Проклятие, я люблю его.
***
Уложив Софи спать, мы перебираемся в гостиную, где горит множество свечей и газовый камин, а праздничная ель мерцает яркими огнями. На полу разложен большой плед, и Кристиан тянет меня в свои объятия, упираясь спиной в диван.
- У меня есть для тебя подарок, - он слегка прикусывает мою шею, тут же целуя это место. О, боже.
- Я первая, я женщина. Пожалуйста, иначе ты околдуешь меня, и я не смогу сделать то, что планировала.
- Хорошо, - Кристиан примирительно чмокает меня в нос, обескуражив своей сговорчивостью. - Закрывать глаза?
- Да, пожалуйста. И не подглядывай!
Я чуть вытягиваюсь, оседлав его, и достаю из-под подушки дивана то, что действительно должно принадлежать ему, как и я. Боже, пожалуйста, дай мне сил. Я умоляю тебя.
- Я люблю тебя, Кристиан Грей.
Он распахивает свои прекрасные серые глаза, с нескрываемым удивлением смотря на меня.
Да, я знаю, я обещала, что не в этот раз, что не скажу эту фразу первая… Но кто, если не я, а мы оба чувствуем одно и тоже?
- Мы вместе почти полгода, Кристиан. И мы оба знаем, что это далеко не “вспыхнувшая страсть”. Пожалуйста, только не перебивай! - он кивает, ожидая моей пламенной речи, но ее нет. Я просто забыла все, что хотела сказать. Кроме главного, конечно. - Но настало то время, когда пора что-то менять… И я просто не знаю, как…
- Ана…
- Не перебивай! И я не знаю, как выразить всё то, что я чувствую к тебе. Понимаешь?
- Еще как, - он всё равно перебивает меня, но примирительно целует в нос, прижимая ближе к себе.
Мое сердце готово выскочить из груди, мне так страшно, я так нервничаю, как не нервничала никогда в жизни, я клянусь. Шумно выдыхаю, выпаливая скороговоркой то, что репетировала каждую свободную минутку в последние две недели;
- Ты лучшее, что со мной случалось, и я хочу, чтобы ты стал моим мужем!
Дыши, Ана!
Мы смотрим друг другу в глаза, не произнося ни слова, выражая взаимный шок, взаимный ужас, а когда Кристиан начинает нервно смеяться - мои нервы сдают, и по щекам катятся слезы.
Проклятая истеричка.
- Я погорячилась, да?..
Он кивает, вытирая мои слезы, и осторожно целует, пытаясь успокоить.
Да как тут успокоиться, черт возьми!
- Ладно. Забудь. Просто подумай, чего мне стоило узнать твой размер, если ты не носишь ни кольца, ни перстни, - я вкладывая алую коробочку ему в руку, желая как можно быстрее закрыться в душе и прорыдаться, лишь бы не видеть его хоть десять минут. Вечно я всё порчу…
- Как всегда нетерпелива, Ана, - Кристиан не дает мне встать, крепко прижав к себе, и совершенно игнорируя мои слабые попытки вырваться. - Ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?
- Да. Сегодня утром еще хотела.
- Хорошо. Да.
Услышав столь желанное “да”, я крепко обнимаю Кристиана за шею, зацеловывая его прекрасное лицо. Он смеется, не отрывая меня от себя, лишь успокаивающе поглаживает по спине.
- Только у меня к тебе два условия, Энни.
- Каких? - мне не нравится идея каких-либо условий в отношениях, тем более - в браке, но ради Кристиана…
- Во-первых, в новогоднюю ночь ты должна будешь удивиться, моя нетерпеливая малышка. А во-вторых, я бы хотел, чтобы мы попробовали начать с того места нашего брака, где закончили в прошлый раз.
- Хорошо, - Кристиан так мило улыбается, протягивая мне свою руку, и я надеваю на его безымянный палец кольцо, лишаясь последнего разума. - Ты мой. Мой-мой-мой!
- Я тоже люблю тебя.
Лишь утром следующего дня, проснувшись в жарких объятиях моего, черт возьми, жениха, я осознала, что именно имел ввиду Кристиан, прося вернуться туда, где мы закончили.
Он хотел ребенка.
Комментарий к ‘Cause all of me loves all of you.
