========== Часть 1 ==========
Шерлок никогда и ничего не боялся, это было чуждо его природе. Стремительный поток мысли не оставлял времени страху. Зачастую Шерлок просто не успевал испугаться, так бурно развивались события, вовлекая его в свой бесконечный водоворот.
Но теперь, впервые в своей жизни, он был охвачен даже не страхом — паникой. Она впивалась в мозг, делая Шерлока болезненно слабым, растерянным и наполняя его безграничным отчаянием.
***
Он так долго об этом мечтал!
Работал, не зная покоя и отдыха, почти не спал, колесил по миру, одержимый лишь одной целью, и этой целью был Джон. Его друг, его жизнь, его Вселенная. Как оказалось.
Каторжный труд, нескончаемые перелеты… Шерлока тошнило от одного только вида неба. Быстрее, как можно быстрее всё завершить, распутать клубок человеческой грязи и мерзости.
И поскорее вернуться.
А выспаться можно потом. Там, на Бейкер-стрит. Зная, что совсем рядом, в небольшой зашторенной спальне, спит его друг.
Так просто и так ни с чем не сравнимо важно.
***
Шерлок знал о Джоне Ватсоне всё. Как живет, что делает… Отчеты о событиях его жизни он получал регулярно, и это даже не обсуждалось.
Событий, как таковых, практически не было. Джон просто жил. Точнее, выживал, как умел.
Шерлок не мог даже предположить, до какой степени прикипел к нему Джон, как он к нему привязан. Что будет так страдать, потеряв его навсегда. И что так страдать будет он сам. И так невыносимо скучать. И рваться к нему всем своим существом, забыв о сне и отдыхе. Думать о нем постоянно, мечтать о встрече и ждать её, как мгновения наивысшего, полного счастья.
Когда Джон был рядом, это был просто Джон. Прекрасной души человек, верный и преданный друг, всепрощающий и добрый.
Теперь он стал Смыслом, ради которого Шерлок был готов на всё что угодно. Осознание этого факта явилось главным событием его одинокой жизни — не каждому удается найти свой Смысл.
Джон переживал его гибель мучительно.
На могилу он не пришел больше ни разу. Ни разу! Значит, не смирился. Поверил, выстрадал всё до последней капли, но не смирился.
Шерлок, конечно, понимал, что его не ждут — слишком много минуло времени. Джон прошел войну, видел смерть и знал её в лицо. Гибель Шерлока была для него очевидна.
На это, собственно, он и рассчитывал. Джон ни в коем случае не должен был усомниться. Не дай Бог! Зная его отчаянную смелость и удаль…
Шерлоку было невыносимо трудно. Молчаливое, глубоко запрятанное страдание друга терзало его день и ночь, сводило с ума, но в то же время страдание это придавало ему нечеловеческую выносливость. Он готов был сдвинуть горы ради приближения встречи. И он эти горы сдвигал!
Истощенный до предела, он никогда ещё не чувствовал себя таким непобедимым и сильным.
***
Иногда Шерлок устраивал маленькие чудесные праздники: позволял себе увидеться с Джоном. Он смотрел на него, печального и одинокого, издалека, всего несколько минут, а потом долго носил в своей душе этот свет.
И было чем жить до следующего праздника — вспоминать каждое мгновение этих встреч, каждый жест и взгляд Джона.
И это было немало.
***
А потом ему приснился кошмар.
Шерлок увидел себя поднимающимся по лестнице их родной Бейкер-стрит. Он шел к Джону. Ноги были чужими, тяжелыми, и передвигались с огромным трудом. Преодолевая знакомые ступеньки, Шерлок безмерно устал.
Джона он видел неясно, почти не различая лица. Это был Джон, но, по сути, это мог быть кто угодно. Их встреча была молчаливой и тягостной, не приносящей ни радости, ни тепла, долгожданного успокоения.
И мгновенно эту картину сменила другая.
Шерлок хоронил Джона. Рядом не было никого, только он и лежащий в гробу Джон, которого, в своем сне Шерлок это знал абсолютно точно, он почему-то убил…
Шерлок проснулся с криком и долго плакал, вздрагивая и задыхаясь от рвущихся из груди рыданий. Его скрутила такая невыносимая боль, что справляться с ней не было сил.
