- С тебя достаточно главенства, - стягиваю ее на пол, не позволяя заиграться, и поворачиваю к себе спиной, но она резко вырывается. На лице страх, и лишь через пару мгновений она приходит в себя. - Ана?
- Только не в этой позе. Пожалуйста, я хочу видеть тебя.
- Боже, - снова притягиваю ее в свои объятия, будто мои руки смогут спасти ее от всего мира, и легко укачиваю, успокаивающе поглаживая по спине.
Уолтер прилетает сегодня, он должен организовать слежку за этим ублюдком и привести мне увесистую папку компромата на него, как он сказал. Особенно важно и нужно сделать так, чтобы ни одно подозрение не упало на Ану. Жалею, что сказал ей о своих планах вчера… С остальным я справлюсь. Какие слова надо было ей говорить, чтобы она так замкнулась? Чтобы она помогала и поддерживала жертв домашнего насилия, совершенно не обращая внимания на то, что у нее дома творится то же самое? - Ты должна будешь рассказать мне об этом.
- Знаю.
- Можем продолжить? - она кивает, и я сладко целую ее, поместив свою ладонь ей на шею, чтобы большим пальцем ласкать щеку. Каждое прикосновение к ней сладкое. Другая рука под рубашкой, я тискаю ее аппетитную задницу, поймав себя на мысли, что хочу укусить ее. Новый фетиш, отлично. Ана хихикает, кусая меня за подбородок, будто прочитав мои мысли.
- Столешница слишком холодная, Кристиан.
- Тебе придется потерпеть, - буквально тащу ее и подсаживаю на обеденный стол. Столешница неудобная, мало места. А на столе… интересная картина для жильцов дома напротив, да и для меня тоже. – Ложись.
- Холодно.
- Ана!
- Тиран, - она шепчет, но ложится. Ей действительно холодно, соски так красиво прорисовываются под рубашкой, а я по-настоящему сожалею, что не имею под рукой зажимов. Ей бы понравилось, учитывая, какие они чувствительные у нее. Расстегиваю ее одеяние и кладу обе ладони на грудь, сжимая. Черт возьми, нереально быть такой… - Я хочу…
- Тишина, - сильно щиплю ее правый сосок, вытягивая, и она смиренно кивает, зашипев от боли. Эти огромные голубые глаза смотрят на меня с восторгом, язык облизывает пересохшие губы, на щеках легкий румянец. Сложно лежать так перед кем-то, даже если ты принимаешь себя. А она разучилась принимать себя. Глажу ее тело, руки, бедра и даже пальчики на ногах, которые она сжимает от каждого моего прикосновения. – Мне нравится твое тело, Анастейша. Не смей стесняться его при мне. Ты ухоженная, даже слишком. Если тебе нравится твоя фигура – поддерживай ее, но я не был бы против, если бы ты немного поправилась. Мне нравится натуральность. Я хочу, чтобы ты слушалась меня в этом вопросе. Понятно?
- Да, сэр.
- Умница. А теперь я хочу посмотреть то, что приобрел вчера, - спускаюсь с поцелуями от шеи до груди, оставляя небольшие засосы, которые вызывают у Аны трепет. Целую живот, каждый ее шрам, которые абсолютно ее не портят, недолго поигрываю с пупком, и пытаюсь спуститься ниже, но встречаю сильное сопротивление, когда пытаюсь хоть немного развести ее ножки. – Анастейша?
- Нет.
- Почему?
- Я не была в душе. Нет, даже не вздумай…
- Я считаю до трех. Раз.
- Кристиан!
- Два.
- Черт возьми, не смей манипулировать мной!
- Два с половиной.
- Грей!
- Три, - побагровев, Ана разводит ноги, но совсем немного. – Итак, он отказывался принимать тебя естественной?
- Это неправильно…
- Это и есть правильно. К тому же, я никогда не скрывал, что вишенкой на торте моих извращений является фетишизм, - Ана хихикает, немного расслабившись. – Но я не собираюсь на тебя давить.
Делаю несколько шагов назад, наслаждаясь этим шоком на лице Аны. Она должна знать, что любое мое действие может быть прекращено, если она не хочет или ей не нравится.
- Ты пошутил сейчас, верно?
- Нет.