как и обещала, недоэпилог. а потом еще переэпилог, чтоб вы прям радугой, радугой рыдали, раз не дали мне убить… *барабанная дробь* …ану.
простите. ¯\_(ツ)_/¯
========== You can run away with me… ==========
Затягиваюсь крепкой сигарой, на удивление не закашлявшись, и наконец-то вытягиваю ноги в удобном шезлонге, смотря на закат. Уже сентябрь, а погода стоит не просто теплая, а по-настоящему жаркая, что дико для меня, прожившего всю жизнь в дождливом Вашингтоне. Ана попросила сделать ей подарок в виде переезда, и вот уже почти два года мы живем в чудесном штате Флорида. В Нью-Йорке слишком много воспоминаний. В Сиэтле слишком пасмурно. А я готов на всё ради улыбки моей Аны, которую вижу каждый день, когда она смотрит на океан. Я и сам до сих пор в восторге от вида из окон. А какой тут простор для нашей Софи, слишком серьезной любительницы рисовать… Мой небольшой подарок заставил её отрываться от красок и выходить из дома, помимо того, что исполнил её мечту, и я очень рад этому. Ана чуть не убила меня, но отобрать щенка у дочери не смогла, естественно.
- Как ты? - Теодор опускается рядом, так привычно хлопнув меня по плечу.
- Хорошо. Как дела у той прекрасной леди, с которой тебя видела пресса?
- От какого числа “Page six”? - он усмехается этой знакомой мне кривой улыбкой, но ему неприятны эти вопросы, особенно от меня. Страх, стыд, я не знаю. В конце концов, это Алиса разорвала их отношения, ему нечего так нервничать, когда я слегка интересуюсь его личной жизнью.
- Я рад, что ты смог приехать. Для Аны это было важно. И для меня тоже, очень.
- Я не мог пропустить первый день рождения сестры. Мама счастлива, что всё прошло хорошо. Она укладывает Деми спать, - отобрав у меня сигару, Теодор затягивается, так же не закашлявшись. - Мне интересно, носился бы ты так же со мной? - немного алкоголя придают ему смелости, как и всегда, он становится более откровенным со мной.
- Да, - я отвечаю не раздумывая, просто зная ответ на этот вопрос. Появление дочери заставило с новой силой ощутить себя ничтожеством в ситуации с Тед- Теодором.
Я перенял привычку Аны называть двадцатишестилетнего парня таким нежным “Тедди”.
- Я бы гордился тобой, как горжусь и сейчас.
- Мне было важно это услышать, - сын оставляет меня, показательно затушив сигару. По просьбе Аны, я более чем уверен. Не хочу его так быстро отпускать, поэтому подзываю обратно. Мне есть, что сказать ему, пока его здравый смысл затуманен алкоголем.
- Тедди!
- Ты не сделал этого. Чёрт возьми, мне скоро тридцать, нет! - он злится, но всё равно возвращается ко мне. Этакий подарок.
- Комната Алисы на третьем этаже, вторая от лестницы.
- Я не…
- Конечно “ты не”, Тедди. Сильно не шуметь, под комнатой Алисы комната Софи. Не дури, она на тебя таким взглядом смотрела, удивительно, что ты сам не заметил.
- Крис, черт… Я не могу.
- Мне казалось, ты любишь её. Но решать только тебе, собственно, - Теодор молча уходит, мгновенно замкнувшись в себе. О, чёрт возьми, он её еще как любит.
Не признаюсь же я ему, что эту же фразу я сказал и Алисе, действуя как чертов купидон. Алиса несчастна одна, не сумев построить отношения ни с кем другим, да и Теодор стал звездой колонки сплетен, пора это прекращать.
А еще мы поспорили с Аной на десять долларов, кто из них сделает первый шаг.
Делаю последний глоток бурбона, потерявшего всякий смысл без сигары, и медленно плетусь в наш огромный дом, где смогла разместиться вся наша семья. Приехала даже мама, прервавшая свой траур ради моей маленькой радости.
В нашей спальне Ана уже спит, от усталости развалившись поперек кровати и не раздевшись. Ох, моя малышка.
- Я обещала тебе праздничный секс, прости, - она не открывает глаза, но помогает мне стянуть с нее платье и совершенно ненужное ей боди. Да, ей не двадцать, но и на свой возраст моя девочка не выглядит. У нее замечательная фигура. Я еле успел поймать тот момент, когда она начала возвращать былую форму. С большим трудом уговорил её не худеть дальше, к тому, как было до беременности, а оставить эту приятную сочность, мягкость и податливость.
