— Стив, — задыхается Баки, — Стив, Господи, чёртов идиот, о чём ты думал…
Стив пытается ответить, но ничего не выходит.
— О Господи, боже мой, ладно, ты только держись, — частит Баки, тут же орёт, — СТАРК, УИЛСОН, НА ПОМОЩЬ, СТИВ РАНЕН, — и снова шепчет, притягивая Стива к груди, — Стиви, всё хорошо, ты только дыши, всё будет хорошо…
— Я не болен, — неразборчиво сипит Стив, — не простужен.
Баки вздыхает будто всхлипывает, вот только Баки никогда не плачет, даже ночью, с криком очнувшись от кошмара. Стив чувствует его ладонь на животе, едва коснувшуюся раны, и Баки ещё крепче обнимает его за плечи.
Стив заставляет себя открыть глаза, не помня, когда и закрыл их, и вглядывается ему в лицо. Глаза Баки распахнуты, в них страх, он весь в грязи и чуточку в зелёной слизи, и всё равно он – как всегда – самое поразительное, самое чудесное, что Стив когда-либо видел.
— …нормально, Бак, — шепчет он, слабо улыбаясь в подтверждение, — всё нормально.
— Нет! — яростно рычит Баки, — нет, Стив, нет, не отключайся, смотри на меня, не смей засыпать…
И тут Стив понимает, каково это – умирать по-настоящему. Он думал, что знает, все те дни, что болел, и в тот раз, когда проваливался под лёд, запертый в кабине истребителя Шмидта, и после, когда навзничь летел с хэликериера, но сейчас всё иначе. И он на пороге смерти. Его жизнь кровью проливается на асфальт, в то время как инопланетный яд бежит по венам.
Он знает, он должен испытывать что-то, возможно, праведный гнев, но мозг отказывается работать как следует.
Всё, что он ощущает сейчас, – смутное чувство тоски. Вот он, в крепких объятиях Баки, и он до чёрта влюблён в него, так сильно, что и не смог бы объяснить весь этот неимоверный жар и боль, а Баки теперь никогда не узнает.
Стив быстро тает, но тут собирается, стягивает последние силы. Всё, что осталось, Роджерс, ну же, давай.
Он тянется вверх и прижимается ртом ко рту Баки, улавливая на губах брызги крови.
Когда он отстраняется, Баки смотрит на него в чистом, нескончаемом ужасе, но Стив уже слишком далёк от волнения – отказ теперь мало что значит. Он просто хотел, чтобы Баки узнал.
— Прости, — бормочет он и, сдавшись, роняет голову, прикрывая глаза. — Я должен был, Бак, один раз. Прости меня.
— Стив, — и у Баки ломается голос, — пожалуйста, Стиви, нет, нет, — Баки что-то кричит остальным, зовёт его снова и снова, но Стив ускользает в мягкую, горячую темноту.
*
Первое, что он слышит, – писк.
Стив медленно открывает глаза, смаргивает туман в голове. Как он и думал – пищит кардиограф, как метроном отсчитывая удары его сердца.
Но почему он подключен к кардиографу?
Почему он в госпитале?
Он пытается пошевелиться, но тут же замирает, шипя от боли. По ощущениям живот словно продырявил Халк, а потом ещё добавил пять-шесть выстрелов вдогонку.
— Хей, кэп, — раздаётся знакомый голос справа.
Стив аккуратно поворачивает голову, стараясь сохранить тело неподвижно. Сэм сидит у кровати, наблюдая за ним.
— Ну и напугал ты нас, — замечает он. — Как самочувствие?
— Шикарус, — отзывается Стив, ещё одно современное словечко, доставшееся от Дарси. — Что… произошло?
— Ну, ты помнишь пришельцев?
Стив хмурится, концентрируясь, – и враз всё вспоминает. Давится вдохом, распахнув глаза:
— Как наши?.. Как Баки?
— Все в норме, — отвечает Сэм. — Похоже, только Капитан Америка получил серьёзное ранение, в основном потому, что Капитан Америка самоотверженный идиот.
— Времени не было. Оно чуть не убило Баки.
— Кстати об этом, — потянувшись, Сэм жмёт кнопку подачи обезболивающих, — твой парень Барнс не слишком тобой доволен.
Стив морщится, даже слыша, как морфин, растекаясь по венам, притупляет боль в животе.
— Уж наверно.
