Шерлок же молча наблюдал, как расстегивалась последняя пуговица, и как рубашка мягко соскользнула с плеч, падая на пол. Затем в комнате повисло молчание, и мужчины безмолвно смотрели друг на друга, не зная, какой шаг предпринять дальше.
- О-о-о, - неожиданно и многозначительно протянул Шерлок, шумно втягивая воздух через нос.
- Что «О-о-о»?
- Ты не чувствуешь?
Джон замолчал, прищурив глаза, а затем вздохнул, качая головой:
- Мы ошиблись.
- Немного, - Шерлок говорил медленно, втягивая аромат, исходивший от Джона, словно сильными волнами. - Полагаю, раз мы начали…
- Подожди, - бляшка на ремне звонко щелкнула, и Джон снова вздохнул. - Итак?..
- Знаешь, в более нелепой ситуации я никогда не оказывался, - отозвался Холмс, пальцами выводя узоры на животе омеги. - И впервые не знаю, что делать.
- Замечательно. Просидим на полу, пока нас не найдет миссис Хадсон.
- Ох, Джон! Просто заткнись и поцелуй меня.
Джон усмехнулся, освобождая руки из рукавов рубашки и впиваясь в чувственные губы поцелуем, заглушая крики всего своего существа, которое бессильно молило прекратить, остановиться и уйти, чтобы в одиночестве пережить очередную течку. Детские глупые страхи, обида и ненависть, что переплелись между собой и прочно обвились вокруг сердца Джона, медленно сгорали, превращаясь в пепел. Сейчас он был готов отдаться целиком и без остатка в эти надежные руки, скользящие по его животу и перемещающиеся к ширинке джинсов, которая через несколько мгновений расстегнулась с характерным звуком.
Бледная кожа плавилась под теплыми ладонями, а яростное желание обладать сменилось желанием дарить ласку этому мужчине, покрыть его тело тысячей поцелуев, не оставив ни одного участка кожи без легкого прикосновения губ. Шоколадный запах, с примесью апельсинов и ягод, мягко обволакивал легкие, а пепельный взгляд утопал в топазовом, растворяясь в нем без остатка. Ладони Джона скользнули к плечам, сбрасывая ткань халата, и Шерлок, приподнявшись, стянул с себя и серую футболку, бросая ее куда-то вглубь комнаты.
Воспоминания и обрывки сна смешивались с реальностью, переплетаясь между собой в шипучий коктейль, и Холмс, улыбнувшись хитрой улыбкой, выбрался из-под Джона, вставая на ноги.
- Я предпочитаю свою спальню, - сказал он, продолжая улыбаться и протянув руку.
Через пару минут все продолжилось, стоило только белоснежной двери закрыться.
Шерлок мягко прижимал к себе Джона, устроившись на просторной постели, скользил ладонями по его спине и мягким коротким волосам, и целовал податливые губы, охотно отвечающие на поцелуи. Его язык хозяйствовал во влажном рту, переплетаясь в жарком сумасшедшем танце с другим языком. Казалось, что их тела горели пожаром и медленно сгорали от желания, которое постепенно сводило с ума. Губы с упоением и страстью изучали каждую клеточку других желанных губ. Сердце Джона оглушительно громко билось в грудной клетке, кровь прилила к лицу, окрашивая его в чувственный румянец, пока руки Шерлока мягко ласкали спину, спускались ниже, сжимая ягодицы, и скользили по внутренней стороне бедер.
Джон чуть улыбнулся, встречаясь взглядами с альфой и кусая его аккуратные губы, и сильнее обвил руками длинную шею. Шерлок, не прекращая целовать желанные губы, ловкими движениями стянул плотную ткань джинсов, бросив их на пол. Свои пижамные штаны он снял еще тогда, когда они ввалились в спальню, падая на кровать и смеясь, словно подростки, которых едва не застукали родители. Расправившись с джинсами, длинные пальцы потянулись к темным боксерам, скрывающим собой самое интересное. Но сон отличался от реальности тем, что настоящий Джон сам привык обладать, доминировать и опережать желания партнера. Его руки стянули белье раньше, вызвав лишь довольную улыбку детектива и очередной жаркий поцелуй. С необычайными страстью и желанием Шерлок ласкал руками стройное тело, желая наяву почувствовать жаркую тесноту вокруг своего налитого кровью члена и не менее отчаянно желая полностью овладеть этим телом, беззащитным и обнаженным. Алеющие губы, влажные и приоткрытые, меж которых мелькал кончик языка, вызывали еще большее желание, лишь сильнее распаляя.
