Шрам был относительно свежим, зашит аккуратно и качественно, но эта яркая красная полоса, начинающаяся с левой стороны, на ребрах, тянулась до самого пупка.
У Уилла нервно дернулись руки. Он взглянул на Найджела, а тот легко вздохнул и почесал шею:
- Пырнули с полтора месяца назад. Как отлежался и перестал хлестать кровью, словно свинья, свалил к брату.
- За что тебя? – Уилл осторожно проверил шов. Ни гноя, ни покраснений, но размах ранения поражал.
- Заказ не выполнил. Мне понравилась жертва, и когда я хотел свалить с девчонкой куда-нибудь в Монако, прихватив наркоты на пару миллионов, она мне брюхо во сне вспорола. Вот такая грустная история.
- И что ты с ней сделал?
- А? Ааа…. Ничего, - Найджел пожал плечами, поглядел на Уилла игриво. – Пусть бежит, ее и без меня накажут. Наркотики-то она с собой взяла.
Уилл продолжал сосредоточенно рассматривать шрам, и Найджел, не выдержав, потрепал его по голове, погладил по кудряшкам.
- Слушай, может, отсосешь мне?
Уилл резко опустил футболку, глянул злобно, а близнец в ответ обиженно надул губы.
- Ты мне так и не сказал, почему запал на моего брата.
- Не знаю, - Грэм снял очки, покрутил их в руке, рассматривая стекла и дужки, а потом нацепил обратно. – Я его просто люблю. Уже давно.
- Мой брат жрет людей, а его за это любят, - Найджел засмеялся, но было в его смехе столько грусти, что Уилл невольно поежился. – А тут впервые поступаешь, как рыцарь, спасаешь принцессу, а она - как богомол, после совместной ночи пытается выпустить тебе кишки.
- Извини.
- Да было бы за что извиняться, барашек, - хмыкнул Найджел. – Плеснешь бурбона?
- Мне кажется, что тебе уже достаточно.
- Жаль, - близнец почесал грудь, там, где шрам брал свое начало, совсем рядом с сердцем. – Мне бы не помешало болеутоляющее.
- В Балтиморе много красивых женщин, - Уилл улыбнулся.
Но Найджел ничего не ответил, просто внимательно смотрел на Грэма, и что-то прикидывал. Взгляд у него стал точь-в-точь, как у Ганнибала: опасный и настороженный. Было в нем такое же хищное животное начало, что улыбка у Уилла завяла сама собой. Он вспомнил старую жуткую сказку, в которой два волка делили одну овечку. Рядом стояла вся остальная отара, но каждая из овец была уже покусана пастушьими собаками: ноги изранены, шкура в шрамах – послушные и замученные. А вот одна так приглянулась волкам, что они грызлись из-за неё, скаля пасти с набором острых бритвенных клыков.
Уилл не помнил, чем закончилась сказка, и кто из двоих хищников победил, но он чувствовал себя сейчас, как та самая чертова овечка, пощипывающая травку, пока волки сражались насмерть из-за ее ценной мягкой шкуры.
- Я приготовлю чай, - Уилл трусливо сбежал, чувствовал, как тяжелый взгляд Найджела преследовал его по пятам.
Он вернулся через десять минут. Найджел уже сидел на софе и так глубоко задумался, что не сразу заметил его возвращение. Грэм передал ему чашку с ароматным напитком, а сам устроился в кресле напротив, передумав подпирать стену.
- Мята? – Найджел принюхался.
- И ромашка. Я после него хорошо сплю.
- Я с вами заснуть не могу. Ты так орешь, что мне иногда хочется присоединиться. Эй, да ты покраснел, сахарочек, - он засмеялся, прищурил карие глаза, и сделал осторожный глоток. Горячо и сладко. Очень сладко и пахло мятой. Найджел никак не мог сглотнуть эту сладость с примесью заботы. Слишком много ее было для него одного. Неожиданно много и резко, как тот удар ножом почти что в сердце. – Но спасибо тебе, сладенький. Вкусно.
- Почему у вас с братом такие отношения?
- А я паршивая овца в семействе.
- Ты что-то сделал?
- Мы все совершаем поступки: и хорошие, и плохие. Иногда ужасные, - Найджел коснулся волос, расчесал пятерней длинные русые прядки. – Ты знал, что у нас была сестра?