- Свое я еще получу с тебя, только спи. Пойду проверю девочек и вернусь.
- Угу.
Софи спит и, как всегда, её прекрасный детский сон охраняет её верный друг - Бум, развалившись в ногах малышки. Небольшой французский бульдог, порой хрюкающий во сне. Выключаю ночник, оставив проектор звездного неба, и бреду в соседнюю комнату.
В просторной детской, выкрашенной в приятный зеленый, в красивой кроватке белоснежного цвета, спит маленький ангел. Мобиль негромко проигрывает колыбельную, освящая потолок над кроваткой звездами (Ана любит звезды), а в самой кроватке, крепко прижав зайчика к себе, спит моя самая большая радость в этом мире. Моя годовалая дочь.
Я так хорошо помню день ее появления на свет, и так хорошо помню отрешенность Аны, когда она взяла ее на руки, но, к сожалению, совершенно не могу вспомнить свои эмоции. Слишком переживал за своих девочек. Осмотрев дочь, нашу дочь, Ана поднесла малышку буквально к лицу и просто слушала её дыхание.
- Кристиан, она живая.
Деми родилась чуть раньше срока, но вполне здоровым ребенком. И я просто представить не могу страх Аны в тот момент, достаточно зная о ее прошлом.
Первый триместр Ана вела себя так, будто ничего не происходит, не обращая внимания на жуткий токсикоз. Лишь по вечерам разглядывала себя в зеркало, поглаживая плоский животик. В такие моменты я обнимал ее со спины, обещая, что всё будет хорошо. Она лишь кивала, но не верила мне, каждый раз ожидая трагедии, когда уединялась.
Если бы я раньше знал, чего ей стоило согласиться, то никогда бы не предложил попробовать.
Если Эпсон всё еще жив, то я надеюсь, что он страдает за то, что делал с Аной. Он должен был остановиться сам и остановить её. Чёрт возьми, смириться. Они просто несовместимы. В конце концов, дело было явно не в Ане.
Эта женщина перенесла на своих плечах такое горе, что я не мог поверить ей. Одна естественная беременность, оказавшаяся внематочной. До безумия много попыток ЭКО, только шесть из которых оказались успешными. Пять прервались в первом же триместре, одна была почти до пятого месяца. На очередном УЗИ не услышали сердцебиение ни одного из двух плодов. И их сын, долгожданный и зачатый без помощи врачей, смерть которого врачи просто не смогли объяснить. С Аной всё было хорошо, с плодом, никаких заболеваний и следов асфиксии. Так случилось.
И она рассказала мне об этом только тогда, когда у нас получилось, когда врач подтвердил беременность.
Я не знал, просто не знал, кого мне хотелось ударить в тот момент: себя за эгоизм, или её выпороть за глупость, за полную безответственность по отношению к своему здоровью.
Диметрия Кэри Грей.
Я был за более традиционное имя, но Анастейша с таким огнем в глазах доказывала мне, что будет здорово, если и у дочери будет греческое имя, как и у Теодора, что я просто… побоялся спорить.
Я побоялся спорить не с женой, а с тем истеричным монстром, уплетающим мидий в шоколадном соусе, и был вынужден согласиться.
Я не соглашался лишь с тем, что Ана взяла привычку говорить “родной брат” или “родная сестра”, когда говорила о Теодоре и Диметрии, но не использовала это слово для Софии. И это стало поводом для большого скандала, когда Софи случайно сказала нашей маме: “я свою заколку отдала папе, а папа не отдал мне!”, и Ана серьезно отругала её. Ей не нравится, когда София называет меня “папа”, но на наши отношения с малышкой это совершенно не влияло.
Мы не разговаривали с Аной неделю, как я не пытался извиниться, и мне пришлось, как порядочному супругу, всю неделю спать на диване, пока Ана не забралась ко мне в постель, крепко прижимаясь и шепча:
- Вернись ко мне. А то без тебя очень холодно спать.
Как я мог перечить жене? Разве я мог отказать своей девочке согреть ее? Оба были виноваты. Она не должна была ругать Софи, я не должен был так яростно заступаться за ребенка.
