Когда-то давно здесь было гнездо рыжего лесного муравья. Теперь от него остался аккуратный круглый холмик с небольшой впадиной в самом центре. На заброшенном холмике виднелась размером с чайное блюдце кучка свежих палочек. Кто бы мог ее сложить?
Едва присел к холмику, как из травы, которая покрывала его, выскочило с десяток рыжих лесных муравьев. Забравшись на кучку палочек и на травинки, они все до единого заняли боевую позу.
Холмик, оказывается, не пустовал. Наверное, в него забрела самка рыжего муравья и обосновала новое жилище. Молодой муравейничек был совсем мал, но жители его бодры и жизнерадостны.
Я всегда испытываю чувство уважения к самоотверженным самкам-основательницам новых семей. Сколько опасностей им приходится испытывать на этом тернистом пути! Поэтому, не позволив себе раскопать холмик, поднялся на ноги, чтобы продолжать путь по густому лесу. Но в это мгновение по кучке палочек пробежал черный муравей Формика фуска и скрылся в одном из многочисленных ходов. Почему здесь оказался этот муравей? Зачем он пробрался в новое гнездо рыжего муравья. Фуски очень часто и охотно занимают муравейники, брошенные рыжими муравьями.
Пришлось решиться на раскопку. В гнезде поднялась тревога, переполох, началось спасение личинок и куколок. Оказывается, весь большой земляной холм кишел внутри черными фусками. Среди них бегали одиночные рыжие лесные муравьи. Никакой враждебности между ними не было. Оба вида жили вместе в одном жилище. Отчего так получилось?
В гнездо муравьев-фуск, видимо, еще в прошлом году после брачного полета забрела самка рыжего лесного муравья. Возможно она закопалась в гнездо и долго жила одна в изолированной каморке, пока не приобрела запах своих будущих хозяев. Потом она обосновалась уже сама, как хозяйка, и стала класть яички. Миролюбивые и всегда добродушные фуски приняли к себе опасную квартирантку, стали воспитывать ее детей, и вот уже первая их партия изготовила на свой манер конус из палочек и хвоинок.
Обычно такая самка-гостья старается уничтожить самок хозяев. Самка рыжего лесного муравья еще не успела расправиться с родительницами гнезда, так как в муравейнике оказались только что вышедшие из куколок муравьи-фуски.
Что же будет дальше? Участь семьи фуски незавидная. Рано или поздно рыжие лесные муравьи выживут фусок, возможно истребят их самок. Полная замена одних муравьев другими произойдет через несколько лет. Но что значат несколько лет в сравнении с долгой жизнью муравейника! А потом, когда-нибудь семья рыжего лесного муравья снова покинет свое жилище, и от него останется пустой земляной холмик, квартира для других муравьев.
С высоких холмов далеко видны просторы Хакассии. На горизонте белеет извилистой полоской река Чулым. В долинах синеют березовые лески. Деревья всюду заняли северные склоны холмов, а на южных царит степь, и ветер гуляет, шевеля низкие травы. На северных лесных склонах должен жить красногрудый древоточец Кампонотус геркулеанус, и он для меня интересен: у этого большого муравья хорошо развита сигнализация жестикуляцией.
Красногрудого древоточца не приходится долго разыскивать. В одном из пней, оставшихся от лиственницы, нашлось целое его государство, и как жаль, что бивак далеко, надвигается дождь и нет возможности посидеть возле муравейника хотя бы несколько часов в разгадке сложного языка этого крупного муравья. Но по соседнему пню ползет странный муравей-древоточец. Он так мал, что едва ли достигает в длину половины сантиметра. Никогда не видал такого древоточца, да и, пожалуй, он, такой малышка, неизвестен науке.