Уилл едва не подавился. С трудом сглотнул и покачал головой:
- В деле об этом ни слова.
- В вашем деле о многом не упомянуто, будь уверен, - близнец улыбнулся. – У нас была младшая сестра. Мы её любили до безумия. Наша маленькая девочка. Миша….
Найджел мечтательно улыбался своим воспоминаниям, и эти эмоции так его молодили, будто возвращали в былое время.
- Этот грязный город сломал ее, пережевал и выплюнул. Бросил на порог её кости и плоть, уже без души и жизни, - вся нега нежности резко схлынула с его лица, и в этот самый момент он вновь стал живым отражением своего жестокого брата. – Я сбежал в Европу, а Ганнибал… У каждого из нас свои чудовища, и мы жили с ними как могли. Кто же знал, что за это время мы научимся делать хорошо только одно – убивать.
Чай стыл в чашках. Дальнейший разговор не клеился, но повисшее молчание не давило на немых собеседников, которые обменивались ничего не значащими взглядами.
У порога вновь погремели ключами, и через пару минут в гостиную зашел Ганнибал. Он, тяжело вздохнув, просто протянул руку, и Уилл понял его без слов. Поставив чашку на широкий подлокотник кресла, он поднялся навстречу и мягко коснулся его пальцев, почувствовал тепло кожи через перчатку. Но руку в ладонь не вложил, просто прикоснулся и встал рядом.
- Он сбежал. Я найду его. Я всегда держу свое слово.
- Я знаю.
- Джек просил передать, чтобы ты приступал к своим обязанностям послезавтра. И он извиняется за свою беспомощность.
Уилл засмеялся.
- Ты хочешь вернуться домой? – Ганнибал мельком взглянул на брата, но тот скучающе цедил чай и делал вид, что его вообще нет.
- Я могу вернуться домой, - ответил Уилл рассеянно.
- Останься.
Когда Уилл поднялся на второй этаж, оставив братьев наедине, Найджел подал голос первым:
- Завтра.
- Я уже заказал цветы, - Ганнибал стянул перчатки.
- Он тебе нравится? – Найджел поболтал в чашке остатками чая. Со дна взметнулась мята и несколько лепестков ромашки.
- Очень.
- Я никогда бы не поверил, что ты сможешь привязаться к кому-либо так сильно. Ты любил только Мишу.
Ганнибал, крепко сжав перчатки, хлестанул ими по раскрытой ладони:
- Завтра годовщина. Приведи себя в порядок и побрейся.
Найджел перевел взгляд с чашки на брата:
- Она любила меня больше, чем тебя.
У Ганнибала чуть дрогнули губы, и едва заметно дернулся мускул под глазом:
- Я знаю. Доброй ночи, Найджел.
- Доброй ночи, - хмыкнул тот в спину брата, задумчиво потирая заросшее колючей щетиной лицо.
Атмосфера в доме накалялась постепенно, и достигла апогея через неделю. За пару дней в поместье Лектеров переехали остатки вещей Грэма. Ганнибал был так щедр, что второй крытый гараж выделил под суденышко Уилла, которое требовало серьёзного ремонта и хороших вложений. Уилл пообещал к следующей весне отремонтировать его и выйти под парусом вместе с братьями.
Ганнибал поддерживал идеи Уилла вежливыми улыбками, Найджел же в свойственной ему манере брякнул что-то про прогнившие полы в спальне Ганнибала и про их ужасный скрип, который, скорее всего, не позволит Грэму закончить ремонт в срок, ведь он так занят починкой полов.
А потом сунул сигарету в рот, дерзко почесал яйца, и ушел курить на крыльцо.
Уилл даже не обиделся, принимал Найджела со всеми его выходками и обвинениями. К тому же, лед треснул, и их общение можно было назвать относительно сносным. Грэм понимал, что между братьями старое соперничество, вот только не хотел становиться новым объектом вражды.
Найджел увидел их поздним пятничным вечером. Он нарочно остался дома, а Ганнибал специально не запер дверь в спальню, оставив её слегка приоткрытой.
Близнец наблюдал за ними и не спешил уходить.
Они стояли к нему боком так, что Найджелу открывался замечательный обзор. Грэм был на коленях перед братом, цеплялся за его талию, сминая сильными пальцами ткань тонкой сорочки.
