– Устроим вик сами! Подадим пример этим трусам, пусть пойдут за нами хоть бы из зависти!
– Ну их к троллям! Справимся сами!
– Вик! Во славу Одина!
На подобную болтовню можно было не обращать внимания, но день ото дня она становилась всё громче.
Ничего другого от наёмников ждать не приходилось, и ярл уже начал жалеть о том, что взял их с собой. Он вообще не любил наёмников, хотя признавал, что они незаменимы на войне – отвлечь на себя, измотать боем противника, сложить головы хотя бы все до единой, сохранив тем самым собственных воинов конунга для решающей, победной схватки. В торговом же походе от наёмников толку не было – они были нужны разве что для защиты, но кто в этих местах отважится напасть на флот викингов?
Норвежцы соскучились по боям, и их жажда битвы грозила перекинуться на шведов.
Однажды вечером викинги устроили привал на Ореховом острове. Драккары вытащили на берег, развели костры, стали готовиться к ночлегу.
Остров Ореховый был известен всем, ходившим в Гардарику водой с севера, однако оставался необитаемым – невысокий безлесый холм над водами озера Нево, обиталище крикливых чаек, открытое всем ветрам. Очертаниями остров напоминал орех, за что и получил своё название. К острову невозможно было подойти незаметно, потому так любили отдыхать на нём путешественники.
Распорядившись об устройстве лагеря, ярл Торкель решил пройтись по острову, чтобы отдохнуть и подумать. Он неторопливо шёл вдоль берега, постепенно уходя вглубь острова – благо, Ореховый не был широким, и берег не пропадал из виду. По обе стороны несла свои воды Нева – сегодня необыкновенно спокойная, вдали мерцали костры лагеря, слышались голоса и песни. Торкель прислушался – так и есть, снова затянули боевую, от которой руки сами тянутся к оружию. Скальд Гуннлауг запевал высоким голосом, прочие хором подхватывали разудалый припев:
«Воистину, такой поход как наш – мука для воинов, – подумал ярл. – Им бы в набег на Валланд или во владения датчан. Что за края здесь – ни городов, ни людей нет. Для кого здесь молоть золото, хоть бы и волшебным жёрновом?
Однако же купеческие пути пролегают именно здесь. Что если поставить на этом островке крепость, чтобы брать дань с проходящих купцов? Тогда Нева принесёт столько богатства, что никакому Гротти за ней не угнаться. Тогда я и сам не побрезговал бы усесться хозяином этой земли.
Удивительно, что до этого до сих пор не додумались руссы – ведь Ореховый остров находится близ самых границ Гардарики. Финнов этот клочок земли, по всему видно, не занимает совсем.
Впрочем, руссам сейчас не до того – всего каких-то десять лет назад они захватили и сожгли дотла поселение викингов Альдегью на берегу Волхова, а затем отстроили заново, уже по-своему. Именно там видят они водные ворота своих земель. Что ж, крепость на Ореховом могла бы достойно соперничать с Альдегьей или Ладогой, как по-своему называют её руссы. Какое имя следовало бы дать такой крепости – Ореховая, Нотеборг? Смешное название. Может быть, Город-Ключ, Ключ Нево? Так было бы вернее.
Где есть крепость, там нужны защитники, войско, и немалое – иначе крепость на Ореховом постигнет участь Альдегьи. Вот и будет чем заняться воинам, хотя бы и тем, что сейчас горланят у костров на берегу, и их детям, и внукам, и правнукам. Не раз и не два налетит вражеская рать на безлюдный ныне остров посреди Невы!»
Торкель явственно представил себе крепость и битвы, кипящие под её стенами – на десятки и сотни лет вперёд, каждая следующая – кровопролитнее и ужаснее предыдущей, и так до Рагнарёка. Мелькнула странная для викинга мысль о том, что любая война – это прежде всего бедствие, и нет в ней достоинства, присущего созидательному труду…
Услышав шаги за спиной, ярл обернулся. К нему шел предводитель наёмников Олаф Вепрь – коренастый длиннорукий человек с водянистыми глазами навыкате и неподвижным лицом. Рыжая борода норвежца едва не достигала пояса, что делало его похожим на темного альва – жителя подземного мира. Ярл с первых дней невзлюбил этого северянина, почти всегда молчавшего, но глядевшего на шведов дерзким, почти насмешливым взглядом и ядовито усмехавшегося в ответ на приказы.
