Баки, похоже, не понимал, что с ними происходит. Он не пытался ни поцеловать Стива, ни раздеть. Он вообще почти ничего не делал, только вжимался в него всем телом и дышал: учащенно, тяжело, все резче подавая бедрами. А потом, крупно содрогнувшись, прикусил плечо Стива. Без единого звука.
Стиву было жарко и тесно в одежде, от осознания того, что Баки только что кончил как подросток, просто прикоснувшись к нему, даже не зная, кто они друг другу, видя – в его мире – второй раз в жизни, возбуждение стало просто невыносимым. Он молча переложил живую ладонь Баки себе на член и просто исчез.
Немудреное удовольствие было ослепительным. Как вспышка, как самый первый неловкий секс, потому что – с ним.
- Мой, - хрипло произнес Баки, даже не пытаясь сменить дислокацию, только вернул руку Стиву на задницу.
- Да, - согласился с ним Стив. - А ты - мой.
- А я – Пирса, но это ненадолго, - спокойно поправил его Баки и чуть отстранился, разглядывая. – Что ты такое?
- Хороший вопрос, - Стив поморщился, свел лопатки, чтобы убедиться, что из них не торчат осколки плитки. – И, главное, - своевременный.
Баки снова прижался к нему, шумно выдыхая в шею, и Стив с давно позабытым веселым удивлением понял, что снова возбуждается. Он провел по спине Баки ладонью, отогнал мысль о количестве шрамов, которые успел ощутить на горячей, гладкой коже, и вдруг понял: Баки не осознает, чего хочет от него. Похоже, кроме чувства странного собственничества и темного инстинкта, требовавшего тесного контакта со «своим», он не осознавал вообще ничего.
Стив не хотел сейчас думать о том, что нужно было сделать с Баки, чтобы тот забыл не только Стива, но и что такое плотское влечение, желание само по себе. Чтобы ненасытный, опытный любовник, которым Стив знал его, превратился в раздираемое непонятными инстинктами существо.
Будто подтверждая его слова, Баки по-звериному лизнул его шею – длинно, мокро. И от этого простого действия Стива продрало возбуждением от затылка до копчика.
- К черту, - произнес он за мгновение до того, как решил, что теперь его очередь целовать Баки первым. Направлять его. Помочь ему вспомнить, о том, как хорошо им вдвоем. Объяснить вот так – без слов – как дать выход возбуждению, кипящему в крови.
Когда Стив коснулся губ Баки своими, тот замер, прикрыв глаза. Настороженно, будто пытаясь решить для себя какую-то непростую дилемму. А потом вдруг ответил: жадно, голодно, моментально принимая правила игры и перехватывая инициативу. Он задрал на Стиве футболку и с силой провел ладонями по спине, будто проверяя на прочность. Стив застонал. В прошлом Баки никогда не был таким агрессивным. Сначала жалел слабого здоровьем любовника, а потом будто терялся перед вымахавшим выше него Капитаном.
Этому Баки было плевать на его авторитет. Он не помнил о мнимо слабом здоровье и привычке быть терпеливым и сдержанным. Его вел голый инстинкт: взять, сделать своим, пометить. Если понадобится, драться за свое в кровь, идти до конца.
Футболка с треском разорвалась и упала на пол грязной тряпкой. Они оба были далеки от эталона чистоты – чего грешить против истины? А потому Стив огромным усилием воли высвободился и, пока Баки не успел агрессивно отреагировать на его откровенно дезертирский поступок, избавился от кроссовок, беспощадно наступив им на задники, расстегнул джинсы и опустился на колени.
Баки напрягся всем телом, настороженно смотрел, как Стив аккуратно расстегивал на нем штаны, тянул их вниз по гладкому кевлару нижнего слоя тактического костюма, попутно отстегнув набедренные ножны для полдюжины ножей. Как, глядя в глаза, тянул за язычок длинной молнии, освобождая его полностью, как гладил бледную кожу его бедер и ягодиц.
Когда он коснулся члена, Баки ухватился металлической рукой за край раковины, и та сыпала и сыпала мелкой керамической крошкой, пока Стив медленно ласкал его ладонью по всей длине, а Баки, зажмурившись, коротко выдыхал сквозь зубы в такт этим движениям.
Освободив его таким образом от не слишком чистой одежды, Стив отрегулировал воду в душе, стянул с себя джинсы вместе с бельем и толкнул Баки под горячие струи. Тот, сердито фыркнув, тут же прижал его к холодной стене, притерся бедрами и впился в губы.
