Окинув взором кругом, ирон обозревал печальную панораму заканчивающегося сражения. Везде видны беспорядочно разбросанные тела погибших, утерянная амуниция и оружие, по полю носятся осёдланные кони без седоков. И далеко по степи конные аланы настигают разбегающихся в разные стороны массагетов, ловко заарканивая их, либо поражая, если кто-то пытается оказать сопротивление.
Вот в середине простирающейся равнины стала образовываться всё более растущая группа аланов, над их головами взвился вымпел с изображением волка – воинский штандарт скептуха Уархага. Разнёсся сигнал рога, призывающий к общему сбору. Значит, сражение завершено и теперь необходимо как можно скорее угонять отбитые стада животных, забирать трофеи и возвращаться с добычей к своим семьям. И Распараган поспешил к месту сбора. Неожиданно на глаза ему попался укрывшийся за валуном молодой пастушонок. Алан зычно окликнул беглеца и приказал немедленно присоединиться к своим пленённым сородичам и следовать вместе с ними. Испуганный паренёк трясущимися руками ухватился за стремя коня и побежал рядом, окропляя землю обильно скатывающимися со щёк слезами. Подъехав к своим боевым товарищам, Распараган спешился, строго наказав пленникам ждать его поодаль от совещающихся командиров.
– Два дня есть в нашем распоряжении, – размышлял вслух начальник дружины Уархаг. – Пока массагеты будут веселиться, мы далеко угоним их скот. Молодцы наши погонщики, лихо управляются со стадами, уже успели скрыться за горизонтом.
– Да, если овцеводы не хватятся, за два дня успеем далеко уйти и им ни за что не нагнать нас, – самодовольно поддакнул Саурмаг – вожак наиболее многочисленной боевой аланской группы племени аорсов.
– А всех ли врагов до единого настигли наши мечи? Не удалось ли кому-нибудь ускользнуть незамеченным? – с тревогой в голосе высказал опасение предводитель. – Тогда пастухи немедленно кинутся отбивать свои табуны и отары.
– Ну, нет, кафтисар! – самодовольно заверил Саурмаг. – Я со своими молодцами вдоль и поперёк прочесал все окрестности и от нас незамеченной даже мышь не ускользнёт.
– Но я тут совсем недалеко поймал массагетского пастушка. Он прятался за большим камнем, – осадил Распараган расхваставшегося аорса.
– Значит, всё же, может случиться, что кому-то удалось спастись и тогда беглец предупредит своих о происшедшем нападении, – резонно заключил вождь. – Поэтому следует, не мешкая, убираться подальше отсюда. Обнадёживает лишь то, что за столь короткое время они просто не успеют собрать большое войско.
На том совет завершился, и начальники поторопились к своим подчинённым, чтоб повести их вперёд, согласно принятой только что директиве. Только злопамятный Саурмаг проводил недобрым взглядом осрамившего его при всех на военном совете вожака иронов.
Заметив рану на боку Распарагана, Волк забеспокоился, задержав его:
– Сильно задело? Может лучше тебе в повозке с ранеными поехать?
– Ничего серьёзного! – отмахнулся доблестный воин. – Я поеду со своими.
Подойдя к коню, Распараган увидел там только двух связанных верёвкой пленников, а пастушка рядом не было.
– Куда подевался ваш третий сородич? – гневно вопрошал алан.
– Он сидел с нами не связанный верёвкой и его забрал какой-то из ваших аланов, – смиренно ответил один из массагетов.
– И вы не могли ему сказать, что все трое уже принадлежите другому господину?
Пленник поднял руку и показал на своём предплечье кровоточащий след от плети:
– Я сказал и вот какой на это получил ответ.
Дальше разбираться не оставалось времени, надо было скорее убираться прочь с захваченными трофеями. И вожак иронов решил позже установить наглеца, чтоб вернуть принадлежащую ему по воинскому праву добычу.
