<p>
«Так нельзя, Белла, так нельзя. Он на тебя в суд подаст!», - думала я, не отрывая взгляда от панорамных окон моего соседа напротив. И как получилось так, что я стала одной из тех, кто подглядывает за своими соседями? Я понятия не имею. Я даже не знаю, почему взяла в руки старый бинокль бабушки, который хранила больше как память о ней, чем нужную атрибутику, и посмотрела в окно напротив. Хотя нет, знаю.
Всё началось два месяца назад, когда я, возвращаясь домой, увидела, как пятничным вечером три невероятно красивых парня вносят мебель в дом напротив. Тогда я только отмахнулась, подумав, что это несправедливо, когда такие красивые ребята работают обычными грузчиками. Нет, вы не подумайте, я ничего плохого не вижу в этой профессии, просто считаю, что большинство людей заслуживают большего.
И всё-таки я и думать о них забыла, когда поднялась к себе в квартиру и, открыв рабочую почту, снова окунулась в круговорот искусства и картин. Нет, вру. Я работала обычным администратором в галерее современного искусства и моя работа никак не была напрямую связана с искусством. Организация выставок, рассылка приглашений, развешивание картин – это то, чем я занималась на самом деле. Конечно же, меня это не устраивало, ведь я хотела быть настоящим художником, но мне было некуда деваться, потому что надо было на что-то оплачивать дорогостоящее обучение в школе искусств. То, что я не получила стипендию, расстраивало, но одно то, что меня приняли в такое престижное заведение, не могло не радовать. Именно поэтому пришлось устроиться на работу, которая была так ненавистна мне.
Я пыталась поговорить с нашим директором, пыталась даже картины свои показать, но всегда получала от ворот поворот, слыша в ответ лишь: «и без тебя художников хватает, займись лучше своим делом». Это безумно злило, ведь она даже не пыталась посмотреть мои работы, но мне приходилось мириться, потому что других вариантов не было.
Так вот, засидевшись за рассылкой пригласительных до глубокой ночи, я и сама не заметила, как оказалась сидящей на подоконнике с кружкой горячего чая. И представьте моё удивление, когда я увидела, что понравившиеся мне парни вовсе не грузчики, а новые владельцы этого невероятного пентхауса. Я так завидовала той напыщенной сучке, которая была предыдущим владельцем этой квартиры. И вообще считала издевательством, что напротив дома с квартирами мечты стоял ничем не примечательный дом, в котором самая большая квартира была размером ни больше восьмидесяти квадратных метров. Над нами будто издевались: «смотрите, как живут другие люди, вы тоже могли бы добиться такого, но почему-то не добились». Грубо, да, но это правда. Одна спальня, гостиная, ванная комната и кухня – вот всё, что было в моём распоряжении. Да я в принципе и не жаловалась, но мечтать о квартире мечты не переставала. Я представляла, как прихожу домой после очередной выставки, переодеваюсь из делового костюма в обычные джинсы и футболку, начинаю готовить ужин в ожидании любимого мужа. Пока в доме напротив жила та блондинка, это был безликий мужчина, который просто любил меня, но с тех пор, как в той квартире появился новый владелец, он почему-то стал странно напоминать мне мужчину моей мечты. Нет, не так, просто мой безликий мужчина приобрел внешность, странно напоминающую парня из соседнего дома, панорамные окна которого выходили прямо на мои старые деревянные окна.
В ту ночь я подумала, что парни будут жить вместе, но потом с удивлением отметила, что блондин и качок ушли, оставив брюнета одного в этой шикарной квартире. И тут я поняла, что моя жизнь перевернется с ног на голову, потому что в ту минуту, когда за парнями закрылась дверь, брюнет скинул с себя всю одежду и стал ходить по квартире в одних боксерах. Его совершенно не смущало то, что в его квартире были огромные панорамные окна и что ни одно из них не было зашторено. Но когда он поднялся на второй этаж и зашел в спальню, я поперхнулась своим чаем. Потому что, о Господи, если гостиная была мне видна под углом, потому что была ниже моих окон, то вид из спальни был мне полностью открыт, ибо она находилась на одном уровне с моей квартирой. Либо я слишком истосковалась по мужчинам, либо он просто был невероятным красавцем. Скорее всего, я выберу оба варианта.
Позже я поняла, что это была его особенность. Он просто не любил ходить дома в одежде, надевая, максимум, короткие шорты, которые больше были похожи на семейные трусы. И только когда к нему приходили гости, он надевал что-то более существенное. И, о да, я вовсе не жаловалась, потому что мне доставляло удовольствие смотреть, как невероятно красивый и подтянутый мужчина разгуливает по квартире мечты чуть ли не голышом.
