Архипелаг уютно расположился посреди огромного ледяного океана. Впрочем, даже водное заточение и скверная погода нисколько не помешали этим скалам обрасти богатой растительностью и обзавестись бегающей здесь в огромном количестве разнопёрой живностью. Удивительным образом на этой продрогшей земле удалось вырасти и выжить густому лесу, заблудиться в котором ― раз плюнуть.
Лиственная чаща скрывает в себе не только множество зверей, птиц и драконов, но и местную природную гордость ― небольшой овраг, в котором спряталось кристально-чистое озеро. Пресной воды здесь хватит на многие годы вперёд, да и рыбы водится немало. Одна проблема ― жители острова настолько боятся совать свой нос в глухую чащобу, что вся чешуйчатая живность, плавающая в тамошних пресных водах, может ещё долго не заботиться о том, что рыбаки заманят её в свои сети. Так что забредшие сюда то ли смельчаки, то ли ума лишённые викинги уже давно не удивляются наглости здешней рыбы ― вынырнет из глубин озера, махнёт хвостом пред самым носом и, как ни в чём не бывало, спрячется в курчавых пресноводных водорослях, мол, очень надо ― полезай в водоём.
Сам лес служит домом редким диким зверям, способным выжить в столь суровом климате, и птицам, что давно облюбовали этот остров и никуда теперь не собирались отсюда улетать, даже в южные стороны, поближе к жаркому солнцу. Но главными жителями по праву можно назвать драконов: от миниатюрных и до ужаса крикливых Жутких Жутей до огромных Ужасных Чудовищ, покой которых ни один обитатель острова не решался нарушать даже под страхом самой мучительной смерти.
Однако ж часть островных земель была под властью людей, заселившихся сюда несколько столетий назад. То были суровые викинги. Те самые сыны Одина, что до боли в селезёнке не переносят смердящий дух «чешуйчато-крылатых тварей», как они любили их нарекать.
Деревня того племени довольно большая. С одной стороны можно увидеть несколько просторных загонов для овец, яков и другого мелкого скота: каждому стаду полагался свой огороженный деревянным забором участок заледенелой земли. Рядом расположился массивный дом хозяина этого зверья. Вся эта миниатюрная ферма находилась отдельно от остальной деревни — домашней скотине для мягкого мяса, тёплой шерсти и сладкого молока нужен был покой.
В паре десятков бросков тяжёлого копья начинается главное поселение викингов. Дома здесь выросли разношёрстные. Не очень богатые семьи живут в довольно скромных одноэтажных постройках, которые могут похвастать лишь одной большой комнатой: в ней все домочадцы едят, спят, отдыхают, занимаются любимыми делами и работают. Люди позажиточнее смогли позволить себе отстроить жилища в два этажа высотой и с несколькими комнатами внутри, в которых уединялись от других членов семьи или слуг, если таковые имелись.
Имя тому племени — Племя Лохматых Хулиганов, в коем разродилось множество, бок о бок живущих друг с другом уже многие десятки лет. Главенствовал над ними не кто иной, как великий Стоик Обширный — известный в далёких землях, закалённый в битвах вояка, самый жестокий и сильный драконоборец, которого только знали викинги за всю историю своего существования.
Его дом был отстроен в самой высокой части селения — такое расположение помогало без труда разглядеть любой уголок деревни и то, что там происходило. Деревянное жилище конунга было в два этажа высотой, богато украшено резьбой, а на крыше красовалась вырезанная из древесины голова неведомого дракона — такую роскошь могли себе позволить только очень богатые викинги: ручная работа ценилась непомерно дорого. В общем, дом всем своим видом показывал, что его обитатель — лицо чрезвычайно важное.
Сумерки постепенно сгущались над архипелагом. Время ужина уже давно подошло к концу, и викинги стали разбредаться по своим жилищам, уповая на то, что сегодня жители Асгарда* подарят своим подданным не наполненную рёвом драконов ночь. Стоик, погружённый в мрачные мысли, медленно продвигался к своему дому. Отворив массивную дверь и переступив старый порог, он привычно осмотрелся вокруг: в помещении царили пустота и холод. Даже огонь, разведённый посреди главной комнаты, не помогал согреть вечно ледяной воздух в жилище. Вождь, тяжело ступая по скрипучим доскам, прошёл внутрь, нехотя снял с себя меховую накидку и небрежно кинул её на лавку, стоящую неподалёку от очага, сам же, кряхтя и тяжело дыша, присел рядом и задумчиво стал смотреть на языки пламени, жадно облизывавшие сухие трескучие дрова. Воин упёрся локтями в колени и спрятал лицо в своих огромных ладонях, а потом вновь взглянул на костёр. За своими мыслями он не заметил, как тихо к нему подошёл его маленький семилетний сын, совершенно не похожий на своего отца: тощий, невысокого роста хилый мальчонка с пронзительными зелёным глазами. Он робко коснулся плеча родителя.