Древоточец-крошка схвачен и посажен в морилку. Осторожно топором с пня снимаю кору. Здесь как будто никого нет и пень необитаем. Но вдруг из-под обвалившегося куска коры показывается небольшая каморка, из нее, сверкая лакированным черным брюшком, выбирается большая грузная самка красногрудого древоточца. В этой же каморке мечутся несколько древоточцев-крошек, спасая белых личинок. Так вот кто вы такие малышки. Еще в прошлом году после брачного полета сюда пробралась самка-одиночка и построила уютную каморку. Здесь же она и вырастила себе первых дочерей-карлиц, первых помощниц в организации будущей большой семьи. Жаль матку-основательницу и ее крошечных дочерей. Быть может, когда-нибудь через несколько лет в этом пне и вырос бы большой муравейник, если бы не моя, увы, неизбежная любознательность в поисках нового и интересного.
На склоне одной горы в Заилийском Алатау множество почерневших от времени еловых пней. Лес спилили давно, а новые елочки не растут. Плохо возобновляется лес Тянь-Шаня, особенно в годы, когда мало дождей.
Пни разные, и крепкие, и трухлявые. У трухлявых древесина мягкая, как губка. Возьмешь в руки и сожмешь в комочек. Когда пни были еще целы, в них можно было обосновать жилище древоточцам. Но что-то с ними случилось, вымерли почти всюду. Сейчас в пнях с солнечной стороны поселились крошечные высокогорные муравьи Мирмика лабикорнис. Брюшко их черное, блестящее, голова темная, грудь темно-красная или коричневая.
Высокогорные мирмики — тщедушные существа. Не один не пытается искать обидчика, разорителя их жилища, неторопливо, но деловито прячут личинок и куколок. В таких же пнях живут сороконожки и уховертки. Забрались сюда на лето черные слизни и многие другие обитатели гор находят здесь приют, всех не перечтешь.
Семьи высокогорных мирмик небольшие. Но один маленький пенек оказался так густо заселен, что другим обитателям в нем не оказалось места, кроме... большой самки красногрудого древоточца. Самка, видимо, не столь давно закончила брачный полет, сбросила крылья и вот теперь, изволь понять, что ее заставило поселиться в самой гуще маленьких муравьев. Здесь в этом пеньке она соорудила для себя маленькую каморку.
Находка древоточца в таком необычном окружении оказалась неожиданной. Поведение самки — будущей родительницы и основательницы семьи, озадачило. Когда у нее появятся маленькие дочери-первенцы, они по-видимому недолго будут жить в этой перенаселенной квартире и перекочуют на новые места. Но сейчас расчет был правилен. Кто полезет в пенек, густо заселенный муравьями, хотя и крошечными, и миролюбивыми.
Несколько часов мы раскачивались в машине на ухабах, лениво поглядывая на бесконечную ленту дороги, желтую выгоревшую землю с редкими зелеными кустиками солянок боялыша. Справа — пустыня Бетпак-Дала, слева — пустыня Джусан-Дала. Долго ли так будет. Кое-кто не выдержал, завалился на бок, задремал. Но слева показались блестящие чистые такыры и туда вьется едва заметная старая, давно неезженая дорога, как раз для нас! Когда машина, накренившись, стала спускаться с шоссе, все сразу оживились.
Посредине такыра еще сверкает синевой вода, ветер, набегая, колышет ее рябью, совсем как на настоящем озере. Вдали плавает несколько уток и пара гусей. Вода вносит оживление, хотя к ней по илистому топкому берегу не подступиться. Кое-где солнце подсушило землю, на ней появились характерные трещины.
Черные бегунки уже покинули старые зимние жилища, строят на такыре излюбленные летние дачи. Скоро эти неугомонные жители пустыни будут носиться на своих быстрых ногах по голой земле, разыскивая добычу.
Рассматриваю гнезда бегунков. Вот строители обосновались под кустиком солянки — все же на бугорке из наметенной ветрами почвы — и, кроме того, сами выбросили землю, подобно террикону возле угольных копей. Он сооружен не как попало, а направлен в сторону уклона. Так лучше, надежней.
Жаль тревожить покой дачников. Но надо выяснить их дела, и рука погружает во влажную землю лопатку. Несколько выбросов земли и будто все ясно: группа поселенцев небольшая, около сотни рабочих, да десяток крупных куколок — крылатых сестер и братьев.
