– Я сегодня пойду поговорю с Леной, женой командира полка, а вечером с мужем. Арина, а ты со своим поговори. – добавила Ирина Николаевна.
– Да мой-то что им может сделать? У Сенедюка отец – начальник солдатской столовой, у Петра отец – начальник продовольственного склада, то есть оба тыловики, и только у Олега отец – начальник контроль-технического пункта полка. С ним мой поговорит, обещаю, – ответила Арина Петровна.
– А кто у вас муж, Арина Петровна? – спросила мама.
– Зампотех полка по-старому, по-современному – зам по вооружению.
– А твой кто, Светлана?
– Командир реактивного дивизиона.
– Вот тебя надо в председатели женсовета выбирать. Твой муж командиру полка не подчиняется. А то ведь избирать жену командира полка и замполита не рекомендуется, потому что их мужья не должны руководить женсоветом. В самый раз тебя избирать, Светлана. Надо много вопросов решать. Потом обсудим, – сказала учитель второго класса Татьяна Витальевна, осматривая плечи и туловище ещё одного бойца.
– Ну что тут у вас? – в комнату вбежал лейтенант в форме с медицинскими эмблемами, вместе с женщиной с отличиями сержанта медицинской службы.
– Вот, смотрите, пятеро пострадавших в драке. Один из них получил сильный удар шваброй по голове, – ответила Ирина Николаевна.
Доктор начал быстро осматривать всех пострадавших. Распорядился сержанту отвести меня и ещё троих в санитарную машину, которая стояла у входа в школу.
– Не надо, Юра не поедет. Я сама справлюсь. Спасибо, – сказала моя мама.
– Всё же я предлагаю его отправить на более внимательный осмотр, – предложил лейтенант.
– Нет, ещё раз спасибо, – если что, мы к вам придём или позвоним.
– Как знаете, дело ваше. И что за жизнь такая, из рот и батарей каждый день избитых приводят, а тут ещё и из начальной школы побитых ведут. Первоклашка шваброй третьеклассника!
– Извините, товарищ лейтенант, я поняла ваш упрёк. Это именно мой сын так защищался. Постараюсь всё исправить, – сказала моя мама.
– Я не хотел вас упрекнуть или обидеть. И вообще удивляюсь нравам местным, вот я вырос на окраине Питера, и мы тоже дрались много и часто, но до палок доходило только когда район на район, и первоклашки в таком не участвовали.
– О! А я в Ленинграде училась, муж тоже там учился, и это наш любимый город. Вы, наверное, в военно-медицинской учились?
– Да, в ней. Зовут меня Андрей, если что, обращайтесь. Мне очень приятно встретить ленинградцев. А ваше имя Светлана? И можно узнать, кто ваш муж?
– Светлана, и мой муж – майор Тимофеев. Приходите, Андрей, к нам в гости, будет очень приятно поговорить.
– Жаль.
– Что жаль?
– То, что ваш муж – майор Тимофеев, – расхохотался Андрей.
Мама тоже улыбнулась, уазик под прозвищем «таблетка» быстро отъехал, а мы с мамой пошли домой.
Мама дома меня разбинтовала, ещё раз обработала, опять забинтовала.
– Как всё произошло? Прошу честно. Я ругать не буду. Подскажу, как вести себя в следующий раз.
Я всё рассказал подробно.
– Я не знаю пока, что порекомендовать. Мы с отцом поговорим и дадим тебе совет. То, что ты защищался и не стал кланяться, это я поддерживаю. А вот то что палкой по голове – это очень плохо. Очень. Дай бог, чтобы у Володи всё было без последствий, – мама выразительно посмотрела на меня.
– Алло, коммутатор? Соедините меня с санчастью, пожалуйста.
– Позовите, пожалуйста, к телефону лейтенанта, Андрей зовут, фамилию не знаю. Скажите, Светлана Тимофеева просит.
– Андрей, как там дела у Володи? Как у остальных? Точно? Спасибо вам, Андрей, большое! И вы можете ко мне обращаться просто Светлана. Спасибо, и приходите в гости как-нибудь вечером.
– Мам, что там? – спросила сестра.
– Обошлось, слава богу! Шишки, ссадины, синяки. Но сотрясения мозга нет и переломов тоже. Говорит, маловато ещё у твоего сына силёнок, к счастью.
Мне было безразлично, сострадания к своим обидчикам я не испытывал, а злость ещё осталась. Есть и пить я не мог, губа была рассечена сильно.