И Шерлок вдруг отчетливо понял, что своим возвращением он Джона погубит.
========== Часть 2 ==========
Это стало его проклятьем.
С той страшной ночи Шерлок не мог думать ни о чем, кроме мертвого Джона. Он видел его очень отчетливо. Спокойное, молодое лицо с едва уловимой улыбкой, русые волосы, аккуратно зачесанные набок.
Волосы почему-то особенно не давали покоя.
Боль разрывала сердце, клокотала в горле накопившимися слезами, но плакать Шерлок не мог — непростительная слабость, такая же неуместная в его жизни, как и любовь.
Слёзы рвались наружу, но выкипали мгновенно, едва подступив к воспаленным глазам, и глаза влажно блестели, теряя свой насыщенный цвет.
Шерлок не мог объяснить самому себе, почему так властно завладел им этот панический страх. Он никогда не верил в предчувствие, и каждый раз
презрительно фыркал, если слышал вдруг что-либо подобное.
Но сейчас это было не просто предчувствие, это была уверенность, что жизнь Джона висит на волоске, и своим возвращением он этот тоненький волосок оборвет.
***
Вот уже почти два месяца он в Лондоне. Дело, которому посвящено столько времени, наконец-то было закончено, и стало тем самым пресловутым грузом, сброшенным с плеч.
Шерлока радовала не столько возможность восстановления своего доброго имени и прочая, несущественная для него чушь, сколько ощущение полной свободы от гнета того непомерного зла, которым Джеймс Мориарти отравил его душу.
Ведь каким бы равнодушным холодом ни окутывал себя Шерлок, какие бы он ни возводил вокруг себя стены, душа его была по-детски ранима и трепетна.
Шерлок ревниво скрывал это от всего человечества. Но только от Джона скрыть этого не смог. Джон понял всё сразу и защищал его яростно, ни разу не усомнившись, что бы ни происходило вокруг. Более преданного и верного друга представить невозможно было представить.
Вот почему Шерлок так рвался к нему всё это время. И каждый миг его непримиримой борьбы был посвящён Джону. Всё, что он делал, иногда на грани отчаяния, иногда на грани смертельной усталости, он делал прежде всего ради Джона.
Бессонные ночи, красные от переутомления белки глаз, болезненная ломота в суставах и мышцах были для него пустяком по сравнению с возможностью крепко обнять своего друга.
В том, что Джон всё поймет и не осудит, Шерлок ни на минуту не усомнился. Это же Джон! Джон.
Чувство, которое с некоторых пор он испытывал к Джону, до странности напоминало любовь…
***
Больше Шерлок не устраивал себе маленьких праздников. Теперь все его действия напоминали маниакальную слежку. Он давно уже изучил все привычки Джона и все его маршруты. И сейчас мало что изменилось в жизни его весьма консервативного друга. Всё, как всегда неизменно: дом, работа. Нехитрый сценарий обычной жизни обычного человека…
Изредка Джон встречался с Майком Стенфордом пропустить в ближайшем пабе стаканчик-другой. Всегда в одном и том же. Всегда недолго, будто выполняя тягостное обязательство.
Домой он возвращался пешком. Как обычно, останавливался и стоял какое-то время возле двери их квартиры, будто боясь открыть её и оказаться внутри. О чем думал в такие моменты Джон, сам Шерлок старался не думать.
Как черная тень он следовал за Джоном повсюду, прячась в толпе прохожих, и жадно всматривался в его лицо, если мог себе такое позволить. Но это ему удавалось нечасто. Чаще Шерлок следил за Джоном издалека, ненавидя себя за эту унизительную слежку и свой неподдающийся логике страх вернуться домой.
Иногда пронзала совершенно безумная мысль, что Джон его ждет. Что он не просто смирился, а именно ждет — преданно и верно. И ждать не устанет.
Конечно, это было нелепо, а в данной ситуации ещё и больно. Но теперь, когда Шерлоком овладело это страшное наваждение, он в каждом жесте Джона, в каждом его взгляде видел признаки ожидания.
Джон был совершенно, абсолютно, беспросветно одинок.
И, судя по всему, это был его сознательный выбор.
Ждет?!