Муравейник осмотрен, Пора сгрести землю в ямку. Но в одном месте группа рабочих в страшной спешке оттаскивает челюстями в сторону комочки почвы покрупнее, ногами отбрасывает что помельче, Наверное, спасают заваленного землей и подавшего сигнал бедствия товарища. Неплохо бы посмотреть, что из этого получится. И я устраиваюсь поудобнее на походном стульчике и вынимаю бинокль.
Спасатели не жалеют сил, торопятся. Вот, наконец, показывается большое брюшко (неужели самка!), затем и вся величавая царевна. Но какая! Голова и грудь ярко-красные и такие заметные среди черных бегунков, брюшко длинное, узкое. Самка чужая, другого вида, даже другого рода! Она из племени саксаулового муравья Кампонотус латерались.
Пока я с удивлением рассматриваю неожиданную находку, спасатели бережно переносят свою драгоценную ношу к разрушенному жилищу и прячут ее в щелочку под комочек земли.
Самки муравьев, закончив брачный полет и обломав крылья, по разному устраивают свою судьбу и обычно у каждого вида существуют определенные, установленные тысячелетиями, обычаи. Есть среди них и такие, кто проникает в семьи других видов, тайком уничтожают законную королеву и, обманув истинах хозяев, садятся на престол их матери. Значит моя находка — самка саксаулового кампонотуса — коварная обманщица!
Потомству самки-обманщицы предстоит в будущем переселиться осенью к саксауловым зарослям. Отсюда до них недалеко, около двух километровое. Это уже второстепенное дело. Главное было совершено.
Одиннадцатого апреля 1978 года в Семиречье неожиданно нагрянула жара и столбик ртути подскочил до 29 градусов. Как сообщила, на следующий день метеорологическая служба, такое потепление в это время было зарегистрировано только семьдесят лет назад, в 1908 году. Жаркий день тотчас же сказался на природе, все ожило, заторопилось, очнулись от зимней спячки муравьи, закопошились, поднялись в воздух целые рои крылатых жнецов и желтых кампонотусов. Но также неожиданно на следующий день подул с севера холодный ветер, небо затянуло тучами, на землю пролился дождь. Пришлось возвращаться домой. Непогода продолжалась четыре дня и только на пятый день стало теплеть. Тогда я вновь отправился в путешествие. Через полторы сотни километров мы остановились пообедать в Сюгатинском ущелье в Яблоневой щели, в — восточных отрогах Заилийского Алатау и я отправился побродить в горах.
Солнце скупо грело и на поверхности земли почти никого не видно. Пробежит чернотелка, полосатый жук корнеед. Зато теплится жизнь под камнями. Здесь собрались погреться многочисленные мелкие муравьи Тетрамориумы вместе с самками, отходят от холодового оцепенения большие мокрицы Федченко, жуки-карапузики, Немало под камнями и сороконожек, иногда попадаются спящие скорпионы. И очень много самочек муравьев-жнецов. Они, бедняжки, заняты, деловиты, каждая, выбрав для себя удобный камень вырыла каморку, готовится совершить самое трудное; в полной изоляции без еды и питья воспитать первых дочерей-помощниц. Для такой ответственной задачи камень выбрать не просто. Надо, чтобы под ним было легко рыть землю, чтобы он был свободен от нежелательных обитателей, и не встречались муравьи других видов, а также сороконожки, пауки и скорпионы. Им сейчас раздолье, лакомятся самками неудачницами, жируют, отъедаются после долгой зимовки.
Наконец — неожиданная находка! Сколько было в жизни перевернуто камней в поисках маленьких обитателей пустыни, но такое встретилось впервые. От неожиданности я почти упал на землю, уткнулся в нее носом.
Под небольшим камнем в уютной и довольно обширной камере, тщательно изолированной от окружающего мира, суетились растерянные самки коричневого жнеца Мессор кливорум. Не одна, самка, как обычно, и не две, а сразу три вместе, похожие друг на друга как капли воды. Вместе с ними крутился тщедушный крылатый самец! Как он нашел себе подобную компанию, почему был принят ею, а не выдворен обитателями коллективного убежища и какова его роль отщепенца, оказавшегося под землей, вместо того, чтобы летать над землей и разыскивать себе подругу!