– Алло, коммутатор? Соедините пожалуйста с санчастью, – опять произнесла мама в трубку телефона.
– Лейтенанта Волкова, пожалуйста. Андрей, вы были правы, надо было с вами поехать. У Юры всё-таки сильно рассечена губа, и мне кажется, надо зашивать. Спасибо.
Мама положила трубку и сообщила, что сейчас из полка приедет санитарная машина и мы поедем на ней в полковую санчасть. Там мне заморозят и потом зашьют губу.
Не успели мы спуститься, как подъехала «таблетка», от подъезда дома до КПП полка было не более двухсот метров. Мы сели в машину, проскочили КПП и ещё через несколько минут машина остановилась возле санчасти. Вышли и сразу направились в процедурный кабинет. Волков отдал какие-то указания медсестре, сам мыл руки, вытирал тщательно и приказал поставить мне укол с заморозкой. Потом взялся зашивать мою губу. Всё прошло очень быстро, но я был сильно испуган, ждал, что будет больнее и хуже. Обошлось.
Волков дал какие-то инструкции, я их не воспринимал. Усвоил, что через час можно будет аккуратно есть, потому что отойдёт заморозка. Я этому обрадовался, так как сильно хотел кушать.
Страх прошёл, мы с мамой шли по территории части в сторону КПП. Из казармы выскакивали солдаты. Они демонстративно рассматривали мою маму и говорили ей что-то в спину, присвистывали. Но мою маму просто так не проймёшь! Она шла и не придавала значения происходящему, её беззаботное лицо излучало улыбку. Она действительно очень приветливый человек.
Возле штаба полка стоял подполковник, сразу было ясно, что это кто-то из больших командиров.
– Здравствуйте! – поприветствовал нас с мамой подполковник.
– Здравствуйте, товарищ подполковник! – ответила мама.
– Подполковник Воропаев Иван Дмитриевич, командир зенитно-ракетного полка.
– Очень приятно! Светлана Тимофеева, жена майора Тимофеева.
– Очень приятно, Светлана, – спокойно и как-то по-доброму произнёс Воропаев. – Вижу, что из санчасти идёте.
– Уже подрался, причём очень жёстко, с местными мальчишками, – мама кивнула на меня.
– Уже знаю всё. Не думал, что ему досталось до такой степени, чтобы в санчасть попасть. Мне доложили директор школы и начальник медицинского пункта полка. Я знал об этой ситуации, которая складывалась между детьми. Разговаривал с их отцами. Видимо, меня не захотели понять. Теперь точно поймут. Я вам обещаю. Давайте, Светлана, приходите всей семьёй к нам сегодня на ужин. Нам с вашим мужем придётся много совместных вопросов решать, и нашим жёнам тоже. Приходите, всё равно у вас там ещё ничего не готово. А потом мы к вам как-нибудь придём, если позовёте. Пригласим замполита с женой и начальника штаба полка с женой, поговорим, обсудим, введём в курс дела. Как вы?
– Я с удовольствием. Но, во-первых, не знаю мнение своего мужа, а во-вторых, неудобно перед вашей женой.
– С вашим мужем я сам переговорю, ну а с супругой тем более. Она будет только рада. Честное слово.
– Ну если так, то я жду приказаний от своего мужа, а детей мы дома оставим.
– Договорились. Ждём к восьми, прошу без опозданий.
– Договорились!
Мы с мамой пошли в сторону КПП.
Через несколько минут мы были в квартире. Ну и денёк. Такого дня я даже не припомню. Столько событий, столько незнакомых людей, и день всё ещё не закончился.
Мама сказала мне переодеться в домашнее, а школьное отдать ей в чистку и стирку. Я начал разбирать свои вещи под руководством сестры.
Пришёл папа. Они закрыли двери в столовой и о чём-то разговаривали. Я сразу догадался, что речь зашла и обо мне.
Нас с сестрой позвали к себе. Мама поставила пюре с жареной рыбой, хлеб, чай, чешское печенье, коробку чешских шоколадных конфет, несколько пирожных и чешский лимонад.
– Сначала пюре и рыбу, – объявила мама.
– Мама, а где ты взяла продукты? – спросила сестра.
– Папа получил ещё до нашего приезда продовольственный паек в натуральной форме. Нам на каждого положен паёк. Вот я и нашла картошку в кладовке, рыбу – в морозилке, масло растительное – в холодильнике. Вы кушайте, а мы с папой в гости пойдём скоро и там поедим.
