========== Глава 1 Детство Джона ==========
Это было одно из его первых воспоминаний.
На самой верхней полке буфета в летней кухне лежала громадная головка сахара, от которой папа по вечерам откалывал кусочки специальными щипцами и раздавал всем чадам и домочадцам строго отмеренные порции. Чай пили вприкуску с кусочками сахара, потому что так было вкуснее. Маленькому Джону всегда хотелось ещё сладенького, но ему никогда не давали добавки, потому что семья была большой, и другим могло не хватить. Поэтому сегодня вечером, когда взрослые легли спать, он тайком пробрался в летнюю кухню и открыл буфет. Джон не помнил, почему он тогда не догадался подтащить к буфету стул, а просто стал карабкаться вверх с полки на полку. Когда он был уже почти на самом верху, старенький буфет потерял равновесие, отклонился от стены и начал падать вместе с маленьким верхолазом. Сбежавшиеся на шум родители настолько обрадовались, что малец жив, что не стали его наказывать.
Следующее, что врезалось в память, - это как папа целый день катал его на каруселях в городском саду перед его первым учебным днём. Родитель хотел, чтобы мальчик запомнил вкус счастья и свободы перед тем, как сядет за парту и примется грызть гранит науки. Каждый раз, когда карусель останавливалась, папуля с надеждой спрашивал его: «Может, хватит?», но Джон смотрел на него восторженными глазами и просил: «Ещё». Папа выгребал из кармана монетки и снова шёл к кассе.
Несмотря на то, что в семье было пятеро детей, и жили они довольно бедно, из-за чего Джону приходилось донашивать одежду и обувь за своими старшими братьями, у него было довольно счастливое детство. Его отец работал путевым обходчиком на железной дороге, а папа – горничным в семье зажиточного врача. Именно папа приучил Джона с раннего детства к чистоте и порядку. Мальчик сызмальства помогал ему мыть посуду, которую после трапезы несли к старому рукомойнику во дворе, а потом вытирал её льняным полотенцем и ставил в буфет. Папа зорко следил, чтобы на тарелках не оставалось ни единого пятнышка, и любил рассказывать про свою досадную оплошность в первый день работы. Тогда он прислуживал за столом во время обеда, и супруг доктора, придирчиво взглянув на одну из серебряных ложечек, сказал:
- Пол, на ложке пятно.
Недолго думая, Пол взял ложку, плюнул на неё и принялся протирать рукавом, чуть не доведя до истерики собравшееся за столом почтенное семейство. Удивительно, но работодатель не уволил неопытного молодого омегу, а лишь отчитал его и объяснил, что нужно делать прислуге в его доме, а чего не следует. Пол усвоил урок и больше не допускал подобных промахов.
***
После того, как двое его старших братьев-омег вышли замуж (старший брат-альфа Грег жил отдельно с тех пор, как устроился работать на горно-обогатительный комбинат за городом, где ему дали жильё), на плечи Джона легли также уборка и большая часть работ на огороде.
Этим утром Джон проснулся, как обычно, на рассвете. Он недавно окончил седьмой класс и мог бы ещё поспать, наслаждаясь каникулами, но он любил рано вставать и наблюдать за тем, как под первыми солнечными лучами тает роса на траве и медленно просыпается город. Июньские ночи были слишком коротки, но он всё равно чувствовал себя выспавшимся и полным сил. Летом, когда стояла одуряющая жара, они с младшим братом-омегой предпочитали ночевать на улице под навесом из дикого винограда. Джон спал на пружинной железной кровати, а Нэд – на старом потрёпанном диванчике, обтянутом коричневым кожзаменителем. Рядом стоял круглый стол, накрытый клеёнкой, за которым летом обедала семья. Джон тихонько встал с кровати, подошёл к дивану и, заглянув в небольшое зеркальце на его спинке, пригладил непослушные светлые вихры. Он накачал воды из скважины и наполнил ёмкости для козы и цыплят и рукомойник у летней кухни. Умывшись и почистив зубы мятным порошком, Джон насыпал пшена курам в загончике и отправился в туалет, стоявший под яблоней напротив погреба. Жёлтые ночные цветы возле уборной, распускавшиеся по вечерам, уже увяли. Паучки, сплётшие паутину на стенах, при виде него расползлись по углам. Снова помыв ручки после посещения туалета, Джон побежал на огород нарвать свежих огурчиков к завтраку.
