Когда одежда стала мешать, Барут сдвинул накидку в сторону, заставив меня откинуться к нему на грудь, и, расстегнув ширинку на джинсах, запустил пальцы в кругосветное путешествие. Вокруг моих сладких губок. Тяжело дыша мне на ухо, он исследовал глубины моего наслаждения, вызывая стоны и всхлипы. Так хотелось большего!
Я просила, но он отказывал. Более того, стоило мне предложить отплату той же монетой, отказался, сославшись на скорое завершение пути.
А затем огорчил, сказав, что день подходит к концу, и его выходной тоже.
— Я же завтра улетаю, Барут! — возмущалась я, когда он парковался у ворот моего отеля.
— А я буду тебя провожать, моя русалка!
— От твоих обещаний легче не становится! — я оттолкнула его руку, которой он пытался погладить меня по щеке. — Последняя ночь и не с тобой!
Я глотала слезы, понимая, что не могу ничего с собой поделать. Он уйдет, я напьюсь, а в районе сердца все равно будет кратер, размером с Альдебаран!
Прощальный поцелуй был сладким. И многообещающим. Но безумно коротким. А его взгляд… Пускай это не будет обман зрения!
— Мы еще встретимся.
Обещание Тима легло в стопку несбыточных. Я горько улыбнулась и пошла к себе. За спиной слышался треск ломающегося дорожного покрытия. За спиной разверзалась бездна…
В космопорте меня никто не встречал. А это значило, что Козрел сидит на кухне с моей мамой, и ждет, когда я открою дверь. Сэкономил на такси, сэкономил на нервах…
Как же хотелось отправиться с Вирери дальше — в зону Ид-Жипт! Наверное, это самый лучший вариант, когда после отпуска не возвращаешься на постылое рабочее место, а едешь дальше в командировку, и возвращаешься в рабочую струю постепенно. Вроде, и отпуск продолжается, но и работа уже началась. Ответственность, беготня…
Но еще больше хотелось остаться с Барутом. Я даже подумывала, а не найти ли работу на Оттур-Циане? Наверняка, денег на курорте можно было бы заработать немало. Отправляла бы маме, приглашала бы к себе…
Дверной кодовый замок пикнул, открывая створку. Я вошла в знакомую полутемную прихожую, пахнущую моими средствами для волос и маминой стряпней. С кухни доносились голоса.
Обреченно вздохнув и достав из сумки купленные заранее подарки, я направилась дальше по коридору.
— Саночка! Лапочка! Вернулась! — Мама кинулась обниматься.
Козрел сидел с кислой улыбкой. На столе стоял букет цветов в вазе, несколько блюд — как бы праздничный стол, бутылка шампанского. Прищуренный взгляд идиотинеанца обещал много проблем.
— Привет, мам, — я, наконец, смогла оторвать от себя родительницу, — это тебе…
Подарки мама любила. Поэтому, схватив новую шмотку, побежала к себе в комнату примерять. Я знала, что за примеркой последует традиционное: «Ой, как красиво! Пойду, похвастаюсь подруге!». И я останусь один на один со своим ночным кошмаром.
Козрел похлопал себя по коленке, приглашая меня присесть. А я…
— Спасибо, я постою.
Найдя в себе силы, я обошла стол и умостилась напротив Козрела, упершись в разделочный стол попой. Первое проявление неповиновения, спокойное, без гормональных расстройств, мой истязатель воспринял на удивление спокойно, просто приподняв бровь.
— Ой, как красиво! — донеслось из прихожей. — Пойду, похвастаюсь подруге! А вы тут…
И дверь заглушила конец фразы. Мама ретировалась.
— А мне подарочек не привезла? — хитро уточнил гость.
— Потерялся в багаже. Извини.
Я пожала плечом, наблюдая, как по лицу идиотинеанца пробежала волна раздражения.
— Ты же знаешь, как я люблю подарки и сюрпризы!
— Когда я сообщила, что улетаю на Оттур-Циан, тебе сюрприз не понравился, — поспешила я напомнить скандал в день моего отбытия. — И еще один сюрприз тебе тоже не понравится.
Козрел напрягся, впиваясь пальцами в край стола.
— Я больше не хочу тебя видеть.
Сказала и понадеялась, что спокойствие в моем голосе подействует успокоительно и на Козрела. Ах, как я заблуждалась!
В момент превратившись в раненного зверя, гость взмахнул руками и перевернул стол. В меня полетели блюда, приготовленные мамой, ваза с цветами, бутылка шампанского. Я присела, укрываясь руками, но кухня была крохотная, поэтому бутылка ударила меня по плечу, а на голову упала тарелка салата.
— Ты не имеешь никакого права так говорить! — ревел он, шагая ко мне, наступая и ломая цветы. — Я здесь решаю, что и когда ты хочешь! Я тебя содержу! И ты должна…
— Я ничего тебе не должна, — прошипела я, поднимая взгляд. — Ты можешь забирать все, что подарил…
— И заберу! А как ты расплатишься за то, что сожрала и выпила?!
— А разве я недостаточно тебя ублажала? Я была твоей шлюхой! — я не повышала голос, но скалила зубы.
И это не понравилось Козрелу еще больше. Он замахнулся и ударил меня. Упав на пол, я прикрыла голову руками, не произнося ни звука. Он, взбешенный моим молчанием, схватил за волосы, поднял голову.
— Смотри на меня, шлюха! Смотри мне в глаза! Запомни! Через неделю ты одумаешься! Через неделю ты сама ко мне приползешь! Запомни! — И отшвырнув меня, направился на выход.