Сладкий запах распространился по всей комнате, смешиваясь с другими, цитрусовыми и фруктовыми. Светлые волосы, с бронзовым оттенком в полумраке спальни, были взъерошены, а в небесно-голубой бездне глаз читалось уже не сдерживаемое желание, растекающееся по жилам и распространяющее тепло по всему телу. Джон, тяжело дыша, кусал губы и плавился в мягких и теплых ладонях Шерлока, словно кубик льда на солнце, пока эти самые ладони с силой сжимали влажные от проступающей смазки ягодицы. Приглушенный стон сорвался с покрасневших губ, когда губы детектива мягко коснулись темных сосков, посасывая и лаская их языком. Джон лишь раздвинул ноги шире, выгибаясь в спине и запуская длинные пальцы в темные шелковистые кудри. Скользя ладонями по желанному телу, Шерлок поднялся выше, целуя шею, ключицы, плечи, оставляя на нежной коже засосы и укусы и желая украсить тело Джона мириадами своих меток, стерев старые шрамы и заменив их своими. Желая создать это тело заново, словно скульптор, добавляя свои детали в уникальное и потрясающее изваяние.
Желая сделать их двоих грешниками, перейдя все черты и грани.
Длинные пальцы, влажные от смазки, осторожно погладили сжатое колечко мышц, вырывая протяжный стон с губ Джона, который чуть заметно толкнулся бедрами в сторону пальцев. Казалось, что в воздухе витал приторный запах желания и похоти, который окутывал собой, как плотной пеленой, а тишина нарушалась лишь сбитым дыханием и приглушенными стонами. Пальцы, двигающиеся внутри него, ласкали мокрые от смазки, горячие и тесные стенки, набирая темп, а серые глаза зачарованно смотрели, как омега стонет и сжимает пальцами белоснежную простыню, двигаясь бедрами навстречу искусным пальцам, почти насаживаясь на них и едва не срываясь на крик. Восхитительное и не передающееся описаниями зрелище представало перед его глазами, когда он задевал самую чувствительную точку, получая в награду стоны, ласкающие слух.
Все в точности также, как и в его сне, но явь была неизменно лучше в миллионы раз. Он чувствовал этот запах, эту горячую влажную тесноту вокруг своих пальцев, он слышал эти стоны и свое имя, срывающееся с алых от бесконечных поцелуев и ласк губ.
Шерлок вынул пальцы и, раздвинув ноги Джона чуть шире, плавно вошел в разработанное и мокрое отверстие, на мгновение прикрыв веки от разом нахлынувших на него ощущений и чувств, которые были неповторимыми, непередаваемыми и реальными. С приоткрытых губ омеги раздался оглушительный и протяжный стон удовольствия, который должны были услышать даже за несколько кварталов, а пальцы с силой вжались в белоснежную гладкую спину, оставляя короткими ногтями небольшие царапины и покраснения.
Он был со многими омегами, количество которых заходило за несколько десятков, но ни одна живая душа не могла сравниться с этим удивительным, восхитительным и потрясающим мужчиной. Он мог за мгновение превратиться из строго волевого солдата в добродушного весельчака и душу компании. Он мог стать искусным любовником, а мог стать надежным и верным другом, готовым отдать жизнь за дорогих и близких людей. О лучшем подарке судьбы Шерлок не мог и мечтать даже в самых смелых грезах и снах. И казалось, что разум, недавно бунтующий против любых отношений с Джоном, теперь слился с чувствами, живущими в сердце, сливаясь воедино. Разум, как и тело, растворялся в ни на что не похожей гамме ощущений, переплетающихся в один шипучий коктейль и вызывающих дрожь по всему телу, горящему жарким огнем.
Руки Джона ласкали мраморную грудь, а тишину разрезали его крики и протяжные стоны Шерлока, который почти сходил с ума от этой невероятной близости тел, двигаясь в сумасшедшем ритме и покачиваясь на волнах наслаждения, окутывающих собой его тело. Джон двигался ему навстречу, пытаясь найти единый темп и ритм, ловил губами воздух и утопал в ощущениях, уже не пытаясь сдерживать стоны, крики и его, Шерлока, имя. Возбужденный член, вгоняемый до упора и каждый раз задевающий чувствительную точку, еще больше растягивал стенки мышц, увеличиваясь в размерах. С темных висков скатывались прозрачные капельки пота, которые также проступали по всему телу, словно утренняя роса, слабо переливаясь под золотистым светом фонарей, заглядывающем в просторное окно и запутывающемся в полупрозрачных занавесках.
