Они вдвоем, но они одиноки. Каждый из них сейчас одинок по-своему.
Реджина упустила голову на руки и прикрыла глаза. Веки тут же охватила странная тяжесть и она почувствовала, что засыпает. Нет, только не сейчас, еще не время, ты не можешь сдаться, напомнила она себе сквозь затуманенное усталостью сознание, и залпом выпила остывший кофе из стоящей рядом кружки.
Перед ней лежит книга – старый, покрытый пылью фолиант. На латыни. Страницы давно пожелтели и выглядят так, словно вот-вот рассыплются. И ни единой подсказки, что такого важного они нашли в этой книге, и почему она оказалась здесь после заклятья лишения памяти.
Реджина горько усмехнулась. Да уж, кара беспамятством – самая распространенная в этом маленьком, странном городе. Она и сама когда-то обрекла его жителей на подобные муки. И вот – снова.
Кофе совсем остыл и она поставила чайник греться, а сама вновь стала пролистывать страницы. Не найдя ничего, что хотя бы немного подсказывало, что произошло за несколько недель пребывания в Камелоте, бывшая Злая королева громко захлопнула книгу. В воздух тут же поднялось и закрутилось миллион пылинок, и Реджина чихнула.
- Вот черт! Что за ерунда произошла пока мы прохлаждались у Артура?
Она вздрогнула от чьих-то тихих шагов. Белль осторожно прошла в комнату. Измученная, она села за столик напротив Миллс.
- Ничего? – предчувствуя ответ спрашивает девушка.
- Нет. Даже мыслей никаких. Сплошной провал.
Белль кивает.
- У меня тоже самое.
- А ты уверенна, что ты все правильно перевела?
- Абсолютно. Я часто читала книги на древнем языке галлов, пока жила с отцом. Местный библиотекарь давал их мне, а одну даже подарил. У нас никто ничего подобного больше не читал, только я.
- Ну и как текст о непоправимости изменений судьбы приближает нас к разгадке Темноты Эммы? – раздраженно спрашивает Реджина.
Белль прикусила губу. На коже тут же появляется тонкая красная ниточка.
- Рискну предположить, что сама Эмма сделала что-то непростительное.
- Больше чем уверенна, что в этом замешана Круэлла – буркнула Миллс. – Только она могла подбить и без того уставшую Эмму сделать какую- то гадость.
Белль отрешенно смотрит на дверь, но словно не видит ее.
- Может, она. А может, и Тьма. Мы не знаем.
- Эмма сопротивлялась Тьме так, как никто другой – Реджина говорит так, будто толкает пламенную речь, отогнав прочь все сомнения. – Она не могла просто так поддаться Тьме и делать гадости.
Во вздохе Белль слышится отчаяние. Голова бессильно падает на руки:
- Как бы не был силен человек, думаю, Тьма рано или поздно овладевает им. Это ведь наркотик. Сначала сходишь с ума, пытаешься бороться, клянешься, что победишь. А потом сдаешься. На наркотик подсаживаешься очень быстро и никуда деться от этого не можешь.
Глаза Реджины опасливо блестят. Приблизив свое лицо к Белль, она шепчет ей прямо в губы:
- Эмма – сильный человек, слышишь? Гораздо сильнее, чем я, ты, и тем более, твой неисправимый муж. Голд – слабак. И трус. Ты знаешь, он всегда был таким. Это похвально, что ты в него веришь, но такова его сущность. Ты никуда от этого не денешься, Белль. Он всегда был, есть и останется таким, даже ради тебя ничего не станет по-другому.
Белль грустно улыбается, смотря куда-то вдаль совершенно пустыми глазами:
- Какая ирония! Круэлла сказала мне то же самое, и не единожды.
- Она знает, что это так. Круэлла – дитя Тьмы. Меня изменил Генри. Ее – ничто и никогда. Когда ты отказываешься от Тьмы, ты отказываешься от власти. А власть слишком заманчивая, слишком сладкая штука.
Реджина облизывает губы, оставляя на языке немного губной помады. Теперь ее черед горько улыбаться:
- Как странно, что мы с тобой говорим о чем-то важном. Не думала, что когда-то мы придем к этому, после всего, что я тебе сделала.
- Ты… тогда ты была другим человеком. Тогда я враждовала со Злой королевой. Сейчас говорю с Реджиной. Это – разные люди.
Они смотрят друг на друга долгим, протяжным взглядом, не зная, как погасить повисшее между ними неловкое молчание. Белль почти перестала дышать, ее лоб пересекла напряженная черта. Реджина первая пресекает неудобный момент:
- Так что ты узнала из своих книг?
