— Великий тури, я принес тебе пунах. Настоящую! Я хочу, чтобы ты принял её, — сказал дракон, пихнув меня носом. Сначала, я никого не разглядела в темноте, но затем на свет вышел мужчина. Я поразилась его красотой и могуществом, которое он излучал. У него был слегка острый нос, большие прищуренные глаза, что всегда горели огнем крови, узкие губы, выделяющиеся на худощавом лице, скулы, угольно-чёрные брови и точно такого же цвета волосы. Из его темных волос выбивались длинные, чуть изогнутые рога. Сам он одет был в черный плащ, какой носят обычно маги. Ногти его были длинные, под цвет плаща. Я не знаю кто он, но происхождение его далеко не человеческое.
— Йорре! Ты опять принес мне йорре? Я не голоден… но, постой. Ты говоришь, что она пунах? Пунах не существует! — прошипел он, сомкнув пальцы в замок. Он смотрел на меня сверху-вниз, будто я являлась чем-то незначительным для него.
— Тури, кросис. Это пунах. Я пробовал пунах. И ты попробуй, — он снова ударил меня носом, и на этот раз, я неуклюже свалилась перед мужчиной.
Он недоверчиво посмотрел сначала на дракона, а затем на меня и прикрыл глаза.
— Хон… пунах… может быть. Не понимаю, почему! Она должна быть йорре! Не понимаю… что ты есть? — мне показалось, что вот-вот он поцелует меня — его совершенное лицо, на котором не видны даже поры, приблизилось к моему, и шум крови непроизвольно усилился.
Я остолбенела, потеряв дар речи. Мне было страшно. Его сила буквально окутывала меня. Таким могуществом обладают даэдры! Но он не из них. Я не знаю кто он.
Глубоко вздохнув, я встретилась с его взглядом, в котором горела одна злоба.
— Я дочь Мерунеса Дагона, — моя речь была неуверенной. И вряд ли он поверил в это. Но как ожидалось, он не рассмеялся. Мужчина вернулся в исходное положение и махнул рукой.
— Улетай, дова, дай рассмотреть это мне одному. Награду я тебе объявлю в следующий твой визит.
Дракон беспрекословно подчинился и, поклонившись, взмахнул крыльями, чуть не сбив меня с ног, и стал подниматься ввысь, а затем и вовсе исчез. Теперь я была с мужчиной один на один. Его мощь сдавливала меня, а шум крови совсем оглушил.
— Дочь Мерунеса? Ты? — он презрительно сузил глаза. — Не думаю, что это может быть правдой.
Я осмотрела его с ног до головы, затем осторожно поднялась. Мужчина отвернулся от меня, что-то тщательно обдумывая.
— А что если все-таки это правда? Что ты скажешь? И кто ты такой?
Он резко обернулся, будто мой вопрос застал его врасплох. Он был удивлен.
— Мое имя Алдуин. Разве ты никогда не слышала о таком? — он жестом пригласил меня в пещеру и я пошла за ним. В пещере оказалось тепло, и здесь даже было что-то наподобие кровати. Но ничего более, кроме двух медвежьих шкур.
Честно говоря, я не знала, кто такой Алдуин и создавалось чувство, что все должны о нем знать. Я не нашла место, где можно сесть и просто облокотилась о стену, рассматривая мужчину. Он стоял ко мне спиной, закрепив руки в замок сзади.
— Я не слышала это имя ранее. Но ты что-то… высокое и божественное. Кто ты? — я ждала ответа, но он лишь промолчал. Он был в раздумьях.
— И что ты молчишь? Неужели это неожиданный вопрос?
Он медленно повернулся ко мне. В его глазах мне удалось прочесть только злобу и горе. От чего он страдал?
— Весьма. Откуда тебе знать, что я такое? Ты обладаешь знаниями, которыми не обладаю я? — он сузил глаза, все также смотря на меня свысока. Я отошла от ледяной стены, сделав к Алдуину шаг. Реакции от него не последовало.
— Не знаниями, а способностью. Я слышу твою кровь. Она кипит, шипит. И слишком громко кричит, заявляет о себе, — пыталась я ему объяснить. Конечно, он не понимал. Никто не понимал.
— Я определенно в это не верю, — прошептал он, а затем медленно опустился на землю и сел на шкуру медведя. — Знаешь ты дии тинвок?
Опять эта речь, эти незнакомые слова!
