Мы решили, что будить сошедшего в нирвану человека грешно. Я встал за руль снова. За последующие три с половиной часа Коля поменял меня еще один раз, пока я бегал в туалет.
В гальюне забавно. Пол то проваливается куда-то вниз, то поддает снизу так, что коленки подгибаются. Ну и болтаешься, соответственно, как карандаш в стакане. В салоне Колька Ахматнуров, взявшись двумя руками за поручень, смотрит в иллюминатор. Цепляясь взглядом за горизонт, он очень комично прячется, когда очередная волна иллюминатор захлестывает. Зеленый Вася Суханов сидит на краешке дивана, зажав ведро ногами, а когда оно убегает, слабыми взмахами рук пытается это ведро поймать. Наверху далеко не каждая волна, но примерно каждая девятая или десятая, залетает в центральный кокпит, и парням какое-то время приходится сидеть по пояс в холодной воде, пока она медленно уходит сквозь шпигаты.
Уже совсем стемнело, когда меня, наконец, сменили. Сходив пару раз вниз, и решив, что меня совсем не укачивает, я раздухарился до того, что решил пойти лечь спать.
В салоне почти ничего не изменилось. У Васи всё те же приключения с ведром; он продолжает ловить его по всей каюте, не обращая внимания на полный хаос, творящийся вокруг него. Кинокамера, фотоаппараты катались по полу, вперемешку с ломтями хлеба и нарезанной колбасой. Насвистывая под нос, я по-быстрому прибрался, скинул непромоканец, и прилег.
Закрыл глаза.
…И тут меня торкнуло.
Гораздо поспешнее, чем снимал, я принялся напяливать непромоканец, причем перед глазами окружающие предметы начали расплываться и наслаиваться друг на друга. Рванулся к выходу из каюты, но там меня уже поджидал разудало-веселый Колька Юрьев, весь мокрый, взъерошенный, но с улыбкой от уха до уха. Он свесился вниз из кокпита, загораживая спасительный выход.
«Валя, дотянись за мармеладиком».
Секунду подумав, и решив, что еще успею, «пока не началось», я нахожу мармелад и отдаю Коле. Тот, выудив из мешка пару конфет, протягивает вниз, Васе:
«Вася, конфетку?..»
Нашего инженера незамедлительно выворачивает в ведро.
Я успел. На свежем воздухе, при наличии в видимости горизонта, головокружение и тошнота быстро проходят.
На входе в Керченский пролив волна и ветер стали попутными, все почувствовали себя гораздо легче. Измотанного Василия удалось выманить из каюты. Смутно помню, как на проходе косы Тузла сидел у экрана эхолота, за штурманским столом, и диктовал наверх глубины. В Порт Кавказ пришли в темноте, ошвартовались у бетонного причала, как водится, увешанного старыми покрышками.
С утра Женя с Колей Юрьевым поскакали на телеграф и отправили заказчику телеграмму с просьбой приехать и принять яхту здесь, на месте. «Погода плохая, идти дальше возможности нет».
После обеда приехала уже знакомая ржавая чебурашка. Мужик достал с пассажирского сиденья «бонус» …
…И мы стали готовиться к утреннему переходу в Керчь, к погранцам, с тем, чтобы получить разрешение на выход в Черное море.
Несколько человек из Порта Кавказ уехали домой. Зато приехал Серега Федоров – начальник участка, на котором варили корпуса, и Рома (фамилии не помню). Рома был из Питера. Предполагалось, что он начнет работать на верфи в качестве ещё одного конструктора. Паша Вдовин почему-то прозвал его Чикатило-2.
С собой я брал трехтомник Толкиена «Властелин Колец». Прочитал; времени было предостаточно, но особо «не вставило». Поскольку больше литературы не было никакой, книгу пытались читать все, но больше половины первого тома никто не осилил, зато шутки «про гномиков» стали неотъемлемой частью жизни на яхте.