Белль открыла тяжелый фолиант и пролистала несколько страниц:
- Вот – ткнула пальцем Красавица.
- Что это? – спросила Миллс, напрасно пытаясь понять загадочные письмена.
- Древне-кельтская легенда. Я едва отыскала эту книгу в библиотеке. Здесь говорится, что в магическом мире будет несколько Темных, один из которых не настоящий, другой сломленный и третий – Дьявол. Кельты утверждают, что Дьявол убьет живых и потревожит мертвых и в мир придет разруха и боль.
- У нас только один Темный, Белль – твердо сказала Реджина. – И это Эмма.
- Румпель тоже есть.
- Мы не знаем, где он. Или ты получила вести о нем?
- Нет – глаза Красавицы наполнились слезами, и она запрокинула голову назад, дабы они не покинули бархатного приюта ресниц. – Я не знаю, где сейчас Голд. Но я его найду.
- Позже – прикусила губы Реджина. – Сначала нам нужно помочь Эмме.
Белль ничего не сказала, просто замерла, уставившись глазами в пол.
У дверей раздались нарочито медленные, отрывистые хлопки. Женщины посмотрели туда, привлеченные этими странными овациями.
У порога стояла Де Виль, осматривая всех надменным, холодным взглядом.
- Браво, Реджи. Какая пламенная речь! Какие великолепные слова! Искренние. Преданные.
Она облизывает вдруг пересохшие губы и спрашивает, сощурив глаза:
- Одного не понимаю – зачем тебе-то это надо? Спасаешь сынка? Не вижу, чтобы малец слишком страдал.
Злая Королева рывком бросается к незваной гостье. Глаза ее горят неистовым огнем, и она говорит, плотно стиснув зубы:
- Послушай, дамочка, тебе, наверное, этого не понять, но Эмма сотни раз спасала меня. От боли, одиночества, тоски. Генри и Эмма – единственные люди, кто в меня поверил. Я была чудовищем, куда страшнее , чем ты. Но мне подарили шанс свыше. Тебе этого не понять.
- Тихо, Реджи, тихо – с невозмутимым спокойствием отвечает Де Виль. – Свон ждет тебя у себя. Зайди к ней.
- А ты уже и посыльным у нее работаешь? – брови Миллс удивленно взлетели вверх. – От Королевы Тьмы до девочки на побегушках – головокружительная карьера, однако.
- Все же лучше, чем от Злой Королевы до одной из членов кружка «Спасти Свон» - не остается в долгу Де Виль. – Побегушки, дорогая, здесь не при чем. Я просто решила покататься, вот и заехала сюда сказать тебе, что твоя драгоценная подружка тебя ждет дома.
- Покататься? На чем? Машину купила? – впервые заговорила Белль, оторвав голову от книги.
- Не купила, а забрала, дорогая. Я жива, и машина принадлежит мне. Так что, она никак не может быть выставлена на продажу, в виду наличия законного владельца и его протестов по этому поводу.
Реджина ее уже не слушает. Как безумная, она выбегает из дому, под ошеломленный взгляд Круэллы, громко хлопнув дверьми.
Красавица вновь погружается в чтение книги.
Губы Круэллы растягиваются в ироничной улыбке, когда она по-кошачьи подходит к столу. Несколько секунд она внимательно смотрит на жену Голда, потом демонстративно захлопывает книгу перед ее глазами.
- Уйди! – угрюмо сказала Белль, совсем как в Камелоте.
- Не волнуйся, дорогая, уйду. Смотреть на тебя, твой ужасный внешний вид и кошмарный макияж мне удовольствия не доставляет. Я, знаешь ли, тонко чувствующая и ранимая леди, мне противопоказаны такие ужасные вещи.
- Издевайся сколько хочешь, мне плевать – огрызнулась девушка.
Она резко поднимается, порываясь уйти, но Круэлла цепко хватает ее за руку:
- Дорогая, ты правда думаешь, что Румпель долго будет прощать твои глупости? Ты правда так глупа, дорогая, или притворяешься?
Отпустив Белль, она садиться напротив, и закуривает сигарету, появившуюся из кармана брюк. Тонкие, витиеватые клубы дыма взлетают в воздух, заполняя крохотную комнату, ложась на пергамент. Круэлла жадно, с наслаждением курит, и отрешенно смотрит на дверь, словно бы и не собиралась говорить с Белль.