- Вернись и возьми меня. Немедленно! – если бы она могла – она бы даже ножкой топнула в этот момент. Ох, Ана…
- А как же мораль? Это же «неправильно».
- В постели правильно то, что принимают оба. Потому что других это не касается, - ну, надо же! И как она только дошла до этой мысли? – И это ты разложил меня на столе!
- Может, я просто посмотреть хотел?
- Судя по твоим действиям ночью, вряд ли ты забыл, как выглядят женщины, - Ана усаживается на стол, принимаясь застегивать пуговки на рубашке. – Ты просто невыносим, Кристиан.
- Я не разрешал тебе одеваться, - пальчики замирают на очередной пуговке, и Ана с интересом смотрит на меня. – Если ты не хочешь, чтобы я тебя касался, ты можешь коснуться сама себя. Но я хочу видеть, и этого ты не можешь мне запретить.
- Оу, - рубашка опускается на рядом стоящий стул, на ее лице такая довольная улыбочка, что я сам еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.
Анастейша ложится на стол, снова, и, поймав мой взгляд, облизывает два пальца. Левой рукой массируя грудь, поочередно перекатывая соски между указательным и большим пальцами, правую опускает между ног и шлепает себя. Раздвинув ноги шире, подарив мне обзор, Ана закрывает глаза и касается себя. Круговые движения, то медленные, то такие быстрые, это прекрасное отрывистое дыхание…
А я просто жду.
Забывшись в своих ощущениях, она не замечает, что я стою рядом с ней. Мягко хватаю ее за ладонь и опускаю голову, посасывая влажные пальцы, которые она пытается сжать, но я рассчитывал на это, и у нее ничего не выходит. Она смущена, но смотрит мне в глаза, не разрывая наш контакт и не останавливая меня.
Почему я сгораю от желания укусить ее? Черт возьми, это нездорово.
- Моя очередь играть, - мне нравится выражение стыда на ее лице. Осторожно целую ее в набухший бугорок, медленно проводя языком из стороны в сторону.
- Кристиан, пожалуйста, не надо… - она пытается оттолкнуть мою голову, что-то тихо бурчит, чтобы я прекратил, но когда к языку присоединяются пальцы со своим медленным и дразнящим ритмом, ее руки уже удерживают меня на месте. Хоть и продолжает шептать, что так нельзя, и я должен немедленно прекратить.
– Нет ничего безобразного в естественности, Анастейша. А если ты не прекратишь бубнить, я воспользуюсь скотчем.
- Сумасшедший, - мне даже нравится ее противоречивость, когда она прижимает мою голову к себе, но обвиняет меня в глупости.
- Черт, да! Все из-за тебя, - услышав меня, Ана громко стонет, а я стараюсь запомнить, что ее заводят разговоры.
- Как ты можешь…
- С удовольствием, - специально засасываю ее, чтобы создать тот самый причмокивающий звук, и она сильно тянет меня за волосы, выгибая спину.
- Кристиан, черт возьми! Не смей останавливаться! – Ана забрасывает ноги на меня, опасаясь и отчаянно желая, чтобы я не отрывался от нее. Будто я смог бы…
Она приводит меня в восторг, каждое ее движение, так ясно показывающее, как ей хорошо.
- О, боже. Боже. Кристиан! – ее крик переходит на ультразвук, она сжимает бедра, приподнявшись и извиваясь, заодно лишив меня последнего воздуха, а затем грузно опускается на крепкую деревянную поверхность. – О, Кристиан…
- Это не сойдет за завтрак, Ана, - она усмехается, в очередной раз заливаясь краской, и приоткрывает глаза. Они затуманены пеленой удовольствия, и явно видно, что она не стыдится больше.
- Я, наверное, повторюсь, но ты невыносим.
- Повторишься, - склоняюсь к ней и целую в уголок губ, дразня.
Я хочу ее, хочу до боли и желания выть, но даже не хочу проверять, реально ли это или нет. Не думаю, что переживу такой позор, если не выйдет…
Отступаю, и снова делаю ту же ошибку: Ана хватает меня за штаны и возвращает обратно, уже стянув их. Где мое право выбора? Я не хочу провала, черт возьми…
- Давай, Кристиан, - ее маленькая ручка уверенно скользит по мне, она прикусывает губу, явно довольная собой, но я медленно отстраняю ее.
- Не сейчас.