— Ага, — Сэм глядит в упор. — Видишь ли, Барнс решил, что любовь всей его жизни обо всём догадалась аккурат перед смертью. Так что да. Он весьма расстроен, — Сэм чуть ухмыляется. — Старк сказал, ты должен ему десять штук на восстановление Башни, и лучше бы тебе заплатить.
— Старк может засунуть их туда, где не светит солнце, — бормочет Стив, что даёт ожидаемый эффект: тряхнув головой, Сэм насмешливо фыркает.
Веки тяжелеют, Стив чувствует, как его снова клонит в сон. Ему хочется спросить Сэма о его словах – о том, что Стив любовь всей жизни Баки, ведь всё иначе, всё с точностью наоборот – но он так устал.
— Рад, что ты в порядке, Роджерс, — мягко говорит Сэм, и Стив улыбается, отключаясь.
*
Неделей позже Наташа отвозит его домой, ведь даже несмотря на супергеройское лечение, живот болит как сука, и ему нельзя сильно напрягаться до тех пор, пока он не получит разрешение от врачей. Всю дорогу к Башне Старка они слушают «Florence & The Machine». Наташа подпевает.
— Он на вашем этаже, — говорит она, когда они выходят из машины. — Тебе надо бы разобраться.
— Да уж, — Стив замирает у сканера сетчатки глаз.
— Добро пожаловать, Капитан Роджерс, — приветствует Джарвис. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Спасибо, Джарвис, — откликается он, шагая в лифт. Он пытается успокоиться, тревога подрагивает в горле. Почти всё, что случилось после удара скорпиона-пришельца, вспоминается очень размыто, но он отчётливо помнит, как поцеловал лучшего друга.
Стив едва не заламывает руки, как мама. Боже мой.
Двери лифта расходятся, и первое, что замечает Стив, – кольцо пулевых отверстий в стене гостиной. Второе, что видит, – Баки, сидит за кухонным столом, как всегда.
Мельком оглядывает Стива, но выражение лица не меняется.
Стив неуклюже указывает на пулевые дыры:
— Ну… кажется, это Старк подразумевал под ущербом.
— Частично, — отзывается Баки, но не продолжает.
Стив замер в неловкости, совершенно не зная, что со всем этим делать.
Наконец Баки поднимает глаза, и Стив потрясённо сознаёт: тот просто в бешенстве.
— Если ты ещё раз сделаешь что-то подобное, — тихо, убийственно ровно произносит Баки, — я уйду. Ты меня больше не увидишь.
Желудок Стива превращается в лёд.
— Что?
Баки по-прежнему сверлит его взглядом:
— Лучше бы я ушёл и вообще не возвращался, чем смотреть, как ты умираешь за меня. Ты хоть понимаешь это?
— Баки, я…
— Нет, — его лицо меняется на миг, старый страх затопляет глаза, — нет, Стив. Если, пока я рядом, ты будешь лезть за меня под пули, и не думать о себе, я ухожу. Я… я не могу так жить, понимаешь? Я не могу.
Стив молчит долгое мгновение. А потом говорит:
— Прости меня, Бак. Не стану ничего обещать.
— Почему? — требует Баки, и голос его совсем юный, и горький, и ломаный.
— Я должен защищать тебя.
Баки смеётся, невесело, резко:
— Нет, не должен.
— Должен.
— Господи, Стив, ты не…
— Должен! — обрывает Стив громче, чем собирался, и Баки захлопывает рот. — Должен, Баки, и не потому, что я Капитан Америка, и не потому, что ты не справишься сам – я знаю, ты справишься – просто… это же чистый эгоизм, неужели не видно? Я чёртов эгоист по отношению к тебе, и всегда был.
Баки нахмуривается:
— О чём ты?
Стив судорожно вдыхает, запускает пятерню в волосы:
— Ты самый дорогой для меня человек, все наши жизни, — подняв взгляд, всматривается в его ошеломлённое лицо. — Господи, Бак, ты должен понять. Это ты. Это всегда был ты, и всегда будешь ты.
— Но… ты любил Пэгги Картер, — хрипло говорит Баки. — И Нат сказала, ты ходил на свидание с Кэрри из отдела разработок.
— И поцеловал тебя, — продолжает Стив; по правде, он в ужасе, но отступать не в его правилах. — Думал, что умру, и решился. Всего один раз.
Баки, похоже, потерял дар речи.
Стив вздыхает:
— Да, я мог взять в жёны Пэгги. Но всё, что я видел в ней, я видел и в тебе, — он замолкает, сводит брови. — И кстати, для сведенья, Кэрри из разработок я не слишком понравился.