Толя Дорофеев подобрал где-то беспризорника лет десяти-двенадцати. Парнишка пытался проскользнуть на паром до Керчи, но у него в этот раз не вышло, и он слонялся по набережной, продуваемой отнюдь не летним ветром. Видимо, какие-то воспоминания из тяжелого детства породили отцовскую заботу в Толиной душе, и он, пригласив пацана на яхту, накормил его, и, пообещав, что завтра тот будет в Крыму, даже уложил спать рядом с собой. Наутро парнишка исчез. Исчезла также некоторая сумма денег из Толиного кармана.
На снимке Рома (Чикатило-2).
В порту Керчи – первое, что бросилось в глаза, это, конечно же, белоснежный корпус яхты «Гидра», стоящий на берегу, на высоких кильблоках. Мы постарались подойти и встать поближе. Керченское предприятие «Дельта» варило «Гидры», а также на стапеле у них стояла (вроде бы) тридцати шестиметровая стальная яхта, корпус которой был практически уже сварен. Внутренней обстройки выполнено не было, и мы, побродив по лабиринту внутренних помещений, и прикинув, сколько же тут работы, сразу загрустили.
Посмотрели и «Гидру». Палуба у нее крылась дубом, но доделана еще не была. Внутри – обычные прямоугольные дубовые шкафчики, а все остальное – оклеено пенепленом. Но моторный отсек, с отличной звукоизоляцией и овальными проемами в переборках, закрывающимися герметичными дверьми, с вращающимися ручками, как на подводных лодках, внушал уважение.
Впрочем, по качеству отделки наша лодка с большим отрывом выигрывала у своей Керченской сестры.
Поэтому начальство фирмы «Дельта», испросив разрешения, устроило экскурсию для своих работников на нашу яхту, а вечером для нас организовали банкет и бесплатно заселили в гостиницу, подбросив до неё на служебном автобусе.
Да, мы очень гордились тем, что построили такую лодку.
Утром идём в магазин. В ходу в Крыму тогда были «купоны» – смешные невзрачные бумажки. Мы отоварились, заплатив за продукты 1:1, а на выходе кого-то из нас придержал за рукав молодой человек, и шепотом сообщил, что курс в государственных обменниках – 4,7 купона за рубль. Первый попавшийся на улице человек с радостью отдавал за рубль десять купонов. Но в государственных предприятиях торговли держали курс 1:1.
Скромно попили пивка в баре неподалеку и побрели в город, «менять валюту». Обменяв, почувствовали себя настоящими интуристами. Цены, реально, в переводе на рубли были смешные. Единственно, что, допустим, в промтоварах что-то купить можно было только по предъявлению местного паспорта. Но, если поразмыслить, то и это оказывалось небольшой проблемой.
Черное море встретило высокой, но пологой и длинной волной. После пережитого в Азовском, все чувствовали себя, можно сказать, отлично. Все, кроме недавно прибывшего Ромы. Он занял место Василия – прямо под входом в кают-компанию, на краешке дивана, с ведром в обнимку.
Вася же кайфовал в центральном кокпите. Немыслимая мука больше не отражалась в его светлых глазах.
Слева уплыли назад огни Анапы, потом, в глубине бухты долго маячили огни Новороссийска.
Вход в бухту Геленджика – это был чистый восторг. Слабенько дунуло в лицо ТЕПЛЫМ! ветерком, вода разгладилась. В ней отражались созвездие разноцветных прибрежных огней. Доносились отголоски музыки с дискотеки. Встали к центральному пирсу, и гонцы вприпрыжку поскакали в город. Надо же как-то отметить прибытие. Поблизости работал только круглосуточный коммерческий киоск, и парни скупили все, что там было.
Было:
початая коробка турецкого баночного пива;
неполный ящик советского шампанского;
распечатанная упаковка сникерсов.
Боже, как наутро у всех болела голова!
Дня три мы катали заказчика и его многочисленную родню по бухте, с парусами и без. И даже снимали фильм на 16-мм пленку.
Посетили, конечно, и одноэтажный ресторан, расположенный неподалеку от места стоянки яхты. Официант принес космический, по его понятиям, счет, и, настороженный, встал неподалеку. Было, по его мнению, чего опасаться. Толпа небритых, обросших, плохо одетых людей не выглядела платежеспособно. Но мы ведь были сказочно богаты! В туалете уже валялись красные червонцы с обугленными краями, от которых кто-то пытался прикуривать. Небрежно бросив на стол несколько мятых бумажек, попросили все повторить.