Весь остаток дня без остановки гнали, что было сил, похищенные стада, отары и табуны. Позади, тут и там, по степи оставались брошенные издыхающие животные, не выдержавшие такого бешеного галопа. Кровавое зарево уходящего дня охватило западную часть неба. Если люди в результате удачно проведённой вылазки чувствовали небывалый приток энергии, то животным в обязательном порядке требовался отдых для восстановления сил. Уже в полной темноте расположились на привал. Помрачневшее небо раскинуло над землёй усыпанный звёздами полог, месяц достал свой золотой рожок, и полилась мелодия ночи: застрекотали скрытые во мраке кузнечики, где-то заухала невидимая ночная птица, в ближайшем водоёме грянул дружный лягушечий хор. Запылали костры, отовсюду потянуло жареным мясом, стали разноситься повеселевшие голоса насытившихся аланов. Лагерь отходил ко сну, и только изредка слышались приглушённые голоса перекликающихся на ночном дежурстве караульных.
Усталые ратники спали вповалку прямо на земле, подсунув под головы конские сёдла или перемётные сумы с поклажей. Представители каждого рода, расположившись на ночлег, сгрудились отдельными группами вокруг своих костров. Распараган оставался бдить до рассвета.
– Пусть родственники хорошо отдохнут перед завтрашним днём, – думал он, – а мне не привыкать бодрствовать в походе. Как вернёмся в родное стойбище, там и высплюсь.
Чтоб легче было превозмочь донимающую сонливость, алан принялся прохаживаться меж кострами, разглядывая спящих дружинников и размышляя о прожитом дне:
– Сегодня боги послали щедрую добычу! Теперь надолго хватит запаса нашим семьям. И потери понесли небольшие – всего восемь погибших да два десятка раненых. Среди моих родственников, хвала могущественному Хсарту, лишь двое легкораненых.
Так в раздумьях дошёл он до костра аорсов. В темноте послышалось чьё-то жалобное всхлипывание. Распараган приблизился на звуки и неожиданно признал своего потерянного пленника-пастушка. Тот сидел со связанными руками среди других захваченных аорсами массагетов и заливался слезами. Стало ясно, кто посмел так нагло позариться на чужую добычу. И раньше среди аланов ходили слухи о нечистоплотных действиях вожака аорсов Саурмага. Ярость охватила ирона, кровь ударила в голову. С негодованием подскочив к безмятежно спящему в кругу сородичей похитителю, Распараган изо всей силы пнул его арчой (сапогом) в бок, от чего тот мгновенно очнулся от сна. А разгневанный предводитель иронов грозно вскричал:
– Да принесут тебя в жертву мертвецам, сын бешеной собаки! Навозом из-под моего коня я вымажу тебе физиономию!
Все спящие аорсы тут же повскакивали и схватились за мечи, не понимая почему какой-то ирон так неуважительно обходится с их вождём. Раздались голоса:
– Что случилось?
– Кто позволил себе оскорблять нашего старшего?
– Пусть наглец ответит за свою дерзость!
Распараган бросил внушительно:
– Я всегда отвечаю за свои действия! А ваш старший вор! Он бессовестно украл мой трофей, вон того массагетского юношу. Думал, что я не найду кто это сделал.
Такого позора перед своими сородичами уличённый в неблаговидном поступке Саурмаг вынести не мог, но зная отвагу соперника и его ратные качества, вступить с ироном в открытое противоборство не осмеливался. Оставалось только хитростью попытаться выскользнуть из щекотливого положения. Из-за спин сородичей плут тщетно пытался оправдаться:
– Пусть Бог и Земля станут свидетелями! Я не ведал, что это твой трофей, ведь он не был связан, как другие пленники.
– Чтоб отсох язык у того, кто изрыгает ложь! – неприязненно отозвался на это отважный алан, забирая назад своего пастушка.
***
Ещё оставался бледнеющим призраком на наливающемся утренним светом небосводе луны завиток, когда неуёмная суматоха объяла весь стан воинственных кочевников. Всё пришло в движение. Мычали и блеяли стадные животные, ржали встревоженные лошади, командиры отдавали распоряжения, расставляя людей по местам… Наконец стада устремились вперёд, погоняемые аланскими табунщиками и пленными пастухами, вслед за ними двинулись повозки обоза, конные алы вооружённых всадников снялись с места, заняв положение в арьергарде прикрытия.