Стив потерялся в этих движениях, в нерасчетливо сильном хвате пальцев, оставлявших синяки, в какой-то первобытной грубой чувственности происходящего. В голове образовался наполненный ярким светом вакуум, который пульсировал в такт вышибающим остатки разумности движениям.
Когда Баки, зарычав, запрокинул голову, будто подставляя горло, Стив не удержался. Темный след от поцелуя принес странное, темное удовлетворение, и, обхватив оба члена, он оставил еще один – рядом.
Баки вдруг затих, напрягся весь, как туго натянутая струна, и заскулил тихо-тихо на одной жалобной ноте. Будто мог быть наказан за слишком громкий стон или лишнее движение. Стив сцеловывал этот нетипичный для всегда шумного Баки звук с его крепко сжатых губ, клянясь самому себе, что сделает все, чтобы снова услышать громкие хриплые стоны над ухом, переходящие в стыдный, горячий шепот, от которого у него внутри все переворачивалось.
- Мелкий, - едва слышно выдохнул Баки, и Стива накрыло с такой силой, что он еле удержался на ногах.
Отдышавшись, он обнаружил, что прижат к скользкой холодной стене, а Баки гладит его бедро – почти нежно, осторожно обводя кончиками пальцев уже пожелтевшие синяки.
- Ты модификант? – хрипло спросил он, когда Стив сделал слабую попытку освободиться, чтобы, наконец, нормально вымыться.
Стив нашел новую мочалку, распаковал и вылил на нее полбутылки того, что определил как гель для душа.
- Да, - коротко ответил он и принялся намыливать Баки. – Сыворотка суперсолдата.
Баки ответил странным взглядом, а потом отобрал мочалку и принялся драить его, рискуя содрать кожу вместе с остатками грязи.
- Полегче, - попросил Стив, - я живой вообще-то.
Баки в ответ промолчал, но усилие, все же, отрегулировал.
- У тебя есть позывной? – спросил вдруг он.
- Есть. Но я не хочу, чтобы ты называл меня Капитаном. Особенно в постели. У меня… скажи, ты действительно ничего не помнишь? Ну, о нас?
Баки задумался на какое-то мгновение, показавшееся Стиву вечностью, а потом, нахмурившись, мотнул головой.
- Нет. Мне не положено. Как мне к тебе обращаться?
Стив с болью в сердце вспомнил, какие удивительные по своему смущающему идиотизму прозвища иногда давал ему Баки в постели, и ответил: - Стив. Меня зовут Стив. А тебя – Баки.
- Зови как хочешь, - равнодушно согласился тот, бросая мочалку под ноги и направляя на Стива струю воды из душа. – Мне все равно.
========== Условная часть 4. Забота ==========
Оказавшись в комнате, Стив вытерся и снова взглянул на Баки, который, казалось, просто физически не мог находиться от него дальше, чем в двух шагах. Баки смотрел на него: неотрывно, жадно, и молчал.
Обернув бедра полотенцем, Стив уселся на кровать и похлопал рядом с собой.
- Бак, - начал он, - ты понимаешь, что происходит? Знаешь, кто мы друг другу?
Баки подошел вплотную, но не устроился рядом, а присел у ног Стива на корточки, как был – голый – и посмотрел на него снизу вверх.
- Ты принадлежишь мне – это все, что я знаю. Каждый, кто попробует тебя отнять – умрет. Каждый, кто причинит тебе боль – умрет. Каждый, кому решишь причинить боль ты, – будет мучиться так долго, как ты захочешь.
Стив прикрыл глаза, пытаясь унять сердцебиение. Это было самым странным признанием, которое Баки когда-либо озвучивал. И, пожалуй, самым честным. Он почувствовал, как колена коснулась теплая ладонь, скользнула выше по бедру, под полотенцем, и замерла. Баки по-прежнему смотрел снизу вверх, отчаянно и упрямо, будто был готов к отказу, к тому, что ему придется отстаивать свое право касаться Стива. Выгрызать зубами, видимо, как все, что когда-либо ему доставалось.
- Я твой, - вслух признал очевидное Стив. – Так было всегда.
- Всегда, - повторил за ним Баки, находя ладонью член.
- Да. Ты просто забыл об этом. Я… я надеюсь, ты вспомнишь.