— Привет, пап.
Стоик не обратил на него никакого внимания, будто в помещении никого и не было. Мальчик какое-то время держал крошечную ладонь на мощном плече отца, но, поняв, что тот не обращает на него ровным счётом никакого внимания, понурил голову, медленно опустил руку и неуверенно зашагал прочь в свою комнату, оставляя Стоика в привычном ему теперь одиночестве.
Мальчишка совершенно не понимал, что такого он сделал своему папе, которого любит больше жизни. Что он успел натворить, что родной отец не желает даже общаться с ним? Вопросы, словно рой диких пчёл, кружились в голове, не давая покоя юной голове. Стоик тем временем был настолько погружён в свои мысли, что даже если бы на его дом напали драконы, он этого не заметил бы. Думы вождя находились далеко отсюда — за много лет до событий сегодняшнего дня.
[Flashback]
Медовый Холл, главный зал Олуха, сегодня был особенно оживлённым: этой ночью на скандинавский остров в сотый, казалось, раз за тёплый месяц налетели окутанные пламенем драконы, которые уже через четверть часа, поджав хвосты под массивные зады, позорно убирались за тёмный горизонт, не смея поворачивать рогатые головы в сторону заселённых людьми скал. А посему защитники острова теперь сидели в Зале Великих и, попивая крепкую медовуху и зажёвывая её жареной бараниной, пожинали плоды доблести, проявленной в бою.
— А потом позади себя я услышал грозный рык, ― низкий мужской голос перекрыл собой волну громогласного смеха, вдруг накрывшую собой огромный зал. ― Обернувшись, я увидел перед собой огромных размеров Ужасное Чудовище. Эта тварь сверлила меня взглядом, а в её жёлтых, будто змеиных, глазах читалось желание поскорее меня прикончить. ― Рыжеволосый юноша замолчал и внимательно оглядел собравшихся слушателей. ― Мне пришлось взять себя в руки и на ходу придумывать план действий. Помирать-то я не собирался. ― Викинг ухмыльнулся и повернул голову к какой-то белокурой девушке, сидевшей рядом с ним. Подмигнув ей, он продолжил: ― Змеевикам и Престиголовам я-то много раз головы рубил, а до этих тварей мой молот ещё не добирался, — воин довольно улыбнулся и перевёл взор на стоявших напротив девиц, которые слушали во все уши героический рассказ и бесстыдно пожирали молодого сказителя взглядом. — Внезапно эта крылатая бестия загорелась ярким пламенем и, словно гремучая змея, кинулась ко мне.
Викинг взмахнул руками и подался вперёд, показывая, как именно на него бросилось Ужасное Чудовище. Его верные слушательницы шумно вдохнули и придвинулись чуть ближе, желая услышать продолжение рассказа и старательно делая вид, что они очень заинтересованы его подробностями.
— Но я не растерялся и успел увернуться от мощного удара когтистой лапы, ― Стоик, именно так звали молодого воина, на мгновение замолчал, будто что-то вспоминая, а потом снова продолжил: ― Видели бы вы его лапы! Огромные. Каждая, словно молот Тора! А когти… у-у-у… такое не забудешь. Будто римские мечи. ― Шумно отпив из кружки хмельного эля, юноша приобнял сидящую рядом деву, поспешившую бросить победный взгляд на своих соплеменниц, и снова заговорил: ― Я взял свой клинок покрепче и ринулся к дракону. Эта крылатая саламандра попыталась сбить меня своим шипастым хвостом, но я вовремя увернулся и от этой атаки, а затем метнул своё оружие в его наглую уродливую рожу. — Мужчина довольно улыбнулся и с наслаждением наблюдал за реакцией деревенских красавиц. — Я был уверен, что от такого удара это порождение Хель* сразу подохнет, но не тут-то было — эта мразь лишь загасила свой слабый огонёк, но и этого было достаточно, чтобы я мог приблизиться к исчадию Хельхейма и покончить с ним.