И когда солнце позолотило первыми лучами округу, а стада уже были далеко от места ночёвки, наблюдатели донесли Волку о том, что с другой стороны степи появилось большое войско массагетов, которое движется следом за аланами. На наскоро проведённом военном совете Уархаг предложил предпринять необходимые меры:
– Массагеты превосходят нас численностью. К тому же, наши действия скованы наличием огромного стада скота и обоза, отчего мы лишены скорости и манёвренности. Любыми способами необходимо как можно дольше задержать противника, чтобы наши младшие успели подальше отогнать захваченное поголовье. В лобовую атаку бросаться бессмысленно. Значит нужно пойти на хитрость. Я предлагаю сделать так. Пусть вооружённые всадники беспрерывно носятся между холмами, создавая видимость, будто нас значительно больше, чем есть на самом деле. Таким образом, собьём массагетов с толку. А пока они разведают наши реальные силы, мы протянем время, займём выгодную позицию и приготовимся к сражению. Вон там есть удобная лощина между двумя высокими холмами. Это подходящее место для засады. Два отряда спрячем на этих холмах и, когда преследователи решатся напасть, создадим видимость, будто отступаем и кинемся третьим отрядом убегать по лощине. Как только их войско окажется между холмами, притаившиеся отряды обрушатся на врага сверху, а отступающие развернутся и ударят в лоб преследователям. Оказавшись запертыми в лощине, презренные овцеводы будут обречены на поражение…
Итак, весь день длилось бескровное противостояние. Массагетское войско остановилось в нерешительности. Их наблюдатели докладывали начальникам, что впереди между холмами замечена активность аланской конницы, но совершенно невозможно определить точное количество войск противника, ибо всадники непрестанно перемещаются. Похоже, аланов так много, что лучше с ними не вступать в бой. Однако военачальник у массагетов отнюдь не был наивным человеком или новичком в ратном деле, а посему направил лазутчиков добыть необходимые сведения о противнике.
Пока суть, да дело, а время летит – день клонится к закату. В светлое время суток разведчикам не удалось подобраться на близкое расстояние и определить приблизительное количество живой силы у аланов. Стали дожидаться наступления ночи, тогда по огням костров можно будет сделать соответствующие выводы. Но искушённый в военном ремесле аланский предводитель учёл и это обстоятельство. Уархаг приказал развести как можно больше костров и всю ночь поддерживать в них огонь…
Лишь только на следующий день после полудня решился, наконец, вождь массагетского войска послать в разведывательный рейд к аланам боевой отряд в количестве 3000 всадников. Те встретили массагетов, как и было заранее условлено, в приготовленном месте. Ох, и славное было сражение! Ожесточённое… Попавшие в западню держались стойко. Но обрушившийся на них сверху град из стрел поразил значительную часть отряда. Затем лавина всадников с двух сторон неудержимо, с грозными криками «ас-са!..» понеслась с холмов, сметая подворачивающихся на пути врагов. Аланы бились, как одержимые. Каждый из них норовил оказаться в самой гуще событий, будто стремясь скорее попасть в благословенные райские кущи дзаната. Отважные, яростные, неукротимые – поистине рыцари войны! Рослые, атлетически сложенные, русые и голубоглазые, лихие наездники и искусные воины – эти великодушные и благородные арии, заслуженно овеянные славой минувших эпох, жаждали сражений, считая единственно достойной лишь смерть в бою. Установив Солнце главным своим божеством, тем не менее, прежде всего, поклонялись они богу войны Хсарту, который в образе воткнутого в землю меча олицетворял собой смерть…
Распараган во главе отряда иронов ринулся вниз по холму на угодивших в засаду массагетов. Врезавшись конём в гущу врагов, он с двух рук без устали рубил мечами направо и налево. Из-под его могучей руки так и сыпались сражённые наповал. Алан будто упивался опасной игрой с роком. В обагрённых кровью доспехах среди коченеющих трупов с раскроенными черепами и выпущенными внутренностями носился неистовый ирон по бранному полю в поисках новых соперников в схватке…
Скоро было покончено с массагетским отрядом, лишь жалкая горстка в полтысячи пленников понуро побрела навстречу приготовленной судьбой безрадостной рабской доле. И десяток из них неукротимый Распараган привёл за собой в обоз.