Горм в своё время приметил Олафа и его дружинников в Бирке, когда тот, побившись об заклад, в одиночку выпил целый бочонок крепкого пива, при этом расхваливая свои подвиги, и остался на ногах. Под стать предводителю были и воины – четырнадцать прожжённых головорезов, ради добычи готовых на всё.
И сейчас Олаф был вооружен до зубов – в кольчуге, со щитом за плечами, шлемом на голове, секирой в руках, мечом и саксом у пояса.
– Мои люди устали бездельничать, ярл, – сказал он.
– Тогда пускай поработают, – Торкель сделал вид, что не понимает, о чём идет речь. Норвежец пропустил едкие слова мимо ушей и продолжил:
– Вчера вечером мы прошли мимо финской деревни. Там даже частокола не было! Сами боги дарят её нам!
– Ты забыл, что мы идём не на войну, Олаф? – строго спросил ярл. – Или мой приказ уже ничего не значит для тебя?
– Разве я говорю о войне? – ухмыльнулся Олаф. – Стоит ли называть войной то, что мы пройдём несколько прибрежных селений и возьмём, что понравится? Добудем еды и женщин, поднимем боевой дух нашим воинам?
– Тем самым, норвежец, мы посеем в этих землях войну. Урожай станем собирать на обратном пути из Гардарики, когда финны соберутся отомстить за обиду. Так бывало с дружинами, ходившими в южные страны и не щадившими никого на своем пути.
– Не иначе ты, швед, испугался? – Олаф всячески старался раззадорить или хотя бы задеть Торкеля. – Испугался этого лесного отребья с вилами?
– Следи за языком, наёмник! – сверкнул глазами ярл. —
Норвежец ухватился за секиру, тут же совладал с собой и опустил оружие, однако от глаз Торкеля не скрылся и этот мгновенный порыв. С высоты своего роста он окинул Олафа взглядом, исполненным гордости и собственного превосходства.
– Я лучше тебя знаю, что делать с вверенными мне людьми и драккарами, рассуждать об этом – не твоего ума дело! Твое дело – исполнять мои приказания!
– Да раз на то пошло – трое моих людей были ранены финскими стрелами! Их кровь требует виры! – закипал норвежец.
– Раны воинов не опасны. Они даже не оставили вёсел. К тому же я не велел тревожить местных, а твои люди двинулись к селению, обнажив оружие, и получили по заслугам, – Торкель снова обрёл привычное спокойствие. – Виру за кровь они получат из запасов конунга.
– Ты своим миролюбием добьёшься того, что сынов Одина перестанут бояться!
– Такие как ты, Олаф, уже добились того, что с нами никто не желает разговаривать! Даже сейчас, когда это нужно.
Вожак наёмников не нашел, что ответить. Он свирепо вращал глазами и кусал бороду.
– Ступай к своим людям и смотри, чтобы они вели себя смирно, – Торкель чеканил слова, смотря сквозь норвежца ледяным взглядом. – Если проведаю о них что-либо дурное – пеняй на себя.
Наёмник развернулся и ушёл, сердито топая и лязгая железом. Ярл удовлетворённо посмотрел ему вслед и отправился к шведским кострам – искать Горма.
Хэрсир нашёлся быстро – он только что закончил трапезу вместе с дружинниками и отдыхал, привалившись спиной к замшелому камню, прикрытому плащом. В темноте ярл чуть не споткнулся об его стволоподобные ножищи. Великан зарычал сквозь сон, но, открыв глаза и разглядев, кто перед ним, быстро встал и угрюмо поприветствовал ярла. В темноте, скупо освещённой неровными бликами костра, Горм смотрелся еще огромнее и страшнее. Казалось, что по зову ночных сил ожил и зашевелился один из больших валунов, разбросанных по побережью, и первые лучи солнца снова обратят тролля в камень.
– Горм, что за люди на борту «Морского быка»? – спросил Торкель. – Сколько их всего?
