Но это никакой проблемы не решало, альфа все так же оставался ничей и ни с кем.
Сперва ему хотелось, чтоб кто-то родной вспомнил, приласкал и забрал к себе, чтоб кто-то любил по-настоящему и чтоб скрывать свои чувства не пришлось. Льюис хочет согреться реальным теплом даже намного после этого желания: все же спит с рыженьким мальчиком, прижимая его тело к холодной стене. Альфа пытается быть осторожным и неторопливым, пытается не причинить боль, и омега его обнимает, ласкает своими пальчиками и тихонько стонет, чтоб не привлекать внимания.
Приятно, даже тепло. Но он его не любит.
К этому времени своих предков Льюис уже ненавидит. За то, что родили и бросили. Лучше б сделали аборт к чертям, чтоб не мучился. Простить, что его бросили, было невозможно.
Льюис слышал, что многих в жизнь без родителей привел несчастный случай, трагедия, печальное стечение обстоятельств, но на себя подобное никогда не примерял. У кого-то не долетел самолет, кого-то сбила машина, кто-то умер от болезни… но альфа словно знал, был уверен, что его родители живы и здоровы.
Подозрения закрались, когда он стал совершеннолетним.
Подростковый период прошел, более трезвый взгляд на вещи дал понять, что, возможно, все было не так сладко и просто. Должна же быть хоть какая-то причина, но стоило попытаться выяснить, как ему подтвердили и без того витавшие слухи — отказались. Но в этот раз Льюис не поверил так просто, потому что было в его руках нечто странное — счет в банке.
Альфа офигел от суммы, что дожидалась его столько лет, и поступила она немного ранее, чем он оказался один.
- Может, что-то предполагали, предчувствовали? Если бы им было на тебя плевать, то не думаю, что счет в банке — это лучшая идея расстаться навсегда.
- А может, им было просто стыдно, - ответил Льюис, - но, думаю, ты все же прав. По крайней мере хочется верить в это. Я просто хочу узнать, почему. Хочу увидеть, посмотреть на них и спросить. Ну… собственно, вот и все, - подвел итог альфа, замешкавшись под конец. Признаться оказалось проще, чем он сперва предполагал, и Алан принял все спокойно, не часто такую реакцию встретишь.
- Как-никак я тоже там побывал, - поясняет омега, получая в ответ глаза-монетки, словно Льюис и подумать о таком не мог. Алан рассмеялся. - Ну не могли же мои данные ни с того ни с сего оказаться там.
- Ну да… - задумчиво тянет альфа, словно поверить не может. Омегам ведь там совсем не сладко живется, но это бы объяснило характер Алана.
- Принудить меня пытались, но не вышло, - на всякий случай пояснил Алан, понимая, какие мыслишки сейчас в голове его парня, - я там не бывал практически. Честно говоря, я даже не помню, 19 мая — это число, когда меня забрали, или когда отца лишили родительских прав. Или когда его признали невменяемым, а может, когда меня выписали из больницы. Я даже не помню, сколько провел времени под наблюдением врачей, знаю, что долго, но то ли неделя, то ли несколько месяцев… все в голове смешалось.
- В больнице? - уточнил Льюис, не совсем понимая связи.
- Да. Кое-что случилось, в тот момент я был в шаге от смерти. И знаешь, я тоже иногда думал, что, может, было бы лучше, если бы отец еще чуточку подождал. Если бы он вызвал скорую чуть позже, у меня бы не было шансов, - Алан поджал губы и чуть нахмурил брови, не смотря альфе в глаза. Не сказать, что ему было совсем неприятно вспоминать это, скорее говорить Льюису было трудно. Но раз уж поддался моменту и начал, то не стоит отступать, мало ли, что этот парень себе напридумывает. Да что бы не напридумывал, хуже реальности это быть не может! Омега закусывает губы.
- Он бил тебя? - осторожно выспрашивает альфа, понимая, что, может, стоило и промолчать, но любопытство сильнее. Алан откровенен, нужно пользоваться этим, хоть и боязно его напугать. Но когда еще, если не сейчас?
- Нет, - посмеивается Алан, - он меня очень любил. Это был… несчастный случай, - подбирает слова омега, надеясь, что звучит не очень глупо. - Мне было уже тринадцать, да к тому же после длительной госпитализации — меня сразу поселили в отдельный корпус, там были лишь омеги, не очень много. Комнаты по три-четыре человека, удобства рядом, постоянный медицинский работник на страже, регулярные обследования. Даже если бы кто и попытался, это бы выяснилось при проверке. Насилие никому не сошло бы с рук так просто. Я провел там меньше трех лет.