- Пожалуйста! Кристиан!
Она ласкает меня, но мое тело не выражает никакой реакции на это.
Ну, почти никакой. Ничего не выйдет.
- Ана, пожалуйста, прекрати.
- Все так плохо? – она отпускает меня, поправив одежду. - Я просила тебя не трогать меня…
- Ты прекрасна, Ана. Не придумывай ничего.
- Я не возбуждаю тебя, - ее голос - надломленный шепот, а в глазах слезы. Снова. - Я думала… Дура!
Она спрыгивает со стола, застегивая рубашку и стараясь не смотреть на меня.
Как признаться роскошной женщине, которую ты бы хотел поиметь на каждой поверхности своего дома, что дело в самом буквальном смысле в тебе, а не в ней?
- Не прошло и суток, а ты делаешь со мной ужасные вещи. Даже Майкл, каким бы он ни был, никогда не поступал так!
- Анастейша, выслушай меня…
- Не хочу. Мне так стыдно, - она всхлипывает, явно готовясь сбежать и упиваться жалостью к себе. – И я даже не могу понять, кто из нас больший идиот в этой ситуации, Кристиан! Что я сделала такого, почему ты меня наказываешь? Я думала, мы то отложили весь тот ад, что нас ждет в реальности! Почему…
- Черт возьми, да прекрати же ты, дело не в тебе, во мне!
- Конечно, в тебе! Перед тобой женщина, которая умоляет трахнуть ее, а ты натягиваешь штаны с печальным видом!
- У меня дисфункция. Я, черт бы меня побрал, просто не могу. Не могу!
Я произнес это. Я признался самой чудесной женщине в своей жизни в том, что я не мужчина.
- Вчера, наверное, я с вибратором игралась. Нет, с твоей стороны было благородно дать мне то, что я хотела и просила, но…
- Нет ничего благородного в том, когда такая сексуальная женщина как ты буквально предлагает себя, а ты не можешь затрахать ее до потери сознания!
Анастейша замирает, поймав мой взгляд, и наконец-то вслушавшись в мои слова. Как провалиться сквозь землю, не потревожив соседей?
- Это нервное и побочный эффект одних таблеток.
- Но вчера…
- Вчера было вчера! - она шагает ко мне, но я в очередной раз отступаю, выставив руки вперед, и Ана останавливается, буквально съеживаясь под моим взглядом. - Достаточно.
- Я сделаю оладьи.
Блять. Это еще хуже, чем тот момент, когда только после посещения игровой она сказала, что у нее ни разу не было секса. Ее ситуацию можно было легко исправить, что я и сделал. А вот это реальная проблема, которую не решить в два счета, и никакие оладьи с кленовым сиропом не поднимут ни мой член, ни настроение.
***
В очередной раз смотрюсь в зеркало, уже в коридоре, все пытаясь поправить узел на этом проклятом галстуке в мелкий горошек. Под этот синий костюм идет только этот галстук, а мой консультант по одежде вряд ли найдет себе новую работу, потому что я просто мечтаю сделать так, чтобы и он так же страдал, как я с этим куском атласной ткани!
- Могу я помочь?.. - Ана смотрит на меня из-за угла, нервно поигрывая своим кольцом на пальце. Будто оно жжет ей руку.
- Попробуй, - устало выдыхаю, предоставляя шею под ее манипуляции. Мы взаимно избегали друг друга последние два часа, и я ни капли не обижаюсь на нее.
- Замри, пожалуйста, - осторожно кладет руки мне на грудь и поднимает их до узла этого несчастного галстука, распуская его. – У Тедди в школе была форма, заставляли носить настоящие галстуки, а у него тоже кривые руки.
- У меня не кривые руки, - я даже немного удивлен таким сравнением. Всю жизнь справлялся, а тут мне заявляют, что я полный провал даже в такой простой вещи. - Просто галстук неудачный.
- Готово, - Ана чуть подтягивается и целует меня в подбородок, затягивая и отступая. – Удачного дня. Надеюсь, не сойду с ума от скуки здесь…
- Со мной тоже не особо повеселишься, - горькая усмешка вырывается сама собой, и я честно был бы рад смолчать, но не могу.
- Я жду тебя, - ее мягкая улыбка и отсутствие реакции на колкую фразу раздражает меня. Будто ничего плохого не произошло. Будто ей все равно, что морального урода она променяла на физического.