— Твое недоверие не сделает мои слова ложью. Правда всегда останется правдой, — я сказала это с низким рычанием. Его величие раздражало и мне хотелось выбить из него всю эту царственность.
— Вах верут зей? * — он склонил голову набок, улыбнувшись. Что-то внутри меня инстинктивно задрожало, как кролик, на которого упала тень орлиных крыльев. При всей его фарфоровой красоте Алдуин был божеством. — Фас ру мар!
На меня резко налетел страх. Я не могла управлять своим телом: потеряла контроль над всем и ощущала только дикий испуг. Обнаружив себя, принцессу, вжавшуюся в стену, я не понимала, как Алдуину это удалось. Он обладал волшебными словами? Не понимаю. Он был сильнее меня. Намного. Пришлось принять его как победителя.
— Ведешь себя как йорре! Не знаешь моего языка и называешь себя дочерью Принца Разрушения. На деле ты настоящая йорре. Если ты и вправду его дочь, то после смерти ты отправишься к отцу, — он встал, и мне на минуту показалось, что за его спиной выросли крылья. Но на самом деле ничего не было. Я поняла, что разозлила Алдуина, дала ему повод кинуть мне вызов.
— Ган ла хас! — закричал он, и я не успела что-либо сделать. Как только я почувствовала цепи, что обвивали меня изнутри, позволяя силе и жизни вытечь, мой мозг принялся лихорадочно искать ответное заклинание. Оно всплыло у меня по щелчку, после того, как я вспомнила книгу матери.
— Итхаа мааа, — прошептала я, вообще не понимая, что говорю. Алдуин намерен меня убить. Я чувствовала, как жизнь вытекает из меня и оставляет тело гнить в этой пещере. Но мои слова разорвали цепи и перекрыли выход жизненной энергии.
Я лежала на земле, тихо всхлипывая от слабости. Боль и состояние беспомощности снова вернулись.
Я чувствовала, как горячие слезы катятся по лицу. Было плевать на то, что Алдуин их видит.
— Ты остановила слова силы? Ты остановила меня? — прошептал он в полном непонимании. — Ты доказала, что ты действительно что-то необычное. Теперь, я тебе верю, но не смей угрожать мне больше, иначе, убью.
Его никто и никогда не останавливал? Он не помог мне встать. Не помог вообще ничем. Просто стоял и смотрел на то, как я рыдаю.
— Да, остановила тебя, Алдуин… — я вытерла слезы, смешав их с грязью. Медленно поднявшись, я встала напротив Алдуина, готовая отразить его голосовые атаки, если придется. Хотя в этом я сомневалась. Второй раз может не сработать.
— Тогда я сохраню тебе жизнь и позволю жить здесь. Но меня мучает только один вопрос: что тебе понадобилось в Скайриме?
Если честно, то он поставил меня в тупик этим вопросом. Я не знала, что ему ответить, однако вспомнив о том, что случилось в Сиродиле 200 лет назад, ответила:
— Чтобы найти и убить Акатоша.
Естественно, Алдуин рассмеялся. Это было и вправду нелепо. Я и Акатош. Вообще, моя мать говорила отцу, что я могу противостоять даже богам. Могу их убить. Но откуда ей знать?
— Акатош очень силен. И ты не представляешь, что он может сделать с этим миром. Его тебе не победить. И никому. Это невозможно.
И откуда ему это знать? Папа говорил, что все можно убить. Ничто не бессмертно. Любое бессмертие можно прервать.
— И откуда это тебе так хорошо известно?
На лицо Алдуина набежала мрачная тень. Он страдал от боли, но всеми силами старался скрыть свои мучения, а может быть, заставить боль уйти.
— Потому что, я его первый сын.
Комментарий к
1. Угрожаешь мне?
========== Часть 5 ==========
Он удивил меня. По-настоящему удивил. Я стояла с открытым ртом, не зная, что сказать. Это было слишком неожиданно. Что делает сын Акатоша здесь? Почему он не такой, каким я себе его представляла? Ведь внутри него должна быть доброта и справедливость! Но ничего этого нет.
Хмурая улыбка посетила его губы.
— Я удивил тебя? Знаю. Тебе тяжело в это поверить, как и мне в то, что ты дочь Дагона. У тебя с ним нет общих черт, — Алдуин стал напротив выхода из пещеры ко мне спиной.
Я знала, что поверить в то, что я дочь именно Дагона трудно. Ведь мир смертных привык его видеть одним, а на самом деле он совершенно другой. Прекрасный. У него есть облик, приближенный к человеку.
