Эльвин безмолвно стояла в стороне и, сжимая складку платья, смотрела на Тома. Боже! Какие жгучие, какие горячие слёзы! Они могут растопить и все ледники планеты, любое холодное сердце. Он тонет в них. В них тонет Мистер Гриф. Тени, передвигаясь по потолку, кряхтя, ползут прочь. Решается судьба уникального человека.
Сердце Эльвин стало тяжёлым-тяжёлым и, качнувшись, заболело. Как же он любит! Боже! Как он любит!
Лицо Учителя болезненно скривилось, левая бровь заметно дёргалась. Кажется, внутри у него боролись друг с другом какие-то могучие мысли, а чувства обжигали. Или ему было больно от слёз бедного влюблённого?
– Встань, Том. – Приказал он строго, не смотря на своего ученика и резко вырывая из его рук подол своей мантии.
Том затих. Его слёзы с глухим стуком падали на начищенный до блеска кафельный пол. Он опустил голову, но не двинулся с места.
– Я сказал, встань! – Гаркнул Гриф, сделав над собой усилие и взглянув на него. – Сейчас же!
Том, обессиленный от горя, еле-еле поднялся на ноги. Он не смел поднять глаз, в которых всё расплывалось от слёз.
– Я люблю её… – Снова прошептал он. – Умоляю Вас…
– Замолчи. – Оборвал его Гриф, раздражённо тряхнув длинным рукавом. – Ни слова больше. Стой здесь. Эльвин, идём со мной.
И, прежде чем Эльвин смогла опомниться, он уже схватил её за руку и с силой потащил в другую комнату.
Стена открыла им проход и, когда они зашли, снова сомкнулась. Воцарилась тишина. У Эльвин бешено прыгало сердце. Учитель напряжённо вздохнул и, после долгой паузы, глухо промолвил:
– Вот и настал тот час. Час, который не мог не наступить. Его время пришло. – Гриф повернул голову к Эльвин. – Любовь – это самая страшная сила, моя девочка. Страшная. Самая Великая. Встретив её, человек уже навсегда связан по рукам и ногам. Он сплетён с другим человеком. Это бремя для Избранных, которые, ради долга должны оставаться одинокими как звёзды на небе, всю жизнь несущие свой свет. Полюбив однажды, Избранный уже не сможет мириться со своей судьбой. Больше всего на свете я не хотел, чтобы с вами случилось подобное, поэтому пытался заглушить в вас чувство любви. – Он снова вздохнул. – Но, наверное, это не возможно. Особенно если любви в человеке так много, что другие чувства ею просто задавлены… – Несколько минут Гриф просто молча качал головой. – Бедный, бедный мальчик! – Наконец промолвил он. – О, Высшие силы Света! Ведь мне было строго наказано не позволять этому случиться! Не разрешать Избранным обручаться, быть холодным и непоколебимым к вашим просьбам если они противоречат правилам. И, видит Бог, я исполнил бы всё в точности, остался хладнокровным к любой слёзной мольбе. Но только не к мольбе… Тома. – Он отвернулся и склонил голову, так что его лицо совсем накрыла плотная серая тень от стены. – Остаться равнодушным и заставить его страдать… нет… пусть меня лучше отправят во Тьму за слабость, но этого я сделать не могу. Иначе моё сердце окончательно превратится в камень. А я этого не хочу.
Мистер Гриф не двигался, только голова его медленно повернулась в сторону Эльвин, а глаза нашли её потерянный взгляд.
– Том полюбил тебя. – Сказал он ровно, но слова при этом тоне, словно люди, медленно спускались по лестнице. – Вся та любовь, из которой он состоит, теперь обращена к тебе, и с этим уже ничего не поделать… Так будет всегда… Том полюбил… – Снова повторил Гриф, поднимая гибкую как струна бровь. – А, значит, это навечно.
Он вздохнул, искоса кинул на Эльвин какой-то брезгливый взгляд и, заложив руки за спину, прошёлся по комнате.
– Я не знаю, что ты чувствуешь к Тому. – Протянул он. – Жалость ли, любовь или просто считаешь его другом. Это неважно… Раз сердце Тома теперь принадлежит тебе (он снова критично осмотрел Эльвин) – ты будешь с ним.
Эльвин почувствовала, как мертвенный холод стены сковал её спину, медленно потёк к желудку, потом окутал собой все внутренности и стал тихо подбираться к замеревшему сердцу.
