После этого мы много раз практиковались, объясняя это, желанием научится делать это ещё лучше, а потом и вовсе ни чего не говоря. Иногда мы целовались даже при родителях, конечно не взасос, просто чмокали друг друга в губы.
Это была дорога с односторонним движением, и она могла привести лишь к одной цели и, в конце концов, мы её достигли.
* * *
В тот день мы с сестрой как всегда были дома одни. Мама должна была вернуться домой в 8 часов, а отец и того позже. Мы с Ириной пришли со школы часов в двенадцать. Она разогрела суп, который мама обычно готовила с вечера специально для нас. После обеда мы просто бесцельно слонялись по дому, потом начали "беситься", бегать друг за другом, лезть к другому, когда он занят каким-нибудь делом и тому подобное. Несмотря на то, что мне было уже тринадцать, а Ире четырнадцать лет, мы любили подурачиться, когда никого не было дома. Вдруг я вспомнил, что на прошлой недели брал у своего друга, одноклассника Серёги диск с порно-фильмом, который до сих пор не посмотрел. Я предложил сестре посмотреть его вместе, Ирина с не скрываемым интересом откликнулась на моё предложение. Мы уселись перед монитором компьютера не решаясь, всё-таки смотреть его по телевизору, через DVD-плеер, мало ли что - соседи могут зайти или друзья.
Надо сказать, что мы ни разу до этого не смотрели порно, эротику да, но не порно. Думаю, не надо объяснять какое впечатление произвёл фильм на двух, по сути, ещё детей, ни разу не занимавшихся сексом. Мы даже не досмотрели фильм до конца. Мое лицо было пунцового цвета, Ирина тоже выглядела не лучше.
Всё-таки любопытство взяло верх, немного походив и отойдя от первого впечатления, мы решили ещё раз его посмотреть. Остаток вечера мы проходили как во сне, находясь под впечатлением от увиденного, ни чего не видя и не замечая.
Именно в этот вечер, мои дотоле потаенные, мимолетные желания оформились в реальные, явственные и чёткие мысли. У меня в голове созрел план действий. Я понял, чего я хочу, и как я этого буду добиваться. И вот тогда произошло то, что в корне изменило нашу дальнейшую жизнь.
* * *
Это случилось в обычный летний день - обычный для всех остальных, но не для нас. Он стал для нас той отправной точкой, после которой пути назад уже не было. Мы перешагнули через незримую черту, через себя, через нормы морали. Да, мы не могли вернуться, но мы могли остановиться, пойти в другую сторону, но мы пошли дальше, пошли, потому что нам это понравилось, потому что мы не хотели останавливаться, и нам было уже всё равно, что будет дальше.
Начались летние каникулы, поэтому мы как все дети наслаждались свободой от школы и занимались всем тем, что свойственно для этого возраста: гуляли, ходили по дискотекам, в общем "отрывались на полную катушку". Проснувшись в середине дня, после очередной дискотеки, мы решили, что сегодня ни куда не пойдём. Родители как всегда были на работе, отец вообще последнее время практически не появлялся дома, даже ночуя иногда в гостинице, принадлежавшей их предприятию. Естественно маме это не нравилось, и она приходила с больницы уставшей и раздраженной.
Умывшись и поев, мы начали думать, чем нам заняться и, не придумав ни чего лучше, решили в очередной раз посмотреть порно.
После того первого раза мы часто, оставаясь одни, смотрели порнографические фильмы.