Об этом мало кто знает.
— Дело в том, что Дагон имеет второй облик. Он приближен к человеческому. От него я унаследовала цвет волос и форму лица. Глаза и кожа пошла от матери… — прошептала я, уверенная в том, что он спросит, кто моя мать.
Он сцепил сзади руки, наслаждаясь природой Скайрима. Пока что он мало был заинтересован в разговоре и во мне самой. Во многое не верил.
— Мать… Неужели Дагон спускался к смертным женщинам? Или он стащил одну из своего культа? Это смешно. Люди не могут взаимодействовать так с даэдрами. Во всяком случае, у них не будет от них детей, — его голос был холоден и равнодушен, но все-таки я понимала, что ему интересно меня слушать. Интересно узнать мою биографию.
Я не знала, доверять ли ему тайну про мать или нет. Дело в том, что отец запретил мне это говорить, так как мое рождение «сломало мир». Но аэдры слепы, и этого они пока что не видят. А, может быть, не увидят никогда.
Мне хотелось доверять Алдуину. Хотелось отдаться ему полностью, хотя в нем не было ни капли понимания или нежности. Он не был настроен на что-то теплое между нами. Но если он здесь, значит уже давно идет против этого мира. И драконы… Стали бы они убивать всех, если бы Алдуин был в воле отца?
Я решилась.
— Моя мать из другого мира, Алдуин. Я унаследовала многие качества, которые присущи её расе и миру, — я говорила каждое слово осторожно, ведь реакция Алдуина мне не ведома.
Сначала ничего не происходило: Алдуин стоял спиной, и только тишина била в висок. Я думала уже, что ему плевать, что он рассмеется или просто промолчит. Но затем он медленно повернулся ко мне, доброжелательно улыбаясь. Мне вдруг показалось, что такое существо не способно причинить вред никому на свете. Он был слишком красив, слишком доброжелателен, слишком молод. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
— Другой мир! Другая раса! Что за абсурд?! Если лгать, то уж искусно, а не как ты! Ты не можешь принадлежать и другому миру тоже, — теперь его глаза налились злобой. Прежняя доброжелательность иссякла, и теперь кроме ненависти он ко мне ничего не испытывал. А все потому, что он решил, что я ему вру.
— Я даю тебе время убраться отсюда, Лилит, и никогда больше не приходить сюда. Я оставляю тебе жизнь, но не смей мне врать. Я не терплю ложь.
Да как он смеет называть все это ложью? Да как он смеет думать даже так?
Я резко поднялась и встала напротив него настолько близко, что ощущала его приятный запах. Его дыхание, благоуханное, будто надушенный шелк, распалило меня. Я стояла, завороженная его красными угольками в глазницах. Он был слишком красив. Я не могла уйти. Не могла покинуть его. И противостоять ему была не в силах. Лишь попытаться переубедить.
— Сын Акатоша, я не лгу тебе. Моя кровь… Вот, попробуй. Разве я смертная? Нет. Совершенно нет, — я осторожно прокусила свою руку и поднесла к его губам. — Прошу тебя, Алдуин, испей. Я не хочу уходить от тебя. Не хочу покидать тебя.
Не знаю, почему я так говорила. Мне казалось, что он примет мою нежность и то, что я не хочу уходить. Тем более от него.
Мой живот дрожал от нервов, и я была разбита страхом, что предаю Алдуина. Да, уход от него был для меня предательством. Мне казалось, что мы как-то связаны. Не знаю почему, но казалось. Я вдруг поняла, что он больше меня не тронет. Никогда.
Мне не было больно прокусывать запястье. Алдуин смотрел на алую струйку крови, которая медленно стекала по запястью и капала на пол. Я очень хотела, чтобы он принял её. Чтобы он принял меня. Алдуин не шевелился, будто тщательно обдумывал свои действия.
— Сос — виидост*, —, а затем он осторожно взял мою руку и приблизился губами к ране. Горячие губы прикоснулись к укусу, а затем я почувствовала его острый язык. Он впился им в рану, словно кинжалом, пробуя мою кровь. Я застонала от неприятных ощущений и боли. Внезапно он отпрянул, выпустив мою руку. Я позволила ей упасть, позволила стекать крови дальше. Алдуин отошел от меня, довольно облизывая губы. Я посмотрела в его глаза и заметила в них затаившуюся в глубине тень страха. Страха, возникающего, когда все устои, правила берут и рушатся. Все, во что ты верил — сплошная ложь. И теперь вся правда внезапно открывается перед тобой, и ты не знаешь, что делать и как действовать.