« – Это приказ? – С отвращением подумала Эльвин, опуская глаза. – Это был приказ?»
Неожиданно Гриф выпрямился, голова его горделиво приподнялась.
– Хочу рассказать тебе кое-что о Томе. – Промолвил он решительно. – Как его избранница, ты должна это знать. (Эльвин с волнением ждала) Создавая Тома, природа была необыкновенно добра и щедра на хорошее. В его сердце, в его чистую душу вложено столько света, добра, чуткости, романтики, заботы, сколько нет больше ни в одном человеке на Земле. Но над всеми этими качествами, конечно, преобладает любовь. Она владеет всем им, каждой клеткой его тела. Можно даже сказать, что он весь состоит из неё, что он ей подчинён, и это не будет преувеличением… Конечно, природа должна и просто обязана была по своим законам вложить в создаваемого ей человека и злость, и зависть, и раздражение. И она сдала это. Разумеется сделала… Но добавила их в таком ничтожно малом количестве, что любовь их просто задавила. Да, они присутствуют в нём, безусловно, но эти дурные чувства словно маленькие камушки лежат на дне его сердца, никем не замеченные, никогда не используемые. Думаю, Том даже не чувствует их. Эти камешки никогда не смогут взять верх над безграничным океаном любви. Однозначно не смогут. Но их существование, я полагаю, позволяет Тому догадываться о том, что такое злиться или мстить, хотя он и не может этого делать. – Мистер Гриф вздохнул. – Вот такой Том на самом деле. – Он пристально посмотрел на Эльвин. – Теперь вся его любовь стала любовью к тебе, и ясно, что без тебя он просто погибнет. Будь внимательна. Любое грубое слово к нему будет воспринято нестерпимо болезненно. – Учитель слегка нахмурился. – Говори ему что любишь, даже если это не так… Пожалей его… Пойдём.
В стене появилась и выступила высокая дверь. Открыв её, Гриф вытолкнул наружу Эльвин и не спеша вышел сам.
Первое, что увидела девушка совершенно опустошённая рассказом, был почерневший золотой подсвечник с узкими свечами. Свечи были потушены, но почему-то сейчас горели.
Том стоял на том же самом месте, где ему и велели остаться. Слёзы всё ещё текли из огромных карих глаз, но уже не падали на пол, а словно хрусталики застывали на щеках.
Гриф потянул Эльвин за руку, и они направились прямо к нему.
Том заметил их и уже был готов кинуться к ним на встречу, но голос Мистера Грифа опередил его:
– Я не позволял тебе сходить с этого места, Том. Угомонись.
Том еле-еле нашёл в себе сил чтобы остаться. Гриф медленно подвёл к нему Эльвин.
– Может быть, это проявление слабости и совсем не верно, – начал Гриф, задумчиво глядя в лицо ученика, – но, … я передумал.
– Вы… пере… – Пролепетал Том, от счастья даже не сразу поняв всех его слов.
– Не перебивай, когда я говорю. – Грозно, но в то же время мягко, напомнил ему Учитель. – Да, я передумал. Раз уж ты так серьёзно влюблён и твоя избранница отвечает тебе взаимностью … (Эльвин с волнением кивнула), я позволяю вам быть вместе. Я согласен на ваши отношения. – Добавил он, чуть поколебавшись. – И пусть Владыки Света благословят вас!
Он взял руку Тома и, со спокойным, важным видом, вложил в неё руку Эльвин.
– Я соединяю вас. – Сказал Гриф, наконец, и почти незаметно улыбнулся.
Эти слова ещё долго звучали в ушах Эльвин.
Да, Учитель позволил им быть вместе, но такое мизерное количество времени, что они практически не имели возможности ни пообщаться, ни погулять, ни побыть наедине. Как и обещал, Гриф резко сократил продолжительность каникул и, не раздумывая, отправил Эльвин обратно в Зачарованный Дом. Причём разрешил бедному Тому приезжать туда не больше чем на три часа днём, через день.
Свадьбу отложили на год, чтобы, по словам Мистера Грифа, Эльвин немного подросла. И до этого времени строго-настрого запретил им иметь какие-либо близкие отношения, которые, по его мнению, могли бы иметь совершенно нежелательные последствия.
У Эльвин началась совсем новая жизнь. Она больше не чувствовала себя одинокой. Она была счастлива. Что бы ни случилось, какие бы мысли и голоса ни посещали её голову, она всегда знала, что теперь у неё есть Том. Её преданный жених, который любит её. И это было прекрасно. Просто волшебно.