Сначала я просто подглядывала за ним. Зашторивая свои окна, я садилась на подоконник и слегка отодвигала занавески, чтобы следить за происходящим. Но близилось Рождество и, естественно, ближе к праздникам я решила немного прибраться в квартире. Именно тогда я и нашла бинокль, который достался мне от бабушки. Я даже подумать не успела, как, бросив все дела, вновь оказалась на подоконнике с найденной мною вещью в руках. Хоть наши дома и находились не так далеко друг от друга, всего разглядеть я не могла. Например, что у него ярко-зеленые глаза. Или то, что он забавно морщит нос во сне.
Я знала о нем почти всё. Знала, во сколько встает, что предпочитает есть на завтрак, во сколько уходит на пробежку, знала даже какое пиво пьет. Но кое-что мне всё-таки не давало покоя. У него в квартире была одна комната, окна которой всегда были зашторены. Можно было бы подумать, что, возможно, это ванная комната, но предыдущая владелица сделала эту комнату своим кабинетом, так что я знала, что там было огромное помещение, которое я, скорее всего, использовала бы как свою мастерскую. Мне до безумия было интересно, что же там происходит за закрытыми шторами, но, по всей видимости, узнать мне было не суждено.
Господи, мне кажется, или я превращаюсь в сталкера? С этим надо что-то делать.
Спустя ещё неделю я поняла, что безумно хочу его нарисовать. Сначала я отбрасывала эту идею, думая, что это просто помешательство какое-то, но удержаться всё-таки не смогла. И поэтому теперь, приходя домой после тяжелого рабочего дня, я не могла дождаться, когда же красавец из дома напротив ляжет спать. Мне до безумия нравилась поза, в которой он спал. Лежа на животе, он складывал обе руки под подушку и, согнув одну ногу в колене так, что она создавала острый угол, поворачивался лицом прямо ко мне.
Иногда мне казалось, что он знает, что я подглядываю за ним, потому что, вставая по утрам, он непременно подходил к окну и смотрел прямо на меня, пока я готовила свой завтрак. Я делала вид, что не замечаю, просто продолжая заниматься своими делами до тех пор, пока он не отворачивался от окна. И, о Господи, как же я нервничала в эти пятнадцать минут, пока он смотрел на меня. Он будто бы мстил мне, как бы говоря: «неприятно ведь, когда за тобой следят, правда?». И каждое утро, пока он смотрел на меня, я думала о том, что уже пора прекращать заниматься сталкерством. Это уже переходило всякие границы. Но каждый раз я утешала себя тем, что как только дорисую картину, прекращу подглядывать.
Вот и сейчас, сидя за мольбертом и вырисовывая каждую морщинку на его идеальном лице, я думала о том, что это неправильно. Если он узнает, то обязательно подаст на меня в суд. Или, что было еще хуже, переедет или хотя бы станет зашторивать свои окна. О нет, надеюсь, он не сделает ни того, ни другого, ни третьего. В конце концов, если ты хочешь уединения, зачем выставляешь напоказ своё замечательное тело? Есть люди, неспособные удержаться от подглядываний, он должен был знать это.
Картина уже почти была готова, оставались буквально последние штрихи. Было сложно постоянно смотреть в бинокль и в то же время рисовать, но спустя полтора месяца я поняла, что просто приспособилась.
Взяв в руки бинокль, я снова посмотрела на спящего мужчину, когда поняла, что он стоит у окна и смотрит прямо на меня. Громко взвизгнув, я упала со стула и, держа в руках бинокль и карандаш, уткнулась носом в старый паркет. Боже мой, он всё видел, он всё видел. Че-е-ерт, я знала, что ничем хорошим это не закончится.
Отбросив бинокль, я схватилась за край занавески и, ползком передвигаясь по полу, пыталась зашторить окна и не сорвать карниз окончательно. Господи, какой позор, я никогда больше не открою своего окна. Отныне и навсегда мои окна будут неизменно зашторены. Главное, чтобы соседушка мой не пришёл разбираться. Такого позора я точно не переживу.
Одна лишь радость, я успела картину дорисовать, а завершающие штрихи я и без натуры доделаю. И, о да, Белла, ты как всегда в своём репертуаре – тебя только что застукали за подглядыванием, а ты думаешь лишь о том, что успела дорисовать картину.
