Ночь проходит беспокойно, сказывается одновременно и раздражение, и беспокойство. Алан почти сразу после звонка забил себе билеты в обе стороны, так что хоть насчет транспорта не приходилось заморачиваться. С работой тоже удалось договориться быстро.
Так что на утро, собрав небольшую поклажу, Алан отправился в путь. Как назло утро выдалось премерзким, несмотря на прекрасную погоду. Просто мерзкое настроение, ранний подъем, глаза болят. Мышцы затекли… в общем, стандартный набор для ненависти к миру. Всю дорогу омега проспал.
Дальше, увы, все пошло не так гладко и легко. Дороги подзабылись, так что самым разумным вариантом стало такси, доставившее прямо к воротам.
Неприметное бело-желтое здание не вызывало никаких ассоциаций, ровно как и огромная огороженная территорию. Алан просто прошел мимо, восстанавливая в памяти маршрут по коридору. Документы спросили лишь на пропускном пункте, а на предложение проводить омега ответил отказом автоматически.
Впрочем, удалось не заблудиться, к счастью, двери по большей части были подписаны. Одинаковые белые двери, ровные монотонные стены, но ощущения обычной больницы нет. Алан даже пытается представить людей в белых халатах или пациентов в гипсе, чтоб на лицо был повод, но нет. Как-то слишком уютно, но в то же время отталкивающе. Доживать свои дни в подобном месте омеге бы не хотелось.
- Проходите, не стоит стоять в дверях.
Алан одернул себя мысленно и зашел, сметая с лица все сомнения и неуверенность. Страха нет, как и желания общаться, но жизнь течет своим чередом, не спрашивая желаний простых обывателей.
- И зачем вам я? - первым начал разговор Алан, присаживаясь в мягкое кресло, недалеко от стола. Стояло оно там явно не для посетителей, но омега и не пациент, чтоб сидеть скромно на стульчике, ожидая вердикта. В этом кабинете, кстати, вердиктов самим больным озвучивали редко, но это уже не так важно.
- Поговорить и решить некоторые вопросы насчет вашего отца, - неопределенно определяет врач, но после небольшой паузы добавляет, - и вас.
Не желая акцентировать внимание, Алан пропускает это мимо ушей, послав мужика лишь мысленно. Уже привык, что каждый хочет нос засунуть в его дела. Это же так весело и интересно, живая жертва домашнего насилия — хоть сейчас опыты ставь. Правда, это называется как-то по-другому, но омега не зацикливается. Да и жертвой-то особо все еще не считает себя.
- Я во внимании. Мне пришлось отложить все дела, чтоб приехать сюда. Надеюсь, причина действительно есть.
- Есть. Что ж, думаю, вы и сами догадываетесь, о чем пойдет речь.
- Сделаю вид, что нет, - саркастично отозвался Алан, настроение не располагало к более душевным разговорам.
- Да ладно… - в той же манера ответил врач, но решил, что провоцировать омегу и дальше идея плохая, потому перешел к делу. - У нас серьезная тема. Вернее серьезный вопрос. Ваши действия спровоцировали прогресс, фрагменты прошлого проявляются в памяти Георга, и как вы понимаете, вопрос в том, что нам теперь делать с этим.
Не то чтоб это стало шокирующей новостью, Алан и сам ведь слышал это от Георга, но тогда это не казалось настолько опасным. Теперь же словно вся серьезность ситуации в лицо ударила, и стало стыдно за свои безответственные действия.
- Что вы предлагаете?
- Либо мы помогаем ему в этом, либо всеми силами пытаемся затормозить процесс. Принимать такие решения без подписи родственника я не могу.
- Давайте быстрее, - поторопил омега. В самом деле, чего тянуть резину? Можно было уже выложить все как есть, но нет, это же слишком просто. А еще кажется, что этот тип как-то странно поглядывает на самого Алана. Надо поскорее отвязаться от него, вернуться домой и там отдохнуть. Вроде не делал ничего, а голова уже не работает.
- Гуманнее будет оставить прежнюю стратегию, то есть не позволять ему вспоминать про ваши отношения. Про все ваши отношения. В том, что вы состояли в интимных отношениях, он уже уверен. С вашей же подачи. Потому ему не следует знать, что вы его ребенок.
