Повинуясь сильному взмаху весел, пирога очертила по воде широкую борозду, сгладив круги, еще расходившиеся над свежей могилой. Прошло несколько мгновений в глубоком молчании.
— Команч, — сказал вдруг канадец, обращаясь к вождю, — передай-ка мне горящую ветку. Я хочу удостовериться, не обманывают ли меня глаза, так как мне кажется, что сзади нас плывет больше деревьев, чем нам попалось навстречу.
Сверкающий Луч, взяв из костра горящую головню, передал ее канадцу. Тот повернулся и стал внимательно вглядываться в реку, оставшуюся позади них.
Какое-то подозрение, видимо, встревожило опытного охотника.
— Клянусь всеми святыми, — воскликнул он, — мы просто не смогли бы пройти через такую массу плавника, что плывет позади нас! Поверьте мне, апачи с умыслом нагромоздили его в реку!
В самом деле, при свете костра за кормой виднелось на некотором расстоянии множество плывущих деревьев, совершенно загромождавших реку.
— Странно! — промолвил Гайферос.
— Ничего нет странного для человека, знающего все хитрости, на которые способны индейцы! — возразил канадец. — Спроси-ка, если хочешь, у Хосе!
Испанец вполне согласился, что физически невозможно было их хрупкому суденышку пробраться невредимо сквозь такую массу ветвей и стволов.
— Ты прав, Розбуа! Негодяи скатили в воду все засохшие деревья, какие только нашли на берегу. Плавник настиг нас, пока мы останавливались для похорон Ва-Ги-Та. Это, несомненно, доказывает, что красные черти — не в обиду будь сказано тебе, команч, — намерены напасть на нас ниже по реке, отрезав предварительно отступление!
Предположение Хосе было слишком правдоподобно, чтобы вызвать сомнение канадца и команча. Очевидно, апачи все-таки опередили их и засели в лесу где-то недалеко впереди.
Так как дальнейшее плавание становилось опасным, решили предпринять обход лесом, с целью избежать нападения, которое неминуемо произошло бы, продолжай они путь по реке.
Пирогу вытащили из воды и тщательно укрыли ее под ветвями деревьев. Затем каждый захватил столько съестных и огнестрельных припасов, сколько мог нести без особого труда, а остальное было спрятано в непроницаемой чаще поблизости от пироги.
— Ты уже бывал в этих местах, — обратился канадец к Сверкающему Лучу, — так будь нашим проводником. Мы вполне полагаемся на молодого воина, ибо его молодая голова вмещает всю опытность воина, поседевшего в военных походах.
— На расстоянии, которое лошадь может пройти не запыхавшись, находится Тесный Проход, где берега так сближаются, что река течет как будто под каменными сводами. Если апачи подстерегают нас, так не иначе, как там!
Оглядевшись немного, команч уверенно пошел вперед, сопровождаемый двумя своими воинами и тремя белыми охотниками.
Луна бросала путникам достаточно света сквозь деревья, чтобы они могли двигаться с такою скоростью, какую только позволяла необходимая осторожность. Однако приходилось неоднократно останавливаться, вслушиваясь и вглядываясь в тишину и глубину темного леса, где могли таиться неприятельские разведчики, и, только уверившись в безопасности, продолжать дальнейший путь.
Иногда им преграждали путь деревья, так тесно переплетенные лианами и плющом, что не было никакой возможности идти дальше и надо было терять время, делая большие обходы. А там вновь приходилось останавливаться, чтобы сориентироваться и не слишком удалиться от реки.
По прошествии часа, в течение которого они очень мало подвинулись вперед, повеяло прохладой — знак, что вода недалеко. Скоро, прислушавшись внимательно, можно было различить глухой рокот воды, сжатой в теснине, о которой упоминал молодой команч.
Сверкающий Луч вел своих спутников, поворачивая иногда голову навстречу свежему дыханию реки и прислушиваясь к рокоту ее воды, чтобы не сбиться с выбранного маршрута.
Пройдя таким образом некоторое время, команч вдруг наклонился к земле, испещренной светлыми полосами лунного света, и углубился в созерцание следов.
