Вокруг равнина, вокруг снега. Все просматривается на десятки километров. При такой обстановке искать бесполезно – здесь не город и даже не деревня, здесь нет домов, лесов и гор. На улице мороз за сорок. При такой погоде пешком человек десять километров не пройдет. Он обязательно замерзнет. Однако девочки не стало. Сидеть сложа руки не будешь. Стали искать. Объездили всю округу, но Олю, как и предполагалось, не нашли. Искали так далеко, что на такое расстояние не уйдет даже мужчина, родившийся в тундре. С другой же стороны, у Оли не было ни малейшей необходимости куда-то уходить, тем более бросать ребенка одного.
– Олю, – говорил Петя, – мы уже считали своей дочкой и сходили с ума от горя, от ее потери. Ведь она нам родила внука. Олю и ее ребенка мы любим, как своих кровных детей. Мы подняли на ноги всех своих родственников, все чумы, как ближние, так и дальние. Таким образом, поиск Оли охватил сотни километров тундры. Но ни Оли, ни ее следов обнаружено не было. Поиски продолжались всю зиму и лето.
Мы с женой впали в глубокую депрессию: только-только появился смысл жизни – как тут же утерян безвозвратно. Но у нас остался ребенок Оли – маленький Славик. И это нас успокаивало, придавало сил и смысл жизни. Видя дитя в нашем чуме, мы, конечно, были безмерно счастливы. В то же время были и большие тревоги. Боялись, что кто-то приедет и заберет Славика.
Эти тревоги не покидали Петю и Дуню долгие годы, пока Славик не повзрослел и не стал их считать своими родителями. Конечно, о том, что у него была мама Оля, и при каких обстоятельствах ее не стало, Славик знал.
– Поскольку Олю и ее следы никто не обнаружил – продолжал Петя, – мы все пришли к выводу, что Оля имеет божественное происхождение, так, как и на вид и в поступках она была похожа на богиню.
Потом Петя с Дуней все осмыслили и переосмыслили. Вспомнили, как Олю сюда неожиданно привез человек, одетый по-царски, с дорогущими подарками. Его и Олю везли на нартах, а позади еще упряжка с продуктами, одеждой, обувью и другими дорогими вещами. Оля неожиданно пришла и так же неожиданно ушла. Все дружно пришли к выводу, что Олю прислал сам бог, чтобы Оля оставила божьего ребенка и ушла опять к богу. Поэтому и следов никаких не осталось.
– День исчезновения Оли, – сказал Петя, – мы объявили праздником. Устраиваем гуляние, молимся богу и его дочери – Оле.
Дядя Григорий просил Петю и Дуню отдать ему Олиного ребенка – Славика. Но Петя и Дуня резко возразили. Они сказали, что, если они отдадут ребенка, их жизнь потеряет всякий смысл. Кроме того, это сын божий, и без разрешения бога они отдать божьего сына не могут. Если они отдадут божьего сына без разрешения бога, то бог жестоко накажет не только их самих, но и весь их род. Все станут болеть страшными болезнями и умрут страшной смертью.
Обдумав все это, дядя пришел к выводу, что забирать ребенка против воли Пети и Дуни – это варварство. Эти люди любят ребенка, как своего кровного, с ним связана вся их дальнейшая жизнь, все их будущее. С Олей и ее ребенком у них возникла новая вера – вера, что их посетила посланница бога. Они уже молятся на Олю и ее сына. С Олей и ее сыном связывается вся дальнейшая жизнь их рода. «Предположим, – рассуждает Глеб, – что Петя и Дуня отдали бы моему дяде ребенка. Возникает другой вопрос – куда его везти? Везти ребенка Оли туда, откуда Оля сама еле-еле сбежала? Там, в тундре, бесследно пропал один человек за сто лет, и его искали целый год. А здесь, куда бы дядя привез ребенка, за сто лет пропали миллионы людей: стреляют, рубят, режут, вешают – убивают семьями и поодиночке. И никто никого не ищет. Привезти ребенка сюда – это значит взять ребенка из рая и увезти его в ад. Это преступление перед ребенком и этими людьми». Поразмыслив, дядя Григорий оставил все привезенные подарки, тепло попрощался с Петей и Дуней и со спокойной душой уехал в Москву.
Глава 3. СВАДЬБА В ЗАПОЛЯРЬЕ
Прошло тридцать пять лет.
Катя лежала на тренажере Всесоюзного центра подготовки международных диверсантов. Огромный зал в полгектара. В зале ни души. Полная тишина. Вокруг – леса дремучие. Целебный воздух. Птички поют, лоси в окна заглядывают. «Лоси что! – думает Катя. – Лоси – нестрашно. Вот с минуты на минуту станут заходить зубры в камуфляжах. Чем черт не шутит, подумают – шпионку подсунули. Не дай бог – гранатами закидают».