Грэм брал у Ганнибала в рот, и делал это с таким удовольствием, что Найджел вытащил изо рта сигарету, которую до этого момента мусолил губами.
Уилл чуть привстал, опираясь на коленки, и Найджел тут же заметил увесистую мощную анальную пробку.
- Крепче, - и Ганнибал поощрительно похлопал Уилла по щеке.
Тот протяжно застонал, когда ласкающая ладонь коснулась его макушки и вцепилась в волосы, направляя и указывая нужный ритм.
Найджел крутил между пальцами фильтр сигареты, отмечая то, как красиво двигалась голова Грэма, как нервно дергался его кадык, и текла слюна по подбородку и шее. А ещё как чуть подрагивал девайс в его заднем проходе.
Это была демонстрация власти.
Найджел едва не прикусил язык, когда Ганнибал вытащил член из влажного яркого рта, оттянул нижнюю челюсть Уилла, а тот тут же раззявил пасть. Но Ганнибал кончил ему на лицо: большая часть попала на очки и щеку, и немного на губы и язык Грэма.
Найджел перекатил сигарету из одного уголка рта в другой.
Брат в это время схватил Уилла, разложил на постели и закрыл собой весь обзор к разнеженному телу. Найджел только видел, как пробка полетела в сторону, брякнулась об пол и покатилась по ковру, сверкая влажными черными боками.
Смотреть на то, как быстро и жестко двигался брат, Найджелу откровенно претило, зато стоны Уилла оказались невероятно соблазнительными.
Прикусив фильтр сигареты, Найджел отошел от двери и вернулся в свою спальню, где открыл огромное окно, высунулся по пояс, и, закурив измученную сигарету, глубоко затянулся.
Глотку обожгла горечь, и он, запрокинув голову, смотрел на расшитое звездами небо до тех пор, пока в соседней комнате не стихли душераздирающие стоны.
Красной тряпкой для Найджела стала откровенная провокация со стороны брата. У Ганнибала вошло в привычку не запирать дверь в спальню, а у Найджела выработался рефлекс: проходя мимо, останавливаться и подсматривать.
Смотреть на Уилла было сплошным удовольствием. Он был гибким, податливым и каким-то текучим, словно песок. Грэм обладал не только чарующей улыбкой и подвижным сильным телом, но и невыносимыми губительными стонами, от которых у Найджела холодело в затылке и твердело в штанах.
Но эта ночь стала какой-то особенной среди всех тех ночей, что он провел, подглядывая за утехами брата. Наверное, все дело было в том, что Ганнибал сидел на стуле к нему спиной, и руки его были сцеплены наручниками. А, может, из-за того, что Грэм расположился на брате сверху, и, стянув с того рубашку на одну сторону, жадно покусывал Ганнибала за плечо.
Хотя нет: виной всему оказалось то, что сегодня Уилл был гладко выбрит, без своей привычной темной щетины, словно помолодел лет на пятнадцать, и казался совсем юным.
А ещё его отвратительной копии завязали глаза его же галстуком, и теперь невозможно было понять, на ком именно Грэм ритмично покачивался и неустанно целовал в шею и плечо.
Уилл раскраснелся, румянец затопил щеки, очертил скулы острыми линиями. Грэм двигался мягко и осторожно, даже немного лениво, но при этом успевал хватать брата за волосы, утыкаться носом ему в ухо, что-то шепча, а потом выстанывать жалобно:
- Ганнибал.
Тот дернул сцепленными руками, и Найджел вдруг понял, что он тоже повторил это движение, будто хотел вместе с братом обхватить Уилла за талию и насадить на себя как следует, так, чтобы заносчивый и неправильно юный агент прогнулся в спине и начал захлебываться криками удовольствия.
Но сегодня власть была сосредоточена в других руках, и сейчас эти самые руки дарили его близнецу ласковые объятья.
Уилл продолжал двигаться. Он улыбался и был так прекрасен в это мгновение, что Найджел поймал себя на том, что уже засунул руку в штаны и мял твердый член.
Он хотел оказаться на месте брата. Он впервые в жизни хотел стать Ганнибалом, чтобы получить возможность быть связанным и прикованным к стулу, чтобы чертов агент ФБР устраивал на нем свои ведьмовские пляски.
Найджел быстро дрочил себе, облизывал губы, не спуская глаз с парочки любовников. А потом Уилл поднял голову и столкнулся с ним взглядом.