С каким-то грустным удовольствием любовался канадец этим молодым индейцем, который и возрастом и фигурой так напоминал ему Фабиана.
— Этот молодец наверняка сделается верховным вождем своего племени! — произнес он, обращаясь к Хосе. — Смотри, он на кровавой стезе, а между тем ничто не может смутить спокойствия его взгляда и ясности его разума. Ну, что? — продолжал охотник, обращаясь к индейцу. — Нашел мой сын следы?
— Смотрите! — Сверкающий Луч указал на несколько сухих листьев, блестевших в лунном свете. — Здесь прошли мои воины. Быть может, они отошли не слишком далеко. След оставлен тогда, когда ночная роса уже размягчила почву!
— Кто же нам поручится, что это следы действительно твоих воинов?
— Пусть Орел нагнется: он увидит тогда, что у этого отпечатка ноги недостает большого пальца!
— Черт возьми, он прав! — сказал Хосе, нагибаясь и вглядываясь в отпечаток ступни.
Найденные вскоре после того другие следы вполне подтвердили предположение команча.
Тогда он пошел вперед, в сопровождении двух своих воинов, с целью исследовать близлежащую местность, наказав охотникам ждать его возвращения.
Индейцы бесшумно исчезли за деревьями, и водворилась прежняя тишина, нарушаемая лишь шепотом листвы под ветерком.
Опершись на мшистый ствол бука, канадец, занятый своими грустными мыслями, вслушивался в это отвечавшее его настроению безмолвие.
Лунный свет, освещая его суровое лицо, обозначал на нем следы горя и забот, терзавших Розбуа со времени похищения Фабиана. Охотник с тоскою пересчитывал в уме роковые помехи, которые им слала судьба на пути осуществления их предприятия.
Испанец подошел к другу и тихим голосом, слившимся с шелестом листьев, произнес:
— Ну, теперь Кровавая Рука и метис должны смотреть в оба, так как наш команч — враг грозный, даже если бы у него не было столь опытных и храбрых союзников, как мы. Я знаю, ты на это возразишь, что эти охотники уже дважды пасовали перед проклятыми пиратами прерий, но, черт возьми!..
— Я этого не скажу, друг Хосе! Судьба переменчива, и, как бы ни были страшны эти два человека, я никогда не побоюсь снова помериться с ними силами. Конечно, если бы дело шло о личной мести, я не стал бы торопиться, и, может быть, прошли бы целые месяцы, прежде чем я расквитался бы с обоими пиратами. Но дни Фабиана… что я говорю дни? — минуты Фабиана сочтены, и я боюсь опоздать! Вот что мучает меня, мой бедный Хосе!
— Мы, наверно, достигнем Развилки Красной реки не позже апачей… Скоро начнет светать: я слышу крик совы.
Действительно, среди лесной тиши издалека чуть слышно донесся печальный крик ночной хищницы.
— Вот другие откликаются еще дальше! — заметил Гайферос. — Да их, кажется, там целая стая.
— Может, это призывные сигналы, — встревожился канадец, привыкший во всяком звуке, раздающемся в пустыне, отыскивать тот настоящий смысл, который он мог иметь. — Совы, как и орлы, не живут стаями.
Однако ничто не указывало, чтобы совы не могли перекликаться, подобно петухам, и что их печальные уханья означали условные сигналы. Но если даже допустить последнее, то возникал вопрос, были ли то сигналы друзей или врагов?
Раздавшийся в эту минуту выстрел, столь же отдаленный, как и крики сов, насторожил охотников, усилив их сомнения.
— Я не могу различить, чей это был выстрел, — сказал канадец, — да это и не имеет значения. Враг там, и нам необходимо двигаться туда без замедления!
Охотники торопливо направились по тому направлению, откуда донесся выстрел. Не прошли они и нескольких минут, как насчитали еще двенадцать выстрелов; не было сомнения, что впереди завязался бой. Канадец удержал за руку испанца, рванувшегося было вперед.
— Не спеши, Хосе, — заметил он. — Следует позаботиться о том, чтобы команчи, в случае отступления, не прошли мимо нас. Жаль, что мы не знаем их условного крика. Это серьезный просчет, который необходимо как можно скорее исправить. Итак, пойдем цепью, раздвинувшись так, чтобы, в случае надобности, каждый мог оказать помощь другому.