Шерлок разучился логически мыслить. Он понимал, насколько странно выглядит со стороны. Взгляды Майкрофта были более чем красноречивы — они были полны тревоги и недоумения. Но пока он тактично молчал, наблюдая лихорадочные метания брата, его длительные отлучки и поздние возвращения домой разбитым и нервным.
***
Больше Шерлок ни разу не видел Джона во сне — ни живым, ни мертвым. Он вообще не запоминал больше снов. Но они ему снились, Шерлок знал это точно, потому что просыпался он неизменно больным и несчастным, до края наполненным неистребимой болью потери.
Он пытался предугадать возможное развитие событий, продумывал множество вариантов опасности, грозящей Джону в связи с его возвращением, но не видел ничего.
В мистику Шерлок не верил. Это было за пределом его восприятия мира. Но в то, что своим появлением Джона убьет, почему-то верил безоговорочно.
Не находя этому ни одного разумного объяснения, он так мучился и так себя изводил, что Майкрофт уже смотрел на него с нескрываемым страхом.
Шерлок всё больше походил на умалишенного.
***
В очередной раз выслеживая Джона и наблюдая, как тот мирно расположился в парке с газетой в руках, Шерлок принял решение.
***
— Что происходит, Шерлок?
— Майкрофт, я не хочу об этом говорить.
— Но ты знаешь, что я имею в виду.
— Да.
— Что происходит? Что?!
— Ничего.
— Ты меня пугаешь, Шерлок. Почему ты медлишь? Всё позади, тебе пора возвращаться к нему.
Шерлок задохнулся от боли, задрожал так, что дрожь его стала заметна и поразила старшего Холмса настолько, что он сделал невероятную, невозможную в их отношениях вещь — подошел и порывисто обнял, крепко прижав к себе.
— Что с тобой, Шерлок? Что с тобою, бедный мой мальчик?
— Я схожу с ума, Майк…
Майкрофт ласково гладил дрожащую спину, а Шерлок жался к нему так отчаянно, словно пытался спрятаться от себя самого.
— Возвращайся, Шерлок, ты же столько ради этого сделал. Вспомни, как мы мечтали… Он поймет и не осудит. Я в это верю.
Шерлок поднял наполненные болью глаза.
— Я никогда к нему не вернусь.
========== Часть 3 ==========
Их диалог был абсурден и почему-то страшен. Джон не понимал, почему так сковал его тело этот неуместный и необъяснимый страх.
Они стояли друг против друга в гостиной на Бейкер-стрит, и на данный момент это было самое безопасное место на всей Земле. Во всяком случае, так воспринимал его Джон, и именно здесь скрывался от мира, давящего на него своей многоликостью и огромностью.
Джон от мира устал. Бейкер-стрит была его убежищем, его гаванью, его тайной надеждой, как бы странно это ни выглядело со стороны. Казалось бы, здесь он должен умирать от тоски, но именно здесь Джон и жил. Только здесь. В их с Шерлоком доме…
Майкрофт Холмс принес на Бейкер-стрит иррациональный страх.
— Здравствуйте, Джон.
— Что вы здесь делаете?
— Мы же на Бейкер-стрит. Что вас так удивляет?
— Но… Почти год вы не давали о себе знать. С того дня…
— В тот день вы прогнали меня, Джон. Удивляюсь, как не пристрелили.
— Это нетрудно понять.
— Я понимаю. Джон, почему вы продолжаете жить здесь? Это, наверное, тяжело? Воспоминания вас не мучают?
— Мои воспоминания — не вашего ума дело.
— Узнаю Джона Ватсона. Да и в гостиной почти ничего не изменилось.
— Здесь ничего не изменилось. Как и во всей квартире.
— И это весьма любопытно. Храните память? Или что?
Каждое слово этого невозмутимого человека, так сильно напоминающего ему Шерлока, было наполнено скрытым смыслом, и страх Джона усилился.
— Зачем вы пришли?
— «Пусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов…» Это очень мудро, не так ли? Но ведь вы ждете его, Джон.
В сердце вонзились тысячи крохотных игл.
Какого черта?!
— Я никого не жду.
— Ждете. И это удивительно. Джон, вы удивительный человек.
— Я обычный. И повторяю, я никого не жду.
— Значит, я ошибался… В таком случае, мне пора. Прощайте.
Что происходит? Почему так невыносимо страшно? Почему так хочется закричать? Почему так слабеет тело?