Когда он вернулся во двор, на крыльце дома уже стоял зевающий папа с бидоном в руках. Ведь первым делом нужно было подоить козочку Марту. Их маленький шахтёрский городок, вечно припорошенный красноватой пылью, просыпался довольно рано, поэтому пока папа доил козу, Джон сбегал в булочную за свежеиспеченным хлебом. Когда он вернулся, папа уже хлопотал на кухне, отец поливал огород, а Нэд хлебал из кружки ещё тёплое молоко. Джон порезал румяный хлеб и притащил из летней кухни тарелки и вилки. Вскоре папа принёс рагу из овощей, и семья уселась завтракать.
Поев, отец отправился на железнодорожную станцию, папа нарезал на клумбе роз и отправил Джона их продавать, после чего заторопился на работу. Нэд убрал со стола, вымыл посуду и засел за шитьё – нужно было так заштопать старые рубахи, доставшиеся ему в наследство от старших братьев, чтобы никто не заметил под вышивкой дыр.
Джон стоял на улице и предлагал купить цветы торопящимся на работу прохожим, вспоминая, насколько неловко он чувствовал себя, когда папа впервые послал его продавать розы. И ведь своё продавал, не ворованное, а всё равно ему было тогда ужасно стыдно. Со временем он привык и перестал краснеть, видя знакомых. Через час поток людей иссяк, и Джон вернулся домой с несколькими невезучими розами на коротких ножках, которые никто не захотел брать. Он поставил их в вазу на покрытый салатовой плюшевой скатертью стол в гостиной, служившей одновременно его спальней в холодное время года.
В окошко со стороны улицы постучали. Это был Джим Мориарти. Он был бетой на два года старше Джона и отпетым хулиганом, державшим в страхе детвору всего квартала. А ещё он был первой любовью Джона.
- Идём на речку, - предложил Джим.
- Ладно, только ненадолго, мне ещё в доме убраться надо.
- Вечно ты пашешь, а жить когда? – Джиму, выросшему в незнакомой с нуждой семье было не понять, что некоторым приходится всё время работать, чтобы прокормиться.
- Не всем же повезло родиться у богатых родителей. Ладно, сейчас надену плавки, и пойдём, - Джон быстро переоделся и выбежал на улицу.
- Ты куда? Папа не велел тебе с Джимом гулять, - раздался голос младшего брата. – Я ему всё расскажу.
- Я тебе расскажу, сексот мелкий, - пригрозил ему Джон, закрывая за собой засов на калитке, – ты у меня песок жрать будешь, а не хлебушек.
- Мы тебе вмиг тёмную устроим, - поддержал его Джим.
Они пошли вдоль улицы. Увидев одного из соседей, собиравшего вишни, Джим попросил его:
- Дяденька, нарвите нам вишенок.
Дяденька неодобрительно посмотрел на них и проворчал:
- Джон Уотсон, у тебя же во дворе растёт вишня, чего ж ты попрошайничаешь?
- Не надо, Джим, я нарву тебе вишен, когда вернёмся, - потянул бету за руку Джон.
- А что ему жалко горсточки вишен для голодного пацана? – заартачился Джим, и старый мистер Бриско всё же протянул ему ведёрко с вишенками.
Джим взял одну горсть себе, а другую протянул Джону, но тот лишь покачал головой, не желая чувствовать себя попрошайкой.
Джим уже успел доесть вишни, когда они дошли до перекрёстка. Они быстро перебежали оживлённую транспортную магистраль, прошли мимо кинотеатра и углубились в парк. Здесь, в тени исполинских серебристых тополей ещё царила утренняя прохлада. Четверть часа, и они были у подвесного моста на берегу речки Петтрил, у которого стоял продуктовый магазин с рогатой головой на вывеске.
- Зайдём в «Быка» выпить газировки, - предложил Джим.
- Хорошо, только давай по-честному, - Джону было стыдно, что Джим, несмотря на то, что у него водились деньги, вечно норовил что-нибудь стянуть в магазинах.
Они зашли в отдел соки-воды и, заплатив по медной монетке, взяли себе по стакану газировки, Джим с клубничным сиропом, а Джон – с малиновым.
Выйдя из магазина, подростки пошли вдоль берега по направлению к пляжу, обнося попадавшиеся по пути деревья с шелковицей.