Деми хнычет в своей кроватке, ворочаясь, и я беру ее на руки, крепко прижимая к себе.
- Па, - моя маленькая Ана обнимает меня, устраиваясь на плече, и я кружу с ней по комнате, укачивая.
Анастейша говорит, что малышка похожа на меня, но это не так. Она просто копия Аны, и я уже готовлюсь допрашивать каждого парня, что будет пытаться ухаживать за такой красавицей.
Я знал, что рядом с Аной я становлюсь тряпкой, но Диметрия просто подавила меня. Как еще одно доказательство, что малышка вся в маму.
Мы больше года пытались зачать ребенка, и в конце концов негласно сдались, отказавшись от идеи ЭКО изначально. Возраст, здоровье, но надежда долго не умирала ни в ком из нас, до определенного момента. После прекрасного ужина Ана протянула мне тест с положительным результатом. На менопаузу.
- Ева посоветовала мне сделать сегодня. И оказалась права, - моя девочка громко всхлипывает, а хорошо узнав ее за это время, я хватаю ее за запястье, чтобы не сбежала, как она и намеревалась.
- Не плачь, пожалуйста, Энни, малышка, - я сжимаю её в своих руках, укачивая.
- Мне очень жаль. Прости.
- Дурёха моя, ну что ты. Я тебя люблю. И это не обсуждается.
Я был расстроен до чертиков, но просто не имел права показывать свои эмоции. Анастейша страдала намного сильнее меня, как минимум из-за стыда. И страха, что я могу уйти, игнорируя мои слова, что мне нужна только она, в любом виде и состоянии. Как восстановить ее самооценку я просто не представлял.
А через несколько недель она, всё-таки, соизволила сходить к своему доктору. Мне пришлось отменить важные переговоры, лишь из-за ее тихого шёпота в телефон: “Кристиан, мне так страшно”. Через двадцать минут я был у медицинского центра, буквально за руку затаскивая её в здание. Взрослый человек, но порой капризничала не хуже нашей Софи.
- Я так рада, что ты рядом, - Ана пытается улыбнуться, когда я захожу в кабинет, но у нее не выходит. Врача нет в кабинете, а моя девочка прижимает ватку к сгибу локтя. - Доктор Эванс вышел, чтобы передать кровь на анализы.
- Отлично, в самом дорогом месте тебя бывает еще один мужчина, - целую ее в висок, пытаясь разрядить атмосферу пошлой шуткой, и это выходит. - Врач что-то сказал, что тебя расстроило?
- Нет. Мне было намного легче, зная, что ты рядом.
Доктор все время шутит, пока настраивает аппарат для УЗИ, и Ана чуть успокаивается, так и не выпустив мою руку, с трудом уговорив врача, чтобы я остался.
- А теперь расслабьтесь, Ана. Не первый год с вами знакомы. Можете прикрыть глаза и представить любимого мужчину.
Ана смотрит мне в глаза, мы оба игнорируем доктора, и я каждой клеточкой своего тела ощущаю её панику.
- Ана, а на что вы жаловались?..
- Домашний тест на менопаузу показал положительный результат.
- Хотел бы я каждой своей пациентке с подозрениями на менопаузу говорить такое… Вы и без меня хорошо в этом разбираетесь, - Анастейша резко приподнимается, смотря на монитор, и просто замирает, приоткрыв рот. - Делайте ставки.
- О, боже.
- Ну, а я ставлю на… пять недель. Поздравляю!
Паника, страх и неимоверное счастье заполняют меня, но шок не дает даже вздохнуть.
- У нас получилось, - Ана подтягивается и осторожно целует меня, выводя из транса. - У нас получилось, Кристиан.
- У нас будет ребенок?.. - я даже не уверен, шепот ли это, или я произнес это только губами, потому что слышу я только стук собственного сердца.
- У нас будет ребенок!
Мне хотелось орать об этом на весь мир, и я с трудом терпел последующие три месяца, сначала с нетерпением ожидая окончания первого триместра, а потом праздника, на котором мы и объявили всем, что у нас будет дочь.
В нашей паре, как то не удивительно, я оказался оптимистом, решившим, что тест оказался бракованным. Ана стала пессимистом, решив, что это случайность, и тест не ошибся. Просто повезло.