– Двадцать человек, – отвечал хэрсир. – Пятнадцать норвежцев да пятеро наших для ровного счета. Из норвежцев двое берсерки.
– Ты видел их в деле?
– Нет. Но я их чую, – последнее слово слово Горм произнес глухо и раскатисто, совсем по-звериному. – А что тебе до них?
– Мне, предводителю этого флота, до всех. Я тоже чую. Чую, что не сегодня так завтра эти разбойники взбунтуются. Уж очень хочется им лёгкой добычи. Их нужно сдержать.
– Дело за малым, ярл. Завтра утром рассадим норвежцев по разным драккарам, не больше троих на один, и пускай попробуют бунтовать.
– Уверен, что попробуют, – усмехнулся Торкель. – У нас четыре склада сухих дров. В каждый вставим по три горящих факела. Пожар будет такой, что всей воды Нево не хватит, чтобы погасить его!
Горм молча уставился на ярла, понимая, что тот прав. Торкель продолжил:
– Сделаем иначе. Все остаётся как есть, но с завтрашнего утра главным на «Морском быке» сделаешься ты. Олафа Вепря я заберу на свой драккар помощником, а прочих наёмников бери железной рукавицей. Не станут слушаться – делай с ними, что хочешь.
– Решено, – осклабился Полутролль. – Прикажешь то-то ещё?
– Достаточно. Можешь отдыхать. Завтра утром явимся на «Быка» и проделаем всё без лишних разговоров.
Но отдохнуть в ту ночь ни Горму, ни самому Торкелю не удалось. Едва ярл начал засыпать, как вдалеке послышались шум и крики, и тут же прибежал Иллуги – расторопный молодой дружинник, совсем ещё мальчишка, из тех, что плыли на «Морском быке» вместе с норвежцами.
– Беда, ярл! Проснись!
– Что случилось? – Торкель сел быстро, словно и не засыпал, нащупывая в темноте рукоять меча.
– Норвежцы хотят уходить, – скороговоркой ответил Иллуги, – Пытаются спустить «Быка» на воду, а наши впятером не дают. Вчетвером уже, меня-то за тобой послали.
– Проклятье! – ярл на бегу подпоясывался мечом. – Поднимай Горма, дружинников и всех туда!
– Горм уже там, и не один! Сейчас до мечей дойдет, а я здесь!
– И этот туда же! – рыкнул сквозь зубы Торкель, – Лишь бы подраться!
В лагере поднялась суматоха – проснувшиеся воины хватались за оружие и спешили на шум, к месту, где стояли корабли.
Подбежав ближе, Торкель увидел норвежцев Олафа, вставших в тесный круг и загородившихся со всех сторон щитами, с оружием наголо. Все прибывающие шведы окружали наёмников и старались оттеснить их подальше от «Быка», черневшего в стороне у кромки воды. Впрочем, казалось, что о корабле никто не помнит – противники яростно орали друг на друга, размахивали факелами и оружием.
Где-то поблизости сквозь шум толпы прорывался медвежий рёв Горма – ярл уже видел, что тот бранится с Олафом, стоящим во главе строя норвежцев. Кричали все, и ни один не слышал другого.
– ТИХ-ХА!!! – властный окрик Торкеля ударил в многоголосый гомон толпы, через которую ярлу пришлось проталкиваться – в темноте даже его заметили не сразу. – Тихо, задери вас тролли!
– Ярл здесь! Торкель Ворон здесь! – увидев своего предводителя, дружинники смолкали и расступались, давая пройти.
– Что вы здесь устроили? – грозно спросил ярл, встав перед шведами и подняв над головой факел, вырванный попутно из чьих-то рук. – Кто зачинщик бунта?
– Дозволь говорить, ярл, – Сигурд, старший из шведов, бывших на «Морском быке», вышел вперёд. – Эти северные воры – он ткнул обнажённым мечом в сторону норвежцев, – едва не умыкнули драккар вместе с грузом, и грозили нам расправой, если станем мешать! Не поднимись шум – мы бы их не удержали.
– Олаф! – ярл повернулся к наёмникам, – Что я приказал тебе сегодня?