- А потом? - не понял Льюис, - родственники объявились?
- Нет. Выпустили в шестнадцать при условии прохождения контроля. У меня уже была своя жилплощадь и некоторые обстоятельства, по которым мое пребывание в детском доме старались прекратить как можно скорее. Откровенно говоря, побаивались за мою психику и что кто-то все же распустит руки. Если бы подобное случилось, мой рассудок… в общем, я очень раним в этом плане; а еще смерть папы, потеря отца — все это плохо сказалось на мне. Потому было решено в индивидуальном порядке, что я могу уже жить самостоятельно.
Алан сам понимал, что много недоговаривает, и это же очевидно, но не все вещи вот так просто можно произнести. Может, Льюис и сам догадается о чем-то, может, напридумывает ереси, но как думалось ранее — хуже, чем правда, ничего не сообразит.
Омега считает, что во многих вещах нужно признаваться как можно скорее, потому все же рад, что это разговор был начат. Чем дольше тянуть, тем больнее будет удар по отношениям, которые омега уже полностью принимает. Ну как полностью… поцелуи — это норма, как и свидания, и касания. Даже приятно, в этом есть свои плюсы.
- Что-то не так… - задумчиво произносит альфа, - то есть я не говорю, что ты врешь, но что-то в твоем рассказе странное.
Ну вот, настало время Льюиса заиметь подозрения насчет омеги. И это нормально, пожалуй.
- Что же? Если сомневаешься в чем-то, спрашивай сразу. Лучше я отвечу, чем ты будешь голову морочить себе.
- Ты сказал, что никогда не подвергался насилию. И в детском доме тебя никто не принуждал, и дома отец не бил. Но насколько я знаю, в отдельный корпус помещают только омег, подвергшихся насилию с какими-либо последствиями, - четко и ровно произнес альфа, неотрывно глазея на собеседника, но и Алан не дрогнул, чем, кажется, смутил Льюиса, - то есть, я не особо во всем этом осведомлен. Может, тебя поместили туда из-за моральной травмы или предварительной госпитализации. Да, ты же так и сказал вроде, я невнимателен, - попытался оправдаться и отвести тему альфа, вновь получая смешок. Действительно, Алан же уже все объяснил, чего он придрался?
- Ты прав, - неожиданно ответил омега, когда казалось, что тема закрыта уже, - случившееся со мной тоже подходит под разряд насилия, но я бы не сказал так. В моем организме произошел сбой, вот и все. Никто не виноват в этом, разве что только я… но я не могу это контролировать, увы.
- Прости, - смущенно и стыдливо произнес Льюис. Он ведь понимал прекрасно, что говорить о подобном может быть стыдно, неудобно и неприятно, но такое откровение со стороны омеги определенно радовало.
- Ничего страшного. Конечно, есть вещи, что хотелось бы забыть, но это невозможно. Все произошедшее тогда было давно, и сейчас воспоминания уже не ранят так сильно. Это грустно, это печально, но это все в прошлом.
Вот так взять и выбросить из головы. Наверно, это здорово. Время залечивает раны, остаются кривые отметины, но они уже не болят так сильно. Льюис понимает, что его ненависть к родителям на это очень похожа. Он действительно думал, что готов их едва ли не убить за подобное предательство. Это отвратительно, они все равно низкие люди, но со временем чувства охладели, альфа перестал искать козлов отпущения, допустил возможность, что иного выбора просто не было. Но не отпустил.
Каждый раз натыкаясь на стену, он чувствует ужасное разочарование, хотя если и найдет цель, то не знает, что будет делать. Он даже не знает, сумеет ли заговорить. Хочется хотя бы одним глазком взглянуть на того омегу, произнести про себя его имя. Хочется узнать, почему же вышло так. Может, его родители тоже не долетели до аэропорта, а он годами поносил их в мыслях. Может, живут себе припеваючи, а он пытается их как-то перед собой оправдать. Льюис просто хочет узнать, чтоб облегчить свою душу, чтоб больше не думать об этом и не метаться из стороны в сторону, приводя тысячный аргумент в защиту той или иной позиции.
Но если все же на него плюнули, Льюис старается не думать об этом, то чувство обиды его полностью накроет. Льюис отомстит, как и хотел того, например, лет десять назад.