— Ты это серьёзно… — произносит Баки.
Стив кивает.
— Я всё ещё адски на тебя зол, — уведомляет он.
Стив снова кивает и шагает чуть ближе, в груди мерцает надежда. Он опускается на колени меж разведённых ног Баки, точно как тогда, в тёмной спальне несколько месяцев назад. Баки следит за ним огромными глазами.
— Ты ведь знаешь, — повторяет Стив мягко, — ты знаешь, как сильно.
Секунда тишины и…
— О Господи, — выдыхает Баки, — Господи, Стив, иди сюда, — и он склоняется вниз, а Стив тянется вверх, обхватывая лицо Баки ладонями.
Баки вцепляется ему в рубашку, жмётся к нему, и на мгновение они так замирают, держась друг за друга, дыша одним воздухом, но Баки подталкивает нос Стива своим, и Стив поднимает лицо и прижимается ртом к его рту, крепко и целенаправленно.
Баки сдавленно стонет ему в рот, пальцами сминая рубашку, и отвечает немедленно; его губы касаются губ упоительно хорошо, и кажется, ему не достаёт практики – ещё бы, им обоим не достаёт – но Баки издаёт тихие, мягкие звуки, целует жёстко, почти отчаянно, и хватает воздух, когда Стив прикусывает ему нижнюю губу. Стив проскальзывает языком ему в рот, слизывая его тепло, и никак не уложит в голове: он целует Баки, целует Баки – и он улыбается в поцелуй, и Баки урчит, отвечая улыбкой. Он получает столько же, сколько и отдаёт, зарывается пальцами Стиву в волосы, обхватывает рукой подбородок и ведёт металлическим пальцем вдоль челюсти, пока Стив не открывается ему ещё больше.
Спустя несколько лихорадочных минут Стив отстраняется, задыхаясь.
— Нет, нет, хей, — мурлычет Баки, не открывая глаз, его щёки пылают, — вернись и поцелуй меня, Стиви, я ждал слишком долго…
— Господи, Баки, — Стив почти смеётся, не может удержать смех, и снова вскидывается и целует его, ещё и ещё, быстрыми, лёгкими поцелуями, большим пальцем гладит Баки скулу. А потом останавливается, наконец осознавая слова.
— Погоди, — переспрашивает Стив, — как долго?
— Как долго что? — рассеянно вторит Баки; он весь сияет, губы алые и зацелованные, глаза горят той самой теплотой, с которой он всю жизнь глядел на Стива и… вот чёрт!..
— Как долго ты ждал?
Баки отводит глаза:
— Да неважно, забудь об этом.
— Нет, скажи, — внезапно Стиву нужно знать ответ. Он прижимается ближе, одной рукой обхватывая его бедро, другой обнимая за шею.
— Стив…
— Бак…
— Да не знаю! — выпаливает Баки отчаянно, и не смотрит в глаза, и Стив тут же жалеет, что настаивал. — Господи, я даже… всегда, ладно? С тех пор, как мы были детьми, мне тогда ещё и девчонки не нравились. Я даже не знал, что это значит, просто знал, что… — он обрывается, прикусив губу.
— Прости меня, — тихо просит Стив. — Прости, что не понимал так долго, — ждёт, пока Баки снова обернётся к нему, и продолжает с печальной улыбкой: — Даже мой лучший друг считает меня сложным на подъём в таких делах.
Баки посмеивается:
— Ты никогда не умел разговаривать с девушками.
— И всё ещё не умею. Наверно поэтому Кэрри из разработки сказала, что я оставил её равнодушной.
— Кэрри из разработки не распознала бы чудо, даже танцуй оно голым у неё в гостиной.
— Ты прав, — со всей серьёзностью соглашается Стив. — Пожалуй, стоило так и поступить.
Баки фыркает, совсем непристойно, и Стиву приходится поцеловать его за это. Они проводят так ещё пару минут, неторопливо целуя, изучая друг друга, и теперь Баки отрывается первым, вжимается лбом ему в лоб.
— Уверен, точно? — спрашивает он.
— Да, — отвечает Стив, — я весь твой, Бак.
Баки улыбается широко и чарующе, морщинки собираются у глаз.
— Господи, Роджерс, я этого не заслуживаю. И я уже твой, всегда был.
Стив нахмуривается:
— Во мне нет ничего, что бы ты не заслуживал.
Баки не отвечает, и Стив снова целует его, в губы, и в щёку, и ниже вдоль шеи.
