- И как ты себе это представляешь? – фыркнул Пак, раздражаясь от нарастающей громкости музыки, что играла в клубе. Ему уже не нравилось то, что он пришел сюда для собственного развлечения, но, с другой стороны, он хотя бы немного отвлекся.
- Ладно, - резко сменила тему Мария, так и не ответив на вопрос. – Как насчет выпить вместе со мной?
- Почему я вдруг должен соглашаться на это? – изогнув бровь, поинтересовался Чанёль. Мария коротко вздохнула, растянув пухлые губы в лукавой ухмылке, подхватила парня под руку и потянула за собой.
Пак не совсем понимал, что делает, потому что алкоголь и без того изрядно подпортил его самочувствие. Голова кружилась, сердце билось быстрее, чем нужно, и от этого Чану становилось душно в собственном теле. Усевшись за одним из многочисленных столиков, он наблюдал за Марией, которая, сделав быстрый заказ юркому официанту, с крайне довольным выражением лица уселась рядом и без всякого смущения накрыла ладошкой его колено.
- Тебе обязательно прикасаться ко мне? – спросил парень, хмуря брови и чувствуя, что все это как-то неправильно. – Что, если сюда придет Сехун? Ему это не понравится.
- Плевать на него, - отмахнулась та, оглядываясь на толпу, как если бы и правда заволновалась о появлении О. – Главное, чтобы нравилось тебе.
- Меня это тоже касается, - ухмыльнулся Пак и быстро скинул ее руку, замечая некоторое недовольство на лице подруги. – Я ведь уже давно тебе говорил, что ничего из этого не выйдет. Разве так трудно вести себя как мой друг, а не шлюха, пытающаяся затащить меня в постель?
- А что плохого в подруге, которая хочет, чтобы ее трахнули? – сузив глаза, прошипела Мария, но поспешно замолчала, когда рядом возник тот же официант и поставил на столик перед ними два пива. Когда он кивнул клиентам и пошел обслуживать других, девушка схватила бокал и залпом выпила весь алкоголь, проливая его на свое короткое черное платье. – Мне надоело бегать за тобой, Пак…
Ее голос стал хриплым и наполненным болью. Она вцепилась руками в волосы и со страдальческим выражением лица снова перевела взгляд на застывшего Чанёля.
- Ты ведь послал Го Мин. Теперь ты совсем один… и не хочешь…
- Мария, я не один, - перебил ее Пак, подаваясь вперед и заглядывая в мутные глаза подруги. – Я влюблен в девушку, которую не могу заполучить, понимаешь? Вот и все. Наше расставание с Мин не значит, что я готов пуститься во все тяжкие.
- А со стороны выглядит именно так, - едко ответила Мария.
- Но ведь это не значит, что ты должна ложиться под меня как последняя шлюха, - заметил Чан, нахмурив лоб и вновь отклоняясь на спинку диванчика. Мария не ответила, и между ними повисло подобие тишины, если не обращать внимание на раздирающую ушные перепонки клубную музыку, которая отдавалась битами, казалось бы, в самом желудке.
Наконец, девушка хмыкнула и пробормотала так, чтобы он услышал:
- За последние десять минут ты меня дважды назвал шлюхой. Я что, и правда настолько безнадежна?
- Парням нравятся шлюхи, - произнёс Чанёль, поворачивая голову к ней и замечая странный блеск в глазах Марии. – Но только если они принадлежат только им, а не каждому встречному.
- Тогда я стану только твоей, - уверенно сказала подруга и, не давая Паку возможности получше объяснить свои слова, подорвалась с места, порываясь вперед и обнимая его за шею. Теплые губы вжались в рот Чанёля, сразу же пропуская ловкий язычок девушки в рот ошарашенного парня. Сначала он застыл не в силах пошевелиться, а потом почувствовал, как Мария сжала ладонь поверх его ширинки, делая намек, на что готова в этот вечер.
Испуганно отпрянув, Пак вцепился в плечи подруги и вынудил ее отлипнуть от него, усадив обратно на диванчик и создавая между ними преграду в виде своих вытянутых рук.
- Послушай, я сказал это не для того, чтобы ты размечталась о сексе со мной, а для того, чтобы ты поняла, что должна спать и встречаться только с тем, кого любишь!