Девушка уже собралась уходить, как Де Виль изящно поворачивает голову в ее сторону. Холодные голубые глаза сейчас ничего не выражают, она словно бы мертва, какой была еще несколько недель назад.
- Меня ужасно раздражал мой бывший муженек. Файнберг отвратительный любовник, отвратительный делец, пройдоха, каких мало, и бабник, каких еще поискать, мелочная сволочь и завистливый негодяй. Сделал все, чтобы наш общий дом мод обанкротился, проиграл все свои деньги и сидит сейчас в тюрьме, как злостный убегающий от налогов. Наш брак был фикцией. Он умел красиво пускать пыль в глаза, как и все недалекие создания, называемые мужчинами, и был довольно представителен. Я с ума сходила от скуки в этом доме, развлекалась вне его стен, как могла. Даже смотрела мультик о себе, возмущалась, как мерзкий писака продал мою историю какому-то Диснею. Но – было кое что, что оставалось незыблемым все это время. Где бы он не был, куда бы не выходил, я всегда была рядом. Да, это был пиар-ход, но не только. Я его жена, была ею 4 года, и знала – если мужчина рассчитывает на мое присутствие и поддержку, я ему ее окажу. Более того, я бы с удовольствием решила вопросы нашего развода цивилизованно. Не люблю, когда кто-то, живущий под одной крышей, поедает друг друга живьем, как стервятники. Я уже однажды проходила это с матерью.
Она выпустила очередное колечко дыма в потолок и, склонилась так близко к лицу собеседницы, что Белль почувствовала ее обжигающее, пропитанное джином дыхание. Глаза ее превратились в две узкие щелки:
- А ты, дамочка, что делаешь ты пока Голд в опасности? Крюк увел его жену, столько лет унижал и преследовал его – а Румпелева благочестивая новая супруга пьет с ним, страдая в Камелоте. Одна из сестриц Миллс убила его единственного сына – а ты говоришь Голду не мстить, простить и забыть. Даже я поняла гнев Малифисенты, когда она едва не сожрала меня за Лили, хотя – нашла охранника для ребенка, сама виновата. Голд лежит в своей лавке, в коме, как овощ – а его жена, вместо того, чтобы сидеть с ним рядом и держать за руку умирающего, пялится на розу на балу у камелотского короля. И – кульминация, дамы и господа – в то время, как едва пришедший в себя Голд исчез не понятно, куда, его любимая женушка ночью корпит над древними книгами, придумывая, как спасти Свон.
- Мы должны помогать людям в беде – морализаторски говорит Красавица.
- Бла. Бла. Бла – закатав глаза, произносит Де Виль. – А Румпель что - не в беде? Или ты считаешь совершенно нормальным то, что он, едва пришедший в себя, куда-то исчез? Ты что, бесплатный отдел помощи, дорогая? Ненавижу все эти сантименты, но наша компания героев – семья Спасительницы. Там ее родители, сын, любовник, и злая Королева, которая и к черту в Преисподнюю пойти готова, лишь бы не потерять сына, ну и ее хахаль прицепом, чтобы показать свою значимость. Какое отношение ко всему этому имеешь ты?
- Я помогаю своим друзьям.
- Которые сотрут твоего мужа, твою истинную любовь, в порошок – деловито кивает Круэлла. – Как интересно, правда? Голд сто раз предавал всех вокруг, вставляя нож в спину по самую рукоятку. И он наказан женой, которая при любой возможности за призрачную идеалы вонзит ему топор в тело и прокрутит пару раз. Я вот только не пойму, чего ты добиваешься?
- Я всегда стою на защите добра и справедливости – твердо отвечает Белль. – Ты и не поймешь, ты злодейка.
Склонив голову набок, женщина изучает свою визави:
- Да, злодейка, ты права, дорогая. Но и ты не герой. Не обманывайся. Ты всего лишь книжный червь, который нужен только для того, чтобы читать книжки по приказу этой банды неприкосновенных. Мне жаль тебя, дорогая. Ты не понимаешь, что в их компанию попадают только избранные. Ты – обычная. Для тебя в их царстве дверь закрыта всегда. Хоть умри под ней, в надежде когда-нибудь попасть внутрь.
- Это все, что ты хотела сказать? – Красавица явно хочет уйти.
Цепкие пальцы Круэллы больно вонзаются в ее руку, Глаза из холодных льдинок превращаются в красные кровавые пятна. Теперь лицо злодейки так близко, что Белль стает дурно от запаха джина. Красавица хочет отшатнутся, но не может, как магнитом притянутая острыми пальцами и палящим телом собеседницы.
