Да и нужно ли было дышать в данной ситуации?
Неожиданно, Стайлс резко отстранился от меня, всем видом давая понять, что нежности закончены. Я недовольно нахмурилась, протестуя. Мы ведь так не договаривались, верно?
Недолго думая, я обхватила его лицо в ладошках и стала покрывать короткими поцелуями его горячее лицо, скулы, нос, уши, веки. Стайлс недовольно щурился, но спокойно терпел, даже улыбался уголками губ, разрешая мне целовать его.
Ты такой милый, Гарри. – спокойно прошептала я, легко отстраняясь. – Ты сладкий.
Не привыкай, Дейвидсон. – рыкнул он, со всего маху прижимая меня к стеклянной дверце.
Требовательные руки заскользили по моей ноге, тщательно пробираясь к ягодицам. Стайлс жадно прильнул к моей шее, терпко оттягивая зубами нежную кожу. От его действия кожа начала гореть еще пуще прежнего, желание возрастало с каждым разом, когда его язык требовательно следовал определенному маршруту по коже, давая понять, что мне стоит у него лишь учиться.
И все-таки, была в этом чертовом душе чертова туча романтики, и даже плевать, что я уже задыхаюсь от этого пара.
Прекрати, Стайлс. – нервно зашептала я, вжимаясь в дверцу и запрокидывая голову назад.
Но здесь никого нет. – осторожно сказал он. – Кого ты боишься?
Я просто задыхаюсь от жары. – сказала я и моментально покраснела.
Стайлс уверенно вздернул бровью, будто прокручивая у себя в мозгах, что я с каждой минутой становлюсь похожей на какую-нибудь хрюшку из детского мультика.
-Ну признайся, ты же сама хочешь, что бы я поимел тебя здесь.- улыбнулся невозмутимо Стайлс.
В душевой? – я распахнула глаза. – Да ни за что.
Нужно устроить маленькую тренировку перед той ночью, после которой ты с кровати не встанешь, Дейвидсон. – совершенно спокойно сказал Гарри, облизывая губы. – Может, мы устроим свою маленькую тренировку?
Нет, никакого бум-бум перед важным боем. – не менее уверенно сказала я, вздернув подбородком.
А как насчет просто бум? – нахально улыбнулся Стайлс, не забывая ехидничать.
Я закатила глаза к потолку, сжав зубы от напряжения.
Ты сукин сын, Стайлс! – внезапно взорвалась я, отталкивая парня от себя. – Ты полный идиот! Претворился обиженным, чтобы я пожалела тебя, побледнел, обомлел, охренел. А сам только и думаешь о том, что бы меня трахнуть!
Гарри вновь ухмыльнулся и плавно убрал свои руки с моих бедер, выключая воду.
Господи боже, спасибо.
Я вдыхаю полной грудью этот чертов пар.
Но это не так, Рикка. – он вздохнул, прикусив губу. – Я просто… Впрочем, это не важно. Достаточно водных процедур на сегодня. Сейчас мы пойдем ко мне.
И что мы будем делать?
Танцевать в присядку, блять. – выругался тот, вываливаясь из душа.
Вместе с твоими идиотами-дружками? – хмыкнула я, хватая белоснежное полотенце с вешалки. – Вшестером?!
О боже, Дейвидсон, ты так осмелела, что хочешь вшестером? – улыбнулся Стайлс, выходя в просторную комнату. – Тебе одного мало? Что ж, я не против. – он игриво подмигнул мне, открывая окно нараспашку. – Ты же знаешь, что я люблю разнообразие.
Замолчи. – обрезала его я, принимаясь сушить волосы полотенцем.
Но он даже и не подумал.
Вместо этого Стайлс медленно подошел ко мне сзади с совершенно нахальной улыбочкой, обхватывая меня за талию и останавливая свои руки на моей заднице.
Ты просто представь… - сладостно зашептал он мне на ухо, прикасаясь языком к моему уху. – Пятеро превосходных самцов… такие возбужденные… такие горячие… один мягкий блондин, трое брюнетов и один шатен проникают в тебя… в такую влажную, такую плененную… пять твердых, возбужденных…
Господи боже, замолчи! – выкрикнула я, зажимая его рот своей ладонью. – Умоляю тебя, заткнись и никогда больше не говори мне эту мерзость!