– Что бы ни приказал – невелика важность! – Олаф выступил из строя, задрав бороду. – И мы не воры, ибо берём свое!
– Вы поклялись Одином! – прорычал Горм.
– Клялись вашему конунгу, что будем сражаться на его стороне за звонкую монету! – выкрикнул норвежец, – Но конунгу, а не его родне! Здесь конунга нет, сражаться нам тоже не велят! Стало быть, мы свободны от клятв!
– И вольны красть добро конунга?
– Мы не крадём, а отнимаем! – рявкнул кто-то в норвежском строю.
– А сил достанет? – угрожающе холодно спросил ярл.
Вожак наёмников заозирался по сторонам. Кольцо шведских воинов сжималось – Горм уже успел перестроить их к бою. На каждого норвежца приходилось по двадцать противников, и схватка не сулила ничего хорошего.
– Не забывай, ярл, что «Морской бык» принадлежит мне, – заговорил он. – Мне и моим людям, на нём мы пришли в Бирку, и отдать его вам уговора не было. Весь прошлый год мы верой и правдой служили конунгу шведскому, а сейчас вправе уйти.
Снова поднялся шум – наёмник говорил правду.
– Будь по-твоему, – сказал Торкель. – Забирайте свои пожитки и убирайтесь на все четыре стороны – мне не нужны такие соратники. Но товары на «Быке» наши, и ты должен их вернуть.
– А, Хелль с тобой, – махнул рукой Олаф. – Разгружай корабль, ребята. Шведы держатся за свое барахло, а мы скоро сумеем добыть ещё больше.
Наёмники отложили оружие и, недовольно ворча, принялись исполнять приказ. Шведы обступили «Быка» сразу с двух сторон, принимая тюки и бочонки, и уже через четверть часа на снеккаре осталось только самое необходимое в плавании. Двое норвежцев сразу же достали приготовленную заранее боевую фигуру – искусно вырезанную из дуба хищную морду с прикреплёнными к ней бычьими рогами, – и принялись устанавливать её на носу корабля.
Вскоре «Морской бык» с заметно поредевшей командой сошёл на воду и отправился вспять по течению Невы, провожаемый гневными взглядами оставшихся викингов.
– Возьми их тролли, – тихо произнёс Торкель. – Уверен, в этих краях так оно и случится. – И, повернувшись к Горму, велел усилить дозоры.
Утром следующего дня викинги продолжили путь к устью Волхова, надолго оставив Карелию и Ингрию за кормой.
5
Земли саво
Я вот подумал, – Антеро старательно тёр подошвой сапога по сырой траве. – Пройдут сотни лет, а люди, наступая в коровью лепёшку, будут считать это добрым знаком и радоваться. Им, пожалуй, уже невдомёк будет, отчего так, а знак-то простой – раз корова наследила, значит, человеческое жильё где-то рядом! Скоро встретимся с саво.
И действительно, густая стена елового бора внезапно расступилась, открыв взорам путников просторную долину. С трёх сторон её окружали лесистые холмы, с четвертой синело, сливаясь вдалеке с ясным небом, озеро.
– Долина Савонкоти, Дом народа саво, – сказал рунопевец. – Сердце лесного края. Здесь жилища многих лесовиков, а там, у озера, их самое большое село. Прочие сёла и деревеньки, что поменьше, да хутора разбросаны по лесам к северу от Савонкоти.
– А ты говорил, у них полей нет! – вспомнил Тойво.
– Так только эта долина и есть, а больше нет, – ответил рунопевец. – А страна-то большая. Есть еще подсеки, но совсем немного. Там, в селе у озера, живёт мой старый приятель Тиэра – у него и заночуем.
Они спустились по склону холма и зашагали к озеру, блестевшему вдали. Хутора, перемежаясь пашнями и лугами, стояли всё чаще – долина Савонкоти была густо заселена, но людей путникам встретилось совсем немного, и только женщины и ребятишки.
– А где все мужчины и юноши? – удивился Тойво.
– Думаю, они собрались в священной роще или вблизи неё. В дни приближения лета саво отмечают Праздник Укко. В первый день праздника в священной роще в жертву Громовержцу приносят быков, из них готовят кушанья – обычай таков, что этим занимаются только мужчины.