Согнув правую ногу в колене и прижав ее к животу, Катя решила, что на первый день для разминки этого достаточно. «Лучше не до тренироваться, чем перетренироваться. Вот скрипнет дверь, – думает Катя, – тогда можно будет подрыгать ногами. В конце концов, я пришла сюда не ногами шевелить, а мозгами. У меня своя программа, которая к спорту не имеет никакого отношения. К тому же вчерашний конфликт с Лешкой из головы не выходит. Здесь не до спорта. Да и тело еще трясется. Откуда он взялся на мою голову? С первого курса два года хвостиком матылялся. На пятках мне мозоли понабивал, не успевала каблуки менять. Прилип как банный лист, оторвать невозможно. Правда, красавчик, с ямочками на щечках. О любви знал почти все – на язык. А коснулось дела – язык куда-то потянуло, ручки-ножки затряслись, что делать дальше – не знает.
Во всем сама виновата – видела, знала, что он мне абсолютно не подходит. Нужно было сразу пнуть. Но скромность не позволила. И вот результат! Надо же! Идиот! Казанова паршивый. Всю нервную систему разрушил.
Или вот еще. Три года по утрам бегала по деревне, собак дразнила. Бежишь, смотришь – из-за кустов выбегает член. Старый, толстый, жирный – член Политбюро. Тащится, пыхтит, кряхтит, как бурлак на Волге. Только бурлак тащит лямку и проклинает судьбу. А этот тащит на спине «тяжелый груз ответственности за процветание советского народа» и благодарит судьбу за то, что повезло в жизни так ловко примоститься на шее этого народа.
Правда, бурлак недоволен тем, что бьют плетью, а член недоволен тем, что слишком маленькая зарплата – всего 1 200 рублей в месяц – заработок уборщицы всего-навсего за полтора года. Или зарплата шахтера, где-нибудь в Воркуте или в Норильске, тоже всего-навсего за полгода.
Недавно один рыбак рассказывал: «Полгода, с ноября по май месяц в Бристольском заливе на ВМРТ рыбу ловил. По двенадцать часов в сутки пахали, по двадцать тонн камбалы в сутки морозили. План выполнили и перевыполнили по всем показателям – по мороженой, по туку, по рыбьему жиру, даже по филе палтуса. В свободное время ломами и топорами лед с палубы и с бортов откалывали, чтобы судно не утонуло. Ну, думал рыбак, заработаю денежек, поеду в свой Арзамас, возьму двухкомнатную кооперативную квартирку за две тысячи четыреста рублей. «Москвичика» куплю, хоть старенького, – зато буду на колесах. Женюсь. Заживу как человек».
Приходит в порт. Голова кружится от счастья – полгода земли не видел. Подходит к окну кассы. Ему торжественно вручают тысячу двести рублей. Спрашивает:
– Это что, аванс?
Ему кассирша говорит:
– Иди в бухгалтерию. Там все знают, а я выдаю согласно ведомости.
Он побежал в бухгалтерию. Там посмотрели в ведомости, говорят:
– Все правильно: начислено с коэффициентом, плюс выходные, праздничные, морские, премиальные, за отгулы. Минус часть стоимости БМРТ, снасти, спецодежда, питание, налоги, бездетные.
Вышел рыбак в коридор. Сел на скамейку, и целых два часа в уме пережевывал: коэффициент, плюс выходные, праздничные, морские, премиальные, за отпуск- это понятно. А где же зарплата за две с половиной тысячи тонн рыбы? Посмотрел на военно-морские ботинки, пощупал рукав военно-морского бушлата. Да, ладно… на год хвати, а там посмотрим.
Делать нечего. Подсчитал свои расходы: туфли, костюм нужно, пальто, плащ, рубашки, белье, ведь только отслужил срочную, тоже на корабле, пять лет от бухал. Остается только на билет домой, в Арзамас. Ну, и на старенький велик.
– Собрались мы с ребятами, – говорит рыбак, – решили пойти в ресторан. Выпили малость с горя. Там подсели девочки, пригласили в гости. Ну а утром смотрим – в карманах веселый ветер. Все побежали в отдел кадров – просить направление на новое судно и опять в рейс. На судне хоть покормят…
А член все бежит и думает: «Ну, черт с ней, с этой зарплатой, маловато, но спасибо и за это. Зато почти все бесплатно: проезды, пролеты, курорты, спец магазины, спец квартиры, спецдачи, машина «Чайка» и многое другое. Жить можно».