Все сухо и просто. Словно Алан и сам не понимает этого, объясняет как тупому. Да и ранее они уже пришли практически к такому же выводу, зачем повторять все снова?
- Это было очевидно. Я должен прекратить отвечать?
- Нет, - отреагировал врач, словно совсем такого вопроса не ожидал. - Сейчас это уже сильно ударит по вашему отцу, он привык, что поговорить можно, что его сообщения находят ответ. Это очень важная часть его жизни, так что отнимать ее опасно. Но вот содержание стоит контролировать. Раньше это получалось хорошо. Что-то произошло? - учтиво интересуется мужчина, и омега понимает, что наткнулся на ту самую мину, что не давала ему покоя. Значит, решил подкатить свой медицинский мозг.
- В жизни много всего происходит. К чему это?
- Это хорошее событие или плохое?
- Хорошее, - немного подумав, ответил Алан. Пусть подавится.
- Почему же вас встревожила тема вашего прошлого? Может, вы сожалеете о том, что оставили ребенка? Или хотите родить?
Алан удержался от глубоко вздоха, похвалил свою выдержку и почти восхитился спокойствием. Он подпишет необходимые бумаги и уйдет, никаких отступлений от этого плана. В душу можно было попытаться залезть, когда он был ребенком, да и то не вышло, сейчас и подавно ничего не получится.
Омега поднялся и неторопливо подошел к рабочему столу, по пути оглядывая кабинет, правда, никаких новых деталей его взгляд не зацепил. Даже скучно как-то.
- А это уже не ваше дело, - пояснил омега, вытаскивая ручку из стаканчика, если первая фраза произнеслась буднично, то на вопросе голос уже звучал железно, - что писать?
- Напишем. Это мелочи. А вы не боитесь переступить грань? Интерес к ребенку, на которого долгое время было все равно — это странно. Почему вы вдруг решили поговорить об этом, да еще и с Георгом? Поддержали разговор, хотя ранее всегда соблюдали осторожность.
- Хватит мне уши заговаривать, - перебил Алан, - я не лабораторная крыска. Вы даже не знаете, насколько правы в своих утверждениях. Может, сто процентов, может, ноль. Практикуйте свои навыки на тех, кто в этом нуждается.
Тяжело вздыхать все же пришлось врачу, и Алан ознаменовал это маленькой победой. Далее последовало нудное заполнение бумажек, но это хотя бы не очень долго и максимально понятно. По крайней мере уж получше глупых и растянутых разглагольствований.
Лишь на выходе легкое сожаление настигло омегу — увидеть отца он не может. Хотя, наверняка оно и к лучшему. Георгу нельзя его видеть, как и самому Алану видеть отца.
Часть 23
Бывает порой, что не хочешь замечать чего-то очевидного. Мозг не воспринимает информацию, игнорирует ее, ограждая от стресса. Хотя вроде не так все и очевидно, но задуматься стоило. А еще бывает, что случайные слова западают в голову. Простая фраза вырванная из контекста крутится в голове, и никак от нее не избавиться. Когда это отвергаемое и прилипнувшее сталкиваются, являясь по сути частями единого целого, происходит нечто странное.
Алан первое время не реагировал никак. Воспринял как факт, спокойно пошел домой, закончив все повседневные дела. А потом что-то надломилось. Пусть он и не любит выражать свои эмоции, но тут тело реагировало вперед разума.
Если бы он только допустил ранее возможность такого исхода, то все бы встало на свои места. Почему? Почему сейчас, когда все зашло так далеко?
Льюис должен был вернуться поздно, но ключ повернулся в двери на полтора часа раньше. Ушел с пары, значит. Алан не знает, что делать, что сказать, как быть дальше. В душе безразличие вперемешку с отчаянием. Кажется, если бы не кот, что прилег, прижавшись теплым боком к бедру омеги, то пришла бы мысль вены перерезать. Чтоб прекратить все… а теперь нужно заботиться о нем, взял на свою голову.
Альфа по лицу понял, что что-то явно не так, живот отчего-то скрутило, но беспокойство пересиливало страх. Что бы там не произошло, Алан не в лучшем состоянии.
- Что случилось? - осторожно спросил альфа, а Алан неожиданно подошел на расстояние вытянутой руки и треснул кулаком по плечу. Вернее так было похоже с виду, на деле же рука омеги мягко приземлилась, холод пальцев ощущался через ткань, но Льюис старался держаться невозмутимым.