***
- Ты должна это сделать!
- Нет.
- Хотя бы попробуй!
- Нет.
- А если я попрошу это сделать ради меня?
- Нет, Таня! Я не буду этого делать. Меня же уволят! – рассердившись, воскликнула я. – Я не могу так рисковать, потому что иначе мне не на что будет оплачивать своё обучение, - уже гораздо тише добавила я.
- Но это такой шанс, сестрёнка! Ты же сама говорила, что выставка будет огромной. Разве твоя директриса заметит одну лишнюю картину? Она просто затеряется среди остальных. Или ты хочешь всю жизнь развешивать чужие картины?
- Я не только этим занимаюсь, - обиженно буркнула я.
- О, точно, извини, как же я могла забыть про рассылку приглашений? Какое упущение, - с сарказмом в голосе усмехнулась сестра.
Таня была младше меня всего лишь на два года, но еще с самого детства была мечтательницей. Поэтому я вовсе не удивлялась, что эта несносная девчонка пыталась уговорить меня вывесить одну из моих картин на завтрашней выставке. До Рождества оставалось меньше недели, поэтому в нашей галерее как обычно открывалась ежегодная рождественская выставка, на которой выставляли свои работы самые именитые художники Нью-Йорка. Разве могла моя одна-единственная картина затеряться среди таких шедевров? Нет, конечно, она будет красным пятном, которое будет бросаться в глаза всем посетителям своей неопытностью и сыростью.
- Ты пытаешься меня поддержать или наоборот нагнетаешь обстановку?
- Если бы могла, я бы сейчас приехала к тебе и такую трепку задала! - грозилась Таня.
- О, как мне повезло, что ты живешь в далеком Лондоне, - хихикнула я, представив, как сестра сейчас сердится.
На самом деле каждый, кто видит меня рядом с сестрами, говорит, что я не дочь своих родителей. И девятнадцатилетняя Таня, и четырнадцатилетняя Ирина, и даже трехлетняя Кейт были натуральными блондинками, в то время как я была брюнеткой. Наверное, именно поэтому папа всегда говорил, что я была его дочерью, потому что безумно была на него похожа: как внешностью, так и характером. А вот мои сестры, унаследовав цвет волос от мамы, были такими взбалмошными, как и сама Рене. Мои родители были моим идеалом семьи. Прожив вместе двадцать три года, они до сих пор смотрели друг на друга с нежностью во взгляде и всегда поддерживали своих дочерей во всех начинаниях. Они не стали противиться моему решению переехать в Нью-Йорк, чтобы учиться в школе искусств, не стали отговаривать Таню, когда та решила поступать на актерский факультет.
- Обещай, что повесишь картину! – пропустив мимо ушей моё замечание, потребовала сестра.
- Ладно, Таня, уже поздно…
- Обещай!
- …а мне завтра рано вставать…
- Обещай!
- Таня! Я не буду этого делать, прекращай уже!
- Ну и ладно, сиди в своих администраторах до скончания веков и…
Не в силах больше выслушивать словесный понос сестры, я отключилась и, поставив телефон на беззвучный режим, легла в кровать, надеясь, что быстро усну. Но, конечно же, сон совершенно не шёл. Я всё думала о зеленоглазом брюнете, который застал меня за подглядыванием. Мне было интересно, что он обо мне подумал. Наверное, он считает, что я какая-нибудь маньячка, которая следит по ночам за спящими мужчинами. Но черт, как я могла не смотреть на него, когда он даже не пытался скрыться? Может… он именно этого и хотел? Чтобы на него смотрели? Тьфу, что за бред, какой нормальный человек захочет, чтобы за ним подглядывали из соседнего дома? Он же нормальный человек? Или…
Тяжело вздохнув, я села на кровати и, завернувшись в одеяло, пошла на кухню. Я так хотела отодвинуть занавеску и хотя бы одним глазком взглянуть на спящего мужчину. Нет, этого ни в коем случае нельзя делать, он и так вчера поймал меня на месте преступления, а если он и сейчас не спит? Если снова увидит, что я подглядываю за ним?
Всё-таки не удержавшись от такого искушения, я слегка отодвинула занавеску и взглянула на жителя из дома напротив. Он лежал в своей обычной позе, сложив руки под подушку и согнув одну ногу в колене, вот только его невероятного цвета глаза смотрели прямо на меня. Резко одернув занавеску обратно, я не удержалась и свалилась с подоконника на жесткий паркет. Мне кажется, или что-то такое уже было?