Она добавила последнюю фразу будничным тоном, словно это было чем-то обыденным.
Маринетт и Адриан снова шокировано переглянулись.
И он как бы глазами сказал: «Она знает. Как?!»
А она словно взглядом ответила: «Вижу. Ничего не понимаю».
— Вы думаете, что истребляли всех акум что ли? — наигранно удивилась она. — Да вы и половины не находили, — хмыкнула Хоуп. — Не говоря уже о жертвах их воздействия в других городах Франции.
Маринетт выдохнула белое облако из легких.
Температура в камере становилась всё ниже, а тела всё выше.
От осознания мышцы словно начали гореть.
Глаза защипало, появился небольшой гул в голове.
— Жаль, не всех удалось от них освободить, — тихо прошептала она, кидая взгляд в сторону коридора.
Адриан непонимающе нахмурил брови.
Он не понял.
А Дюпэн-Чэн…
Фактически дособирала осколки мыслей воедино.
Разодрала руки в кровь, но собрала.
И вот она: картина.
Хрупкая, словно мнимо существующая.
Её мама обо всём знала.
Она всё это время…
Знала.
Держала в секрете всё это, пока сама была главой организации по борьбе с акумами.
Позволяла дочери играть в «героя».
Черт возьми.
Разумеется, теперь всё вставало на свои места.
Наличие транквилизатора в ящике кухонного стола — мера предосторожности.
Быстрый набор в телефоне — план действий, обдуманный заранее.
Молли Хоуп… Дрэд…
Проклятье.
Плевать, как её звать.
Она — правая рука её матери.
Значит, Сабин приставила её к дочери не просто так.
Она доверяла ей.
И отсутствие посетителей тоже было понятно.
Больница Святой Марии — их частный сектор.
Значит, люди, сидящие в тех камерах — те самые жертвы акум, которых не удалось освободить.
Затворники собственного разума.
Спятившие от озлобленности индивиды.
Не личности.
Нет.
Они ими не являлись.
Больше не являлись.
Все те люди стали тенями, заточенными в серых стенах больницы Святой Марии для душевнобольных.
Тенями без имени.
И только одно Маринетт было непонятно.
— Почему она не навещала меня? — сипло — из-за долгого молчания — спросила она.
Молли направилась в сторону двери, позвав с собой Адриана.
Он покорно поднялся с места, отпустив руку Маринетт, и подошел к ней.
— Она не знала, как объяснить, — негромко ответила Молли, опуская ладонь на ручку двери.
Маринетт только кивнула, всё ещё сверля невидящим взглядом каменный пол.
— Когда придет время, она сама скажет тебе всё это, — добавила она. — Только не отталкивай её, когда это случится. Хорошо?
Девушка пару секунд не шевелилась.
А затем снова — чисто механически — кивнула.
Молли закрыла за собой дверь, поворачивая в скважине ключ и прикрепляя связку к поясу.
За железной стеной послышались сдавленные всхлипы.
Адриан крепко зажмурил глаза и прикоснулся лбом к покрытой влагой поверхности двери.
Опуская на неё ладони.
Он ненавидел слезы.
Потому что боялся их.
Особенно слез Маринетт.
Каждый её всхлип, каждая скатывающаяся к подбородку прозрачная капля…
Переворачивала.
Резко вырывала у него что-то изнутри и, грубо скомкав в невидимых ладонях, пихала обратно.
И это она ещё не знает одну «новость».
Боже.
Стоит сказать о догадках Молли.
Стоит. Больше некому.
— Вы же знаете о том, кто совершил теракт сегодня утром, верно? — негромко спросил Адриан и открыл глаза.
— Ло, — кивнула Молли. — Почему ты вспомнил об этом именно сейчас, а не сказал при Маринетт?
Один брошенный на неё взгляд.
Тяжесть ноши, которая слишком велика для семнадцатилетнего подростка.
Взгляд словно прожившего долгую жизнь старика, а не мальчика.
Молли кивнула.
Не нужно объяснять, почему он не сказал при ней.
Всё написано черным по белому.
— ЛжеБаг без вариантов перетянет её на свою сторону, но…
— Что «но»?
Адриан глубоко вдохнул.