Ирина показала мне новый диск, с фильмом, имевшим неопределенное название "Похищение", на котором была изображена голая женщина с томным взглядом и в непристойной позе и голый мужчина, стоявший полубоком скрывая свой член. Мы включили фильм и уселись рядом на одну кровать, Ирина положила подушку мне на грудь и легла на неё. Сначала я смотрел его без особого интереса, с некоторой отстраненностью, но постепенно я начал понимать, что он мне нравится. Сердце начинало биться сильнее, быстрее гоня кровь, которая наполняла мой член, напряжение нарастало. Я помаленьку возбуждался. Я видел, как сестра взглядом скользнула по моему члену. Я чувствовал, что она тоже начинает возбуждаться, по её телу проходила дрожь. Она легонько провела пальцами по моей ноге выше колена, я практически не почувствовал её прикосновения это было как дуновение легкого ветра, но этого было достаточно. Я всё понял, между нами как будто упала стена. Меня самого начинала трясти мелкая дрожь. Я также провел рукой по её ноге, но не так как она не легонько, но так что бы она почувствовала. Ирина повернулась ко мне, и я увидел в её глазах пламя страсти, да, это была уже не искорка, которая вспыхнула на мгновение в тот день, когда мы первый раз поцеловались. Но пламя, которое охватило нас обоих. Всё остальное я помню как в тумане, как в бреду. Я притянул сестру к себе и впился в неё губами. Мои руки заскользили по её телу, по грудям, опускаясь ниже лаская бёдра. Я просунул левую руку в её бриджи и начал массировать лобок, правой гладя её по спине. Ира нежно касалась моего набухшего члена, осыпая меня поцелуями. Я стал стягивать с неё футболку, после того как мне это удалось она начала расстегивать мою рубашку. Наконец, мы остались в одном нижнем белье. На мгновение показалось, что к нам вернулось сознание или лучше сказать осознание происходящего, я будто в первый раз, по-новому взглянул на свою сестру, практически голая в одних трусиках она казалась богиней спустившейся с небес на Землю, она была прекрасна. Где-то глубоко в мозгу пронеслась мысль: "что мы делаем"? Пронеслась и пропала, будто её и не было, безумная страсть заглушила голос разума и в следующую секунду мы уже целовались, забывая обо всём на свете. Мы сбросили с себя последние остатки одежды, и я аккуратно уложил Ирину на кровать. Я встал перед ней на колени, от наполнявшей крови было больно член, сердце готово было вырваться из груди, от невероятного возбуждения и волнения перед глазами плыли красные круги, мне не хватало воздуха. Сестра выглядела не лучше, её волосы разметались по подушке, она была как в бреду. Да это был настоящий бред.
Я попробовал протолкнуть член во влагалище и чуть не вскрикнул, меня пронзила адская боль, казалось, с члена сдирают кожу, но возбуждение не пропало. И я, преодолевая боль, неимоверными усилиями со слезами на глазах всё-таки протолкнул его во внутрь, прорывая девственную плену. Теперь Ирина подавила вырвавшийся из груди крик, больше похожий на стон она закусила нижнюю губу и впилась ногтями мне в спину, оставляя глубокие рваные раны. Но я уже ни чего не замечал, мне было всё равно, даже если бы в эту минуту с меня начали снимать кожу, я бы ни чего не почувствовал.
Всё закончилось внезапно. Мы лежали на кровати абсолютно вымученными, как будто только что очнувшиеся после долгой и тяжелой болезни. До меня только сейчас начинал доходить смысл случившегося.
- Игорь, что мы наделали, - прошептала Ирина, по её щекам потекли слёзы.
Я ни чего не ответил лишь молча встал с кровати и начал одеваться, я сам готов был плакать от невозможности ни чего исправить. Ирина тоже стала одеваться, собирая разбросанные по комнате вещи.
К горлу подкатил комок, я упал на кровать и уже не сдерживаясь, заплакал, утирая руками бегущие слёзы.
- Прости меня Ира, это я виноват, - глотая слезы, произнёс я, не глядя на сестру.
- Мы оба виноваты, - ещё громче зарыдала Ирина, она села рядом, и обняла меня, я ответил её тем же, крепко сжимая её в объятиях.
- Если родители узнают, они нас убьют, - сквозь слёзы выдавила она.
- Они не узнают, - ответил я.
Только сейчас мой взгляд упал на простынь, на которой уже высыхало большое красное пятно крови. Ирина была девственницей, на мне был двойной грех - я лишил её девственности.
- Чёрт, только не это, - вскрикнул я, вырываясь из объятий сестры, посмотри на простынь, она вся в крови, вот теперь нам точно конец!
Ирина перестала плакать, уставившись на пятно.
Я посмотрел на часы, стрелки показывали полвосьмого, через полчаса мама должна была вернуться с работы и тогда мы пропали.