Том был первым парнем, которого она поцеловала, первым, кто сказал, что она красива, первым, кто занял такое важное место в её сердце.
Эльвин любила его, любила насколько могла, но всё же, временами ясно понимала, что не может вызвать в себе такие чувства, какие испытывает Том, и в такие моменты ей становилось страшно.
Том же не мог жить без неё. Он буквально тихонько умирал в жестокой разлуке. Его сердце постепенно замедляло своё биение, он не мог нормально спать, иногда начинал задыхаться, терял силы. Дни для него не шли, а стояли на месте, как каменные стены, разделяющие те короткие часы, когда он мог держать в своих объятьях Эльвин. Можно даже сказать, что он жил всего три часа в сутки, да и то не каждый день.
Но, как бы Том ни мучился, он не решался просить Мистера Грифа прибавить к свиданиям хотя бы ещё один час, так как боялся, что Учитель рассердится и окончательно разлучит его с любимой.
Так продолжалось ровно семь месяцев и двадцать два дня. Потом Эльвин неожиданно получила короткое послание от Мистера Грифа, где говорилась, что на следующий день ровно в восемь вечера она должна быть в главном зале его дома. Зачем и почему так срочно не сообщалось, но по нескольким восклицательным знакам в конце письма Эльвин поняла, что дело серьёзно.
На следующий день, до отъезда, Эльвин как и собиралась, пошла на ежегодное магическое представление фокусника Мистера Мауса. Она очень любила эти представления и за несколько дней даже пригласила с собой Тома, подумав, что ему будет интересно отгадывать секреты фокусов вместе с ней.
Конечно, Том с неописуемым энтузиазмом принял её предложение. Тем более, что в этот день у них не было свидания и это была ещё одна сказочная возможность хотя бы на час оказаться рядом с Эльвин.
Проблема была только в Учителе, который, после бесконечно долгих уговоров Тома, всё же сдался. Но позволил Тому пойти только при условии, что он сядет отдельно от Эльвин на другом ряду, что они не будут разговаривать и Том уйдёт сразу, как истекут полчаса.
Конечно, всё это было глупо.
Эльвин пришлось пойти на представление одной, в растрёпанных чувствах. Она даже не знала, сумел ли Том добиться от Мистера Грифа разрешения, и вообще придёт ли он. Но уже под конец шоу, Эльвин всё же заметила неподалёку красивого белого кота, и настроение её резко взлетело вверх. Да. Они победили.
Ну а что было потом нам уже известно. Она поехала в дом к Учителю, познакомилась с остальными Избранными, отправилась в Морвинию и в данный момент направлялась к брёвнам, что бы разжечь вчерашний костер.
Глава 13. Очаг в тумане
Легко ступая по мягкой сырой траве, Эльвин быстро обогнула шатры и дошла до брёвен. Ей было очень холодно и она надеялась разжечь вчерашний костёр чтобы согреть воды и попить чаю. Но это оказалось достаточно затруднительно. Все поленья и хворост были абсолютно сырые, и зажечь их не представлялось ни малейшей возможности.
Обречённо вздохнув, Эльвин присела на ближайшее скользкое бревно. Сил у неё совсем не было.
Где-то в тугом сплетении веток деревьев звонко запищали голодные птенцы, в чаще затянул свою песню какой-то дикий неведомый зверь. Солнце, недавно появившееся на небе, теперь снова исчезло, провалившись в дыру между плотно вставшими облаками. Небо было совсем белое, однотонное, точно чистый лист бумаги. Оно навивало тоску и заставляло мысли ходить по кругу.
Эльвин поплотней укуталась в мантию и, закрыв глаза, прилегла на бревно, уткнувшись носом в его замшелую кору.
Всё в сознании путалось, звуки и шорохи леса постепенно отдалились, сливаясь воедино, а потом и вовсе пропали. На несколько минут Эльвин задремала, но внезапно дёрнувшись во сне, соскользнула с бревна и упала на землю.
И усталость, и голод, и холод мгновенно почувствовались снова.
– Помощь не требуется? – Раздался откуда-то сверху весёлый голос.