– Сынок, – начал отец, – мы с мамой поговорили. Мама мне всё рассказала, как было. Ты правильно сделал что не дал себя унизить. Но ты допустил одну ошибку. Какую? Делай всё возможное, чтобы избежать неравную драку, это первое. Запомни, если ты ввязался в неравную схватку, то ты уже проиграл. Второе, если драки не удалось избежать, тогда бей первым и со всей силы! Держи инициативу только в своих руках и пытайся навязывать противнику свою волю. И последнее – это разумная сила называется. Палкой по голове – это совсем дурная сила, показывает, что ты слабый, но псих.
– Папа, как же я мог избежать драки? Как? Мама же тебе рассказала, как было?
– Да, рассказала. Объясняю, вот тебе вариант: не идёшь за котельную и говоришь их главному, что если ты смелый такой, идём драться один на один к школе. Так, чтобы все видели, кто есть кто, и что вы меня толпой не избили. Если не пойдёт, то объяви его трусом и стой на своём.
– Бей первым, это понял. А вот если бы не палка, меня совсем бы забили. Как без палки?
– Я тебе не говорил без палки. Палка – это оружие, которым ты завладел. Но не было необходимости бить палкой по голове. Ты мог его этой шваброй по жопе ударить сильно? Мог?
– Мог.
– А почему не ударил по жопе?
– Не додумался, разозлился.
– Разум не должен терять. Думать в критической ситуации надо ещё сильнее. А теперь представь, если бы ты его пару раз ударил палкой по жопе. Над ним бы сейчас все смеялись. А он по голове получил, и ему многие сочувствуют, это слишком почётно. По жопе было бы обидно и даже унизительно.
– Ты прав, папа.
Отец меня обнял, поцеловал в макушку и похлопал по спине.
– Теперь, ещё вот что, дети. То, что, я вам скажу, будет для вас очень необычным. Мы находимся на территории другой страны. Здесь к нам, советским людям, совсем другое отношение и другие требования руководства нашей страны. За ваши проступки меня и вас, соответственно, выгнать могут отсюда в двадцать четыре часа, и всё, точка. Никто не будет разбираться. Кроме того, на вас здесь в городке все будут смотреть как на членов семьи одного из трёх командиров частей. Я знаю, что раньше вы никогда не задумывались о том, кто у кого отец, какую должность он занимает. Здесь всё по-другому, хотите вы или нет, но на вас будут смотреть и с этой точки зрения. Вместе с тем, у вас никогда не должно проявляться что-то высокомерное или заносчивое. Но знайте, то, что можно одним, вам нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Жилой городок открытый, чешские дети свободно сюда приходят играть в футбол, волейбол, баскетбол на наших спортплощадках. У них своих здесь нет. Лишних драк не затевать, быть доброжелательными. Если с кем-то подружитесь, можете и в гости к нам пригласить. Нет здесь ничего плохого. Не вздумайте вести себя как-то высокомерно, дескать, мы русские, а вы там какие-то чехи. Я наслышан, что есть такие проявления у наших местных детей. Если есть какая-то несправедливость, будьте на стороне правды. Учёба… я даже говорить не хочу. На днях, Юра, пойдёшь заниматься на территории части в спортзал. Там внештатный начальник спортзала – солдат, он закончил физкультурный техникум. Начнёт тебя, Юра, учить боксу, самбо и некоторым приёмам рукопашного боя, но все начнётся с общефизической подготовки.
– А мы, девочки, начнём бегать и заниматься по вечерам отдельно. Я посмотрела, у нас здесь отличные условия.
– Утром мы с Юрой делаем вместе зарядку. Пришлю солдата, он оборудует перекладину в коридоре. Теперь, о тебе, Катюша, – папа обратился к сестре, – тебе придётся ездить в школу на автобусе. В автобусе с детьми ездит «старшая мама», это мамы детей дежурят по очереди и смотрят за порядком. В автобусе делать уроки не рекомендуют, трясёт сильно. Здесь есть несколько девочек, твоих одноклассниц, говорят, очень хорошие и воспитанные, и учатся хорошо. Вам придётся ждать окончания уроков у девятиклассников, для этого вы сможете занимать в школе какой-то класс и делать уроки. Я тебе советую не терять там зря время на болтовню, а делать уроки. А здесь зато вечером можно и спортом позаниматься и с подружками на свежем воздухе погулять.