Все самочки давно сбросили крылья. Они, без сомнения, совершили свой единственный в жизни брачный полет. Самец же, возможно, примкнул впоследствии и, вероятно, не случайно, а ради дополнительного оплодотворения затворниц.
Я постарался аккуратно пристроить поднятый мною камень на старое место. Какова будет дальнейшая судьба самочек поселенцев? Удастся ли им обосновать семью, уживутся ли они все трое вместе или придет время, когда сильнейшая из них уничтожит тех, кто послабее и менее проворнее. Что будет с самцом-запоздалышем. Да и вообще сможет ли выжить весь этот маленький коллектив! Подавляющее большинство самочек муравьев погибает от врагов, болезней, бескормицы и счастливых среди них оказывается очень мало.
Каменистая пустыня у каньонов Чарына заметно изменилась за два тяжелых засушливых года. Редкие кустики боялыша и других солянок посохли и остались от них одни сухие стволики-скелетики. Исчезли ранее здесь обыденные чудесные толстячки кузнечики зичия. Совсем голая пустыня, один щебень да галька!
Сегодня 23 апреля, по-настоящему второй теплый день и муравьи все сразу проснулись. Кто отогрелся выбрался наверх, а кто еще продолжает затворничать в поверхностных камерах. Там жарко, как раз то, что необходимо после долгой зимовки и холода.
По крутым склонам спускаюсь в глубокий каньон. Вода, ветер, холод и жара создали здесь фантастическую картину, напоминающую древний разрушенный город. Каньон ведет к реке Чарын. Он хорошо знаком. Река течет среди высоких обрывистых скал причудливой формы. Заканчивается он у реки небольшим тугайчиком. Может быть там есть какая-нибудь жизнь.
Путь недолог. Вскоре слышу шум реки. Вот и знакомый тугайчик. Подальше от реки он зарос саксаулом, ближе к ней — колючим чингилем и барбарисом, у самой же воды узкой лентой теснятся лески из лавролистного тополя, клена Семенова, ивы. Из-за прошедших в горах дождей по реке мчится бурный кофейно-желтый поток. Он вздымается буграми над скрытыми под водой большими валунами. Дождевые потони скатываются по голой земле, унося с собою поверхностный слой почвы.
Тугайчик маленький, метров триста длиной и около ста шириной. Он тоже, как и пустыня, выгорел, серый и только тополя разукрасились крохотными, покрытыми липкой смолой, листочками. Саксаул совсем высох. Лишь кое-где на его желтоватых стволиках проклюнулись крохотные зеленые точечки-почки. В прошлые года сильно понизился уровень воды в реке и деревья не смогли добывать влагу из под земли. Но саксаул — детище пустыни может переносить засуху и в таком состоянии.
Брожу по тугайчику, заглядываю под куски коры на старых тополях и почти всюду встречаю муравьев древесных Кампонотус ламеери, блестящих, будто отполированных, с ярко-красной головой и грудью и черным брюшком. Им засуха не страшна. Вся жизнь связана с деревом. Оно их кормит, и у самой реки ему ничего не делается. На нем же вдоволь снеди.
Еще вижу на молоденьком тополе невероятное столпотворение возбужденных муравьев Формика куникулярия. Они мечутся, снуют туда-сюда. Что обеспокоило этих энергичных созданий? Гнезда их в земле, на дерево они забираются только ради тлей. Сейчас же рано, тлей еще нет и в помине.
На другой стороне стволика деревца, оказывается, тоже мечутся муравьи, только другие, маленькие, черные, Лизиус алиенус. Осматриваюсь вокруг: гнездо куникулярий от дерева метрах в пяти, а черные лазиусы, судя по всему, совсем недавно поселились у самого стволика в земле. Так вот в чем дело! Муравьи куникулярий обеспокоены: дерево, находящееся на их территории, занял чужой народ. Летом на этом дереве, конечно, немало тлей, так что причина тревоги немаловажная.
Пока муравьи мечутся в возбуждении, кое-кто уже схватился с черными чужаками. Не миновать здесь ожесточенной баталии!