Казалось, в воздухе, напоенным запахами цветов, фруктов, кожи, духов, лимона, который жгли для отпугивания комаров, как кровь в прозрачной воде, незаметно растекается беспокойство.
Когда пришло время расставаться, де Арамисец, про себя улыбаясь, с дочерью на руках, склонился к маленькому Антуану:
-До встречи, месье Антуан. Маленькая Изабелла тоже говорит тебе: «До свидания!».
Антуан поднялся на цыпочки, чтоб увидеть милое личико крошки.
-До свидания, г-жа Изабелла! - прошептал мальчик. Он неловко сделал поклон де Арамисец и, весь пунцовый, убежал.
Де Арамисец тихо рассмеялся. Маленький Антуан походил на своего отца не только благородной внешностью, но и преданным сердцем. Сам де Арамисец, конечно, не был бы против, если б имел сына, но лелеять маленькую принцессу ему нравилось куда больше. Такую же принцессу он взял в жены - нежную, томную Джулию де ла Шпоро, и хотел воспитать такой и Изабеллу де Арамисец. Дочь будет походить на свою мать и красотой и ласковостью, и совсем скоро он начнет одевать ее в парчу и бархат и выводить на детские праздники.
Де Арамисец спустился во двор. Еще на ступенях замка он услышал звонкий смех, от которого его бросило в жар. Джулия смеялась, поставив ножку в розовой атласной туфельке на приступку кареты. Она кокетливо, прелестно улыбалась, беседуя с Изабеллой и графом де Силлек.
Графа де Силлек обольстить было невозможно, да ей и в голову не приходило это. Просто Джулия не могла не доставить себе удовольствие чувствовать себя очаровательной женщиной в мужском обществе. Правда, черные глаза графа оттаивали и оживали только при взгляде на жену, но Джулия не огорчалась. В Париже найдутся и другие кавалеры, готовые жадно ловить ее взгляд, а ночи… Ночи она разделит с мужем, на его руках, нежных и искусных.
Сладкое томление охватило грудь Джулии, мурашками прошло от корней волос до кончиков пальцев. Человек, которого она обожает до самого чрева, соединится с ней, и она забудет тогда невинные шалости с другими, ибо они заранее и безоговорочно проиграют в сравнении с ревнивым, находчивым, страстным Анри!
Де Арамисец в этот момент был вновь околдован женственностью Жули, сиянием ее голубого цвета потемневших от страсти глаз. Она умела быть разной: женой, другом, любовницей, или, как сейчас, загадочной дамой, которая ведет себя так, словно он до сих пор просто ее поклонник.
Де Арамисец рывком открыл двери кареты. Взгляд его красивых, необычно светлых глаз словно пронзил Джулию. Она прижала руку к лифу и вошла в карету.
Изабелла с грустью наблюдала, как кареты исчезают среди синих холмов Луары, как виноградники и вязы скрывают их плотным темно-зеленым плащом. Граф разглядывал ее тонкий профиль так пристально, словно только Изабелла составляла его мир. «Эта женщина сведет вас с ума!» - в который раз вспомнились ему пророческие слова Шарля де Батц. Она одним прикосновением дарила ему радость и звуком голоса заставляла страдать. Полузакрыв глаза, граф с удовольствием ласкал взглядом губы жены, грудь под тонким корсажем и размышлял об ее власти над ним. Он никак не ожидал от себя ревности, отчаянной ревности, когда Изабелла дурачилась с шевалье де Порто, задорно танцевала гавот с кавалерами из соседних поместий, а ее серые прекрасные глаза отражали ее симпатию к ним. Граф де Силлек и представить себе не мог, что чувства возмущения, страх отвержения, восторг и гнев и были черной ревностью! Он до безумия любил Изабеллу де Силлек! И страшно ревновал ее!
Изабелла почувствовала, как твердая рука мужа обвила ее талию. Она подняла голову и улыбнулась ему. Ни с кем ей не было столь свободно и безопасно. Его широкие плечи, спокойное дыхание, ласковая улыбка, обращенная только к ней, поддерживали ее всегда и она могла жить и любить. Изабелла могла поведать все этому внешне неприступному, суровому человеку, который умел быть таким заботливым! Сердце графа оказалось золотым кладезем нежности и любви.
-Уехали! - прошептала Изабелла грустно. - А вслед им скоро уедите и вы.
Де Силлек вздрогнул.