Продолжая двигаться и приближаясь к краю, Шерлок бездумно целовал тонкие губы, ловя губами стоны и отвечая тем же. Тела, слившиеся в одно целое, в безумном страстном ритме двигались на просторной белоснежной постели, найдя идеальный темп движений и лаская друг друга руками и губами, еще сильнее усиливая ощущения, еще быстрее приближаясь к пику, оставляя еще больше отметин своей страсти друг на друге. Мириады царапин, укусов и кровоподтеков, словно замысловатые узоры, украшали собой загорелую и мраморную кожу.
Достигая пика и кончая во влажную тесноту, разум детектива окончательно растворился в оргазменной неге, что растекалась по жилам, вызывая сладостную боль на грани безумного наслаждения, а затем – чувство бесконечной расслабленности и удовлетворения. Крики и стоны, хриплые от своей продолжительности и протяжности, звучали для него, словно самая невероятная мелодия на свете, которая уносила сознание за грани и ласкала, словно теплые воды Средиземного моря.
Обессиленно упав на кровать, Шерлок закрыл глаза, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Джон лежал рядом, не двигаясь и глядя на белый потолок. В комнате царила умиротворяющая тишина, в которой растворялось тяжелое дыхание мужчин. Холмс хотел что-то сказать, но повернувшись набок и взглянув на омегу, лишь тихо вздохнул и улыбнулся, любуясь расслабленными чертами лица и скользя взглядом по узорам из укусов и засосов, оставленных после довольно бурной ночи. Джон, насколько позволял себе судить детектив, казался довольно счастливым и довольным, что давало призрачную надежду, что после этого их отношения изменятся в лучшую сторону. Однако пессимистичная часть кричала, что после этого Джон будет избегать его, как открытого огня, если не покинет Бейкер-стрит вовсе. Холмс снова вздохнул, бросая взгляд на спящего омегу, и осторожно поднялся с постели, ища глазами свои штаны.
Джон проснулся от того, что солнечные лучи настойчиво заглядывали в приоткрытое окно, падая прямо на подушку, словно само Солнце целилось именно в эту точку. Он лишь фыркнул, положив руку туда, где по идее должен был быть Шерлок, но холодная половина говорила о том, что детектив давно покинул эту постель. Джон сначала открыл один глаз, затем другой, а после - начал осматривать комнату на предмет нахождения этого невыносимого брюнета. Из гостиной доносились приглушенные голоса, и Ватсон, поднявшись с постели, замер около белоснежной двери, прислушиваясь.
- Сан-Франциско? Это слишком далеко, я не могу взять, и уехать, - голос Шерлока звучал раздраженно и с нотками досады, словно он жалел, что не может отправиться в Америку.
- Я тоже не могу, меня, знаешь ли, дела держат, - второй голос Джон слышал впервые, но в нем было что-то властное, а высокие нотки придавали ему некую изюминку.
- Решил напоследок сделать больше «добрых» дел?
- Нужно многое доделать, сам понимаешь. Но это такая скука! - теперь раздражение слышалось во втором голосе, и Джон не мог не заметить до боли знакомое слово «скука», которое Шерлок употреблял едва ли не каждый день.
- Отправь за ним Морана.
Джон напрягся, услышав фамилию своего друга, с которым прибыл в Лондон пару месяцев назад. Какое отношение Себастьян имеет к Шерлоку и к этому таинственному мужчине, не спеша пьющему чай в их гостиной?
- Ты действительно полагаешь, что я отправлю Себа к этому ублюдку, когда тот только этого и ждет? Нет, я дождусь, когда он вернется и собственноручно вырву его сердце.
- Почему ты думаешь, что он вернется?
- Потому что я с Басти здесь и ему нужны мы оба. Так что вернется.
- Ты знаешь, что я не могу позволить тебе вершить самосуд.
- Не нужно нравоучений, Холмс! Не забывай, что мы оба живы только потому, что нужны друг другу.
Повисла тишина, затем скрипнуло кресло и послышались тихие неспешные шаги.