- Ира, что делать!? - меня охватила паника, сердце вновь учащено забилось, - да, они нас убьют это точно.
"Мы пропали! Мы пропали!". Я носился по комнате как угорелый, от отчаяния я готов был биться головой об стену. "Это наказание за то, что мы совершили. Какой позор об этом узнает весь город. Бежать. Точно, надо бежать ". Я уже готов был сказать это вслух. Но тут очнулась сестра. Она соскочила с кровати, сгребая в охапку простынь и остальное бельё.
- Я успею его постирать, надо замочить его в холодной воде и всё, а маме скажем, что я решила сегодня постирать бельё. Давай снимай постельное бельё с других кроватей, - Ирина пулей выскочила из комнаты.
Я побежал в родительскую спальню, сбросив на пол покрывало, я снял бельё и помчался в баню. Ирина уже замочила простынь.
- Брось туда, - она показала в угол предбанника.
- Ты сможешь его отстирать? - вода, в тазу была розовой от начавшей растворяться крови, но я знал, что кровь не так то легко отстирать.
- Наверное, кровь ещё не успела высохнуть, но придется несколько раз поласкать. Если я не успею до прихода мамы не пускай её в баню, - Ирина начала тереть порошком пятно.
- Как я её не пущу? Что я ей скажу?
- Не знаю, придумай что-нибудь. Или тогда сам стирай, а я пойду, - разозлилась Ирина.
Я вышел из бани. Я был в полной уверенности, что это конец. Ира не успеет выстирать простынь. "Может порезать себе вены? Нет, я не смогу. Будет ещё хуже и, причём здесь кровать? Всё это ни как не вяжется".
Я ходил по ограде погруженный в свои не весёлые мысли, когда скрипнула калитка. Меня начало трясти как в лихорадке, ноги подкашивались, из последних сил я попытался взять себя в руки.
Мама держала в руке пакет, видимо после работы она зашла в магазин.
- А где Ира? - спросила она, проходя мимо меня.
- Да вон, в бане. Стирает, - я кое-как сдерживал нервную тряску.
- Что это она под вечер за стирку принялась? - мама недоумённо посмотрела на меня.
- Не знаю, - я пожал плечами, потупив взгляд в землю.
Мама зашла в "избушку", я зашёл следом. На лето мы переносили кухню в "избушку" или, как мы в шутку говорили, "перекочевывали" - в маленький летний домик, чтобы дом, что называется "отдохнул". Мама поставила пакет на стол и хотела выйти, видимо, намериваясь идти в баню. Надо было срочно, что-то предпринимать.
- Ты куда мама? - я встал в дверях.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.
- Пойду, спрошу, с чего вдруг Ире приспичило заняться стиркой. Игорь, что тобой ты как-то странно выглядишь? - только сейчас мама заметила, что со мной, что-то не то.
- Игорь, говори, что случилось. Я же вижу по твоим глазам - ты что то скрываешь, - мама попыталась заглянуть мне в глаза, - что произошло?
- Я всё равно узнаю - не у тебя так у Ирины!
Мама встала, явно намериваясь любыми путями узнать, что случилось. Она быстрыми шагами направилась в баню. В первые секунды я тупо стоял и смотрел на неё, и вдруг меня как обожгло, я знал, что нужно делать. Она думает, что что-то случилось, так пусть будет так. Я бегом бросился в дом.
Я залетел в зал, вдоль одной из стен у нас стояли шкафы, я подошёл к одному из них, за стеклянными дверцами в нём стояли в основном посуда, но самое главное там был дорогой сервиз не так давно подаренный маме на день рождение её коллегами. Я немножко постоял возле него, ещё решаясь на отчаянный и шаг, на самый как мне тогда казалось безумной поступок в своей жизни, который на самом деле я уже совершил. И вдруг резким движением я уронил этот шкаф на пол, раздался звон разбиваемой посуды. Я молился лишь о том, что бы мама не услышала этот звон. Я снова поднял шкаф, одна из его дверок разбилась, и поставил его на прежнее место. Трясущимися руками я стал составлять уцелевшую посуду обратно. Потом собрал самые большие осколки стекла, из-за дикой спешки порезав пальцы, и на ходу выбросил их в мусорное ведро.