Как Баки оказался сверху, Стив не понял: тот двигался как-то запредельно быстро. Вот он почти расслабленно сидел у его ног – мгновение – и он нависает сверху, вжимает в скрипучую постель всем своим немаленьким весом.
- Ты знаешь, чего хочешь? – спросил Стив ему в губы. – Помнишь, что делать?
- То же, что и пять минут назад? – хрипло спросил Баки, легко касаясь губами его скулы.
- Есть и другие варианты, - тихо ответил Стив. – Я… могу показать. Обещаю, не сделаю ничего, что тебе не понравится.
Баки приподнялся на руках, несколько секунд изучал его лицо и в конце концов кивнул, будто соглашаясь на опасный эксперимент. Стив провел ладонью по его лицу, волосам, стараясь не делать резких движений и не отводить взгляд.
- Я очень тебя люблю, Бак. Мы пара и это, вроде как, должно быть само собой разумеющимся, но ты не помнишь об этом сейчас. Поэтому я хочу, чтобы ты знал: я никому не позволю причинить тебе вред.
- Мне сложно причинить вред, - Баки склонил голову к плечу, будто обдумывая что-то, и продолжил: - Я знал тебя, - это не было вопросом, но Стив все равно кивнул, продолжая перебирать волосы Баки. - Я очень не хочу делать тебе больно, - продолжил вдруг он, остановив взгляд на уже едва заметном отпечатке своих зубов на плече. – Останови меня, если… когда я сделаю тебе больно.
- Я прочный, - усмехнулся Стив.
- Твоя модификация позволяет не чувствовать боль?
- Нет, но регенерация ускоренная.
Баки хмыкнул, принимая информацию к сведению, и, повторив «Останови меня, если что», будто переключился в другой режим. Стив задохнулся, когда его грубо дернули вверх, заставив проехаться спиной по покрывалу, содрали с бедер полотенце и вжали в постель. Баки было много. Он был везде. Горячий, тяжелый, болезненно, до какого-то немыслимого предела возбужденный.
- Хочу тебя сожрать, - прохрипел он Стиву на ухо, - у меня внутри горит все, как в ебанном аду. Как под напряжением. Ты знаешь, что такое быть под напряжением, Капитан Стив?
- Просто Стив, - с трудом выговорил тот, - и нет, не приходилось.
- Мир – белый от боли. И весь ты – желание, чтобы эта боль исчезла. То, что я чувствую сейчас – будто наоборот. Навыворот. Понимаешь?
- Да, - выдохнул Стив, сжимая коленями его бока. – Понимаю. И знаю, что поможет.
Он вывернулся из-под Баки, потянул к себе сброшенную у кровати куртку и, порывшись в кармане, вытащил небольшую плоскую аптечку.
- Нет времени искать что-то более подходящее, да и во время войны у нас не было и того, - он показал Баки крошечный тюбик с заживляющей мазью. – Ляг на спину. Я… остановлюсь, если тебе будет дискомфортно.
- Боль?
- Нет, - усмехнулся Стив, - надеюсь, наоборот.
Баки лег, вытянув руки по швам, и настороженно наблюдал за тем, как Стив выдавил половину тюбика себе на ладонь и погладил его бедро, а потом обхватил член другой рукой и с усилием провел по всей длине. Баки прикрыл глаза, сжав челюсти так, что, казалось, выкрошатся зубы.
- Т-ш-ш, не напрягайся. Не бойся меня, - Баки распахнул глаза и взглянул на него – Стив мог поклясться – с насмешливым удивлением.
- Бояться? Я?
- Лежи. И… вольно, Бак. Не нужно вытягиваться в струнку и пытаться быть как можно тише. Я очень надеюсь, тебе это все равно не удастся. Я постараюсь.
Склонившись, Стив вобрал в рот его член, разом, весь. Они и раньше проделывали такие штуки друг с другом, Баки часто забавлялся тем, что выдумывал процессу всякие дурацкие названия. Типа «глотание бейсбольных бит» или «змея ныряет в холодную воду». Стив не понимал, откуда тот берет такие ассоциации, но все равно было смешно.
Теперь Баки едва слышно стонал, ухватившись за изголовье кровати, а его бедра дрожали от напряжения, будто он держал себя в узде, и это стоило ему огромных усилий. Стив сжал член Баки у основания, еще несколько раз прошелся по нему губами и языком, а потом щедро нанес на него мазь, надеясь, что этого будет достаточно. Но даже если нет, он не собирался ждать ни единой лишней минуты.