Грэм даже в лице не изменился, продолжал мучить брата, и, улыбнувшись Найджелу, вдруг хищным зверьком вцепился зубами в шею Ганнибала, туда, где его запах был особо ярким.
Брат вновь дернул руками, крупно задрожал всем телом, кончая от этой игры. Браслеты впились в запястья, оставляя яркие кровавые борозды.
Уилл резко стянул с глаз Ганнибала галстук и потянулся за поцелуем. Грэм целовал его копию, но смотрел на Найджела.
- Ганнибал, - шепнул Уилл.
Найджел сильно сжал свой член, заставляя себя кончить, выдаивая из себя этот болезненный оргазм.
- Ганнибал.
Найджел вытащил из пачки сигарету, сунул ее в рот перепачканными пальцами и закурил, не особо скрываясь или заботясь, что на его голову обрушится гнев брата.
- Ганнибал.
Найджел с силой захлопнул дверь спальни. Он хотел, чтобы и его имя хотя бы раз в жизни произнесли таким голосом – с нежностью и, наверное, даже любовью.
Была у Джека такая привычка – складывать руки за спиной и расхаживать из стороны в сторону. Ему так легче думалось, да и концентрация внимания достигала максимума.
Но это сильно мешало и отвлекало, когда он спускался в морг и замирал перед очередным телом.
На этот раз на холодном столе лежала красивая девушка с тонкими чертами лица и яркой татуировкой на правом плече, и Джек, склонившись над телом, по привычке спрятал руки за спину.
- Знаешь, я бы пошутил про империю, которая наносит ответный удар, - Уилл отложил результаты анализов, отошел от рабочего стола судмедэкспертов и поправил очки, - но это может показаться дурным тоном.
- Это им и будет, - Джек не мог оторвать взгляда от умиротворенного лица девушки. Она действительно была прекрасна, и на губах ее навечно застыла легкая улыбка. – Он убил её не так, как остальных.
- Его почерк изменился, - Уилл нахмурился. – Я подозреваю, что это из-за ранения. Он не может творить так, как ему привычно.
- Да, он не отрубил ей конечности, но все равно убил так, что она была рада умереть, а потом засунул её тело в коробку и обернул рождественским бантом.
- Тогда почему он переключился на других, когда именно я должен был стать его следующей целью?
Джек вздохнул, отошел от стола, на котором лежало изумительное мертвое тело, обернулся к Уиллу и недовольно бросил:
- Только недоразвитые дети ещё не знают, с кем ты сейчас живешь. Скажу больше, об этом судачат на разный манер, не скупясь на детали. К тому же в городе появился второй Лектер. Думаешь, кто-то в здравом уме посмеет приблизиться к тебе?
Джек хмыкнул, его взгляд уловил отметины на шее подчиненного. Грэм плохо их замаскировал даже тяжелым длинным шарфом.
- Уилл, - Джек сделал несколько шагов по направлению к Грэму. – Мне откровенно плевать, с кем ты спишь. Пусть даже с самим дьяволом и его родным братом – это твоя жизнь. Я прекрасно помню твою лекцию, где ты с воодушевлением рассказывал студентам о том, как Ганнибал Лектер почти пять лет водил за нос флорентийскую полицию, а потом ушел, не оставив никаких улик. Меня это ещё тогда поразило.
Джек положил руку на плечо Уилла, и крепко сжал:
- Повторюсь: это не мое дело. Нравится быть невестой Сатаны – пожалуйста, пока тот подчиняется моим правилам. Но в этом деле даже он не может поймать за хвост этого убийцу.
- Что мне сделать?
- Мне нужна охота на живца, - Джек похлопал Грэма по плечу. – Он придет за тобой. И мы его схватим.
Уилл перевел взгляд на Джека:
- Я вернусь домой.
- Ты вернешься домой, - похвалил его Джек. – Определись и дай мне знать. До следующего убийства у нас осталось не так много времени – он привык убивать раз в месяц. Ты и сам должен это понимать.
- Я знаю, - процедил Уилл. – Если на этом все, я хочу вернуться домой.
- Это уже твой дом? – Джек не упустил шанса поддеть подчиненного. – Ваши отношения развиваются стремительней, нежели мы думали вначале.
- Мы?
Джек застыл на пороге дверей, ведущих из морга: