С сестрой же у нас была лишь страсть, страсть и похоть. Мы полностью отдались, а лучше сказать поддались, этой страсти, утонули в ней. Мы и не хотели держаться, мы окунались в неё с головой, отдавая друг другу себя без остатка. Я до сих пор удивляюсь, как мы смогли сдать все экзамены в первый год нашей совместной жизни. Мы не жили, мы занимались сексом. Утром, вечером, ночью и днём, в институте и дома, в гостях, - везде где только можно, уличив минуту мы спешили уединиться. Всё ограничивалось только моими ресурсами, если бы я мог, мы занимались бы этим без остановки. Я думаю, некоторые наши знакомые, о чём-то догадывались, заставая нас в неловких ситуациях, женском туалете или в лесу, когда мы выезжали за город. Это уже был даже не секс, это было звериное совокупление и не страсть, а похоть, которая захлестнула нас. Мы перепробовали всё что только можно, может быть даже придумали что-то новое, что впрочем, и сексом то уже нельзя было назвать в истинном смысле этого слова. И мы НЕ ПРЕДОХРОНЯЛИСЬ, знаю, многие мне не поверят, но это правда, мы действительно не использовали ни каких средств контрацепции. Лишь несколько раз мы использовали презерватив. Понимали ли мы всю серьёзность ситуации? Конечно да, кому как не Ирине, учащейся в медицинском институте, было знать о последствиях. Но это лишь усиливало нашу страсть, подзадоривало, заставляя совершать все более не обдуманные поступки. В каждом из нас сидит этот "червячок", который заставляет нас совершать подобные вещи. Заставляет ходить по обрыву. Каждый, кто стоял на краю этого обрыва думал: "а что если...?", неизвестное манит, запретный плод сладок.
Не делай то, не делай этого, нельзя то, нельзя это. Родители повторяют нам эти слова с раннего детства и всё равно, все делают что-то, чего никогда нельзя делать, то о чём возможно жалеют всю жизнь. Все нарушают правила, вопрос лишь в том, - в какой степени?! Мы с сестрой нарушили их все и нарушив двинулись дальше. Покатившись вниз как по ледяной горке, мы уже не могли и не хотели останавливаться, наоборот мы лишь ускоряли движение. Это было настоящее сумасшествие, и мы отдались этому сумасшествию, дали ему завладеть нами, полностью поглотить. На мгновение, на миг мы возвращались в реальный мир из придуманного нами, и оглядываясь назад с ужасом понимали, что мы творим чудовищные вещи и мы хотели прекратить это, но стоило нам прикоснуться к друг другу как мы забывали обо всём на свете оказываясь в своём мире секса и похоти.
Сумасшествие и идиотизм, кретинизм не знаю, как его назвать, разные вещи. Практически со стопроцентной достоверностью доказано, что все жившие когда-либо на Земле гении в той или иной степени сумасшедшие. Где та грань, что отделяет реальный мир от выдуманного, по которой можно судить, здоров человек или болен. Психотерапевты шутят, что настоящие сумасшедшие не знают об этом, мы с сестрой знали, но от этого не переставали ими быть.
Нам самим было интересно, что же будет дальше? И неизбежно настало то время, когда надо было задать себе этот вопрос. А дальше не было и не могло ни чего быть. Это был тупик. С самого начала, мы не хотели этого видеть, но это не зависело от нас.
* * *
Это случилось не в один день и даже не неделю и не месяц. Можно, конечно всё свалить на Армию, но это будет не правильно. Скорее наоборот она на некоторое время продлила наши отношения. Да и какая это была служба - всего год в своём городе, с высшим образованием, я, как обычно говорят: просидел "писарем в штабе". Помог отец со своими, а точнее его "шефа", связями в областной администрации. Безусловно, иногда было чертовски тяжело - были и разбитые носы и даже проломленные головы, но и в "обычной" жизни случаются неприятности. Я вообще считаю, что Армия это зеркало гражданского общества. Но у нас в Части не было психологического давления ведь зачастую "ломаются" не от физической боли, а из-за того морального унижения, которое в результате этого получают.