Стайлс улыбнулся и легонько прошелся языком по моей ладошке. Блять.
Он когда-нибудь успокоится?
Медленно убрав свою руку от его губ, я со спокойным выражением лица посмотрела на него, поражаясь его спокойствию и все той же идиотской ухмылочке.
Какого черта ты лыбишься?! – воскликнула я, захлопав ресницами.
Стайлс приоткрыл рот для ответа, но затем тут же одумался. Он медленно притянул меня к себе за подбородок и склонился к моему уху:
Потрясающая погода сегодня, правда? – прошептал он и коварно ухмыльнулся, перекидывая мокрую футболку через свое плечо.
Ну, я пошел?
Ты что, собрался идти с голым торсом?
А ты ревнуешь? – перехватил он, бросив на себя взгляд в зеркало. – Словлю пару девочек по дороге и воплощу все свои желания с ними. Ты ведь отказалась, разве нет?
Я побелела от возмущения и тут же повернулась к нему спиной, всем видом давая понять, чтобы он проваливал отсюда к чертовой матери.
Передавай горячий привет Корнелии. – подавляя смешок произнес тот. – Если я нечаянно кончил в душе, то тысяча извинений. - и тут же испарился за дверью, с размаху хлопнув дверью.
Как оставаться собой, когда рядом окружают такие озабоченные придурки?
От которых бошка кружится во все стороны?
Черт.
Это невыносимо.
POV Гарри.
На ужин я поперся один, не понимая, где затерялись эти придурки. В Главном Зале раздавался звон посуды, неумолкающие разговоры студентов и легкая музыка, настраивающая на спокойное и легкое настроение.
Где ты был? – Я поднял голову на Малика, который в одну секунду нарисовался рядом с моим стулом. – Черт возьми, тебя что, трахнули? Что я пропустил?
Я похож на растаявший леденец? – хрипло спросил Зейн, как под гипнозом усаживаясь на стул.
Я отставил в сторону блюдце с абрикосовым пирогом и уставился на Малика.
Его вены на шее были напряжены, губы покусаны, на шее отпечаток яркой помады, отменный засос, скосившийся воротник рубашки, на голове полнейший беспредел, грудь тяжело вздымается, мышцы на руках напряжены до предела.
Зейн был, как его зовут.
Ты что, кончил не раз? – шепотом спросил я у него на ухо, проведя рукой по коленке. – Губы у тебя такие, будто ты на ветру часа три сосался.
Стайлс, что чувствуешь, когда тебя насилуют? – хрипло спросил он, смотря в одну точку.
Я продолжал вглядываться в его лицо, очертив пальцем аккуратный засос на шее. Ну надо же, какая мастерица. Отпечаток ровный, точно повторяющий контр губ. Я, можно сказать, впечатлен.
Малик, послушай. – я склонился над его ухом, осторожно притянув его к себе. – Могу я взглянуть на твой член? Засосы – зашибись, хочу и там полюбоваться.
Малик позеленел в одно мгновение, а затем густо покраснел, оглядываясь по сторонам и нервно прижимая свой стояк на бошке.
И не только на бошке.
Ее зовут… - он замялся, начав переминать в руке белую салфетку. – Стайлс ее зовут Эмили. Она новенькая.
Оу. – я довольно кивнул головой, поражаясь этой новенькой. – И что тебе еще о ней известно?
Черт возьми, нихуя! – возмутился он, выкинув гребаную салфетку куда подальше. – Боюсь, что она вообще сказала мне не свое имя. Но мать ее, я влюблен в нее с первого взгляда. Это так ахуенно, прямо с порога, прямо в постель, прямо… блять, я вновь возбужден.
Я ухмыльнулся, отламывая пальцами кусочек пирога.
Малик просто впечатлил.
Я довольно улыбался в пустоту, осознавая, что меня вполне ожидает тоже самое.
Только немного позже.
О, Малик попал под ураган? – откликнулся голос слева.
Пейн уселся на свой стул, притягивая к себе кофейник и свежеиспеченные десерты. Он в упор смотрел на его покусанные губы и улыбался широченной улыбкой, заставляя Зейна смущаться под этим взглядом.
Кто тебя так поджарил, чувак? – рассмеялся Томлинсон, тыкая в засос на шее своим пальцем.