- Ненавижу тебя, - откровенно произнес омега, - ненавижу…
- … что? - заторможенно отреагировал альфа, явно не подозревая о таком выкрутасе. С чего это такие новости? За что? Он никогда ничего плохого-то не делал Алану, не успел просто! А тут словно омега что-то узнал. Что-то, что вызвало такую реакцию и подорвало доверие. Омега не верит ему, но причина-то в чем? Пока альфа пытался хоть что-то сообразил, глаза Алана заслезились, омега тряхнул головой, но это возымело полностью противоположную реакцию. К черту размышления, если никак не отреагировать, то его сейчас живьем закопают. Взглядом. - Ты беременный? - задает Льюис самый идиотский вопрос, хотя после озвучивания он уже не кажется таким глупым. Ну а в самом деле, почему нет?
- Я? - посмеивается Алан. - Ты веришь в это? Ты же знаешь, у меня разорвана труба. Это не полностью исключает, но значительно снижает вероятность зачатия.
- Но не исключает же, - повторяет альфа. Он не особо размышлял над этим, и по-правде говоря, не знал, что это снижает риск беременности.
- Кто бы мог подумать, что в итоге ласточкой все же окажусь я, - с улыбкой произносит омега, но та быстро слетает с губ, и приходится стереть рукой слезы с лица, потому что ничего уже не видно. Сердце в груди то ли разбивается, то ли каменеет. Звона от осколков нет, так что, наверно, второе. Но почему тогда все еще больно? Словно часть эмоций сглаживается, а часть в разы усиливается. Больно, и Алану кажется, что если сейчас он поднимет руку к груди, то сможет пощупать этот комок.
Сперва это был червячок, закравшийся в душу после поездки в больницу. Не ясно, что именно сподвигло Алана, но он не смог выкинуть из головы те разговоры. Наверно, все-таки хотелось сказать Георгу, что с ним все хорошо. С ним, тем кого Алан не хотел бы знать никогда. Он не собирался с ним связываться, знакомиться или помогать чем-то, если то требуется. Просто узнать, что он живет где-то своей жизнью, чтоб ненароком не соврать отцу. Все именно так.
Все пошло не так.
Льюис сознался.
Он понял не сразу, что произошло, и что значит ответ омеги, но буквально за пару секунд все расшифровалось само собой. Ласточка — та самая свободная птица. Запутавшаяся в лентах птица, что не может улететь.
Алан никогда не говорил о своей беременности, но Льюис не удивился не капли. «Ты же знаешь», - и молчаливое принятие этих слов. Впрочем, будучи прижатым к стенке Льюис и не стал бы отпираться. От правды не убежишь, но как-то быстро она настигла. Наскочила со спины в самом начале. И не вышло. Ничерта не вышло, потому что Алан утирает слезы и даже не орет на него. Никаких криков и драк, просто слезы, которые безумно хочется стереть. Обнять бы омегу, утешить его, но можно ли теперь?
- Ты все знал, - произносит повисшую истину омега.
Он мог много еще чего добавить, но решает ограничиться. К чему все эти вопросы, вроде: «За что»? Хочется спросить, каково это было? Какова на вкус такая «месть»? С какими чувствами приходилось засыпать в одной постели? Чем бы все это должно закончиться? Хочется спросить. Но не узнать ответ.
- Все не так. Не так, Алан, - максимально спокойно говорит Льюис, пытаясь придать голосу уверенности, но выходит не очень хорошо. Тем не менее, ему нужно сказать сейчас как можно больше, чтоб потом не жалеть. Нужно использовать все свои слова сейчас, пока на Алана еще можно хоть капельку повлиять, когда омега успокоится, его взгляды вряд ли можно будет изменить.
- Что не так?
- Все. Никто и никогда не узнает об этом. Какого черта тебя вообще потянуло? Зачем ты решил узнать об этом сейчас?
Нападать на омегу не хотелось, но упреки сами посыпались вперед. Плевать на того ребенка, в самом деле плевать! Но если бы Алан не стал вспоминать о нем, все бы осталось в тайне. Алан бы остался с Льюисом, не задумываясь о том, что их может связывать нечто большее. Не думал бы, что им нельзя быть вместе.