Для исполнения этого совета охотники разошлись в стороны, образовав прямую линию, протяженностью до трехсот футов, так что их союзники непременно встретили бы ее, если бы только захотели соединиться с ними. Ровным и быстрым шагом двинулись охотники к тому месту, откуда продолжали доноситься выстрелы. Центр цепи занимал Гайферос, а фланги — канадец и испанец.
Чтобы как-нибудь не разойтись, Хосе и канадец время от времени издавали визг шакала, свой призывный сигнал, которым они обычно пользовались в лесах. Благодаря этим сигналам, гамбузино, шедший между обоими охотниками, держался на одной с ними линии. Канадец первый почувствовал на своей левой щеке свежее дыхание реки.
Еще через несколько десятков футов он увидел сквозь деревья чернеющую поверхность, по которой плыли сваленные в воду деревья. Вероятно, бой шел если и не на самой реке, то, по крайней мере, на ее берегах. Это подтвердил и внезапно грянувший выстрел, вспышка от которого отразилась на поверхности воды. Канадец двинулся было вперед, но, услышав впереди боевой клич команча, решил сперва собрать своих товарищей и потом уже всем вместе броситься на помощь Сверкающему Лучу, местонахождение которого ему было теперь хорошо известно.
Канадец издал троекратный визг испуганного шакала, на который немедленно ответил испанец, постепенно приближаясь к нему. Вторично голос Хосе отозвался уже совсем рядом. Откликнуться канадцу не удалось. Сильные руки сдавили ему горло, и в тот же миг перед ним выросли, словно из-под земли, несколько черных фигур, среди которых зловеще засверкали ножи. Поддайся охотник слабости хоть на мгновение, — и его бы не стало. Но лесной бродяга не растерялся, хотя и был изумлен внезапностью нападения. Могучим прыжком он отскочил назад, увлекая за собою продолжавшего душить его апача.
Отвести левою рукою подальше от себя карабин, а правой, в свою очередь, сдавить горло врага, как в стальных тисках, и потом бросить его уже бездыханным к своим ногам — было для гиганта делом какой-то секунды. Затем, переведя дыхание, Розбуа крикнул громовым голосом: «Ко мне, Хосе!» — и одновременно тяжелый приклад его карабина обрушился на череп второго апача, который упал, чтобы уже более не подниматься; кусты около него с треском раздвинулись, и в них показался Хосе.
— Собака не залает больше! — сказал Хосе, перерезая ножом горло только что упавшего индейца.
— Право, ты только теряешь время! — воскликнул канадец. — Разве ты не знаешь, что мой удар смертелен?
С этими словами охотник прицелился в одного из трех индейцев, уже обратившихся в бегство. Хосе поспешил сделать то же самое, и выстрелы друзей грянули вместе, но безуспешно; апачи исчезли в чаще. Когда же обескураженные охотники и присоединившийся к ним Гайферос бросились за ними наудачу, три черные фигуры прыгнули в воду и скрылись под плывшими по воде древесными стволами.
— Разве что сам дьявол поможет им теперь выбраться оттуда! — сказал сам себе в утешение Хосе.
— Вперед! — вскричал канадец, заметив, что на противоположном берегу показались конные индейцы, мчавшиеся вверх по реке. — Там в нас нуждаются!
Ружейные выстрелы продолжали греметь, сливаясь с воинскими криками, покрывавшими шум стычки.
— Слышишь военный клич нашего бесстрашного команча?
— Да, — отвечал Хосе. — Дадим ему знать, что мы идем к нему на помощь!
Канадец и испанец в свою очередь испустили военный крик, а потом, подобно древним героям, бросили среди шума битвы свои имена.
— Орел Снежных Гор! — громко крикнул старый охотник.
— Пересмешник! — громогласно подхватил Хосе, подражая той птице, имя которой он носил вследствие своего острого языка.
Только Гайферос не проронил ни звука. Бедный гамбузино с содроганием слушал воинские крики, так живо напоминавшие ему потерю его шевелюры и ту ужасающую боль, которую он при этом испытал.