Я поднял глаза, словив насмешливый взгляд Луи, и мы в один момент заржали на весь зал, подавляя Малика на еще большее смущение.
Малик с холодом окинул нас взглядом и сплюнул на пол, подхватывая забавную атмосферу за столом.
Да пошли вы! – засмеялся он, отпивая из кружки кофе. – Это было так жарко, вашу мать, что у меня до сих пор стоит!
Возраст такой. – поддержал его Пейн, насыпая в свой напиток сахар. – Все возбуждает. – предельно серьезный голос.
Я оторвался от своего пирога, с насмешкой посмотрев на Пейна.
Да что ты? – хитро переспросил я, прищурившись. – Все-все?
Абсолютно. – кивнул тот и посмотрел на меня.
Интересненько. – я с интересом облокотился о стул локтем и в упор посмотрел ему в глаза. – Дай-ка подумать. Как насчет «профессор Смит явился на урок в очаровательном бикини ярко розовой расцветки»?
-Бога ради, ты когда-нибудь заткнешься?- фыркнул Пейн, закусив губу от смеха.
Стол замолчал на мгновение, а затем взорвался громким смехом, от которого все вокруг начали переглядываться и смотреть на нас как на полнейших идиотов.
\
Двумя часами позже.
Дейвидсон, отойдем? – я подошел к компании девушек, осторожно дотронувшись до ее оголенного плеча.
Она невольно вздрогнула и оглянулась, посмотрев на меня оценивающим взглядом.
Мой рот буквально наполнился слюнями.
Гарри, как дела? – донесся до меня мягкий голосочек какой-то малышки, которая трепетала ресничками, пытаясь обратить на себя внимание.
Бесподобно. – отозвался я и тут же схватил Дейвидсон за локоть, уводя ее от этой компании гламурных девочек.
Чего тебе, Стайлс? – недовольно спросила она, спускаясь со мной по лестнице.
Ничего личного, хочу, чтобы ты меня еще раз поцеловала, не больше. – ответил я, пожав плечами.
Резко затормозив, я встречаюсь с ней глазами. Наши взгляды встречаются, и ледяной вихрь мгновенно вздымается вверх, к самому горлу, языками обжигающего, беспощадного пламени. Карие глаза смотрят на меня с абсолютным спокойствием. На секунду в них проскальзывает растерянность, совсем еще детская невинность, и снова появляется равнодушие.
Целуй, я сказал.
Она резко подалась вперед, привстав на носочки, и мягко, совсем по-невинному прильнула к моим губам. Прильнула так, что у меня снесло крышу.
Девушка прижалась ко мне еще сильнее, пальцы перебирали мои спутанные кудри. Она чертовски теплая и приятная на вкус, на ощупь. Она не хотела отстраняться, не хотела давать мне возможности набрать в грудь воздуха. Ее спокойное сердцебиение меня только сильнее распаляло.
И я сам растаял и сам не заметил как.
Меня никто и никогда так еще не целовал. С такой чувственной нежностью, легкостью, трепетностью, желанием и запретом одновременно. Она пыталась сохранить спокойствие, однако легкая дрожь по ее телу выдавала ее.
Черт, и как же мне было хорошо, когда она меня целовала. Мне все равно, что скоро поползут слухи. Все равно, что думают остальные. Мне все равно на всех. Потому что мне хорошо.
Что ты задумал на этот раз? – поинтересовалась она, не поспевая за мной.
Тебе понравится.
Пока я шел, я потихоньку бил себя в грудь. Отстукивал по моему бедному сердцу, чтобы оно забилось.
Легко распахнув железную дверь в самом секретном месте колледжа, я спокойно прошел в комнату, не пропуская девушку вперед.
Вокруг царила мистическая темнота и даже в какой-то мере напряженная тайна. Самое прекрасное, на мой взгляд, место в колледже.
Я спокойно прошел вперед, поджигая зажигалкой старые свечи, стоявшие на старинном рояле, который стоял тут бог пойми сколько лет.
Дейвидсон неловко замялась в проходе, не понимая, чего я добиваюсь.
Иди сюда. – тихим голосом произнес я, не обернувшись. – И да, прикрой дверь.
Рикка сделала все в одно мгновение и незамедлительно оказалась рядом со мной.