– Я завтра хочу поехать с Катенькой в школу и сама всё увидеть, – сказала мама.
– Там, говорят, хорошие платные обеды готовят в школе. Надо бы чтобы она там питалась, а то дети приезжают из школы для обеда поздновато, а всухомятку питаться ещё хуже. Многие родители экономят на обедах, и дети питаются бутербродами.
– Ну вот и решили. Ужинайте. Можете посмотреть чешское телевидение, если что-то поймёте, и ложитесь спать. Мы с папой придём поздно.
– Папа, а как мне завтра быть?
– Не понял вопрос.
– Ну вот завтра я приду в школу и что? Как правильно себя вести?
– Подойди к обидчикам смело, протяни руку и скажи, что зла не держишь.
– А если они мне руки не подадут?
– Ничего страшного. Ты подошёл как сильный, а он поступил как слабый.
– Понял. Буду стараться.
После ужина, мы с сестрой сели смотреть телевизор. Я внимательно вслушивался в чешскую речь, понимал отдельные слова. О чем-то догадывался по картинке. Смотреть чешское ТВ, мне показалось интересным. Хотя и было всего две программы. Сестра тоже смотрела с интересом, но меньшим чем я, она первой не выдержала и пошла в нашу комнату читать какую-то книжку.
Проснулся я сам, услышал, как мама начала что-то делать на кухне. Готовить сестре завтрак. Слышал, как они с мамой начали выполнять упражнения. Потом плескались и умывались в ванной. Услышал отца, и я встал, предстояло заняться зарядкой. После вчерашних боев, все болело, особенно губа.
Сестра съела кашу, выпила чай, обещала маме что бутерброд она съест по дороге в школу в автобусе и выпьет кофе из термоса. Мама сказала папе что и где взять поесть, и они с сестрой вышли из дома. Я выглянул в окно и увидел военный зелёный ЛАЗ, вокруг него собирались дети.
– Юра, ты встал? – спросил отец.
– Да, иду.
Мы приступили к зарядке. С отцом это было интересно
Позавтракали. Отец дал мне ключ от квартиры, показал, как открывать. Мы вместе вышли и отправились каждый по своим делам.
На подходе к школе я увидел, что на улице у двери стоят Ирина Николаевна, Володя Сенедюк, какая-то женщина и прапорщик.
– Здравствуйте, Ирина Николаевна! Здравствуйте! – обратился я ко всем остальным.
– Юра, Володя хочет попросить у тебя прощения за вчерашнее, – сказала Ирина Николаевна.
– Не нужно, это как-то неудобно. Я просто хочу со всеми дружить.
– Юра, извини меня. Я тоже хочу с тобой дружить, – ответил Володя
– Юрочка. Я мама Володи. Володя хороший и добрый мальчик, я не знаю, что с ним случилось, пожалуйста, подружитесь.
– Юра, я Володин отец, и хочу извиниться за него. Я знаю, где он набрался про дедовщину и про прописку, уверен, мы это дело ещё поправим. Вас, мальчишек, в начальной школе так мало здесь, вы должны дружить и должны быть вместе, – сказал прапорщик.
Володя тем временем протянул мне руку, и я её пожал в ответ.
– Ну вот и хорошо, идите в раздевалку, – сказала Ирина Николаевна.
Мы вместе с Володей пошли, а взрослые остались.
Тётя Лена, техничка, показала мне мою персональную вешалку в раздевалке, где была уже наклеена бирка с моей фамилией и именем.
Володя смотрел на меня угрюмо. Подошёл ко мне и сказал:
– Мне так вчера влетело от родителей. И мать, и отец лупили меня ремнём. У меня и руки и ноги синие от ремня, и сидеть больно. Не обижайся, давай начнём все наново, как будто ничего не было. Идёт?
Я посмотрел на Володю внимательно.
– Володя, давай дружить, я согласен. Но учти, я подчиняться тебе не буду. Мне сестра сказала, что эта дедовщина и всякая там прописка – это у уголовников так, такие порядки в тюрьме и признавать их нельзя.
– Да какая тюрьма! Вот там, где мы раньше жили, в той части нам солдаты объяснили, что это такие правила справедливости. Я часто к отцу в часть на склад бегал и там был у него солдат, который постоянно работал, вот он и объяснял. Ну если ты не хочешь, значит не будешь, но за остальных пацанов я не отвечаю.