Ирина чуть ли не каждую неделю приезжала ко мне в и, конечно, мы занимались с ней не только разговорами.
Нам просто надоело, как не глупо и банально это прозвучит. Уже когда я учился на пятом курсе, а сестра начала работать мы практически перестали заниматься сексом. Лично я виду свой отсчёт с того времени, когда к нам приехала мама чтобы помочь устроиться Ире на работу, в начале моего последнего года учебы. В тот раз мама взяла отпуск на работе и жила у нас очень долго - больше месяца - и после того как они с Ириной нашли для неё работу.
В нашей комнате стояло две кровати, разумеется, как думали родители для меня и сестры. На самом деле мы спали на условно моей кровати, её же кровать расстилалась как раз только тогда когда приезжали родители или иные непредвиденные гости. В этот же раз после отъезда мамы Ира всё равно продолжила спать на своей кровати, всё это произошло так естественно, что осталось не замеченным, ни я, ни она не обратили на это внимание. Трудно объяснить и понять ту ситуацию сегодня, теперь я выношу её на первый план, а тогда это значило лишь то, что она хочет поспать одна и ничего более. Очень редко она делала так и раньше, но не больше чем на одну ночь. Это не означает, что мы перестали заниматься сексом, просто теперь это происходило не каждую ночь вот и всё. Просто она начала работать, просто мы стали старше, просто она стала женщиной...
Желание не ушло и не пропало, быть может, немного ослабло, но всё стало настолько приторно и обыденно, что это уже не доставляло прежнего удовольствия.
Поэтому я и говорил о двояком влиянии Армии: с одной стороны если бы не служба, то мы бы расстались раньше, но с другой - всё же Армия изменила меня, как сказали бы в свое время: сделала из меня "человека", также как изменила Ирину работа. К тому же именно во время моей службы она познакомилась с Лёней. Это произошло когда мне оставался месяц до "дембеля". Леонид работал стоматологом в той же поликлинике, куда устроилась сестра, на два года старше её, высокий, худой, с начинающей лысеть головой. Конечно, я не понимал, что она в нём нашла, нельзя сказать, что бы я ревновал, скорее мне было просто интересно, что у них получится, ведь ни я, ни она, ни имели связи с другими людьми.
Вообще же Леонид хороший человек мы сразу нашли с ним общий язык, теперь я думаю, что больше никому бы "не отдал" свою сестру. Добрый, надёжный, с ним она что называется "как за каменной стенной". И он действительно, а я знаю это точно, любит её, как, наверное, и она его.
Но похоть не выпустила нас полностью из своей власти, она лишь облегчила свою хватку, но не исчезла совсем. И иногда её волны, ослабленные, лишенные прежней силы, но не лишенные власти вновь захлёстывали нас с головой. Это случалось очень редко, но это происходило.
И здесь появилось что-то новое, в то время как всё говорило о том, что скоро мы должны были окончательно расстаться, произошло то, чего мы в душе больше всего боялись и неимоверно желали одновременно. Страсть начала вновь усиливаться. В нашей жизни появился новый элемент, новый запрет который мы не могли не нарушить. Если раньше этими элементами были родители, друзья, знакомые, то теперь им стал Леонид. Все те чувства, желания, которые, казалось, изжили себя и должны были окончательно исчезнуть. Начали возрождаться и мы почувствовали это.
Наша жизнь выходила на новый виток. Мы оказались на развилки это был тот шанс, который мы опять не использовали.
До самой Ирининой свадьбы мы занимались с ней сексом. Часто это происходило по моей инициативе, все-таки у меня до сих пор не было подруги, в отличие от сестры, которая могла заниматься этим и с будущим мужем, но это не означает, что сестра была против. Если бы она только намекнула, что больше не хочет делать это со мной, я бы не сказал ей ни слова. Но она хотела этого не меньше моего, и я знал это точно, за столько лет мы научились понимать друг друга без слов. Однако, она пыталась хоть как-то ограничить себя, но у неё ничего не получалось.