Часть 11
На улице который день ливень. В первый раз Льюис неторопливо осматривал содержимое полок, а теперь свободно развалился на диване и щелкает мышкой, заворотив ноутбук на подушку дивана в гостиной. Мороженное, украденное из холодильника, уже начинает таять, и альфа торопливо слизывает капли, ползущие по руке, чтоб ничего ненароком не запачкать.
- Я не долго, - раздается голос Алана, и альфа угукает, даже не повернув головы.
Льюис бы был не против поторчать на кухне вместе с хозяином квартиры, но тот ясно дал понять, что терпеть не может, когда не него пялятся за какой-либо работой, включая готовку, потому-то остается лишь копаться в интернете.
Не понятно, кто был удивлен больше, когда Алан сам позвал альфу к себе. По прогнозу вся неделя была забита дождями, идти никуда не хотелось, Льюис не успел высказать ни единого предложения, как в лоб прилетело простое: «Пойдем ко мне?».
У омеги оказалась неплохая плазма, но до нее дело так и не дошло. Альфа глазел по сторонам, отмечая кучу мелочей, о которых так сразу не предугадаешь. В застекленных шкафах плотными рядами стояли книги в разноцветных переплетах, там нашлась и классика, и детективы, и фантастика, все рассортировано, упорядочено по алфавиту. Льюис нашел пару книг, что читал и сам, но подавляющее большинство все же было незнакомо. Неподалеку нашлась груда дисков, но те полки в шкафу не удостоились, потому стояли стопками, чтоб побольше влезло. Некоторые корешки начали крошиться. Наверняка уже не нужны, время интернета как-никак, но выкинуть жалко.
Множество всяких фигурок тоже поразило. В основном это были представители семейства кошачьих, но и другого зверья хватало. Растений почти не было, лишь какое-то большое экзотическое и непонятное нечто, цветущее не менее огромными красными цветами, и несколько маленьких на подоконнике. Фиалки, кажется.
Рамка с фотографией была обнаружена неожиданно, Льюиса заинтересовали красивые часы, стоящие на комоде. Стеклянные, полупрозрачные, стилизованные под морские волны. Он хотел посмотреть поближе, там-то и заметил лежащую рамку. Сперва подумал, что упала, но ровная стопочка фотографий под ней намекала, что все на своем месте. Семейное фото, черты Алана едва угадываются, но все же альфа его узнает. Остальные без разрешения не трогал.
Дверцы альфа открывать не стал, довольствуясь тем, что лежит на виду.
Весь вечер Алану пришлось рассказывать о находках гостя.
Впервые кто-то задавал столько вопросов, и приходилось так много рассказывать о себе и своей семье. Алан приводил кого-то к себе очень редко, да и занятия всегда находились другие, а Льюис с любопытством слушал.
Статуэтки и классику любил папа-омега. Большая часть книг — подарок его родителей, а большинство статуэток — подарки друзей. Они ему нравились, и все знали это, потому постоянно, из каждой поездки ему привозили небольшой сувенир в виде керамической фигурки. И дельфины, и кошки, миниатюрные замки, кораллы, высушенная морская звезда и стеклянный еж… их накопилось достаточно много, чтоб часть стояла как раз на книгах.
Отец любил детективы и цветы. Конечно те, что стояли на подоконниках, кода Алан был ребенком, давно сдохли, да и не любит омега заботиться о ком-дибо или чем-либо, но не смог отказаться хотя бы от пары горшочков. Яркие бутоны — это всегда приятно и красиво, а когда их много, в душе что-то радостно отзывается. Алану нравится это чувство, потому он регулярно поливает и фиалки, и гибискус.
Диски остались с далеких времен, когда посмотреть по интернету равнялось суткам скачивания, омега предпочитал не париться, заплатив, но получив результат сразу. Они все не раз прокручены и порядком попорчены, но Алан все еще не может решить их дальнейшую судьбу.
- А можно фотки глянуть? - воодушевленно продолжает интересоваться альфа.
На этом вопросе Алан растерялся. Сперва показалось, что он не понял о чем речь, потом, что ему неуютно от такой просьбы.
- Лучше не надо, - нехотя отвечает омега, наверняка ставя в голове галочку, чтоб убрать фотки с видного места. Льюису немного обидно, но, может, там присутствует что-то неловкое — любят же некоторые родители щелкать своих детишек в чем родились, а потом бедный ребенок подрастает и краснеет. Эта мысль, вместо того чтоб умерить любопытство, лишь сильнее его подогрела.