Геленджик в начале декабря не то чтобы утопает в зелени, но травка и листочки местами есть.
А дома нас ждал устойчивый снежный покров и вторая «Гидра».
ВЕСЁЛЫЕ ЗАРИСОВКИ С ОДНОЙ ПАРУСНОЙ ГОНКИ В ТУРЦИИ
"Человек не может сидеть без дела". (A man cannot just sit around)
Ларри Уолтерс4
Я тут последнее время выступаю за здоровый интересный образ жизни. Причём для всех. И, в основном, для молодёжи, которая проводит слишком много времени в гаджетах.
Ну а как ещё агитировать, как не на собственном примере. Расскажу, как после занятий водным туризмом я бросил пить и вернулся в парусный спорт.
В начале 2000-х стало трудно собрать хорошую компанию в поход, да и походы больше превратились в выезды на машинах с каяками. Эти выезды не были особо интересными, и я вспомнил о большом и светлом, – о том, что украсило мою юность – о походах под парусом.
…И пришел в наш местный яхтклуб в Екатеринбурге.
С яхт-клубами так – чем он дальше от центра Москвы, тем он менее пафосный, и больше напоминает те клубы, что были при Союзе.
Дело было зимой. Яхтсмены просто делились воспоминаниями о лете, показывали фильмы и слайды с регат и из походов. Кроме этого в клубе играли в бильярд, настольный теннис, по праздникам устраивали вечеринки с приглашёнными артистами. По субботам – футбол. Душевно, в общем. В клубе мне понравилось.
Пригласили на регату во Францию, на "Лазурный берег". Я сначала отказался, – дорого! Домой вернулся, – спать не могу. Хочется, и всё тут. В общем, поскрёб в закромах, и на следующий день отзвонился организаторам, что еду.
Было это всё на майские праздники. Стартовала регата в Каннах, прямо от Дворца фестивалей, с его красной дорожкой. Наша лодка по результату всех этапов была первой, и призовыми деньгами получилось даже немного отбить затраты. Франция, как место для путешествий, понравилась не очень – слишком всё цивильно, слишком тесно, – дикой природы толком нет. Но как же круто жить и передвигаться на парусной яхте!
В общем, в сентябре я уже отучился в яхтенной школе у английского инструктора, в Турции, и получил удостоверение на право управления, с которым можно брать лодки в аренду по всему земному шару. Ну и в Турции путешествовать по многочисленным живописным бухтам оказалось весьма увлекательно.
В конце октября практически весь яхт-клуб засобирался на традиционную международную регату в турецкий Мармарис, ну и я решил съездить. Это одна из крупнейших в мире любительских регат, куда собираются яхтсмены со всей Европы, закрыть сезон. Расскажу о ней подробнее, тем более, есть, что вспомнить.
Веселье началось практически еще с Анталии, точнее, в автобусе Анталия-Мармарис.
Инициативная группа забронировала автобус, и мы со Славой купились на дешевизну доставки наших бренных тел в точку назначения.
Не знаю, почему, но среди русских яхтсменов, передвигающихся в автобусе, всегда находится какой-нибудь пьяный клоун, который сначала пытается затеять драку, потом лезет с советами к турку, ведущему машину по горной дороге, хватается за руль, и успокаивается только после того, как ему в руки суют микрофон, включают громкую связь, и он долго и немузыкально что-то воет. Автобус только отходит от аэропорта, а он вспоминает, что забыл справить нужду (хотя всех еще в самолёте предупреждали, чтобы по прилёту все первым делом посетили туалет!), и выдвигает гениальное предложение остановиться по этому поводу. Несмотря на общее недовольство, дисциплинированный турок заруливает на ближайшую заправку. Первым, расстегивая ширинку на ходу, спешит наш герой, а мужская часть пассажиров автобуса, как зомби, идет на свет магазинчика при заправке, и возвращается, неся в каждом промежутке между пальцами обеих рук бутылки с пивом.