- Но я люблю тебя! – воскликнула Мария, и на ее глазах появились капельки слёз. – Ты никогда не замечал моих чувств! Любил только эту тупую Го Мин! А сейчас, когда она исчезла… Ты снова игнорируешь меня из-за какой-то малолетки! – истерика захватила обиженную девушку, и она с горечью оттолкнула руки Чана, скрещивая собственные у себя на груди. – Ты просто извращенец, да? Ты педофил, что ли?!
- Господи, - выдохнул Пак и раздражённо поднялся с диванчика, увидев, как изменилась в лице Мария и как испуганно она посмотрела на него.
- Ты куда? Я обидела тебя?.. Прости!
- Думаю, мне надо освежиться… - ответил Чанёль, не в состоянии больше говорить с ней и не обращая внимания на подругу, что пыталась уговорить его остаться, он поплелся к выходу, по пути отмечая про себя, что Чонина не было в клубе, а Чондэ тусуется у бара вместе с остальными парнями, что подоспели на встречу. К счастью, среди них не было Сехуна, иначе этот вечер окончательно превратился бы в Санта-Барбару.
Парень не стал звать Кима и вообще не горел желанием с кем-то обсуждать произошедшее. Ему хотелось побыть наедине с самим собой, а еще лучше с Ли Рэни, которая буквально испарилась из его жизни. Теперь почему-то каждая минута, проведенная в доме, принадлежащем ее отцу, была наполнена какой-то глубокой вакуумной тишиной, и даже вопли Чонина из душа, который вместо теплой воды включил ледяную, не смогли этого изменить.
Вернувшись домой, Чанёль не стал заходить внутрь и просто сел на пороге, задирая голову кверху и глядя на звезды. Внутри все болело, стягивалось, ныло, а больше всего сердце, которое билось только ради одной девушки в этом мире. Где же она была сейчас? Чем занималась? О чем думала? Может быть, она приняла сторону отца и даже рада, что все так обернулось? Гиндо умеет убеждать.
- Знаешь, ты похож на одного из героев тех дорам, где главная героиня бросает его ради собственных целей. А бедный парень потом хлещет пиво, шастает по клубам и страдает под окнами дома своей возлюбленной. Жаль только, что в твоей дораме, героиня давно съехала, - рядом уселся Чонин, который, как и предполагал Чанёль, вернулся сюда после клуба и просто ждал возвращения брата.
- Любишь ты драматизировать, - хмыкнул Пак, на что тот заметил:
- И это говорит мне тот, кто сидит с угрюмой рожей и пялится на звезды, представляя лицо своей любимой? Хён, ты идиот.
- Заткнись, и без тебя знаю, - отозвался Чанёль и спрятал лицо в ладонях, не сдерживая тяжелого вздоха. – Думаю, что я окончательно повернулся на Рэни. Черт, я даже думать не могу ни о чем, кроме нее…
- Ты обязан стать сильнее, - тихо протянул Чонин и слегка похлопал брата по спине. - Тебе нужно как-то преодолеть это.
- Я знаю, но… - голос Чанёля стал странно надтреснутым. – Ли Гиндо не позволит мне и на шаг приблизиться к Рэни. Эта грёбаная любовь разрывает меня изнутри... - прохрипел Пак и почувствовал крепкую руку брата на своем затылке.
- Думаю, тебе просто надо выспаться, - пробормотал Чонин, пиная Чанёля в плечо.
- Я тоже люблю тебя, дяденька… - еле слышно выдохнула девушка, что прислонилась спиной к холодной стене с другой стороны дома. Она слышала весь разговор и пришла сюда лишь для того, чтобы увидеть своего любимого дяденьку. Ее отец не простит, если узнает об этом, но прожить день без голоса Пак Чанёля или без его улыбки – просто невозможно.
Зажав рот ладонью, Рэни что есть сил сдерживала всхлипы, давясь собственными слезами, но хотя бы так она могла немножечко побыть рядом с тем, кого так безумно любила.
Глава 17
Когда тебе шестнадцать, меньше всего задумываешься о чужом мнении и правильности того, что говорят взрослые. Потому что кажется, что никто и ничто не в состоянии понять всю глубину твоих чувств. Создается впечатление, словно все вокруг смотрят на подростков свысока и думают, будто правы во всем, что бы это ни было. Обидно, горько, несправедливо, будто разговариваешь сам с собой.
Рэни обняла колени руками, уставившись в темный экран телевизора. Свет в комнате был выключен, мобильник разрядился, и лишь одно доставляло ей радость — отец был на работе. В последние дни она даже видеть его не желала, представляя, как при следующей их ссоре выскажет предку все свои обиды прямо в лицо.
