- Не пугай меня! - выходит недовольно, и ты чуть заметно сжимаешь губы, но не возражаешь. - Я… я просто не ожидал с тобой столкнуться, - объясняю виновато.
- Ничего, - ты смотришь вниз и чуть в сторону, и мне делается холодно.
- Соби…
- Ничего, Рицка, - ты киваешь и протягиваешь руку. - Едем домой?}
}Я смотрю на твои пальцы и почти вижу, как они сжимают мои запястья, касаются щек, шеи, ребер… Да что ж я теперь, все время об этом думать буду, что ли?! Решительно хватаюсь за тебя, забывая о только-только затянувшихся корочками ранках. Они, конечно, тут же трескаются. Ну и ладно.}
}…Мы устраиваемся на сиденье, ты внимательно смотришь на меня поверх очков. Не знаю, о чем ты думаешь - я теряюсь под этим взглядом, зажимаю руки между коленями и смотрю в окно.
- Зря я тебя сорвал. Ты, наверное, был занят.
- Когда ты зовешь, я всегда свободен, Рицка.
Ты давно не говорил ничего в таком роде - чтобы я не знал, что отвечать. Бросаю на тебя взгляд из-под ресниц:
- Если б хоть по делу…
- Всегда, - повторяешь ты.
Вот бы ты обнял меня. Я отворачиваюсь и почти прислоняюсь к оконному стеклу.
Ты негромко хмыкаешь и придвигаешь меня обратно:
- Просто говори.
- Не понимаю, о чем ты, - парирую я. - И… если не хочешь… - Это вырывается против воли.
Ты обнимаешь меня крепче:
- Я хочу, Рицка.}
}7.}
}Юйко сегодня гордая, как будто получила отличные оценки разом за все экзамены. Я думал, она никому не расскажет о вчерашнем, но когда вошел утром в класс, по девчоночьему визгу понял, что ошибся. Яёи сидит у окна, красный как рак, и не знает, куда деваться. Я уселся за парту и тоже уставился в учебник, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Конечно, в классе ко мне привыкли, но не настолько же, чтобы постоянно следить, что я делаю! А Юйко хоть бы что. Она на всех переменах держится с нами рядом и не сутулится, как обычно, а будто даже старается стать выше ростом. Не понимаю девчонок!
Было бы чем хвастаться.}
}…Вчера ты, конечно, заметил: когда я взял тебя за руку, одна из корочек начала кровить. Ты ничего не сказал, только посмотрел на свою испачканную ладонь и осторожно слизнул красную полоску. Меня передернуло, а ты даже не улыбнулся.
Дома ты достал аптечку и, несмотря на мои возражения, занялся ссадинами, смазал их каким-то кремом, чтобы смягчить. Сегодня уже почти ничего не видно.
- Почему ты не позвал меня? - спросил ты, закончив. Я насупился:
- Ты меня разве звал? Мы были с Яёи, и…
- Рицка, - ты вздохнул, - зачем было рисковать? Я же сказал, когда ты меня зовешь…
- Что мне теперь, всегда за тобой прятаться? - я начал злиться. - Я не трус!
- Это не трусость, - ты уселся на кровать и потянул меня за здоровую руку, заставляя сесть рядом. Я сел, но как можно дальше. Ты пожал плечами: - Это не трусость, а логика. Я могу защитить тебя, Рицка. Почему ты не захотел, чтобы я это сделал?
- Потому что справился сам! - я вздохнул. - Ты и так меня защищаешь все время. Разве этого мало?
Ты посмотрел на меня с недоумением:
- Если ты говоришь о Семи Лунах…
- Да, именно о них!
- … это мой долг как Бойца. Ты не должен испытывать за это благодарность.
Я чуть не накричал на тебя.
- Соби, я сколько раз говорил, что ты нужен не только как Боец! Зачем я буду тебя по всяким пустякам дергать! И так… час назад…
- Не только как Боец? - ты переспросил абсолютно спокойно, но я больше не верю твоему спокойствию. Мне показалось, ты хочешь сказать что-то еще, но ты покачал головой: - Пусть так. Но тогда я тем более не понимаю, почему мне нельзя было помочь тебе. Ведь стычка из-за Юйко никак не связана с Семью Лунами.
Я почти застонал от бессилия объяснить. Как тебе удалось вывернуть все наизнанку?
- Соби, думаешь, я не хочу, чтобы ты участвовал в моей жизни? Тогда зачем я, по-твоему, тут живу? И мы завтра, между прочим, в театр идем, не забыл?
Ты скользнул по мне непроницаемым взглядом:
- Я помню, Рицка. Не волнуйся об этом.
- Я и не волнуюсь! - выкрикнул я и вскочил. - Это ты напридумывал неизвестно чего! Просто мне не хотелось тебя звать, чтоб ты не думал, что только за этим нужен! И все!
Я разрубил ладонью воздух и кинулся на кухню, потому что в глазах вскипели злые слезы. Через три шага ты поймал меня и прижал к себе - молча, сильно, дожидаясь, когда я перестану отбиваться:
- Рицка…
- Не вздумай просить прощения! - я попытался вырваться, но от тебя разве вырвешься. - Ты меня все время подозреваешь в самом плохом! Почему?!
