оказывается достаточно, чтобы все струны в одно мгновение натянулись до треска, и инстинкт охотника погнал кровь по венам.