-Почему вы так сказали?- ласково спросил он.- Почему вы так решили, любимая?
-Арман, вы ведь никогда не лжете! Скажите мне, это, в самом деле, правда, что вы уезжаете в Ла-Рошель!? - Губы ее задрожали, выдав смятение и страх, которые снедали ее всю эту счастливую неделю.
Он молчал.
-Это правда?- упавшим голосом повторила она.
Де Силлек прижал ее голову к своему плечу.
-Арман, меня опять ждут страх за вашу жизнь, бессонные ночи. Ночи без вас…
-Так нужно! - мрачно сказал он. - Я дал слово дворянина г-ну де Тревилю, что в ближайшие два года войны не уйду в отставку. Для мужчины долг и честь стоят на первом месте, любимая.
Изабелла склонила голову на грудь мужу, словно преклоняясь перед его твердостью, но закусила губы, чтоб не расплакаться при слугах. На этот раз она почему- то панически боялась разлуки с мужем, словно предчувствуя, какие душевные испытания ей придется перенести совсем скоро.
Де Силлек гладил ее склоненный затылок, целовал длинные локоны волос, пахнущие фиалками. Когда он распускал их, они укутывали плечи любимой до самого пояса. Какой беззащитной она всегда была, ее трепещущее тело в его объятьях казалось совсем хрупким. Она - единственная! Единственная, которая разделяет его ложе!
-Дружок! - с прорвавшейся страстью сказал он, приподнимая жену за подбородок, чтоб увидеть ее глаза. - Мы расстаемся ненадолго, я обещаю вам. Я обещаю тебе, только не плачь, обещаю, что вернусь совсем скоро. Мне нелегко будет задержаться в Ла-Рошели хоть на час больше, чем велит мне долг. Вы полностью околдовали меня!
Изабелла слабо улыбнулась.
-Арман, неужели вам не жалко наших долгих вечеров у камина, рядом с нашими Антуаном и Луизой, наших прогулок по виноградникам, поездок вдоль Луары? Помните, сколько цветов вы нарвали мне во время этих прогулок? А наши импровизированные завтраки на траве? Помните, как смеялся Антуан, когда мы наткнулись двух маленьких котят и их маму, что сейчас живут на кухне! Неужели вы готовы расстаться с замком, где мы так счастливы всей семьей?
-Жаль, Изабелл! Но так нужно.
Глаза его с грустью и нежностью скользнули по белым стенам старого замка, где он познал настоящее, долгожданное, выстраданное счастье. О, да! Только Изабелла одарила сердце графа радостью и теплом, сотворила уют в залах, оживила холодный замковый камень.
-Любимая! - шепнул граф, целуя ее веки. - Я хочу оставить тебя здесь, в моем тихом крае и остаться с вами, но…
-Но!
Изабелла тесно прильнула к мужу. Слуги с любопытством глядели на них, но влюбленные не обращал внимание ни на кого.
-Арман! - тихо позвала Изабелла, стараясь сдержать слезы. - О, пожалуйста, не уезжай!
Де Силлек опустил голову, боясь не устоять перед трогательной мольбой любимой жены.
-Нет, не могу! - наконец произнес он.
-Не можете!
-Нет! Но пока мы еще вдвоем, любимая!
Он резко подхватил Изабеллу на руки.
-И в моей власти осушить ваши слезинки, Изабелл!
Но глаза его были печальны.
========== Глава 3 Осада Ла-Рошели с неожиданной стороны ==========
Париж опустел. Без его Величества, придворных щеголей в синем бархате и золоте, светских дам, поэтов, музыкантов, юных пажей и мушкетеров, веселых, шумных, задир и острословов, со шпагами наголо и распахнутыми душами, без шуток и песен из трактиров и любовных вздохов, даже без мрачных одежд шпионов Ришелье и его гвардии, Париж не был собой.
Кавалеры и дамы покинули город и последовали за королем Людовиком XIII в город Ла-Рошель. Не желая оставить королеву Анну Австрийскую в Париже одну, король велел своей царственной половине сопровождать его. С королевой уехали и ее дамы. Париж без придворных красавиц стал напоминать драгоценный камень, вынутый из золотой блестящей оправы. Вот он все так же сияет, но без оправы нет того, что делало его восьмым чудом света.