- Не пойдём сегодня на пляж, искупаемся тут, - сказал вдруг Джим, останавливаясь у одной из ведущих в воду лесенок, на которых обычно располагались рыболовы. Эта лесенка была расположена возле слияния рек Петтрил и её притока Каммок-Бэк, и напротив неё на другом берегу находились небольшой мостик через Каммок-Бэк и лодочная станция, белоснежная колоннада которой отражалась на поверхности воды.
- Ладно, - согласился Джон, не подозревая, что задумал его старший товарищ.
Они сложили одежду на пенёк и вошли в тёплую, как парное молоко, воду. Джон знал, что нижние ступеньки, уходившие под воду, заросли водорослями и были очень скользкими, поэтому он оттолкнулся от одной из верхних и прыгнул в воду.
- Поплыли на тот берег, - сказал Джим, поманив его рукой.
- А наша одежда? – забеспокоился Джон.
- Да кому нужно твоё тряпьё?
Какое-никакое тряпьё, а за него всё же деньги плачены, да и в карманах штанов лежало несколько монет, вырученных за продажу роз, поэтому Джон всю дорогу оборачивался. Джим поплыл к причалу и влез в одну из лодок. Он быстро отомкнул замок неизвестно откуда взявшейся отмычкой, и отбросил в сторону цепь.
- Джим, ты же обещал, - негромко пискнул Джон. - Зачем ты воруешь лодку?
- Я не ворую, а беру её во временное пользование, - объяснил хитрец. – Не дрейфь, всё будет нормально, - он оттолкнулся от причала и протянул руку Джону, помогая ему забраться в лодку.
К ним бежал сторож, но подростки уже взялись за вёсла и энергично заработали ими. Причалив на противоположном берегу, они забрали свою одежду и поплыли против течения.
Не останавливаясь, они проплыли мимо запруженного людьми пляжа и остановились далеко за чертой города, где не видно было ни души. Джон и Джим выбрались на берег и завалились отдыхать на траву.
- Ну и влетит же нам, когда будем возвращать лодку, - сказал Джон.
- Не влетит, - Джим встал и оттолкнул плоскодонку от берега. Её тут же подхватило течением и понесло вниз по реке.
- Уииии! Это ж сколько нам теперь пешком по жаре тащиться, - схватился за голову Джон.
- Расслабься, мы останемся здесь до вечера, - сказал Джим, притягивая его к себе. Он испытывал истинное наслаждение, вынуждая этого правильного омегу делать нечто совершенно ему несвойственное. Он мог бы вынудить Джона сделать что угодно, но ограничивался лишь поцелуями и мелким хулиганством.
***
Джон вернулся домой лишь когда стемнело. Он повернул колёсико на калитке, отпирая засов и сразу увидел папу, сидевшего на крыльце и плакавшего навзрыд. Джон ожидал, что получит сейчас грандиозную взбучку за долгое отсутствие и то, что не нарвал травы для козы, но вместо этого папа лишь обнял его и шепнул:
- Крепись, Джон, твой отец сегодня попал под поезд. Его больше нет.
В первый момент Джон даже не понял, о чём это он. Лишь несколько минут спустя, когда к ним присоединился зарёванный Нэд и из дома вышел серьёзный, как никогда, Грег, Джон понял, что действительно случилось непоправимое.
В этот день закончилось детство Джона Уотсона. За погибшего супруга папе дали слишком маленькую пенсию, поэтому Джон, чтобы не сидеть у него на шее, был вынужден оставить школу и пойти работать посыльным.
========== Глава 2 Появление Шерлока ==========
Три года спустя.
Они познакомились в поезде. Просто ехали в одном купе и от нечего делать разговорились. Услыхав, что Шерлок едет устраиваться на работу на горно-обогатительный комбинат города N, кареглазый блондин, представившийся Грегом, сказал, что там работает. Узнав, что столичный инженер, впервые в этих местах, Грег вызвался помочь ему обустроиться и в следующие выходные обещал показать город. Шерлок ехал в N, чтобы выяснить причину, по которой производимое там в последнее время горно-шахтное оборудование сразу же выходило из строя. Действовать в этот раз он собирался не нахрапом, а медленно, устроившись работать на комбинат инженером, благо у него имелся диплом об окончании престижного Политехнического института. Чтобы разузнать, была причиной поломки халатность работников или же целенаправленный саботаж, и найти виновников, Шерлок решил некоторое время поработать на комбинате простым инженером, чтобы его стали считать за своего и начали доверять. Только тогда можно будет узнать истину.