Ее высокая грудь вздымалась от напряжения, длинные реснички трепетали от ожидаемого. Я улыбнулся уголками губ, отметив про себя еще раз, насколько же она красивая.
Я медленно подошел к покосившемуся роялю и резко поднял крышку, проведя пальцами по запыленным клавишам.
(Carter Burwell – Edward At Her Bed) *на репит до самого конца главы.
Дейвидсон, день за днем и ничего не меняется. Конечно, меняется, только совсем не туда, куда бы мне хотелось. – я нахмурился и сел на рядом стоящий стул, положив одну руку на белые клавиши.
О чем ты? – спросила она, осторожно сев рядом со мной.
Я вновь улыбаюсь. Блять, я заебался улыбаться. На самом деле мне просто хочется все высказать и уйти отсюда. Я хочу, чтобы это закончилось.
Встрепетнувшись, я легко посмотрел на нее, словив непринужденный цвет ее глаз.
Зеленые.
Но они недавно были темно-шоколадными.
И все же она не смущается, когда заставляет сердце биться быстрее.
Чувство это мучительно, когда оно не разделено существом, его внушившим.- я положил вторую руку на черные клавиши, осторожно нажав на одну из них.
Сидя здесь,.. меня переполняют чувства. Как будто я вспоминаю кое-что. Кое-что, что я никогда не знал, и которое ждал. Но я не знал, что это было. Возможно что-то забытое, или что-то такое, что я пропустил в своей жизни. Могу только сказать, что в одно и то же время я почувствовал и радость и печаль. Но не большую печаль. Я почувствовал, что я — существую. Да, существую.
Почему?
Потому что Дейвидсон так внимательно смотрит на мои пальцы, с восторгом бегая взглядом на запыленные клавиши.
Тяжело осознавать, Рикка, что я уже дохожу до сумасшествия. – непринужденным движением я легко нажимаю на клавиши, уверенно хмурясь и наблюдая за своими руками. - Я начинаю искать в других ту крохотную частицу тебя, которая в них содержится. Но ни в одном нет тебя.
Ты играешь на рояле? – спрашивает она томным голосом, нежно накрывая мою руку своей.
Черт.
Я привел тебя сюда не просто потому, что я хочу показать тебе, чем я занимаюсь в тайне ото всех, Дейвидсон. – легкая мелодия срывается с пальцев, превращая нажатия в замудренную игру профессионального пианиста. - Я не могу сказать, что не могу без тебя, поскольку я могу и, ты знаешь, я ненавижу эти сопли.
Я вздрагиваю, когда ее пальцы касаются моей кожи. Я ехидно всматриваюсь в ее глаза, а она молчит, даже не собираясь спрашивать, о чем это я. Просто смотрит на меня. И я вдруг так остро чувствую ее присутствие рядом с собой, чувствую ее каждой клеткой своего тела. Запах, от которого начинают путаться мысли в голове. Внутри все напрягается. И по спине бегут мурашки, а внутри все дрожит, трясётся мелко-мелко, и сердце колотится где-то в горле.
Любовь нельзя убить. Ее не убьешь даже ненавистью. – продолжил я, переведя взгляд на клавиши. - Можно задушить внутри себя влюбленность, нежность и даже влечение. Ты можешь убить все это или превратить в прочное сожаление, но саму любовь ты все равно не убьешь. Любовь - это часть чего-то духовного. Она не умрет. Потому что это не умирает никогда.
Я свободно нажал на запавшую клавишу. Звук не слышится, почти не уловимое движение. Но она заметила.
Она чего-нибудь не замечает? Хоть раз?
Я тихо смеюсь сам над собой – мысленно, разумеется, когда слова начинают трепыхаться у меня в горле, требуя быть названными.
Короче, Дейвидсон. – я хмурюсь, стараясь не волноваться. – Ты цепляешь так, что внутри все сжимается к ебеням, и я не хочу быть с тобой романтиком, потому что я не такой, клянусь, я правда не такой. Но с тобой я рвусь быть каким-то нежным, каким-то, блять, романтиком, спокойным, уравновешенным, не курить травку, не делать то, не делать другое. Я не понимаю, что в тебе такого, что за неделю ты смогла сделать со мной.
Гарри, между нами ничего не…