Собственно, дальше можно не продолжать. Вместо пяти часов мы едем восемь, и эти лишние три часа превращаются в пытку, поскольку с нашей яхты приходят угрожающие известия.
Экипаж на яхте, как это часто бывает – сборная солянка. Все покупали билеты себе самостоятельно, и добираются до места в разное время.
Только отъехали со Славой от Анталии – звонит Макс. Он, по-видимому, уже в марине5.
Слава подносит трубку к уху и большим пальцем нажимает кнопку ответа. Раздаются оглушительные душераздирающие звуки. Примерно так мог бы звучать последний звонок из ада.
Слава резко отдёргивает телефон от уха, и держит перед собой, непонимающе глядя на экран.
Сквозь немузыкальный шум и громкий визг прорывается голос нашего товарища:
«Слава, тут п-ц!»
«Максим, что там у тебя?» – вопрошаем хором.
«Я же вам говорю русским языком, тут п-ц!» – несколько раздраженно отвечает Макс, затем раздаются звуки, напоминающие звуки борьбы, резкий стук, и связь обрывается. Попытки дозвониться с двух наших телефонов положительного результата не приносят: «Абонент временно недоступен»
Автобус мчит в ночь. Слава ковыряется в оглохшем ухе. На душе неспокойно.
Ситуация немного проясняется после звонка Игоря Буковского.
Буковский – он из Латвии.
Поэтому у него прелестные звонки на телефоне, установленные на разных людей.
«Взвейтесь кострами, синие ночи…»
«Коричневая пуговка валялась на дороге…»
«Орленок, орленок, взлети выше солнца…»
Опытный Слава в этот раз сначала нажимает кнопку ответа, после этого осторожно подносит трубку к уху. Буковский воспитан, он говорит почти спокойно. Тон слегка повышен только в связи с необходимостью перекрыть все тот же непонятный фон, который присутствовал и в звонке Максима:
«Слава, ты кого пригласил в экипаж? Я с этими придурками в море не пойду».
Слава пытается по телефону объяснить, что экипаж он собрал очень неплохой, все ребята отличные…
Буковский: «Ты приезжай сюда, посмотри на своих отличных ребят. Я ухожу в отель, созвонимся утром».
«Игорь, Игорь, подожди! – кричит Слава, – ты там Макса не видел?»
«Нет» – звучит короткий однозначный ответ.
Звонок прерывается.
Едем дальше, сильно беспокоимся за Максима.
Фетхие, Гечек, …наконец Мармарис.
Темно.
Нам от Нетсель-марины, куда прибыл автобус, еще немного ехать на такси.
Рассчитываясь с таксистом, договариваемся, что он приедет завтра в 11.00.
Открываем дверь машины, и слышим ЭТО.
Аналогичные звуки доносились из телефона во время коротких разговоров в дороге.
Начинаем осторожно пробираться к источнику.
Чтобы снизить финансовое бремя, ложащееся на плечи гонщиков, Слава пригласил ребят, далеких от яхтинга, зато имеющих желание поучаствовать в регате. Ничего особо такого, – это обычная практика.
В Альбатрос-марине, куда мы приехали, лишь одно небольшое кафе. По центру кафе, совершенно не стесняя себя пространством, расположилась пьянющая троица наших товарищей по экипажу. С гитарой. Их пение очень понравилось бы Незнайке, который из всех предложенных инструментов предпочел бы бас-трубу, или, если хотите, небезызвестному Денису Кораблеву. Хорошо. Громко. К сожалению, не очень музыкально.
По углам кафе жались остальные клиенты – парочка российских экипажей, и парочка – не российских. Бесполезно спорить с ураганом.
Пение наши друзья прерывали только затем, чтобы объяснить окружающим, насколько крутые яхтсмены почтили присутствием здешние места, и что эти крутые яхтсмены сделают со всеми остальными яхтсменами, оказавшимися рядом в гонке.
«Мы вас всех в…м!» – периодически орали они хором.
То же самое наши друзья пытались втолковать иностранцам, и, судя по кислым импортным лицам, иностранцы их хорошо понимали.
При этом из троих только один до этого был на яхте – разок гонялся на Кильской регате.