В Париже г-жу де Арамисец ждала бумага с напоминанием от г-жи де Мариньяк, первой статс-дамы Анны Австрийской. Джулии предписывалось отправиться в Ла-Рошель и там немедленно приступить к своим обязанностям фрейлины. Джулия бросилась к мужу.
-Я еду с вами! - радостно выпалила она с порога. - У меня приказ от Ее Величества.
-Куда это вы собрались? - подозрительно спросил де Арамисец. Он указывал слугам, что собрать в его походный чемодан.
-В Ла-Рошель, конечно! Вы отправляетесь воевать, а я – служить нашей королеве!
-Вот, значит, как!
Джулия лукаво закусила губу.
-Прошу вас, Анри, не делайте столь невинное лицо, вы меня не обманите. Я уже знаю, что вы уезжаете на войну! А за вами следую я!
-Я думаю, что нет, дорогая.
-Анри, прошу вас, не сердитесь, мой любимый! Мне велено сопровождать Ее Величество. Ах, я стремилась к этому всей душой, вы же знаете! И, сами подумайте, что мне делать в Париже без короля? Я же не Изабелла – дни и ночь напролет проводить с книгами! Она может до бесконечно читать вирши своих трубадуров - я нет! Я не настолько романтична! Я люблю веселье, интриги, дуэли, комплименты; живых людей, а не выдуманных!
Она прикоснулась тонкими пальчиками к его щеке, приняв самую соблазнительную позу.
-Вот именно поэтому я желаю, чтоб вы остались в Париже! Если вы останетесь, Жули, мне будет спокойнее! - сказал Анри, пальцами повторяя цветочные узоры на бархате ее лифа.
-Но, если я поеду, будет приятнее, не правда ли, любимый?
Они рассмеялись. Глаза мушкетера зажгли ответный огонь в очах молодой женщины.
-Вы можете улыбаться мне как угодно призывно, Джулия, но вас я с собой не возьму.
-Да вы что! – вскричала она с досадой. –Вы убить хотите меня, что ли, сударь? У меня приказ Ее Величества! У меня и у Изабеллы!
-Ха! Де Силлек вашу подругу в Ла-Рошель ни за что не отпустит!
-Вы ее не знаете!
-Как же не знаю!? Г-жа де Силлек все время твердила, когда мы были у них, как любит беззаботную сельскую жизнь!
-Она сама себя не знает! Г-жа Изабелла долго не выдержит эту самую сельскую жизнь, я вас уверяю! Она тоже любит приключения, путешествия, танцы, иначе ей становится невыносимо скучно!
-Слышали бы вы себя, - проворчал он. –Скучно! Да женщина знать не должна, что такое скучно! Прав де Силлек, ох прав, когда вспоминает прекрасное время крестовых походов и благородных рыцарей. Вот тогда все было правильно –женщина сидела дома, сматывала шелковые нитки в клубки и покорно ждала возвращения супруга! Между прочим, даже из замка не выходила, ну разве два- три раза за всю жизнь! А сейчас времена изменились в худшую сторону.
-Ничего не в худшую! Да встреться мы с вами сто лет назад, вы бы меня стреножили и посадили ткать гобелены! А сейчас я свободна и собираюсь поразить свет моими новыми нарядами!
-Вы собираетесь в свет, а это означает, что вы желаете моей ревности, и, как следствие, дуэлей. Вы хотите, чтоб я сходил из-за вас с ума от бешенства каждый день, дорогая мадам?
Джулия с обожанием слушала его.
-Вы такой милый, когда злитесь! - призналась она.
-Ого!
-Вы не обиделись!? Я сказала не очень страшные слова?
-Ужасные, любимая! И в наказание вы даруете мне поцелуй!
Де Арамисец крепко поцеловал смеющуюся жену в губы.
-Нашу дочку мы оставим с кормилицей, - прошептала Джулия.
-К тому же это ненадолго, мой ангел! Только не забывай, что любого, кто осмелится глянуть в твою сторону, я буду вынужден убить!
В лице де Арамисец явно читалась угроза. Джулия восхищенно прижалась к худощавому телу мужа.
Отныне ее волновали только наряды - ее долго не было в Париже, а мода поменялась. Джулия нашла ее прелестной и успокоилась. После родов она немного раздалась в талии и даже плакала несколько раз, опасаясь невнимания былых поклонников. Но модный сейчас удлиненный мыс лифа, украшенный жемчужными цветами, многослойные пышные юбки красочных синего и терракотового цветов удачно скрашивали этот недостаток. Жаль только, гардероб в Ла-Рошель придется брать небольшой.