Лишившись, таким образом, своего боевого отряда, бесславно закончившего воинский путь, массагетский полководец больше не рискнул испытывать рок, поскольку весьма был наслышан о свирепости и воинской доблести аланов. А посему посчитал лучшим отдать приказ воинству сниматься с места и возвращаться восвояси. Так, несолоно хлебавши, понеся ощутимые потери в живой силе и лишившись многих отар и табунов, пораженцы удалились вглубь своей территории.
Глава 4
Возвращение дружины в аланские земли было поистине триумфальным. Победители, согласно обычаю, с вплетёнными в гривы коней пёстрыми лоскутами и звонкими бубенцами гордо подъехали к поселению Хусдзагат, где размещался наместник багаира по Гумской равнине. Почти до самого горизонта степь заполнили подстёгиваемые погонщиками животные. Жители высыпали из города наружу, за крепостную стену. Каждому хотелось собственными глазами убедиться в удачном завершении балца. Населяли Хусдзагат главным образом алазоны (земледельцы), которые возделывали различные сельскохозяйственные культуры: ячмень, просо, фасоль, горох, лён, коноплю, сажали фруктовые деревья и др. Из ячменя и хмеля ироны варили любимый напиток алутон (пиво). В поселении жили осёдло и другие сословия: ремесленники, торговцы, строители, рыбаки… Все они являлись более низшими в иерархической пирамиде по сравнению с воинским сословием и обитали в глинобитных, сложенных из камня или рубленных бревенчатых домах. Настоящие же кочевники-аланы жили на воле, передвигались вместе со стадами в своих кибитках, участвовали в бесконечных набегах. Когда эти степные рыцари возвращались после сражений с добычей, их радостно встречало всё население независимо от социальной принадлежности, поскольку, затем, обязательно следовали пиры со щедрыми угощениями. В такие моменты весь аланский народ чувствовал единство и ощущал гордость от свершённых побед.
…Среди толпы встречающих горожан и прибывших военных снуют вездесущие мальчишки. Один из подростков с веснушками на носу спрашивает у гончара, привёзшего для продажи свои глиняные изделия на двухколёсной арбе, в которую запряжён ослик:
– Дядька, а где можно самого скептуха увидеть?
– Как заметишь вымпел с волчьей мордой, значит где-то там и сам Уархаг. А мне отсюда из-за толпы ничего не видать. Да и не к чему это, мне бы товар свой продать. Семью надо кормить, а никто не покупает, – ответил упавшим голосом ремесленник.
Один из зевак, обернувшись к гончару, сочувственно посоветовал:
– А ты смени ремесло, бедолага! Кому здесь твои горшки нужны? Видишь, как живо вон у того пивовара алутон раскупают? Сегодня все хотят веселиться вместе с победителями.
– И я бы повеселился. Только у каждого свои заботы, – грустно заметил неудачник.
– Бросай свои черепки, глиняная душа, и отправляйся в балц! Тогда испытаешь настоящую жизнь. Только там есть место подвигу и настоящему веселью, – с нескрываемым превосходством отозвался проходящий мимо молодой алан, облачённый в боевые доспехи.
– Кто-то должен вам подковать коня, изготовить оружие, соткать полотно, вылепить посуду… Не всем же воевать, – упорствовал мастер.
– Ну, тогда и не сетуй на судьбу, любезный. Гарцуй на своём осле среди стариков и женщин, – снисходительно бросил удаляющийся витязь.
– Воинская аристократия! Презирают всех нас, мастеровых, алазонов, торговцев. А сами без нас не могут обойтись, – вполголоса проворчал обиженный гончар, обращаясь к соседу, торгующему изделиями из кожи.
– Но их удачные походы оживляют торговые отношения. У населения появляются средства, и возрастает число заключаемых сделок. Посмотри, сколько сегодня ремесленников выставили свою продукцию на продажу, – отдал должное военным справедливый скорняк. – Сегодня многие мастеровые пополнят свои кошели.