— Несмотря на всю её мощь, она стоит только на второй ступени, — он внимательно посмотрел на Молли, которая, кажется, начала осознавать. — И не нужно ходить к гадалке, чтобы понять, кто стоит на первой…
========== 10. Эрис и Деймос ==========
Отголоски сирен скорой помощи всё ещё витали в воздухе, гоняемые ветрами по всему городу.
Курчавые клубы черного дыма почти рассеялись по мостовым, и теперь был виден масштаб разрушений.
На улицах беспрестанно пиликали мобильники, оповещая граждан о свежих новостях, именах погибших и раненых.
А Бражник стоял возле своего окна, глядя на всё это сверху.
Молча скрестив руки в замок, он провожал взглядом вечно пробегающих незнакомцев, похожих больше на муравьев, и прокручивал в голове снова и снова одну и ту же мысль.
Впервые он задумался над этим: правильно ли он поступил.
Верный ли ход совершила его пешка?
— Как замечательно всё идет, согласен?
Сладкий, протяжный голос прорезал пространство вечно погруженной в тишину комнаты, эхом отскакивая от стен.
— Убийства, массовый террор…
Бражник ничуть не растерялся и даже позволил себе ухмыльнуться.
Уголок его губ чуть дернулся вверх, но через мгновение холодное выражение лица вернулось на своё прежнее место.
Едва слышные шаги за спиной Бражника ощущались всё ближе.
Её аура вторгалась в его созданное годами личное пространство, но он не подавал виду.
— Услада для моих ушей. Такими темпами она скоро будет плясать на костях всего города, но…
Она остановилась за его спиной и опустила руки ему на плечи, с небольшой силой сжимая ткань пиджака.
— … ей всегда будет мало, — прошептала она, заставляя своим горячим дыханием покрыться его кожу мурашками. — А я не буду пока мешать.
Её умелые руки скользнули вниз по его спине.
— Всегда ценила такую страсть к насилию.
Заточенные в латекс ногти прочертили десять дорожек против ворсинок ткани, оставляя след.
Бражник повел плечами, чуть дернув в сторону головой.
Сглотнул образовавшуюся во рту густую слюну, на мгновение прикрыв веки.
— Эрис, — бархатным голосом против воли произнес он.
Его губы растянулись в победной улыбке.
Но только она её не увидит.
Никогда не увидит.
За спиной раздался тихий смешок.
— Ты ещё помнишь это имя, Деймос? Я польщена.
ЛжеБаг причмокнула губами, когда с языка снова слетело его имя.
Так давно она хотела произнести его вслух, что сейчас даже в данном контексте это вызывало жгучее тянущее чувство внизу живота.
— Это имя давно исчезло, — холодно ответил он, хотя сам только сильнее стискивал зубы от того, что она творила. — Сейчас я…
— Бражник, — тут же мягко прервала его ЛжеБаг. — Да, я знаю…
Она снова провела руками по его лопаткам, затем вдоль позвоночника и прервала контакт с тканью только у поясницы.
Протяжно выдохнула.
Прикусила нижнюю губу, наслаждаясь видом сзади.
Всё почти так, как и столько лет назад.
Вот только это «Бражник».
Ммм… Не совсем ему подходило.
— Откуда ты?..
— Мысли Котика такие… Такие громкие, — снова поняла вопрос Эрис, теперь сжимая пальцами его предплечья. — Надо было оставить метку на шее чуть меньше…
Она картинно приложила два пальца к виску, начиная морщится.
Цокнула языком.
Бражник снова ухмыльнулся.
Всё та же.
Те же действия, движения.
Слова.
Те же способности.
Та же Эрис, что и тысячу лет назад.
Которая была за войну, за месть, за жестокость.
Боже, она заводила его одним только своим голосом.
Как и тогда.
Как и сейчас.
Безумные любовники на проклятой земле Древней Греции.
Повелители хаоса и беспорядка.
Ужаса и непрекращающейся борьбы.
Создатели мощнейшей тоталитарной империи.
Боже мой.
И Эрис снова догадалась, как установить слежку за человеком.
Метка на участке кожи — и дело в шляпе.
Коварная.
Как-же-я-скучал-по-этому.
— Просто глохну от его терзаний.