Казалось, что во Франции все наладилось. По договору Монпелье 1622 года гугеноты и католики сделали друг другу взаимные уступки. Недавняя ненависть уступила место религиозной терпимости. Его Величество король Французский смог направить взор на торговлю и внешнюю безопасность страны.
Но внутренний мир на территории Франции никоим образом не устраивал ее соседей по ту сторону Ла-Манша. И они приняли решение тайно спровоцировать бывших вождей гугенотской партии на новые выступления против католицизма. Опасными льстивыми словами через своих людей, они ненавязчиво предложили вождям гугенотов создать свободную республику, не контролируемую королем. Вожди гугенотов - г-н Субиз и его брат маршал Роан попались на хитрость. Они объявили о создании такой республики. Но король Франции Людовик отклонил их претензии на приморский город Ла-Рошель и прилегающие к ней земли. В ответ 13 мая 1627 года гугеноты захватили острова Ре и Олерон, стоящие перед входом в бухту Ла-Рошели, а затем заперлись в городе. Можно было еще попытаться договориться с ними, но неделю спустя из английского Портсмута подошел флот в составе 90 кораблей и направился к берегам Франции. По соглашению с господином Субиз англичане поспешили помочь несправедливо обиженным.
Война оказалась неизбежной. Кардинал Ришелье разозлился не на шутку, ибо более других знал, что принесет война стране - голод, новые налоги, недовольство крестьян и пустую казну. Кардинал Ришелье выделил из собственных средств полтора миллиона ливров на военные нужды и начал создавать новую армию.
И вот, 11 августа 1628 года в Ла-Рошель с большой пышной свитой прибыл король Людовик XIII. Удобно расположившись лагерем в городке Айстр, он начал осаду мятежного города.
Ла-Рошель представляла в то время крупную крепость, на стенах которой ларошельцы установили 150 орудий, а на непрерывные дежурства созвали 10 тысяч человек. За крепостными стенами и двойными рвами они собрались успешно выдерживать натиск французской армии.
Король Людовик XIII приготовился к длительной осаде. Город окружили восемнадцатью фортами и 11 редутами. Кардинал Ришелье отказался от каких- либо сношений с бунтовщиками, доказывая всем, что всякий нарушивший благотворный для его государства мир, подвергнется наказанию. Кроме того, было решено подавить бунтовщиков уверенностью в победе французского короля. Кардинал запретил все ссоры между солдатами и установил в лагере железную дисциплину. Иезуитов, выполняющих свои прямые обязанности, и простых проповедников в лагере насчитывалось несколько сот человек. Они наставляли, исповедовали, служили службы, словно находясь в своих обителях, а не в ла - рошельских лесах.
Один из таких слуг господних, отец Арну, встретился де Арамисец и Джулии, когда они проезжали второй или третий гвардейский караул. Такие караулы, разбросанные по дорогам, ведущих к осажденному городу, встречали всех, кто так же запоздал или вез в лагерь боеприпасы и продукты. Отец Арну любезно предложил супругам де Арамисец следовать с ним. Джулия ехала в карете, мужчины верхом следовали чуть впереди.
-Его Величество в Айстре? - спросил де Арамисец священника, уже подъезжая к конечному пункту их путешествия.
-Нет, что вы, сын мой! Лагерь находится в лье от Ла-Рошели. В Айстре остались только те, кто по сану или чину не имеет права жить возле короля.
-Стало быть, нам придется следовать прямо в лагерь?
-Конечно, сын мой! Вы могли оставить госпожу герцогиню в Айстре, но все фрейлины находятся возле королевы, которую поместили возле Его Величества. К тому же, жить в городке невыносимо.
-Вот как, отец мой?
-Там осталось много господ и дам. Не хватает воды и свечей.
Де Арамисец вздохнул. Джулия выглянула из-за плотных кожаных занавесок, за которыми в те времена знатные дамы прятались от пыли. Она услышала отдаленную музыку, хотя кареты еще катились по лесу.
-Откуда эти звуки? - крикнула Джулия, знаками привлекая внимание мужчин.
-В лагере танцуют, сударыня,- ответил священник, морщась.
-Чудесно! - захлопала в ладоши Джулия. - Скорее туда! Мне не терпится надеть мое новое лиловое платье!