- Как только с Селденом будет покончено, мы продолжим нашу игру, - раздался спокойный голос незнакомца. - И я выжгу тебе сердце.
- У меня нет сердца.
- Но мы оба знаем, что это не совсем так, - равнодушно отозвался мужчина. - Спасибо за чай!
Послышался хлопок двери и тяжелый вздох Шерлока, откинувшегося на кресло.
Джон шумно выдохнул, понимая, что только что узнал то, чего ему явно не стоило знать. Но теперь вопросы теснились в его голове, не находя ответов, хоть немного похожих на истину. Он думал, что знал о Шерлоке все, что было возможно знать, а выходит, он знал только вершину огромного айсберга, который на много километров уходит под воду. Ватсон снова вздохнул, держась за ручку двери и думая, что самое интересное в его жизни, видимо, только начинается…
========== IX. Записи из дневника. «Все, что после» ==========
26 июня.
Проиграть, чтобы выиграть. Кажется, теперь это ключевая концепция нашей с Джоном жизни. Сдаться, чтобы в результате стать победителем на поле боя. Джон сдался, позволив мне сделать нас обоих грешниками, и этим обыграл меня в моей же игре.
Сантименты губительны, чувства – разрушительны. Плохая новость для мозга, хорошая – для сердца. Кажется, теперь я понимаю людей, готовых на все ради того, кого любят.
Кажется, я люблю.
27 июня.
Среда.
Ожидание.
Скука.
Джон сейчас в кафе с Молли и Грегом, обсуждает какую-нибудь обыденную ерунду, смеется. Сейчас он улыбается своей улыбкой, я уверен. Джон очень часто улыбается, особенно в последнее время. Надеюсь, что я хоть немного причастен к этой перемене настроения.
Кто бы мог подумать, что Джеймс Мориарти, паук, создавший огромную криминальную сеть, будет так трепетно оберегать второго самого опасного человека в Лондоне. Джон много рассказывал о снайпере Себастьяне Моране, своем сослуживце и друге, но даже я не мог предположить, что между ним и Джеймсом что-то есть.
Селден покинул Лондон несколько дней назад, что стало невероятным облегчением для Мориарти, Майкрофта, всего Скотланд-ярда и населения Альбиона.
Но он вернется.
Уверен, что вернется.
28 июня.
Он выглядит счастливым.
[Прикрепленное фото Джона с золотыми рыбками в банке]
И он дал им имена. Самую социопатичную рыбу, что плавала в «гордом одиночестве», он назвал Шерлок. Кажется, он особенно симпатизирует этому водному позвоночному существу. Но должен признать, это весьма приятно и даже забавно. Особенно, когда он стучит пальцем по стеклу, улыбаясь и разглядывая своих безмолвных питомцев.
Все началось с Майкрофта, который за разговором сказал – цитата – «Я живу в мире аквариумных рыбок». После этого Джон загорелся желанием приобрести парочку таких.
Заметка: Заказывать все на дом. Хождение по магазинам – сущая пытка, даже если Джон рядом.
29 июня.
Проводник света. Пожалуй, это самое точное определение для Джона Ватсона.
С его появлением в моей жизни появился некий интерес. Стало интереснее ломать голову над очередной загадкой, зная, что в ответ получишь привычное и необходимое «потрясающе», стало интереснее мчаться через весь город посреди ночи, стало интереснее сидеть в засаде и следить за потенциальным преступником. Думаю, мне стало интереснее жить, зная, что он рядом.
В кинематографе у полицейских часто есть напарники, которые становятся хорошими или лучшими друзьями.
В моей жизни есть Джон, ставший этим самым незаменимым напарником.
И теперь этот «напарник» начал вести в интернете блог, в котором он расписывает все наши небольшие «приключения», всячески разбавляя их своими мыслями и переживаниями.
«Я делаю тебя человечнее в глазах других людей»
Плевать я хотел на мнение окружающих меня людей, они идиоты, которые далеки от методов дедукции так же, как и, например, Андерсон.
Напоминание: перестать читать этот блог. Из-за этого искажается манера моего повествования в собственном дневнике.
2 июля.
- Сжечь ту черную рубашку.
- Спрятать повседневные вещи.
- Спрятать бритву (и свою тоже).
- Можно «случайно» пролить кофе на его на брюки.
- Или опрокинуть колбу с той жидкостью, запах которой просто тошнотворен.