На этих словах Стоик повысил голос, показывая верным слушателям, что начинается главная часть рассказа, а затем заговорил, но немного тише:
— Дракон перевёл на меня свои глазищи и попытался напасть ещё раз, и как только его челюсти сомкнулись передо мной, я нанёс удар щитом по его морде — эта бестия взвыла и попятилась назад. А я сдаваться не собирался! Сделал ещё шаг ему навстречу, быстро поднял свой меч, который лежал возле дракона, нанёс удар, и его чешуя предательски хрустнула под моим оружием. — Воин с большим удовольствием провёл большим пальцем по клинку меча. — Наконец-то эта тварь поняла, что дни её закончены. Израненная, она стала уползать от меня, помогая себе перебитыми крыльями. Жалкое зрелище. Но далеко дракону уползти не удалось — позади была каменная стена, в которую он упёрся своим массивным задом. А затем я пронзил голову этой твари своим мечом. ― Юноша сделал колющее движение в воздухе, показывая, как именно он пронзил голову рептилии. ― Железо вошло в его череп, как горячий нож в масло яка. — Викинг широко улыбнулся — воспоминания об убийстве Ужасного Чудовища грели его душу. — Поистине, хруст драконьих костей — услада для ушей.
Когда Стоик закончил свой рассказ, его слушательницы начали вожделенно вздыхать, наперебой повторяя, какой он герой, а друзья, не сомневавшиеся в браваде будущего вождя, лишь довольно улыбались и поздравляли его с успешно добытой головой Ужасного Чудовища, втайне завидуя его воинским талантам. Впрочем, хоть юноша и был доволен произведённым на жителей деревни впечатлением, слушать бестолковые хвалебные речи молодых драконоборцев ему было скучно. И… привычно. До омерзения привычно.
Именно потому он обратил своё пристальное внимание на мелькавшую в тени одного из несущих столбов тонкую фигуру. То была девушка. Тайно влюблённая в сына конунга. Впрочем, как и другие бабы этого острова. Стоик никогда не воспринимал её всерьёз: хоть дева и была хороша собой, но происходила она из очень бедной семьи. А разве уважающий себя вождь может позволить простолюдинке согревать его постель?
— Валка! Как тебе рассказ Стоика о бесславной гибели Ужасного Чудовища? — громогласный крик вывел рыжеволосого юношу из раздумий. Он поспешно повернул голову в сторону своего друга, с усмешкой смотревшего на хмурую шатенку. Все знали, что она относится к рептилиям как-то… неправильно. Не как подобает викингу. И многим нравилось подтрунивать над ней из-за этого.
Но шатенка не сводила глаз с сына вождя. Она смотрела на него с нескрываемыми презрением и злобой. Под таким взглядом юноша поёжился, а по спине пробежала стайка мурашек, принесшая с собой противный холодок. Викинг отвёл взор в сторону, не в силах больше смотреть в зелёные глаза Валки. Даже перед драконом он так не дрожал, как теперь пред хрупкой девой.
Через пару мгновений она резко развернулась и направилась прочь к выходу из Медового Холла. Тут же раздался громогласный смех викингов, а сам Стоик с непониманием смотрел вслед местной сиротке, оставшейся на попечении какой-то древней бабки, помощницы местной старейшины.
— И чем мы займёмся? — юноша, вдруг услышав тихий женский голос над своим ухом, перевёл вопросительный взгляд на его обладательницу ― пара серых глаз смотрела на него с нескрываемым вожделением.
— А чем хочется больше всего? — воин с вызовом взглянул на деву и подмигнул ей, а после широко улыбнулся и, взяв её за руку, направился к выходу из Большого Зала.
На Олухе уже вовсю царила непроглядная ночь, лишь частые факелы освещали своим скромным пламенем ещё не спавшее поселение. Кое-где курились слабые дымки разведённых костров, вдалеке слышалась редкая грубая скандинавская речь вышедших в дозор караульных, а о прибрежные скалы, будто дополняя ночную мелодию, звучно бились холодные морские волны.
Юноша и девушка, сокрытые царившее полутеменью, шли мимо пристани и о чём-то не очень увлечённо болтали, больше, наверное, из приличия, стремясь поскорее добраться до укромного уголка, где можно было бы, вопреки всем правилам, продолжить сегодняшний вечер.