- Смотри на меня, - прошептал Стив, устраиваясь сверху, - смотри, Бак.
Наблюдателем тот пробыл недолго. Стоило Стиву принять его до конца, как Баки, выгнулся дугой, почти сбросив Стива с себя, а потом, умоляя взглядом, заранее будто прося прощения, впился пальцами ему в бедра и яростно подался навстречу.
Это был самый безумный, яростный и в то же время – потрясающий секс в жизни Стива. Сколько он потом ни пытался, но так и не смог вспомнить чего-то хоть отдаленно похожего. Видимо, потому что этому Баки никто не объяснил «правила» и «технику безопасности», принятые у обычных людей. Но они оба не были обычными, и в лишних границах не нуждались.
Баки врывался в него яростно, крепко удерживая за бедра, вбивался так, будто от этого зависела его жизнь. И Стив позволял ему, не пытаясь обуздать. Он лишь уперся ладонями в широкую грудь Баки и чуть прогнулся в пояснице, обеспечив и себе законную долю удовольствия.
Когда Баки одним ловким движением подмял его под себя, Стив на какие-то доли мгновения просто выпал из реальности. Под веками вспыхнули багровые круги, когда Баки, запрокинув голову, застонал: жалобно, будто не понимая, что с ним происходит. Стива выгнуло, он обхватил талию Баки ногами и вжался в него, надеясь, что не нанесет непоправимого вреда, ничего ему не сломает.
Это было безумием. Жестким, страстным, первобытным безумием дорвавшихся друг до друга существ. Стив, кажется, кричал в голос, когда Баки кончил глубоко внутри, тяжело, долго вздрагивая и до крови прикусив плечо, чтобы не издать ни звука. И когда сорвался вслед, как в пропасть, в бушующий ад, за ним – за Баки.
Ему было хорошо. Стив растер след от укуса и повернулся к Баки. Тот лежал на спине и тяжело дышал, упершись в потолок невидящим взглядом.
- Ты как? – хрипло спросил Стив.
Баки перевел взгляд на него, осмотрел наливающийся чернотой след от укуса и хрипло произнес:
- Лучше, чем ты. Блядство, - он очертил кончиками пальцев синяк у него на бедре. – Отморозок.
- Не говори ерунды, - Стив дернул его на себя и улыбнулся. – Мне сто лет не было так хорошо.
Баки некоторое время изучал его лицо, будто хотел понять, правду тот говорит или нет, а потом, вздохнув, зажмурился.
- Черт. Я не…
Стив, рассмеявшись по-настоящему впервые за несколько лет, ответил, ощущая, как снова твердеет член Баки:
- Мы можем повторить. Если хочешь. Столько раз, сколько сможем.
Баки точно хотел. Очень.
***
С трудом разлепив веки, Стив огляделся. За зарешеченным окном давным-давно висела полная луна, кокетливо просвечивая сквозь тонкую занавеску, тяжелая рука Баки собственнически лежала поперек живота, а сам Баки едва слышно выдыхал ему в шею. Спал.
Тело приятно ломило, как после усиленной силовой тренировки, и Стив улыбнулся, подумав, что совершенно не прочь начинать каждое утро не с пробежки, а вот с таких приятных упражнений на выносливость. Баки выпил, высушил его до дна, оставил без сил, хотя Стив наивно считал, что это в принципе невозможно. Но не зря на его запястье красовались налившиеся красным две параллельные полосы: равны во всем. И по силам, и в страстном желании принадлежать, пусть Баки и не осознавал его, этого желания, повинуясь странному инстинкту, сбившему, похоже, многолетние настройки жесткого НЛП.
Вздохнув, он решил оставить все тяжелые мысли на потом, хоть это было и не в его характере. Все проблемы, даже трудные и на первый взгляд неразрешимые, казались мелочью, пустяком по сравнению со случившимся с ним чудом: от дыхания Баки шее было жарко и чуть щекотно, нагретый металл его руки наверняка оставит на животе живописный рисунок-отпечаток бронепластин, и на душе у Стива, несмотря на всю неопределенность, так спокойно и хорошо, как не было уже очень давно.
А еще очень хотелось есть, пить, в душ и не обязательно в таком порядке. Но Баки держал крепко, и меньше всего Стив хотел тревожить его сон. Но есть, с другой стороны, хотелось просто зверски: усиленный метаболизм после таких энергетических затрат был просто неумолим.