— Зачем вы приходили ко мне, Майкрофт? Ведь зачем-то вы приходили. И что хотели сказать?
— Джон…
Это невыносимо! Невыносимо! Невыносимо!
— Я слушаю вас. Почему вы молчите? И почему не уходите?
— Мне нелегко начать разговор. Это будет для вас неожиданно. И, наверное, больно.
— Что — это, Майкрофт?
— Джон…
Это невыносимо… Это… Этого быть не может…
— Нет. Молчите. Дайте мне одну минуту.
— Джон…
Дай мне, чёрт возьми, всего лишь одну гребаную минуту! Ты же видишь, как трудно мне сделать вдох.
— Это то, о чём я сейчас подумал?
— скорее всего. Он жив.
— Он жив.
Я не могу, не могу, не могу сделать этот чёртов вдох! Мои легкие разорвутся.
— Джон, держите себя в руках. Успокойтесь. Вам надо присесть. Вы меня слышите? Джон!
В голове оглушительный звон — все колокола мира пришли в движение. И сквозь этот металлический грохот одна только мысль: так я и знал.
— Джон.
— Я… Я ждал этого каждый день. Да. Именно ждал. Боже, почему я сразу не догадался, что жду его? Ведь это так очевидно…
— Джон, просто посидите. Вам лучше?
— Я в порядке. Где он?
Где он?! Где он?!
— Я не знаю, как вам об этом сказать. Он ничего не захотел объяснить. Он всё время молчит. Не произносит ни слова. Последний раз он говорил со мною неделю назад.
— Майкрофт, я жду.
— Он отказывается возвращаться. К вам…
— Что?
— По-моему, он решил умереть. Мне страшно, Джон.
***
«Жив! Жив! Жив!»
Джон повторял это про себя бесконечно, сидя на заднем сиденье шикарного автомобиля Майкрофта Холмса. Время от времени он поглядывал на свои руки — не дрожат ли. Дрожат! И Джон крепко сжимал кулаки, чтобы хоть немного унять их безумную пляску.
Он смотрел в окно и ничего не видел — ни улиц, ни людей, ни огней. Всё слилось в единую полосу смутных кривых узоров.
«Не хочет ко мне возвращаться. Решил умереть. Как бы ни так! Схвачу в охапку и отволоку домой».
Холмс-старший оглянулся и посмотрел… с надеждой?
— Джон, я очень люблю своего брата. Нам надо его спасти.
— Я тоже его люблю.
***
У Джона подкашивались ноги, когда они шли по бесконечным, как ему показалось, коридорам загородного дома Майкрофта Холмса. Сердце то замирало, то срывалось в бешеном стуке, колотилось в горле, сотрясало грудную клетку.
Они шли тысячу лет. Миллионы столетий. И, казалось, это не кончится уже никогда.
Наконец, они остановились перед ни чем не примечательной дверью. Дверь как дверь. Белая, украшенная позолоченными узорами. Такая же нелепо-помпезная, как и всё в этом доме-дворце.
Но за этой дверью была сейчас сосредоточена вся жизнь Джона Хэмиша Ватсона.
— Приготовьтесь, Джон, — дрогнувшим голосом произнес Майкрофт. — Он… изменился.
И распахнул дверь.
Шерлок сидел в кресле, забравшись в него с ногами, и Джону понадобилась вся его армейская выдержка, чтобы от ужаса не завопить.
Этот бледный до синевы человек с потемневшими, ввалившимися глазницами и всклокоченными волосами не мог быть его другом. Нет, никак не мог.
Он поднял глаза, и в них Джон увидел такую смертную муку, что невольно провел по лицу ладонью, будто желая смыть эту невыносимую картину, навсегда истребить её из своей памяти.
Но голос Шерлока, обращенный к брату, прозвучал равнодушно:
— Зачем ты это сделал?
Этот тихий, хриплый от долгого молчания голос обрушился на Джона с такой силой, что он покачнулся.
— Шерлок… — с трудом произнёс он.
— Уходи, Джон.
Шерлок опустил на пол босые ступни и поднялся с кресла. Он был до такой степени жалок и так не похож на себя самого, что Джон не выдержал — рванулся к нему и встал рядом, не зная, что делать дальше, что говорить и как вынести весь этот кошмар.