Выбежав на улицу, я бросился к бане, за несколько шагов переходя на шаг. Я зашёл в баню, мама как минуту назад меня, допрашивала Ирину, та что то лепетала на счёт того, что ни чего не случилось, что она вообще не понимает о чём речь. Я видел, что они обе находятся на грани срыва.
- Мама, - начал я, - ты хочешь знать, что случилось? Хорошо я тебе расскажу. Мы с Ириной разодрались и уронили шкаф с посудой.
- И что? И всё? - мама глуповато уставилась на меня.
Я на мгновение опешил, я не ожидал такого вопроса. Я думал, что сейчас она окончательно разозлиться и начнёт ругаться.
- Но ведь там же стоял твой сервиз, почти всё разбилось, - вымолвил я.
- Вы как дети..., дети, - мама вдруг закрыла лицо руками, и я увидел, как она беззвучно содрогается. Мы с Ириной практически одновременно бросились к ней.
- Мама, мамочка, что случилось? - Ирина обвила её шею руками и заплакала. Меня тоже душили слёзы.
- Мама, ну что с тобой? - я потряс её за плечо, глаза застилали слёзы.
- Разве вы не понимаете? Я думала что..., что-то случилось ..., - она не договорила, вновь сотрясаясь в рыданиях, - случилось с папой... или с бабушкой.
Мама рыдала уже в полный голос. Ирина вторила ей. Я сам готов был закричать на всю улицу: "Ну, что же это творится"?
- Мамочка, извини нас, - сквозь слезы проговорил я.
Мама ни чего не ответила, лишь обняла меня, прижав нас сестрой к своему мокрому от слез лицу.
* * *
Казалось бы, после таких переживаний мы должны были забыть про секс. И действительно мы два месяца боялись даже смотреть друг другу в глаза, не говоря о том, что бы прикоснуться. Но, видимо, нам суждено было быть вместе, предопределено самой судьбой.
Человеческая память не долговечна, мы помним только то, что хотим помнить. Это кажется глупостью, но это действительно так. Мой знакомый, которому уже много лет, вспоминая свою службу в армии, с удивление заметил, что он практически не помнит неприятные ситуации, которые с ним там происходили. Нет, он помнит, что было много плохого, но вспомнить какую то конкретную ситуацию, в деталях, за исключением одно, двух событий, которые на всю жизнь врезались в его память, он не может.
Анализируя свои армейские воспоминания, я понял, что и у меня точно такой же случай. Остался лишь общий мрачный фон, чего-то нехорошего, но чего именно не понятно. И на этом фоне, как не странно, вспоминались веселые и забавные ситуации, происходившие со мной на службе. Не даром же про армию сочинено столько анекдотов. Конечно в армии множество мелких факторов создающих общую гнетущую обстановку: это и чувство некоторой несвободы, и постоянное напряжение психическое и физическое, которое ты вынужден сам поддерживать, чтобы всегда быть в форме. Но ведь это не влияет на нашу память.
Всё это можно объяснить оптимистическим складом ума или психологической защитой мозга, которая включается в экстренных ситуациях и "блокирует" неприятные воспоминания. Что бы уберечь сознание человека от губительного воздействия этих мыслей, которые могут довести его до безумия. И в памяти остается только хорошее.
Но мне больше нравится первое объяснение, оно дает право думать, что всё-таки человек сам хозяин своей судьбы, что мы сами выбираем свой путь. Хотя, иногда, и начинаешь сильно в этом сомневаться.
* * *
Второй раз мы занимались сексом совершенно осознано, полностью отдавая себе отчет всего происходящего. И наши взаимоотношения перешли на новый качественный уровень, если так можно выразиться об сексуальных отношениях брата и сестры. Мы впервые получили удовольствие от секса - это было сказочное, ни с чем не сравнимое чувство. Чувство полного удовлетворения и счастья, полёта в небесах, после которого не хотелось возвращаться на Землю. Честно говоря я до сих пор не испытывал ни чего подобного. Это было поистине неземное удовольствие.