Ты не ответил, только погладил меня по голове, мимоходом почесав за кошачьим ухом. Я хмыкнул: нашел развлечение, да? - и сообщил, что ты ведешь себя глупо.
- Возможно, - неожиданно согласился ты. Я поднял голову, даже брыкаться прекратил:
- Сам признаешь? Почему?
- У тебя очень много вопросов, - ты улыбнулся и добавил: - Накрывай на стол, Рицка. Будем ужинать.
Когда мы легли спать, я забился как можно ближе к стене. Ты не настаивал, чтобы я придвинулся, и почти сразу закрыл глаза. Я чуть ли не час смотрел в темноте на твое утомленное лицо и гадал, о чем ты вспоминаешь, когда ждешь худшего?
А потом понял, что точно не засну. Тихо-тихо повернулся спиной и подполз тебе под руку. Ты провел ладонью по моему боку, будто убеждаясь, что я тут, я даже испугался, что ты только притворялся спящим. Но твое дыхание осталось ровным и сонным, и я решился - вжался в тебя весь, от затылка до коленок, все равно ты не мог почувствовать.}
}Хоть ты и сказал «просто говорить»… После вчерашнего мне трудно с тобой рядом, будто все время хочу потянуться всем телом - и не могу. Но ночью быть от тебя дальше, чем когда между нами только кожа - ну, еще пижамы… не могу тоже.}
}…Я украдкой осматриваюсь - не наблюдает ли кто-нибудь за моим выражением лица. Кажется, нет. Успокоились. После уроков надо сказать Юйко, что она зря разболтала, только она, наверное, не поймет, почему. Я и тебе-то не стал бы рассказывать, если бы ты сам не понял, что я с кем-то поцапался. Ладно… промолчу.
- Аояги-кун! - окликает меня Шинономе-сэнсей, когда я одним из последних выхожу из класса. - Задержись, пожалуйста.
Я бросаю на Юйко мрачный взгляд, но она знаками показывает, что ни при чем. Тогда что случилось?
- Пока, - говорю я друзьям, - не ждите, может, это надолго.
И возвращаюсь в класс.}
}Оказывается, не так уж надолго: сэнсей просто напоминает, что в понедельник состоится очередной родительский день, и ей хочется, чтобы на нем был кто-то, кто отвечает за меня.
- Хорошо, - я киваю, - я скажу Соби, чтоб пришел.
Шинономе-сан пару раз моргает - ее глаза за стеклами очков кажутся огромными - и отпускает меня.
Нет, определенно, мне что-то в этом не нравится. Мне вообще многое не нравится из того, что связано с тобой - а ты ничего не рассказываешь.}
}*
В пятницу без четверти шесть мы собираемся на остановке около школы, чтобы ехать в театр. Я слушаю, как в одно ухо Юйко расспрашивает меня о планах на выходные, а в другое Яеи говорит, что мне все-таки надо попробовать себя в музыкальном кружке. Дались им всем эти кружки, честное слово!
А я все время держусь рядом с тобой, стараясь видеть хоть краем глаза.
По-моему, ты это замечаешь - несколько раз я ловил твой взгляд. И лицо у тебя было… будто происходит что-то, чего ты ждал, а все равно это тебя очень удивляет. О чем ты думаешь?}
}Оказывается, в театр идет не только наш класс, но и два из средней школы. Те, кому по четырнадцать-пятнадцать. Они громко смеются и перебрасываются шутками, парни в джинсах, девчонки на каблуках - и не обращают никакого внимания на нас, ни на кого, кроме тебя. На тебя то и дело смотрят, то заинтересованно, то вроде равнодушно, но очень долго. Мне не нравится, а тебе, похоже, безразлично. Ты разговариваешь только с нами. Яёи и Юйко, поняв, что я сегодня не очень общителен, переключились на тебя. Отвечаешь на их вопросы, рассказываешь о театре Кабуки, о том, что все постановки можно разделить на три большие категории - сёсагото, сэвамоно и дзидаймоно, объясняешь разницу. А сам поглядываешь на меня, не то проверяя, что я здесь, не то убеждаясь, что тоже слушаю. Слушаю, конечно. Только когда у тебя в третий раз уточняют, который час, а потом хихикают, стоя в сторонке, я теряю терпение. Ты умолкаешь на полуслове и наклоняешься ко мне:
- Что случилось, Рицка?
Ты всегда это спрашиваешь, меня уже почти не раздражает - я начал периодически отвечать. Но сейчас ответить не могу: я не знаю, почему злюсь. Они же только смотрят, и это только девчонки. Может твои однокурсницы в университете и не так себя ведут…
- Ничего, - буркаю я. Ты опускаешь руку мне на плечо, а мне хочется схватить ее и не отпускать. Чтобы они на тебя не смотрели, будто только и ждут, чтобы… снова узнать, сколько времени!
Ты наклоняешься ко мне и незаметно улыбаешься:
- Это не стоит твоего внимания, Рицка.