Грегори выполнил своё обещание. С утра в воскресенье они с Шерлоком прошлись по Кленовому бульвару с заходом в Пассаж, где выпили по чашечке кофе в одном из многочисленных кафе, и теперь прогуливались по набережной. За спиной у них остался пешеходный подвесной мост, а впереди виднелись шпиль лодочной станции и ещё два пешеходных моста, один - через Петтрил, а другой – через Каммок-Бэк. Плакучие ивы, росшие на берегу, полоскали свои ветви в зеленоватой воде. Стоял конец июля, и вода в Петтрил уже начала «цвести». От клумб, расположенных в центре пешеходной аллеи исходил одуряющий аромат цветущих петуний. По набережной неспешно прогуливались нарядно одетые пары с детьми, а по реке время от времени проплывали лодки. Казалось, что покой и умиротворение были разлиты в здешнем воздухе. Это место было таким красивым и уютным, что Шерлоку захотелось остаться тут подольше.
Шерлок и Грег перешли мостик через Каммок-Бэк и оказались у лодочной станции.
- Покатаемся на лодке, - предложил Грегори.
- По-моему я неподходяще для этого одет, - одетый в светлый костюм Шерлок отнёсся к его предложению скептически.
- Не бойся, я буду очень аккуратно грести, и на твой костюм не попадёт ни капли воды, - пообещал одетый в брюки свободного покроя и белую рубашку с коротким рукавом Грегори. – Я покажу тебе такие места…
- Ладно, уговорил, - кивнул Шерлок, и они, заплатив за прокат лодки и оставив залог, спустились к причалу. Пока Грег распутывал цепь, Шерлок смотрел вокруг. Внезапно его взгляд привлёк к себе вышедший из воды молодой светловолосый омега. Юноша поднимался по лесенке, ведущей от воды, на противоположном берегу реки Петтрил. Шерлок видел его только со спины, но и этого хватило, чтобы залюбоваться. Невысокая ладная фигурка, покрытая ровным золотистым загаром, пропорциональные ноги, красивые плечи – всё это Шерлок видел и раньше, но оставался равнодушен к омежьим прелестям. А сейчас его вдруг бросило в жар и сердце забилось быстрее, как будто от солнечного удара. Захотелось рассмотреть юношу поближе, чтобы понять, что это было: наваждение или его истинный. В жарком воздухе было намешано столько разнообразных ароматов, что с такого расстояния было невозможно различить запах омеги.
- Если у этого омеги лицо такое же красивое, как фигура, то я женюсь на нём, - вдруг вырвалось у Шерлока.
- Ловлю тебя на слове. Это - мой младший брат, и лицо у него не хуже, чем фигура, - проследив за его взглядом, усмехнулся Грег. – Хочешь, я прямо сейчас вас познакомлю?
- Конечно, - сказал Шерлок, чувствуя несвойственное ему раньше волнение. Этот омега почему-то казался ему особенным, и Шерлок захотел сразу проверить, не рассеется ли очарование, когда он рассмотрит юношу вблизи.
Уже не думая о том, что может испачкать брюки, Шерлок спустился в лодку и сел на лавку на корме. Грег оттолкнулся от причала, сел на лавку напротив Шерлока и медленно (слишком медленно, как показалось Холмсу) взмахнул вёслами. Пока они пересекали реку, омега успел немного обсохнуть, подставив лицо солнцу.
- Эй, Джон! – крикнул Грег, подплывая к противоположному берегу. – Хочешь прокатиться на лодке?
Юноша повернулся на голос брата и улыбнулся доброй искренней улыбкой. У него было очень открытое лицо. Губы ещё сохранили детскую припухлость, но возле них уже пролегли складки, свидетельствовавшие о сильном характере и лишениях, выпавших на долю омеги. Увидев незнакомого альфу, Джон смутился и кинулся одеваться. Тем временем Шерлок с ловкостью белки перескочил из лодки на лесенку. Он резко втянул ноздрями воздух. Никакого парфюма, ведь парень только что вылез из воды, значит, этот приятный пряный запах был его собственным. Похоже, что перед Шерлоком действительно был его омега. Мягкие светлые волосы упали на лоб Джона, делая его ещё привлекательнее.