И, тем не менее, теперь всё изменилось, уже не было того полного удовлетворения и ощущения безмятежности и счастья, которое до этого появлялось каждый раз. Сейчас я знал, что всякий раз побуждая Ирину к занятию сексом я заставляю её изменять Леониду, несмотря на молчаливое согласие с её стороны, после каждого такого занятия сексом в душе оставался неприятный осадок. Каждый из нас понимал, что это нужно прекращать, но никто не решался сделать первый шаг.
Уже через год была свадьба, но перед этим был ещё один секс, тот секс, который, как я уже сказал, не был последним, но по значению был таким же важным как и первый.
Свадьба, должна обязательно стать особенным днём иначе в ней нет смысла. Хотя та особенность по которой запомнилась Иринина свадьба, не пожелаешь никому. Но именно это сделало за нас то, что мы бы не смогли никогда сделать сами. Если бы всё было иначе вполне возможно, что это тянулось бы и до сегодняшнего дня. Так что я не знаю чего там было больше хорошего или плохого..
Я приехал к ней за несколько часов до регистрации. И когда все вышли, чтобы встретить жениха и провести традиционный обряд "выкупа" невесты, я молча взял её за руку и повёл в ванную. Там я задрал её свадебное платье, толчком усадил на стиральную машину, стянул плавки и с силой вогнал свой член в неё.
Вероятно, со стороны всё выглядело очень странно, за все время мы не проронили не слова, в полном молчании мы занимались сексом и лишь изредка у неё изо рта вырывался стон, то ли боли, то ли наслаждения. К этому времени, она была уже на втором месяце беременности.
Казалось бы, какие запреты мы только не нарушили, какие ещё табу оставались не тронутыми и всё же, каждый раз, мы умудрялись находить новые, чтобы с маниакальным наслаждением переступить и через них.
Собрав всю волю в кулак, я сумел в кульминационный момент вытащить член бурно излившись в ванну и тем не менее несколько капель попали на белоснежное платье и её нижнее бельё.
И лишь после свадьбы мы наконец-то смогли это оборвать, как потом оказалось не навсегда, но в тот момент это было главное, той новой чертой, которую мы наконец-то достигли, и что самое важное перешли. Я до сих пор не могу простить себе эти последние месяцы, ведь получалось, что я практически принуждал Ирину к сексу, пускай и с её молчаливого согласия, но всё же это была только моя инициатива. Я даже не хочу думать, что она испытывала после каждого такого занятия, и как потом смотрела в глаза Леониду...
Именно, на свадьбе я познакомился с Катей. Она оказалась там случайно - её позвала с собой двоюродная сестра Леонида, с которой они были большими подругами.
Любовь с первого взгляда - сегодня я знаю, она существует, а тогда я считал это литературным штампом. Если бы в те времена я прочитал в какой-нибудь книге что-то наподобие: "я растворился в её бездонных как море синих глазах" - я бы усмехнулся, и посчитал это красивым набором слов, лишённых всякого смысла и не несущем абсолютно никакой информации. А сейчас я не знаю, как по-другому объяснить то, что происходило со мной, тогда, какие слова подобрать. Она села напротив, я посмотрел на неё, и мир перестал существовать, остались лишь её глаза, действительно немного иссиня, они поглотили меня полностью, это было как наваждение, как гипноз. Исчезло всё: комната, стол, люди сидящие рядом, были только её глаза смотрящие прямо в душу. Даже в голове не осталось никаких мыслей, она стала пустой и лёгкой. Катя улыбнулась, и мир расцвёл. Это было сказочно, чудесно - волшебство наяву.
Как и Ирина с Лёней, мы не стали тянуть и уже через полтора года была вторая свадьба, не менее шумная и весёлая. И после неё началась то, что я называю моя сегодняшняя жизнь, с её горестями и радостями, хлопотами и заботами, но в целом счастливая. И я бы сказал настоящая, да именно настоящая, истинная жизнь не для чего, а для кого. Теперь я живу для и ради Кати, ради детей, одним словом, ради семьи.