- Сейчас я уйду. Только пообещай мне, что посмотришь в зеркало, дорогая. Ты посмотришь в зеркало, и увидишь там обычную серую мышь, с дешевой подводкой под глазами, в мешковатой, странной одежде. А если ты еще и подумаешь над своим поведением, то поймешь, может быть, что ты сама не знаешь, чего хочешь. Я похвалила тебя, когда ты выставила Голда из города. Это был смелый поступок настоящей уважающей себя женщины. Но то, что ты начала делать потом, дорогая, называется безумием. Ты чокнутая, Белль Френч, и это твое место в психушке. Не мое.
Круэлла поднимается так резко, что даже стул летит на пол с ужасающим грохотом и в несколько шагов доходит до двери. Белль решилась:
- Зачем ты это делаешь? – окликает она злодейку.
Та обращает на нее взгляд, полный ненависти и злобы, хотя голос ее звучит спокойно:
- Я знакома с Голдом сто лет, и всегда, слышишь, всегда, мы были нужны друг другу. Он бежал, потому что боялся, я злилась и ненавидела. Но он никогда не мог оставить меня. Уничтожал – да, подставлял – сколько угодно, использовал – как и я его. Но никогда не оставлял. Мы были нужны друг другу, как частички одного пазла. И ты в этом пазле лишняя, дорогая. Он меня к жизни вернул, вытащил из лап забытья, когда вновь я понадобилась ему. И в этот раз я его не отпущу. Румпель – единственное хорошее, что когда-либо было в моей жизни. Я была лишена всего – родителей, которые бы меня любили, друзей, развлечений, юности. Но его я не лишусь. Теперь – нет. Поэтому, засыпая, просыпаясь по утрам, завтракая или копаясь в книжках, всегда помни – я рядом. И я жду своего часа. Скоро он устанет от женщины, которая требует от него быть тем, кем он не является, только потому, что она придумала себе альтернативного Румпеля. И тогда – рядом окажусь я. Я вырву его из любых рук, вытащу из любых объятий, потому что единственная, кто может обнимать его – я сама. Только я имею на это право, слышишь? Я хочу этого мужчину, дорогая, так хочу, что мне скулы сводит от желания. А когда я чего-то хочу, обязательно это получаю.
Еще с секунду она сверлит визави глазами, а потом с шумом удаляется, хлопнув дверью. Белль сидит, оцепенев, изучая свои руки и хмурясь.
Роза, цветущая и яркая, сияет под колпаком в своем убежище. Значит, Румпель жив и здоров. Но его нет. Снова, когда он ей так нужен, когда должен бороться за них и их любовь и семью, он оставил ее.
Она вышла замуж за человека, которого полюбила, потому что верила в то, что, не смотря на все горести и беды, они будут вместе. Всегда. Румпель стал ее надеждой после стольких лет страданий и одиночества, ее истинной любовью. Но он топчет и топчет ее чувства – ложью, недомолвками, интригами, одержимостью властью. Он говорит о любви, а делает по ненависти.
И она устала.
Белль встает, тяжело проходит к окну. Ноги волочатся по полу, слово тряпочные.
В холодное окно заглядывает безжизненная луна и манит своим таинственным светом. Девушка поднимает глаза к небу и долго смотрит на небесное светило, в попытках найти ответы на свои вопросы.
Слезы, которые удалось сдержать при Реджине, бесконтрольным водопадом спадают теперь по щекам.
Белль одинока, как никогда раньше. Одиночество поселилось внутри нее – там, где раньше было сердце.
Киллиан Джонс стоит на пороге кафе «У бабушки», оглядываясь по сторонам. Он делал так, когда ему приходилось воровать, чистить карманы своих жертв и трюмы кораблей – старая привычка.
Сегодня холодно, дождливо. Ливень сменился мелким, очень холодным дождем, и поливает асфальт, наполняя его свежим и странным запахом. Ветер дует в лицо.
Мужчина ходит туда-сюда, бесполезно пытаясь прийти в себя. Он волнуется.
В руках его мелькает кинжал. Холодная серебряная рукоятка, с выгравированным на ней именем новой Темной режет кожу. Сжав кинжал покрепче, он подносит его вверх, к небу, словно бы любимая там. Голос дрожит, как он не старается быть смелее и увереннее. Бывают моменты, когда даже на самых сильных мужчин нападает слабость. Киллиан тут же отметает эти мысли – не до философии. Не время сейчас.