– Привет, Хейли, – металлическим голосом поздоровалась Форбс и начала вытирать жидкость, которая растеклась по паркету.
– Знаешь, я устраиваю благотворительный вечер и хочу, чтобы ты пришла на него, – в голосе Маршалл, кроме фальшивой радости, слышатся нотки злорадства.
– Сейчас не самое подходящее время, – пытается отказаться Кэролайн.
– А сейчас и не надо! – весело восклицает девушка. – Жду тебя завтра в семь часов вечера в отеле «Сipriani Wall Street», и это не обсуждается! – С этими словами Хейли вешает трубку.
Она еще тогда подозревала, что случится что-то плохое, непоправимое. Ей хотелось проигнорировать приглашение Хейли, но, проведя бессонную ночь, она осознала, что если судьба пытается играть с ней злую шутку, то надо принять этот вызов.
На следующее утро, взвесив все «за» и «против», она уехала за вечерним платьем, за новыми туфлями. Она сохраняла непринужденное выражение лица, но внутри нее шла борьба; с каждой новой минутой она всё сильнее сомневалась в правильности своих действий, но ближе к вечеру ощутила, что вот-вот предстоит встреча с судьбой и ее нельзя пропустить.
Когда такси подъехало к месту, где все решится, она даже и представить не могла, какой подарок приготовила для нее судьба.
– Ты пришла! – радуется Хейли, со спины подойдя к Кэролайн. – Рада тебя видеть.
Блондинка поворачивается к бывшей однокласснице лицом и приветливо улыбается. Фальшь порождает фальшь, разве не так?
– Я не могла не прийти.
Мимо девушек проходит официант, неся на подносе бокалы с шампанским. Кэролайн останавливает его и берет два бокала. Один она отдает Хейли, а из другого отпивает. Девушка рассматривает зал, в котором находится.
Стены окрашены в бежевый цвет, мраморные полы отражают свет золотых люстр извилистой формы, поражающих своим величием, а декор, расставленный по всему залу, дополняет его стиль.
Взгляд Кэролайн, как и многие другие, падает на сцену, когда из динамиков слышится мужской голос:
– Здравствуйте, я Никлаус Майклсон, – говорит мужчина, осматривая каждого присутствующего. – Сегодня мы собрались… – он замолкает, замечая ту, которую потерял на долгих пять лет.
Она стояла среди толпы, и ее лазурные глаза смотрели на мужчину, который стоял на сцене. Вот он, подарок от судьбы. Она увидела того, кто разбил ее сердце. Она должна была его ненавидеть, но не чувствовала к нему ненависти.
Ей вспомнился первый день их знакомства, когда они так же стояли и смотрели друг другу в глаза.
Она не верила, что это не ее очередной сон. Ей казалось, что пройдет еще секунда и она очнется в своей постели. Но он все стоял и никуда не исчезал. Он выдохнул ее имя в микрофон так, что оно разнеслось по всему залу.
Ее имя, как и тогда, прекрасно звучало из его уст, словно он пробует новый сорт вина, глотки которого мелки, чтобы почувствовать всю терпкость нового напитка.
Тогда она испугалась. Испугалась того, с какой нежностью он произносил ее имя. Осколки сердца пошатнулись, и она поняла, что чувства не утрачены. Но было слишком поздно.
Быстрыми шагами она убегала из зала, не признавая того, что убегала от самой себя, но он нагнал, остановил. Заглянул в ее глаза и попросил объясниться. С такой нежностью на нее смотрел только он. Слезы наворачивались от счастья и осознания того, что он сейчас рядом и продолжает любить.
Он не дал ей уйти, так и не объяснившись. Рассказал ей о злой шутке Тайлера. Доказал, что сохранил ее тайну, как и свою любовь.
Они развеяли свои сомнения, которые вертелись у них в голове целых пять лет. Они преодолели все свои препятствия на пути к мечте. Говорят, если людям суждено быть вместе, то их ничто не сможет разлучить, но в каждой истории свои опечатки, и так ли будет в этой? Она боялась узнать ответ.
Новая тайна связала их крепкими нитями. «Вот оно – счастье» – думала она, но, когда он вставал с постели, одевался и говорил, что уже пора, целовал ее в лоб и уходил, ей становилось больно от того, что их счастье неполноценно, но еще больнее ей стало, когда судьба решила вновь все испортить.
– Кэролайн, – ядовито шипит Маршалл и садится на стул, на котором недавно сидела Кэтрин. – Ты та, кого я больше всего хочу видеть.