***
Наши дети, - в наше время духовного вакуума, отсутствия единой объединяющей идеи, для большинства людей, дети остаются единственным смыслом жизни. Единственной надеждой, целью, единственным побуждением двигаться дальше по бесконечной спирали времени, остаются всем... Наши с Ириной дети, также являются для нас всем и мы готовы для них на всё.
Пожалуй, нет настолько разных и одновременно похожих людей, как двое наших старших детей. Наташа, пошла в отца, в отличие от матери, высокая, стройная, с большим бюстом, с роскошными каштановыми волосами с рыжеватым оттенком, тоже доставшимися от Лёни. От матери ей достались глаза, нос и губы. Она живое воплощение грации и изящества.
Данила же, среднего роста, немного нескладный, в какой-то степени неуклюжий, внешне абсолютная копия Кати, тогда как внутренне - моё полное отражение.
Несмотря на такие разительные отличия во внешности, эти двое неожиданно как для нас, так и для себя, нашли много общего. Не столько в характере, сколько в устремлениях, взглядах на жизнь, в оценках той или иной ситуации, в поведении. Они много времени проводят друг с другом, играют, занимаются учёбой и само собой, очень близки. Естественно, сам пережив такое, я наблюдаю за ними, присматриваюсь...
Многие назовут меня лицемером и ханжой. И действительно, если я считаю нормальными для себя инцесуальные отношения с сестрой, то почему же не допускаю того же для них, тем более они, в отличие от нас, всего лишь двоюродные брат с сестрой?
Но всё дело в детях, как я уже сказал, ничего нет важнее детей. Смотря на Данилу с Наташей и их младших братьев и сестёр, я с содроганием думаю о том что бы было, если бы Ирина всё же забеременела от меня. Почему этого не произошло, у меня нет ответа. Может быть моя сестра оказалась более благоразумной чем я и, на самом деле, я знаю её не так хорошо как думаю?
Мы отмечали двадцать лет со дня свадьбы Ирины и Леонида. В определённый момент времени, мы с Ириной уличили момент и ушли в квартиру родителей, которые наконец-то перебрались в город, купив неплохую трёшку, в соседнем с Ириной доме. Намеренно мы остались вдвоем или действительно просто послушались отца и пошли ещё за вином? Наверное, даже сами себе мы не смогли бы ответить на этот вопрос.
И это случилось вновь. Как, почему? Уже не важно.
На душе было гадко..
"Катя! Прости, ... я все-таки тебе изменил! Пусть с сестрой ..., нет не "пусть" наоборот это ещё хуже уж лучше бы с какой-нибудь незнакомкой." - мысли как пчёлы роились и путались в моей голове. Я ненавидел и презирал себя одновременно. Ирина молча села на кровати и подняла с пола плавки, натянула их, потом сняла со спинки стула платье.
Она вышла на балкон, я вышел следом. Ирина, опёршись локтями, курила и смотрела вниз на проезжающие машины. Сумерки уже спустились и машины начинали включать фары, слепя глаза. Я сел на стоящий рядом детский стульчик. Я посмотрел на сестру, она была в легком синем платье и короткой кожаной куртке. Осень помаленьку начинила хозяйничать на улице, порывы ветра, налетавшего внезапно, развевали её волосы и трепетали платье, занося пожелтевшую листву на балкон. "Как же всё-таки она изменилась?! Интересно, я всегда думал, что сестра с возрастом пополнеет, а вышло наоборот - Ирина была до невозможности худой. Наверное, это из-за того, что она много курит?". Я тоже уставился на проносящиеся внизу машины:
- Как ты думаешь, что это было? - спросил я, не поворачивая головы.
- Это было безумие. Ты же знаешь, Игорь, мы оба сумасшедшие. - ответила она, также не отрывая взгляда. Мы долго молчали.
- Почему ты все-то не покрестился? - Ирина повернулась ко мне.
- Не знаю, времени не было, - ответил я. Смотря на припарковавшуюся внизу машину, из неё вышёл молодой парень в белой рубашке, джинсах и кожаной куртке, и зашёл в соседний магазин. В машине осталась сидеть девушка, она достала губную помаду и начала подкрашивать губы.