***
Противная секретарша попадает под горячую руку, спровоцировав меня шквалом бесполезных вопросов и пустой информации. К концу моего гневного монолога девушка плакала, опустив голову. Начинаю скучать по мисс Рэйз, которая стойко выносила то, что ей перепадало от меня, если она вообще могла каким-то чудом вывести меня из себя. Надо поднять ей жалование.
В руках уже остывший кофе и коробка с пончиками из популярной розовой кофейни, открываю дверь в свой кабинет ногой, где, к моему огромнейшему удивлению, Эрик Уолтер ждет меня в моем же кресле, раскладывая перед собой огромное количество листов.
- Я надеюсь, у тебя есть достойная причина, которая убедит меня до конца, что я не зря помогаю тебе в этом, - он пожимает мне руку и освобождает мое кресло, приглашая присесть. Если бы мы не были друзьями, и если бы каждый не был обязан друг другу жизнью, я бы выкинул его из окна, я клянусь.
- Какие-то проблемы, Рик?
- Если не считать того, что это человек с мировым именем - никаких. Ты же знаешь, я не подведу.
- Это такая долгая история, которую ты обязательно узнаешь, когда я ногами буду вышибать из него дерьмо.
- Не поделили киску на банкете? Он по блондинкам, ты по брюнеткам, как вы пересеклись? - приятель пытается разрядить атмосферу шуткой, которая лишь еще больше накаляет ее.
“Даже Майкл не поступал со мной так, как ты”.
Проклятие, как принять факт, что он знает и Анастейшу, и ее тело лучше меня? Как принять ее маленькую дочь от этого человека?
- Он изменял своей жене?
- Несколько интрижек, ничего интересного. Зато азартный человек, проиграл в покер очень крупную сумму несколько месяцев назад.
- Что еще такого, что я точно должен знать?
- Очень верующий. Регулярно посещает синагогу, постоянно поддерживает общину. Считаю это забавным, зная о другой стороне его жизни, – Рик хрипло смеется, кивая на папку, что лежит посреди листов с писаниной.
- Значит, верующий? – действительно не могу поверить своим ушам. – Как же он тогда женился на шиксе?
- Откуда ты знаешь, что его жена не еврейка? По ней я не собирал информацию, у нас есть общедоступная только.
- Она замечательная женщина. Очень светлая, милосердная. Но у нее была очень сложная жизнь, в большинстве своем – благодаря мужу.
- Кто ты такой и что ты сделал с Греем? – Эрик смотрит на меня с доброй ухмылкой, внимательно слушая.
- Я был первым мужем Анастейши Эпсон. Она попросила меня помочь ей. А зная даже малую часть того, что он делал с ней, и чего лишился я из-за него – он должен ответить за это.
- Ты был женат, - теперь Эрик смотрит на меня во все глаза, не в силах поверить в услышанное, а я просто киваю, делая жест рукой, чтобы он «забил».
- Он срывает злость на ней, а зол он бывает регулярно, - зная Эрика и его несчастливое детство с непросыхающим отцом и матерью, собой защищавшей сына от тяжелой руки отца, зная его бесконечное уважение к женщинам и военное прошлое, мои слова должны произвести должное впечатление. Боже, я надеюсь, я приукрасил… – Она хрупкая, аккуратная, очень красивая. У них совсем маленькая дочь. А он…
- Ты получишь его на блюдечке. Но с тебя знакомство с этой женщиной, которая смогла приручить тебя, да еще и молодого.
- Договорились.
У нас больше обсуждений вызывали турниры по гольфу, чем «планирование» преступления. Рик советует, откуда лучше начать читать, и быстро удаляется, вызывая нужных ему людей в кабинет начальника службы безопасности. Меня же довольно сильно интригует, а затем и увлекает увесистая папка, повествующая о далеко не праведной жизни мистера Эпсона.
Информация о всех его любовницах, среди которых мелькает даже Кэтрин Уильямс, в которой я узнаю Кавана, жену сенатора, претендента на пост мэра. Конечно, работа нового мужа намного важнее, чем дочь, которую она не видела так давно.
Эпсон и вправду любитель блондинок, надо же. Какого же черта связал себя с Аной? Она далека от его внешних идеалов.