Вот черт! С чего ты решил, что мне есть до них дело! Я хмурюсь и отвечаю в полный голос:
- Мне все равно.}
}Ты киваешь и выпрямляешься, а мне становится легче. И на очень скучном спектакле я делаю вид, что не чувствую, как твои пальцы медленно и осторожно гладят мое запястье. В зале темно, никто не видит, ты смотришь только вперед - а я пытаюсь сидеть спокойно, потому что отнять руку нет сил, а от твоих прикосновений кажется, что сейчас разучусь нормально дышать. Я не вижу происходящего на сцене, не слышу толком ни слов, ни музыки, и понимаю только одно: что не могу представить, как мы будем сегодня спать на одной кровати. Похоже, все оказалось сложнее, чем я думал.
Я не выдерживаю и тянусь губами к твоему уху:
- Со…би… перестань…
Ты поворачиваешься - в полумраке я вижу, как блестят твои глаза - и спрашиваешь тоже почти без голоса:
- Тебе неинтересен спектакль, Рицка?
Еще и издеваешься…
- Со…би… - умоляюще повторяю я. Невесомые касания прекращаются, а потом ты тепло и плотно обхватываешь мое запястье. У меня вырывается короткий вздох. Если б ты знал, как мне… Глаза закрываются. Не могу ни о чем думать, кроме…
Если сейчас ты скажешь: «Уедем», я возмущусь и скажу, что мы не за тем билеты покупали. А если возьмешь меня на руки и унесешь, слова выдавить не смогу.
Ты молчишь и сидишь все так же прямо, и, кажется, с интересом смотришь за разворачивающимся на сцене действием. Если нам потом зададут сочинение по этой пьесе, я не напишу его даже на неуд. Я вообще не напишу.
Я долго борюсь с собой - но в конце концов проигрываю. Медленно поднимаю свободную руку, нахожу твою ладонь, сжимающую мою кисть, и накрываю своей. Ты вздрагиваешь. А я ведь ничего не делаю, Соби, не трогаю тебя так, что по всему телу мурашки. Улыбаюсь про себя и теперь сам очень хочу домой.}
}*
Мы провожаем сначала Яёи, потом Юйко, потом едем в автобусе, почти не разговаривая, я даже не смотрю на тебя. Когда мы поднимаемся по лестнице, кажется, ты должен слышать стук моего сердца. Ты находишь в кармане ключи, отпираешь, мы входим в темную квартиру и начинаем целоваться, и никак не можем остановиться - даже дверь ты закрываешь наощупь. Ты целовал меня так позавчера - и это так не похоже на поцелуи перед поединками.
Меня неожиданно разбирает смех. Ты удивленно смотришь, снимая с меня пальто и шарф:
- М?
- С тобой только в театр ходить, - я запускаю руки в твои холодные после улицы волосы. - Это было ужасно, Соби!
- Тебе не понравилось? - ты все-таки берешь меня на руки, я отбиваюсь:
- Эй! Я тебе не девочка, чтоб таскать туда-сюда!
- Так тебе не понравилось? - ты укладываешь меня на кровать. Я негодующе смотрю вместо ответа - что дурацкие вопросы задавать?! - и ты еще раз меня целуешь.
Не могу больше… Выгибаюсь на кровати, зажмуриваюсь и хватаюсь за твои плечи. Ты очень осторожно опускаешься сверху, я обхватываю тебя руками и ногами, чувствуя, что сейчас взорвусь от напряжения, если ты не сделаешь хоть что-нибудь.
- Соби!..
- Я знаю, Рицка, - ты ложишься сбоку, хочется заскулить от потери твоей теплой тяжести. На ресницах выступают бессильные слезы. А ты одним движением раздергиваешь молнию на моих джинсах, запускаешь руку внутрь, через плавки обхватывая меня - всего целиком. И проводишь вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя пальцы. О-ох…
- Соби! - я держусь за тебя изо всех сил, кажется, вот-вот умру, меня трясет от облегчения. - Соби… - повторяю шепотом тебе в шею. Сейчас темно, ты не видишь, как у меня лицо горит, но, конечно, слышишь, что я чуть не реву.
- Все хорошо, Рицка, - ты осторожно обнимаешь меня, укачивая, как маленького. - Все правильно, - ты касаешься губами моего виска.}
}Я вздыхаю, глубоко-глубоко - и решаюсь. Мне хочется узнать… ты ведь не просто заботишься обо мне, да? Целую тебя - там, где кончаются бинты и начинается кожа, потом неуверенно скольжу кончиками пальцев по линии горла, расстегиваю пуговицу рубашки… Ты останавливаешь мою руку:
- Рицка, не стоит.
- Почему? - голос меня не очень слушается, выходит беспомощно. Ты молчишь. Что-что, а такое дыхание, как у тебя сейчас, я знаю. Я сам всегда так дышал, когда мама сердилась. - Почему? - я пытаюсь высвободить руку, но ты удерживаешь, забыв, наверное, что прижимаешь мои пальцы как раз к месту, где на шее бьется пульс. Он у тебя просто сумасшедший. Я не понимаю… Ты же…