ЛжеБаг провела кончиком языка по губам, чуть слышно выдохнув ртом.
Бражник всё ещё не сводил глаз с улицы, хотя мысли — чертовы предатели — снова вернулись к ней.
К этой чертовке.
С бездонными черными омутами.
Он так долго ждал.
Столько лет.
Бесконечных, тянущихся.
Разыскивал этот чертов камень чудес, чтобы только высвободить её оттуда.
А эти чертовы герои…
Такие безмозглые дети.
Не видят дальше своего носа.
Вбили себе в голову, что камни нужны ему исключительно для достижения величия.
Глупцы.
— Всё ещё не могу поверить, что та девчонка сделала это, — хмыкнул он, стоя всё так же ровно, но чуть опустив голову вниз. — Думал до последнего, что духу не хватит.
— Не лги мне, — отмахнулась Эрис, опуская руки вниз, разворачиваясь на пятках назад и начиная расхаживать по темной комнате. — Ты хотел этого и знал, что она это сделает. Подобрал самое удачное время. Хвалю, Деймос.
Она провела руками вдоль тела, наслаждаясь скрипом латекса под пальцами.
— И ты рад, что я вернулась, — добавила она, начиная потягиваться.
Бражник чуть повел бровью и, немного помедлив, развернулся на каблучках ботинок к ней, скрестив руки на груди.
Он знал вечную тактику нахождения с Эрис.
Непонимание, смешанное с отрицанием и ответом вопросом на вопрос.
— «Рад» — не совсем подходящее слово, — холодно отозвался он, исследуя взглядом её обтянутое в латекс тело.
— Ой, да брось ты, — нахмурилась ЛжеБаг, разворачиваясь к нему лицом.
Бинго.
Сработало.
Всегда срабатывало.
Пожалуй, он единственный понимал, что творится в её голове.
Он единственный был осведомлен в полной мере о том, что грозит Парижу и всему миру, когда она вступит в бой.
Эрис пару секунд всматривалась в его лицо, а после чуть слышно хмыкнула.
Тоже поняла, что за игру он затеял.
А она так любила Играть.
— Ты мог использовать эликсир сам, но…
ЛжеБаг медленно начала шагать в его сторону, не отводя от него глаз.
— Ты решил оставить капсулу тела этого… Человека, — особой интонацией выделила она. — И подарил мне шанс выбраться наружу и стать самостоятельной личностью.
Она остановилась напротив него и коснулась лепестков цветка на броши, начиная медленно тянуть на себя.
— Не очень разумно, знаешь, — раздосадованно надула она губки, а после снова посмотрела на него. — Но ты подарил мне свободу, поэтому…
Бражник против воли поддался на это и наклонился вперед.
Её горячее дыхание обожгло ему верхнюю губу.
— Может, ты хочешь узнать цену благодарности?
Он резко мазнул кончиком языка по ней и снова окунулся в её омуты.
Затягиваясь.
Прямо в бездну.
Щупальцами на дно.
Как раньше.
Растворяясь в этом.
Разом воскрешая в мыслях все события черт-знает-скольких-лет-назад.
— Ну же, Бражник, — протянула она его новое имя своим сладким голосом. — Давай, вспомним, как это было.
Эрис прогнулась в пояснице, стараясь теснее к нему прильнуть.
Оставалась в нескольких сантиметрах от его губ, жадно хватая своими его дыхание.
Дразнила.
Чертовка.
Всегда так делала.
— Что у тебя на уме? — превосходно сохранив хладнокровие, отозвался Деймос, даже не шелохнувшись от её действий.
— Ммм…
Почти промурлыкала.
Буквально задевая кончиком своего носа его нос.
Склоняя голову.
Продолжая дразнить.
Продолжая нечестно играть.
Как она любит.
— Даже не знаю, — прошептала она. — История девчонки уже закончена. Таймер Котика тоже почти на нуле, но моя…
Она на мгновение остановилась, распахивая губы и прикрывая глаза.
— Наша, — исправилась она. — Наша история так и не двинулась с мертвой точки…
Бражник ухмыльнулся, чуть отворачивая от неё голову.
Вызывая её недовольный выдох от на мгновение прекращенной игры.
— Да, — согласился он. — Может, потому что ты на тысячи лет стала затворницей камня чудес?