— Ты заслуживаешь, придурок, заслуживаешь всё, что только есть, — бормочет он, задевая губами кожу, и Баки откидывается в кресле, подставляя шею с тихим вдохом.
— Я хочу касаться тебя везде, — шепчет он, глаза его закрыты, и Стив вспыхивает до кончиков ушей.
— Мой живот, — говорит он виновато, — мне запрещены… физические нагрузки.
Баки стонет:
— И долго?
— С неделю?
— Ты меня убиваешь, приятель, — но сам улыбается. — Ладно, идём, займёмся тем, что тебя не напряжёт, — поднявшись, мягко увлекает Стива за собой в гостиную. — Вот, садись на диван.
— Баки, что?..
— Просто доверься мне, — отвечает Баки, и Стив повинуется. Но когда тот опускается на колени у него между ног и тянется к ширинке, Стив роняет челюсть. Баки предупреждающе вскидывает руку: — Неа, так будет.
— Ты не обязан…
— Стив, — Баки мрачно глядит в упор, — я ждал этого восемьдесят лет.
Стив со щелчком захлопывает рот.
— Как я и думал, — самодовольно тянет Баки и обхватывает его через джинсы, Стив давится воздухом – ухмылка Баки становится шире. Он раскрывает пуговицу: — Чёртовы хаки, Стив, ты не обязан одеваться на свой возраст, — расстёгивает молнию и тёплыми живыми пальцами прослеживает член по всей длине, ухмыляясь, когда тот дёргается от касания.
— Чёрт, а ты уже готов, верно, — мурлычет Баки, легко удерживая Стива через ткань, — охрененно твёрдый, Стиви, чёрт возьми…
— Хорош подлизываться и прикоснись уже ко мне, пока нам не стукнуло по девяносто шесть, — безголосо шепчет Стив, подозревая, что за это Баки будет дразнить его до потери пульса – после, но сейчас Баки только смеётся, и стаскивает боксёры, и наконец обхватывает член Стива горячей рукой.
Стив не в состоянии сдержать стон. Баки оглаживает его раз, другой, третий, уверенно и крепко, а потом без предупреждения склоняется и берёт его в рот, и Стив видит звёзды. Рот у Баки тёплый, влажный, он обхватывает и мучительно медленно движется вверх и вниз; левой рукой Баки придерживает основание члена, правой – играет с яичками, и всё, что остаётся Стиву – откинуться назад и смотреть, и попытаться не сойти с ума от зрелища. Язык Баки порхает над головкой, Стив снова стонет, и потянувшись, запускает пальцы в короткие волосы Баки. Тот соскальзывает с члена и открытым ртом прижимается к внутренней стороне бедра, лижет от корня до головки и снова забирает глубоко в себя, и Стив что-то бессвязно лепечет, в основном его имя, и стискивает пальцы в волосах, не в силах отвести взгляд.
Он тянет Баки за волосы спустя пару минут, но тот лишь кратко кивает, и Стив кончает очень жёстко, стараясь не толкнуться внутрь. Баки не отстраняется всё это время, горло работает, пока он глотает, а затем выпускает его, вздохнув довольно и тихо, и вытирает рот правой рукой.
Он ухмыляется Стиву, губы у него красные, непристойные. Стив немедленно дёргает Баки наверх, себе на колени, игнорируя острую вспышку в забинтованном животе, целует грязно и жёстко, пробуя собственный вкус у Баки на языке, и забирается ему в штаны, оборачивает пальцы вокруг члена и приводит к разрядке, пока тот стонет ему в рот, подрагивая бёдрами.
Баки кончает ему в руку и оседает сверху, задыхаясь ему в шею. Стив целует его макушку.
Пару минут оба пытаются перевести дух, затем Баки говорит:
— Вот уж не думал, что ты такой разговорчивый.
— Похоже, тебе предстоит многое обо мне узнать, — отзывается Стив.
— Похоже, — сместившись, не забыв про живот, Баки ложится на Стиве удобней, и улыбается ему, и выглядит до смешного счастливым, волосы встрёпаны, рот всё так же горит, и Стив притягивает его ближе, получше устраивая обоих.
Если он и шепчет что-то Баки на ухо, это останется между ними.
*
эпилог
*
— Мне всё это не нравится, — ноет Стив.
— Прости, — откликается Тони, — мне позвонить в службу утешения? Уж поверь, как бы тебя не воротило с этого, меня воротит ещё больше.