Рыжеволосый викинг, в очередной раз повернув голову в сторону, уцепился зорким взглядом за знакомый силуэт, сидевший на влажных от моря досках древней пристани. Холодные ветра со всех сторон обдували хрупкую фигурку, будто бы стараясь прогнать её домой.
— Вообще-то, Стоик, неприлично пялиться на посторонних… гхм… девиц, — внезапно огрубевший девичий голос коснулся слуха юноши. Он перевёл недоумённый взор на свою спутницу, безмолвно спрашивая её, в чём дело. ― Ты уже находишься в обществе другой девы. ― Блондинка вдруг резко остановилась и, скрестив руки на груди, окинула викинга обиженным взором.
Сама же Валка, заслышав разговор, в котором участвовали знакомые ей голоса, встрепенулась и обратила внимание на стоящих поодаль сына вождя и его очередную спутницу. Осознав, что беседа шла о ней, шатенка встала с ветхих досок и уверенным шагом направилась прочь с пристани.
Поравнявшись со Стоиком и девицей, имени которой Валка не помнила, она с брезгливостью оглядела сначала блондинку, стоявшую от мужчины на непозволительно близком расстоянии, а затем перевела полный отвращения взор на сына вождя. Фыркнув себе под нос что-то ругательное, шатенка поспешила покинуть пристань и направилась в сторону Проклятого леса.
Рыжеволосый юноша с недоумением смотрел вслед обычно спокойной девушке, которую теперь будто бы подменили, ― никогда прежде она не проявляла агрессии к кому бы то ни было. Даже к своим обидчикам.
— Да чтоб тебя Хель утащила! — Стоик, как только хрупкая девичья фигурка растворилась за стеной тёмного леса, крепко сжал кулаки и грубо оттолкнул от себя надоедливую блондинку, старавшуюся всеми силами увести его подальше от треклятой пристани, где состоялась весьма неприятная для всех встреча. Что-то рыча себе под нос, словно разъярённый дракон, викинг, не обращая внимания на шипение спутницы, широким рваным шагом направился в сторону укутанной темнотой чащобы, куда вдруг понесло Валку.
До мужского обострённого слуха стали доноситься звуки ударяющейся о скалы воды ― рядом был водопад. Местная примечательность. Именно сюда «драконья сиротка», как Валку за спиной называли злые языки, любила приходить, когда ей хотелось побыть одной.
Пройдя ещё немного вперёд, к самым кустарникам, раскинувшимся подле края поляны, мужчина вдруг остановился, сжал переносицу, будто та внезапно нестерпимо заболела, а после поднял полный мольбы взгляд в давно потемневшее небо, словно пытаясь там, среди далёких звёзд, отыскать ответ на единственный вопрос: «Какого тролля я это делаю?»
― Ты об этом сотню раз пожалеешь, Стоик, ― тяжело вздохнув, викинг грубо раздвинул упругие ветки кустов и уверенным шагом направился к Валке, на ходу обдумывая гневные речи. — Ты своей головой хотя бы иногда думаешь? Что за лихо тебя понесло в лес, глупая женщина?
— А что забыл здесь ты? ― дева, сидевшая на камне, резко повернула голову в сторону и подняла на Стоика полный презрения взгляд.
— За тобой пришёл. Здесь опасно. Пойдём отсюда, — викинг хотел взять девушку за руку, чтобы увести её подальше от Проклятого леса, но она резко встала и повернулась к нему спиной. Валка, как оказалось, всё это время держала на руках крошечного зелёного дракона и гладила его, словно это был какой-то домашний питомец.
Стоик снова сделал шаг навстречу шатенке, надеясь на этот раз перехватить её руку и отвести в деревню. Но дева вновь отстранилась.
— Убирайся, — грубость и твёрдость, с которыми было сказано одно единственное слово, заставили мужчину оставить попытки силой увести скандинавку из чащобы.
Желание убраться из леса и оставить здесь выжившую из ума девицу у юноши было огромным, но он продолжил стоять на месте. Валка понимала, что уходить викинг не собирается.
Девушка, явственно ощущая спиной тяжёлый мужской взор, вздохнула, медленно опустилась на колени и выпустила пищащую Жуткую Жуть в траву, а потом нежно провела рукой по её чешуе. После этого Валка быстро встала и резко повернулась к викингу, который так и не соизволил покинуть пределы поляны, пока на то у него была возможность.