— Вазен… Ты говоришь правду. Твоя кровь на вкус похожа на мою. Ты божество, но твоя кровь не имеет аналога не в Нирне, ни где-либо ещё. Это невозможно.
Я понимала его эмоции, ведь сначала тоже не верила, что он сын Акатоша. И до сих пор верю с большим трудом.
Акатош защищает людей. Он их Бог, глава среди аэдра. А Алдуин кажется чем-то падшим, он не терпит людей.
— Ты можешь остаться, — это все, что он сказал. Алдуин встал напротив кучи засохших веток и, набрав в легкие воздуха, крикнул. — Йол!
Ветки сразу же загорелись и стали приятно поскрипывать. Я села около огня, пытаясь согреться. Я мало ела, мне нужна была другая одежда, и вообще хотела попасть к отцу.
Я стала греться у костра, обдумывая, что буду дальше делать. Алдуин разрешил мне делить с ним логово, но вряд ли это надолго.
— Почему ты не дракон? Ты управляешь ими, но сам похож на человека, — я говорила осторожно, ведь могла задеть гордость этого существа.
Алдуин опустил голову в нерешительности, будто никто ему раньше не задавал подобного вопроса.
— Драконом… Я был драконом, Лилит! — он резко поднял голову, и его рука сжалась в кулак. Красные глаза загорелись ещё ярче. Его сила снова касалась меня. — Но был слишком гордым драконом. Довакин со своей шайкой сразил меня, и я умер. Вернее должен был умереть. Но почему-то этого не случилось. Я очнулся таким в совершенно другом месте. Меня нашел дракон и отнес сюда. Он тоже задавал вопросы, но я не знал ответа. Моя душа непоглотима, и, все же, она должна была исчезнуть. Но вместо этого она обрела оболочку. И теперь я такой. Я понимал, что в этот мир что-то вмешалось. Что-то новое и непонятное. Я ощущал перемены. Не могу сказать, что именно стало причиной перемен.
Я поняла, что его лицо — красивая оболочка, скрывающая целую гамму переживаний, лишь немногие из которых он позволил мне обнаружить.
Я не могла ничего сказать. Я не знала, кто такой Довакин, и почему его душа обязательно должна исчезнуть.
Алдуин медленно сел напротив меня, смотря куда-то сквозь меня. Он размышлял. А я не могла ничего открыть нового для него. Я сама знала очень мало.
— Ты поможешь мне? Ты ведь хочешь избавиться от меня? Так? Помоги мне, и, может быть, мы никогда не встретимся, — неожиданно сказала я.
Алдуин посмотрел прямо мне в глаза, и от его ледяного осуждающего взгляда стало холодно даже у самого огня.
Я невольно потерла руки.
— Избавиться? Я дал согласие на деление своего логова с тобой. Я сохранил тебе жизнь. Ты достойна и моей помощи. Но что ты хочешь, Лилит?
Я не думала, что он так доброжелательно ответит. Хотелось приблизиться к нему, обнять, быть рядом. Я находила его очень привлекательным и тем, что с ним было мне безопаснее, чем с кем-либо.
— Тогда отнеси меня к святилищу моего отца. Ты знаешь эти земли как никто другой. Помоги мне убить твоего отца. Я знаю, что ты не веришь в мою победу. Но стоит попробовать. Вдруг освобождение твоей драконьей сущности в нем?
Алдуин издал тихий рык, который я не могла расшифровать. Вряд ли ему нравилась эта тема. Он не хотел убивать отца или же знал заранее, что все обречено на провал.
— Убить Акатоша… Знаешь, у нас нет понятия «иноземка». Это на нашем драконьем обозначает «пришелец из другого мира». Не из Обливиона, не из чего-то другого. Именно из совершенно другого мира. Никто не употреблял это слово раньше. Оно есть. Но им никто никогда не пользовался. Мир стал изменяться. Иноземные гости могут быть тому причиной. Я не верю в твою победу над моим отцом, но допускаю мысль, что ты можешь его убить, — Алдуин поднял с земли медвежью шкуру и встал. Он медленно подошел ко мне и, наклонившись, накинул мне ее на плечи. Его доброжелательность поражала меня. Ведь с какими злыми чувствами встретил он меня!