Я не хотела, чтобы мама видела меня в таком состоянии, поэтому очень быстро привела в порядок кухню и себя. А затем заперлась в комнате и рыдала всю ночь. А утром вышла на работу.
Спустя неделю я решилась. Обнаружив хорошую вакансию на станции Оттур-Циан, отправила запрос на собеседование. Вернувшийся Фоуз пообещал дать рекомендации и, подмигнув, сказал, что и его брат Сьер-Киан не откажется составить протекцию. Гольгерта, похвалив за принятое решение, благословила на переезд. Вирери еще не вернулась, поэтому ее мнения я не знала. Да и не стала бы спрашивать. Она всегда была против моих отношений с Козлером.
Вернувшись вечером домой, я обнаружила неприятный сюрприз. Виновато глядящая на меня мама стояла на кухне, а рядом на стуле, улыбаясь и выставляя на стол различные вкусности, сидел идиотинеанец.
— Мама, — я сложила руки на груди, — разве я не говорила, что Козрел больше не желанный гость?
— Саночка, миленькая! Но зачем же так? Уже время прошло, ты отдохнула… Это все психологическое давление… Стресс. Перелет.
— Мама, — я перебила, не желая выслушивать оправдания. А тем более, позволять ей оправдывать меня перед Козрелом. — Я улетаю.
Неловкость, повисшая в воздухе, очень быстро сменилась на недовольство и непонимание.
— Как… Как… — закудахтала мама.
А идиотинеанец, отложив еду, встал с места.
— Куда это ты собралась?
— На новое место жительства, — объяснила я мужчине, и перевела взгляд на маму: — Я нашла новое место работы.
Она хватала воздух открытым ртом, и никак не могла вдохнуть.
— Ты никуда не поедешь! — закричал Козрел и попытался схватить меня за руку.
Оставаться в этом доме я больше не могла. Поэтому, увернувшись, бросилась к выходу. Мама так и осталась стоять на кухне, а идиотинеанец бросился за мной.
Крича и беснуясь, он бежал за мной, а я стремилась поскорее вырваться на крышу. Успевая по дороге вызывать такси, я неслась, сломя голову, намного опережая своего нетренированного друга. Моля Вселенную о том, чтобы такси поскорее прилетело, я выскочила на посадочную площадку. Как на зло, в это время никто из соседей не прилетал домой…
— Стой, Кель! — наверное, впервые за долгое-долгое время Козлер назвал меня по имени. Хоть и сократил до неузнаваемости. — Я приказываю тебе! Стой! Ты не имеешь права!
— Ах, я не имею права?! — развернувшись, я закричала в ответ. Уже больше не было сил сдерживаться. — Я не имею права распоряжаться своей жизнью?! Я не имею права быть самой собой?!
Он подходил ко мне медленно, ломано переставляя уставшие ноги, и тянулся ко мне рукой.
Вселенная услышала мои мольбы, и рядом приземлилось такси.
— Не смей улетать! — Козрел бросился за мной, успевая схватить за руку, когда я уже захлопывала дверцу.
Его хватка была столь сильной, что я не удержалась, и ему удалось выдернуть меня наружу. Падая, я успела заметить выскочивших на площадку соседей и маму. Счесав руки и колени, я упала на крышу дома, вскрикнув не от боли, а от обиды.
— Саночка!
— Убери от нее свои грязные лапы!
О, святая гравитация! Этот голос! Он снова мне мерещится!
Теперь я уже не сдерживала слез. Поднимаясь с колен, услышала, как Козрел огрызается, а затем, заикнувшись, падает навзничь, сраженный хлестким ударом.
— Еще раз увижу тебя! — до боли знакомый голос обещал много сладострастных минут свидания. Но не мне, а моему обидчику.
Не веря собственным ушам, я обернулась.
— Саночка! — мама успела подбежать ко мне и схватить за плечи.
Но я не обращала никакого внимания на ее попытки завлечь меня обратно в дом. Взволнованные соседи шумели, но я тоже не видела и не слышала их.
Я смотрела на Барут-Тима, оказавшегося неизвестно как на крыше моего дома.
— Так, с этим разобрались, — разминая костяшки пальцев, Тим подошел ко мне. — Ну, так что, русалка все еще намерена лететь куда-то?
Я хлопала глазами, как героиня рисованного фильма. Не в состоянии сформулировать ответ, открывала и закрывала рот.
Видя мою растерянность, Барут-Тим высвободил меня из маминых объятий:
— Такси заказано, девушка. Куда летим?
Доведя меня до салона, усадил на переднее сидение, а сам, отнекиваясь и отмахиваясь от мамы, обошел машину, чтобы сесть за штурвал. Я тоже отмахнулась от мамы — потом ей позвоню и все объясню. Но сначала мне тоже нужны объяснения.
— Барут… — наконец, смогла произнести я полушепотом, когда мы отлетели от посадочной стоянки. — Как… откуда ты?
— Решил сменить работу, — улыбнулся он мне.
И от этой улыбки на месте кратера в груди расцвели сады и запели птицы.
— Ты теперь водитель такси?
— Ну, — протянул Тим, кривя губы, — и водитель тоже.
— Не поняла…
Сбавив скорость и припарковавшись у одной из стоянок, Барут повернулся ко мне, закинув руку за спинку сидения.
— Понимаешь, я и гидом-то был ненастоящим, — сделал он признание, вгоняя меня в шоковое состояние. — Мне туризм надоел. Я продал свою фирму и купил службу такси. Здесь. Поближе к тебе. — Его пальцы легко коснулись моей щеки. — А так как я привык контролировать свой бизнес, решил и сам пройти весь путь от водителя до механика. Как думаешь, у меня получится?
Я не знала, что сказать.
Только где-то в глубине души знала: у нас все получится