Эрис раздраженно хмыкнула и чуть сильнее потянула его лепестки на брошке на себя.
Вынуждая его чуть ссутулить плечи.
Он никогда так не делал.
Только пару раз.
Только при ней.
Словно прогибаясь под неё.
— Говоришь это так, словно обижаешься на меня за это, — прошептала ему в губы ЛжеБаг, выдыхая из легких раскаленный от желания воздух.
— Ты бросила меня в том мире, — чуть рыкнул он, обнажая зубы. — Оставила одного почти на сотню лет, прежде чем меня тоже сумели заточить в камень чудес!
Он почти рычал эти слова, от чего в жилах Эрис закипела кровь.
Те самые — давно забытые — эмоции начинали возрождаться в ней.
Она всё ещё замерла в нескольких сантиметрах от его губ.
Начиная терзать от желания уже не его.
Себя.
Выдержка.
Она снова начала тренировать выдержку, которая позволит ей насладиться местью сполна.
Как это было раньше.
— Тшш, — успокоила она его, сжав в пальцах лацкан его пиджака и облизнув пересохшие губы. — Это уже прошло. Это прошлое. Сейчас ты хочешь?..
Она почти задыхается от собственных слов, зажмуривая глаза.
Чувствует неконтролируемую пульсацию в области паха.
С силой сжимает губы, прикусывая нижнюю зубами.
— Хочешь получить мою благодарность за освобождение?
Деймос уже почти не чувствовал собственных ног.
В грудной клетке что-то жарко стучало, отдаваясь в ушах.
Сердце? Да, возможно.
Он и забыл, что оно у него есть.
Он кусает изнутри щеку, чтобы успокоить собственные нервы.
На мгновение задерживает дыхание.
Спокойно.
Да. Она всё так же хороша, но…
Сейчас она сильнее.
Не позволяй ей быть твоей слабостью.
Если позволишь — потеряешь контроль.
И твой героический поступок по освобождению любимой превратится в твою самую страшную ошибку.
— С чего ты взяла, что я в этом заинтересован?
Эрис резко остановилась в паре миллиметрах от его губ.
Затаила дыхание.
Медленно отодвинулась назад.
Хмыкнула, поражаясь его выдержке.
— Может, потому что однажды ты поймешь, что один в поле — не воин, — предположила она, невинно вскинув брови. — А война грядет.
Она сделала полушаг назад и кивнула в сторону круглого окна.
— Вон она, за стеклом. Взгляни, — уточнила Эрис. — Тебе нужен союзник.
Бражник снова распрямил плечи.
Взглянул на Эрис сверху вниз.
Ведь он всегда был выше неё.
Особенно сейчас.
Ведь несмотря на то, что перед ним стояла капсула тела ЛедиБаг, она не вызывала в нем ненависти, как это было раньше.
С этими короткими волосами.
И этими глазами…
Она вызывает у него крышесносный восторг.
Только он ей не покажет этого.
Время ещё не пришло.
Пусть хоть раз она будет играть по чужим правилам.
— Ладно, — сдалась под натиском его взгляда Эрис.
Она выпустила лепестки броши и лацкан пиджака из пальцев, отходя на шаг.
— Когда тебе надоест играть в недотрогу — вспомни мои слова.
ЛжеБаг демонстративно направилась в сторону выхода, теперь бросая слова через плечо.
— И да, — вспомнила она, не замедляя шаг. — Дважды я обычно не повторяю, но тебе сделаю исключение…
Она остановилась и снова обернулась к нему, растягивая губы в улыбке.
— … Бражник, — снова сладко протянула она его имя, растягивая слово. — В память о нашем общем прошлом.
Деймос поправил воротник двумя пальцами, понимая, что в жар всё-таки ударило.
Хотя он и старался сдерживаться.
— Но помни, — тем же мягким голосом продолжила она. — Ты либо со мной, либо подо мной. Во всех смыслах. Как раньше.
Казалось, что в тот момент дьяволы в её омутах устроили настоящий шабаш.
Начиная разжигать свои адские печи.
Бражник обернулся к окну, когда дверь за ней закрылась, и начал исследовать взглядом уже погружающийся в сон сквер.