– Привет, – рассеянно говорит Форбс. – Может, кофе? – добавляет она после нескольких секунд напряженного молчания. Нутро подсказывает ей, что Хейли узнала об их тайных свиданиях. Холодок пробегает по ее телу, создавая дорожку бугорков, а в душе так и кроется последняя надежда. «Хоть бы ты не за этим пришла», – повторяет, как молитву, девушка.
– Я пришла не кофе пить, – цедит Маршалл и достает из своей сумки конверт. Небрежно бросив на стол, показывая этим свою ненависть к Кэролайн, она добавляет:
– Загляни, я думаю, тебе это очень понравится.
Кэролайн берет конверт. Все внутренности делают синхронное сальто; комок подступает к горлу. Она точно знает, что в этом конверте, и не хочет его открывать. После минутных колебаний она протягивает конверт обратно.
– Лучше открой его.
Форбс тяжело вздыхает. Перенапряженные мышцы начинают сильно болеть.
«Что ж, судьба, ты опять рушишь мою жизнь».
В конверте лежало пять фотографий, на которых изображена она, целующаяся с Клаусом.
– Мне тоже больно, – спокойно говорит Маршалл. Девушка угрожающе на нее смотрит. В глазах цвета коры дерева пляшут огоньки злобы и обиды. – Ты его не получишь. Я боролась за него и теперь, когда у нас скоро свадьба, я не уступлю тебе.
Она встает и подходит к двери. Положив руку на дверную ручку, она замирает и поворачивается к Кэролайн:
– Тебе больше не жить, если ты испортишь мне жизнь. Лучше исчезни из жизни Клауса. Скоро он женится на мне и забудет о тебе. Он бросит тебя. Сделай это сейчас, ведь пострадаешь только ты. – С этими словами она исчезла.
Кэролайн продолжает сидеть за столом, смотря на фотографии. До крови закусывает губы, лишь бы предательские слезы не пролились. Она берет фотографии и рвет их на части. Заперев дверь, сбрасывает все со стола. Важные документы, компьютер и прочие вещи – все это падает на пол и разбивается вдребезги. Она кричит, отчаянно пытаясь заглушить пожирающую боль.
Девушка в бессилии падает на пол, плача, стучит кулаками по полу и не понимает, почему эта чертова судьба играется с ней, сводит все к одной-единственной цифре «пять».
Когда она успокоилась, то послушалась Хейли. Это надо прекратить. Он без пяти минут женатый мужчина, который забудет о ней, как только супружеская жизнь откроет перед ним свои двери, вот только вместе с ним будет стоять не она, а Хейли.
Она позвонила Клаусу и сказала, что им нужно встретиться, сказала, что заедет к нему, чтобы кое-что рассказать.
Машина ехала, набирая обороты. Она не смотрела на спидометр, жала на газ, выжимая из машины все. Хотела порвать с ним связь. «Это правильно», – твердила она. Слезы белым волокном заслонили ее глаза. Душа рвалась на кусочки.
Сама виновата.
Это влюбленность, которая просто еще не погасла.
Надо погасить.
Уехать.
Забыть.
Глаза щипало; горячие слезы лились, обжигая ее щеки. Она содрогалась всем телом, думая, когда же всему этому придет конец. Когда она допишет их обреченный роман, поставит в нем точку?
Сто километров в час – я забуду о тебе.
Сто десять – разорву с тобой связь.
Сто двадцать – это влюбленность.
Сто пятьдесят – все неправильно.
Сто семьдесят – надо успеть, сказать, пока еще могу.
Стрелка спидометра ползла до ста восьмидесяти километров в час – не успела. Не достигнув ста семидесяти девяти, она замирает. Машина сталкивается со встречной фурой и отлетает, поднимается, вращаясь в воздухе. С каждым новым кругом, она вспоминала все самые светлые моменты ее жизни: моменты с ним. Только он смог ей подарить столько счастья и боли.
Она смотрела перед собой, крепко сжимая руль, и понимала, что сейчас считает последние секунды жизни. Видит его образ, и слезы наворачиваются на ее лицо с новой силой. Перед тем как автомобиль соприкасается с землей и вспыхивает, мысль пробегает в ее голове: «Судьбе надоело со мной играть».
Она закрывала глаза, чувствуя, как ломаются кости, как слезы перестают жечь лицо, как огонь лижет ее тело. Душа покидало ее, словно песок, просачивался через ее пальцы. Умирала с мыслью о том, что не успела сказать самого главного тому, кого любила, нет, любит и будет любить вечно: «У нас будет ребенок».
16:55 или без пяти минут пять – время ее смерти.