«Короче, – думает Катя, – свинья-свиньей. И с этой свиньей я должна была поздороваться, да еще и улыбнуться». Здесь совсем другое дело. Не нужно никуда бежать, можешь ни с кем не здороваться. Лежи себе на тренажере, ногами дрыгай. Да и посмотреть будет на кого.
Но вот хлопнула дверь. «Надо же! – думает Катя, – оперативное подразделение, а оперативной смекалки – ровно нуль – тренажер поставили к двери головой. Теперь, чтобы посмотреть, кто входит, кто выходит, мне нужно задирать голову. Безобразие! Нужно все переставить! Все переделать под свои стратегические цели. Так! А что я лежу?! Нужно выполнять какое-то упражнение. Но какое? Ага! Езда на велосипеде. Нагрузка минимальная – эффект максимальный». Катя подняла ноги, согнула в коленях: Поехали…
В коридоре послышались шаги. Заскрипел деревянный пол. «Слон какой-то», – думает Катя. Смотрит – глазам не верит. Ничего подобного не видела. Не зубр, как предполагала, а настоящий слон. Молодой – лет, наверно, тридцати, может, чуть больше. Здоровенный – еле влез в дверь. Настоящий Геракл. Нет, великан. Мускулатура по всему телу прямо налеплена, как аппликация – кусками. Это делает его похожим на какого-то динозавра! Встреть его в горах, в лесу или на каком-нибудь диком пляже, подумаешь – снежный человек.
Катя смотрит на него, думает: «Зачем он сюда пришел? Неужели он хочет стать еще мускулистее, еще сильнее… Он ведь безо всяких тренировок пройдет по противнику, как комбайн по пшеничному полю. По-моему, эта мускулатура его портит. Она делает его устрашающим и даже опасным. Хотя на лицо так ничего: глазки голубенькие, борода чуть-чуть расплющенная. И опять же – на бороде ямочка. А у меня после Лешки на ямочки аллергия. Да черт с ними, с этими ямочками, мне же с ним не целоваться. Но как громила он мне полностью подходит! Надо за ним пронаблюдать. Потом попробовать с ним заговорить. Не исключено, что он вполне нормальный. И если окажется, что он нормальный, что его мозг не изуродован, как его тело, и имеет с телом какую-то связь, то это как раз тот, кто мне нужен. Даже если этот терминатор будет просто стоять со мной рядом, то никому не придет в голову подойти ко мне даже поздороваться. А это как раз то, что мне нужно».
Смотрит Катя – слон остановился. Минуту смотрел в ее сторону. Тут к нему подбегает дежурный. Слон смотрит то на Катю, то на дежурного. Дежурный – руку под козырек.
– Товарищ полковник! Вы так быстро промчались мимо меня, что я не успел вам подать пропуск и объяснить суть дела.
Слон взял пропуск. Резко сделал два шага в сторону Кати. Остановился. Еще раз прочитал пропуск, посмотрел на Катю и быстро пошел в кабинет. «Похоже, чем-то недоволен, – подумала Катя. – Ничего, привыкнет!»
Полковник зашел в кабинет, сразу схватил телефон. С того конца представились:
– Генерал Сергеев! Слушаю!
Слон закричал в трубку:
– Миша, ты что творишь? Что это у меня в центре за чудо появилось! Ты решил Всесоюзный центр подготовки международных диверсантов превратить в институт благородных девиц?!
– Я ждал твоего звонка, Андрей, – ответил Миша. – На твоем месте я бы тоже возмутился, так как появление женщины в боевом подразделении – это признак начала разложения дисциплины, что в конечном итоге закончится ликвидацией центра. Но я здесь ни при чем.
– Как это ты ни при чем! Пропуск подписан тобой!
– Мне приказали из Генерального штаба. А приказ вышестоящего начальства не обсуждается. Ты это знаешь. Если хочешь поспорить, телефон знаешь – позвони. Ты, наверно, не обратил внимания, девочка имеет допуск только в первый зал. По сути – это вестибюль твоего центра. В этом зале она увидит не больше, чем в любом спортивном магазине в Москве. Потом, Андрей, не так уж все плохо. Я сам ее не видел, но говорят, она еще совсем молоденькая девочка и очень красивая, а ты не женат. Намек понял? Конечно, понял! Еще не раз скажешь мне спасибо.
– Я, Миша, не собираюсь впутываться в разные семейные истории.