Крик канадца и испанца был подхвачен разными голосами, и, пока грозно звучали в воздухе имена Орла и Пересмешника, охотники поспешили обогнуть излучину, которую здесь делала река. Новое зрелище представилось их взорам. В этом месте река была сжата берегами, круто вздымавшимися на высоту до сорока футов над ее поверхностью, между тем как расстояние между ними не превосходило восьми-десяти футов. Судя по тому, что оба берега вверху так сближались, а внизу у воды расширялись футов на сорок, можно было заключить, что некогда они соединялись, так что река текла под сводом, который позднее обрушился вследствие какого-нибудь сотрясения почвы. То был так называемый Тесный Проход.
Луна сияла полным блеском и позволяла охотникам видеть все, что происходило на вершине этой разорванной арки. С каждой стороны арки виднелось по одному воину, и каждый из них употреблял все усилия, стараясь перепрыгнуть пропасть, отделявшую его от противника.
— Остановись, команч! — закричал канадец, спеша зарядить свой карабин. — Предоставь мне это дело!
При звуках голоса союзника, Сверкающий Луч на мгновение остановился, чем и воспользовался его противник. С криком: «Антилопа первый!» — он перепрыгнул провал и упал на молодого команча, сжав его в своих объятиях.
Канадец готовился уже спустить курок, но теперь и думать нечего было об этом, так как среди этой рукопашной свалки невозможно было прицелиться в апача. Таким образом, трое охотников принуждены были оставаться праздными зрителями отчаянных попыток борющихся сбросить своего противника в реку.
Впрочем, борьба была непродолжительна: вода расступилась, приняв сцепившихся врагов, после чего тотчас сомкнулась над их головами.
К счастью, влекомый течением плавник сгрудился у входа в Тесный Проход, оказавшийся на какое-то время свободным от древесных стволов, иначе команч и апач неминуемо разбились бы о них.
XII. НОВЫЙ ДРУГ И СТАРЫЙ ВРАГ
Охотники стояли неподвижно, не будучи в состоянии опомниться от разыгравшейся на их глазах сцены. Не зная, откуда ожидать опасность, тревожно оглядывались и в это время увидели, как с полдюжины черных фигур кинулись с разных мест берега в реку.
Внезапное появление этих воинов, раньше скрывавшихся в темноте ночи, заставило их встревожиться за судьбу их юного союзника, но пустить в дело свои карабины они не решались, боясь попасть в него самого.
Тем временем противники вновь показались на воде, продолжая начатую на берегу схватку. Держа карабины наготове, оба охотника с замирающим сердцем смотрели на молчаливые тени пловцов, спешивших к тому месту, где бились два врага, с остервенением сжимая друг друга в смертельном объятии и то исчезая в воде, то вновь показываясь на ее поверхности. Но канадца и Хосе ждал новый сюрприз. Внезапно на берег выбежал какой-то человек и закричал на чистом испанском языке:
— Смелее, ребята! Он там! Вон опять показался из воды!
Говоря это, незнакомец указывал концом обнаженной шпаги на то место, где противники, исчезнув на минуту в кипящей воде, вновь поднялись наверх, по-прежнему сцепившись между собою.
— Э, черт! Да ведь это сеньор Диас! — радостно закричал Хосе.
— Слава Богу! Мы среди друзей! — прибавил канадец со вздохом облегчения. — Дон Педро!
— Кто меня зовет? — откликнулся Диас, не оборачиваясь и продолжая сохранять прежнюю позу. Охотники не ответили, всецело поглощенные тем, что происходило на реке.
Трое из пловцов достигли наконец боровшихся, и в ту же минуту три ножа разом опустились на одного из противников. Последний раскинул руки и скрылся в воде, между тем как второй испустил слабый крик, после чего, неподвижный, как труп, был вытащен на берег.
Помощь подоспела весьма кстати: распростертый на земле команч подавал лишь слабые признаки жизни; его конечности слегка вздрагивали. Склонившись над телом, окружающие с нетерпением следили за постепенным возвращением к жизни молодого индейца. К счастью, Сверкающий Луч отделался лишь небольшой раной в грудь и вскоре вполне оправился.
Только теперь вновь прибывшие обратили внимание на охотников.