Хорошо, что он не знал о том, что произошло днем ранее, ведь тогда родитель явно прибил бы Чанёля на месте, не дав тому ускользнуть. Хотя, может, все изменилось бы, если, скажем, Рэни наврала бы, что беременна от дяденьки… Ведь именно это произошло когда-то с ее матерью, чьи родители были против их с отцом брака.
Гиндо был на десять лет старше своей жены, и они познакомились в колледже, когда он проходил у второкурсников учебную практику. Надо же, кто бы мог подумать, что столь утонченная и романтичная девушка обратит внимание на жуткого циника Ли. Но беременность сыграла их отношениям на руку, и вскоре состоялась свадьба. Возможно, ей стоило пойти на это?
Рэни, вздохнув, закрыла глаза и представила лицо Чанёля. Уже пару дней она не видела его и боялась приближаться к старому дому. Она знала, что Пак никуда не съедет и будет упрямо ждать хотя бы малейшей новости от них, но Гиндо запретил ей встречаться с дяденькой, грозясь, что и вовсе отправит ее учиться за границу. Как же она тогда вынесет расставание? Невыносимо.
Но и сейчас она не могла смириться с длительной разлукой, пользуясь покровом ночи, чтобы сбежать из дома и хотя бы на секундочку увидеть любимое лицо. Чанёль выглядел очень расстроенным, даже его безмерный цинизм куда-то словно испарился. Дяденька ждал ее.
Внезапно в дверь громко постучали, и Рэни напряженно повернула голову на звук, путаясь в догадках, кто же это мог быть, ведь у Гиндо есть ключи, и он не стал бы стучать.
Поднявшись на ноги и включив тусклый светильник, Ли неторопливо приблизилась к двери и негромко спросила:
— Кто там?
— Это я, сёстр! — привычно сокращая слова, воскликнула родственница. Удивленно подняв брови, Рэни отворила дверь и не успела отступить назад, как на нее ринулось нечто восторженное и верещащее. — Как я соску-у-у-училась по своей малы-ы-ы-ышке!
— Лина, отпусти! — пропыхтела Ли, пытаясь выкрутиться из крепкой хватки, но девушку было уже не остановить.
— Как ты выросла! Совсем маленькая ведь была! А какие волосы! Почему ты такая худенькая? Думаю, моя задача теперь тебя откормить! — восклицала Ан, сдавливая младшую в своих объятиях. Она была достаточно полненькой, но никогда не комплексовала по этому поводу, открыто заявляя всем, что любит поесть.
— Но… Лина, что ты здесь делаешь? — изумилась Ли, наконец обретая долгожданную свободу и отходя от девушки назад. — Разве ты не должна быть в Японии?
— Я вернулась недавно, — радостно сообщила та, оглядывая комнату и присаживаясь на диван. — Хотела встретиться, да возможности не было. А тут мне позвонил твой папа и попросил приехать!
— Тебе звонил Гиндо? — переспросила Рэни, ошарашенно глядя на сестру. — То есть он приставил тебя ко мне как няньку?
— Что? — сначала удивилась Ан, но поняла, что ее раскусили и в следующую же секунду глубоко вздохнула, признавая поражение: — Ладно, ты права. Он правда хочет, чтобы я тебя контролировала некоторое время. Что там за история c твоим взрослым парнем?
— Он даже об этом тебе рассказал, — сузив глаза, пробормотала Рэни.
— Ну, в общих чертах, — пожав плечами, ответила Лина и, слегка нахмурившись, добавила: — У тебя же с ним все серьезно, не так ли?
— О, кажется, я даже знаю, почему отец так поступает, — вздохнула Ли, игнорируя вопрос сестры и плюхаясь рядом с ней на диванчик. — Не хочет, чтобы история повторилась? Как у него с мамой?
— Возможно, — хихикнула Лина, проведя ладошкой по волосам и откинувшись на спинку сидения. — Тебе же еще только шестнадцать, а Гиндо — мужчина старых взглядов.
— Я бы послушала, что ты сказала бы, когда он узнал о маминой беременности, — закатила глаза Рэни, и родственница вновь насмешливо захихикала.
— И все же? Расскажи мне о своем взрослом парне, — настояла Ан и, хитро подмигнув, добавила: — Возможно, я буду плохой няней, если ты сумеешь меня убедить в искренности ваших чувств по отношению к друг другу.