– Тем не менее Андрей, впутываться придется. Вопрос о твоем семейном положении уже дважды поднимался на оперативном совещании. Я бился за тебя, как лев. Ты знаешь, что на твоей должности должен быть только человек женатый и, желательно, побольше детишек. Ты понимаешь, о чем я говорю: семейное положение повышает уровень доверия. Враг хитер и коварен. Подсунет какую-нибудь красотку и – вспоминай, как звали. Наши инструкции не из пальца высасывали, а из жизни брали. Неженатых вербуют в три раза чаще, чем женатых. Так что готовься к свадьбе, Андрей!
Андрей сердито положил трубку. Что-то стал сердито бормотать. Стал раздеваться, переодеваться. Вперемешку с мыслями о женитьбе все не клеилось. В конечном итоге надел шаровары, тренировочную майку и, недовольный, вышел в зал.
«Ну, слава богу. Думала – нырнул в какую-то потайную дверь. Внешне все в порядке: трико, майка, на ногах белые тапочки, носков не видно. Одет нормально, опрятно – ничего не расстегнуто, ничего нигде не висит, в руке секундомер. Значит, должен быть нормальный. Кажется, есть смысл познакомиться, – подумала Катя. – Прозондировать, что за субъект, чем вообще занимается, характер. Но по внешним данным подходит на все сто. Нужно его как-то подозвать, – думает Катя, – пусть подойдет поближе. Если от него пахнет «Шипром», – значит, он вполне нормальный – придерживается моды». Катя крикнула:
– Эй ты, Слон! Помоги женщине подняться.
Слон подошел. Было такое ощущение, что он собой заполнил весь этот огромный зал. Стало страшновато, по телу прошел холодок. Кате стало как-то неуютно, тем более что поблизости никого нет. Есть ли у этого чудовища хоть какая-то связь тела с мозгом? «А вдруг схватит и начнет трепать, как куклу – и мне конец!» – думает Катя.
– Ну что стоишь! Подай руку женщине! Нет-нет! Рука больная – перелом. Подними так.
Слон взял Катю своими огромными руками под мышки, как куклу, поставил на ноги. Бормочет:
– Все в женщины торопятся. На самом деле девочка, совсем ребенок.
Катя говорит:
– А ты уже успел меня всю обшарить глазами. Уже знаешь, женщина я или девочка?
– Нет, здесь ты ошибаешься. Я привык женщин шарить не глазами, а руками. А глазами я оцениваю, стоит ли это делать. Но если ты так рвешься в женщины, предлагаю встретиться вечером, после тренировок. Там и выясним…
«Да… – подумала Катя, – этот тип не просто нормальный, а слишком нормальный, он просто нахал. Значит, его нечего бояться. Он такой, как все».
– Нет, я в женщины не рвусь. Но женщиной я пока что не стала. Однажды хотела стать. Был у меня один поклонник. С первого курса по пятам ходил. Уже согласилась выйти за него замуж, но в самый ответственный момент у него ручки-ножки затряслись – не знает, что делать дальше. Оказался или трусом, или импотентом. Так что с вашим братом женщиной стать сложно.
– По этим параметрам у меня все нормально, – отвечает Слон. – Войну прошел, был в горячих точках. Имею ордена и медали за отвагу. Так что в трусости уличен не был. А насчет импотенции – имею удостоверение, между прочим, непросроченное. Если не веришь, могу показать – я не стеснительный, – Андрей рассчитывал, что Катя не выдержит явно грубого отношения и добровольно покинет зал.
– Ты не только не стеснительный, ты нахал! Тем не менее, Слон, я готова с тобой встретиться. Только ты не подумай! У меня к тебе деловое предложение. Но для начала нужно познакомиться.
Катя протянула руку:
– Катя.
Слон подал руку:
– Андрей.
– Хорошо. Чем ты здесь занимаешься, Андрей? – спросила Катя.
– Извини, Катя. Подожди минуту. Я пойду, поручу провести тренировки своему заму, и мы продолжим.
– Хорошо. Жду.
Когда Андрей подошел к команде, ребята уже делали разминку и были готовы стать в пары. Андрей поручил помощнику проводить тренировки и ушел. Идя по залу, Андрей в глубине души почувствовал какое-то легкое волнение. Ему казалось, что он с Катей вел себя очень грубо. Катя, может, обиделась и ушла. Если ушла – неудивительно. Ведь разговор с Катей был почти ни о чем и, тем более, в состязательной и ироничной форме. «Разговор в этом ключе, – думал Андрей, Катя начала сама». Но Андрей не учел, что Катя – совсем молоденькая. В таком возрасте девочки часто стараются казаться старше, чем на самом деле, чтобы не конфузиться и разговаривать на равных. Андрей этого не понял, а поддержал и развил грубый тон разговора. Для первого знакомства с женщиной, а тем более с девушкой это недопустимо. «Поэтому, – думает Андрей, – если Катя не ушла, нужно извиниться и изменить тон».