Эльвин подняла голову и увидела прямо перед собой высокую, окутанную туманом фигуру Эдвина. На нём опять был его растянутый разноцветный свитер, какие-то безвкусные брюки и очки с огромными зелёными стёклами, через которые его быстрые глаза смотрелись ещё выразительнее и умнее. Чёлка как всегда стояла торчком и смотрела в разные стороны. Он слегка ухмылялся и как всегда был очень доволен собой.
Эльвин, всё ещё сидящая на земле, обдумала его слова.
– А ты мне снишься, или это происходит на самом деле? – Спросила она недоверчиво.
Эдвин рассмеялся.
– Ну, как тебе сказать… – Улыбаясь, произнёс он. – Учитывая некоторые обстоятельства, (его взгляд быстро скользнул по её фигурке) я бы вполне мог настаивать на том, что нахожусь во сне. Но, если бы это было так, мы оказались бы с тобой совсем не здесь. (Эльвин прищурилась) Поэтому эта промозглость явно указывает нам на реальность. – Он помог ей встать с земли. – Так что, как это ни прискорбно, но сейчас всё на самом деле.
Эдвин поправил съезжающие на нос очки.
– Так тебе чем-нибудь помочь?
– Да, – кивнула Эльвин, – я хотела разжечь костёр, но не знаю чем и как. Все поленья насквозь сырые.
– Вижу, вижу… – Эдвин окинул оценивающим взглядом не очень оптимистичную картину.
Он не спеша отошёл в сторону, присел рядом со вчерашним очагом, побросал туда остатки веток и вытянул над ними руки.
Сначала ничего не происходило. Затем от поленьев пошёл густой пар, дунуло жаром, они заскрипели, потом начали трещать и, наконец, загорелись.
Эльвин восхищённо выдохнула.
– Не знала, что ты можешь так…
– Я ещё и не так могу! – Довольно сказал Эдвин, поднимаясь. – Иди, погрей руки.
Эльвин подошла к костру, и её сразу обдало горячими потоками воздуха. Его живительные волны мгновенно окутали всё её тело и согрели, уняв даже ноющую боль в сердце. На душе постепенно стало тепло-тепло и удивительно спокойно.
Что-то было в этом костре необычное, волшебное, очень светлое. Эльвин даже улыбнулась.
– В человеке должно быть бесконечно много жизни, энергии и душевного тепла, чтобы с такой лёгкостью создавать такой яркий огонь как этот.
Эдвин только пожал плечами.
– Ну, спасибо, дорогуша, спасибо за комплимент! Я прямо весь засмущался!
Эдвин расплылся в довольной улыбке. Он был не такой серьёзный и хмурый как вчера и больше походил на себя. Хотя, кто знает, каким он был на самом деле?
– Знаешь, чего я ужасно хочу? – Вполголоса спросил он, подходя к ней ближе. – Знаешь, чего я хочу ещё с того момента как пришёл сюда и увидел тебя?
– Понятия не имею. – Эльвин стало очень неловко.
« – Да что ему надо от меня?» – Возмутилась она про себя, начиная сердиться.
– Ну, неужели так трудно догадаться? – Настаивал он, наклоняясь к её лицу.
– Откуда мне знать? – Эльвин старалась не смотреть на него. Позади от костра дунуло жаром.
Эдвин неожиданно рассмеялся.
– Посмотреть на твоё лицо, – весело сказал он, – так может показаться, я предлагаю тебе Бог весть что, какую-то непристойность. Или ещё хуже – нарушить хотя бы одно из ценнейших правил нашего Великого Учителя! – Эдвин поднял вверх указательный палец и с притворной мудростью погрозил им в воздухе. – А я, вообще-то, всего лишь хотел помочь тебе приготовить завтрак.
– Завтрак? – Эльвин полегчало.
– Конечно. – Эдвин со вздохом потёр пустой живот. – Чистосердечно признаюсь, что умираю с голоду. Да и ты, я уверен, не слишком наелась вчерашним хлебом.
– Ну да…
– Так что будем готовить?
Они подошли к ящикам с продуктами. Эдвин поднял крышку с самого крайнего, и они с Эльвин в надежде сунулись внутрь.
– Два мотка ниток, стакан, мыло, пакетик с семенами, гвозди… – Эльвин озадаченно оглядела содержимое.
– Это и есть наша провизия? – У Эдвина с носа съехали очки, и он легко поймал их в воздухе. – Сразу видно, старина Гриф о нас как следует позаботился!
Эдвин громко фыркнул и небрежно кинул крышку обратно на ящик.
Эльвин испуганно оглянулась.