Дом ведуньи был обычный, как и у всех, из бревен, а внизу выстроена подклеть для запасов, так что наверх вела деревянная лестница, а дом со двором был обнесен забором. У ведуньи было своих трое детей, да двое учениц. Но муж ее погиб в северном море, утонул, когда лодья рыбаков перевернулась. Даже и к ведьмам судьба не всегда милостива. Зима постучалась, и ей открыли, засов отворила девочка, лет двенадцати.
– Привет, Дубрава. Теперь в ученицах у Оры? А Подага где?
– Да баба Зима, теперь здесь. А Подага помогает травы наставнице разбирать. Ведунья сказала, что я гожусь в ученицы, и мать и отец отдали в обучение. Буду тоже людей лечить. Пойдемте, Ора ждет гостей. Собак здесь привяжите, у ворот.
Зима привязала Злейку и Зубка, и девочка закрыла за ними на засов калитку и повела их к дому. Рядом с дверью дома возились дети ведуньи, дочки – Малина и Ута, и Уар, сын, младший. Он сосредоточенно возил глиняную игрушечную кибитку, и при этом важно сопел. Девочки возились с тряпичными куклами, они были без нарисованных лиц.
– Здравствуй, Малина и ты, Ута. И тебе привет, Уар. А мама наверху? – спросила она детей, отвлёкшиеся от важных дел ради гостей.
– Да, – ответила старшая, Малина, – травы разбирает с Подагой.
– Спасибо, – и Зима достала из своей сумы по медовому прянику и отдала детям.
Уже хозяйская собака, белая лайка, прибежала знакомится, на семью Зимы не обратила ни малейшего внимания, но Снегу всю обнюхала, сначала непонимающе, потом же не отходила от девушки, а та задумчиво гладила пса. К ним подошла Дубрава.
– Проходите, она вас ждет, – заметила послушница.
– Алена, останься здесь, поговоришь с подругой. Чего тебе тащиться наверх, а мы со Снегой быстро вернемся, – проговорила шепотом, нагнувшись к внучке, бабка.
Алена посмотрела на бабушку, и сделала вид, что поверила ей. Сердцем же чувствовала, что бабуля хитрит, но согласно кивнула головой, выполняя сказанное.
Зима же с девушкой поднимались по дубовой лестнице, сделанной из половинок бревна. Столбики лестницы же были украшены искусной резьбой и покрашены охрой, так что лестница была точно Красной. Скрипели половицы несильно, но им открыли дверь в горницу, и они вошли в дом, освещаемый тусклыми лучами солнца, пробивающимися через бычий пузырь, натянутый на раму окна. Хозяйка сидела в кресле, но встала перед гостями, ритуально поклонилась в пояс, достав пальцами правой руки земли.
– По здорову ли будешь, Свет Зима?
– Все хорошо, и дети не болеют, да Илиос и Лето дали мне прибавление в семействе, – и она кивнула на Снегу, – зовут ее Снегурочка. Сделай милость, укажи судьбу девочки, – попросила ее Зима.
– Погадаю, – сверкнула очами Ора, – да сама знаешь, Змею дар нужен.
– Вот, возьми, – и Зима протянула с поклоном золотое кольцо ведунье.
– Щедро.
– Подойди, Снегурочка, да сядь рядом.
Ведунья подошла к поставцу, взяла серебряное ведерко, достала и кожаный мешочек с брякнувшими бараньими костями, на которых были нанесены знаки для гадания. Закрыла глаза, и высыпала кости в ведерко из серебра, и встряхнула три раза.
– Снега, подойди ко мне, – сказала девице Ора.
Девушка повернула голову к Зиме, вопросительно подняв брови, женщина же согласно кивнула головой в ответ.
– Иди сюда, это не во зло тебе. Закрой глаза, и вынимай каждый раз только по три кости подряд и клади их на стол.
Снега крепко-прекрепко зажмурилась, и достала три кости, и положила их на стол, потом еще раз, и еще. Ора только взглянула на них, вздрогнула, и ноги ее подогнулись, и она схватилась рукой за дубовый стол, что бы не упасть. Ведунья быстро набросила расшитое полотенце на столешницу, закрыв кости от глаз гостей, и улыбнулась, сначала натянуто, а потом светлой и какой-то виноватой улыбкой.
– Все будет хорошо у тебя Снега, хочешь, уже завтра приходи ко мне, знаки говорят, что ты прирожденная ведунья, я тебя обучу. И Алена пусть привет. Расскажу про тайны трав, как людей и животных лечить.
– А ты Зима, не беспокойся о приемной дочери, нет в ней Зла, но ты заботься о ней и не отпускай от себя.
– Ора, что там, – Зима сделала шаг вперед, указав рукой на прикрытые полотенцем знаки, – скажи мне правду, всю, не тая, – сердце у нее сжалось, подозревая недоброе.
– Ты же знаешь, Зима, я училась у Мары на Алатыре, у Избранных, я не могу лгать.
Зима опустила глаза в пол и судорожно сжала пальцы. Да лгать она не могла, но и правды всей не сказала. Пускай Снега у нее учиться, все будет под присмотром, да и девушка ведуньей станет, и семье почет, да и польза немалая, и глядишь, опасность, какую Ора увидела, ее минует.
– Хорошо. Но если сама что пойму, тогда к Маре отправлюсь со Снегой. Пойдем, Снегурочка домой.
– Что-то не так, не рады мне? – вскочила и сжав свои губы в нитку, девушка моргнула голубыми глазами, никак не понимая в чем дело, – я тогда лучше в лес обратно уйду.
– Нет, – и Зима схватила ее за руку, – какой лес? У меня останешься, дом большой, места хватит. И ведунья тебе зла не желает, учиться к себе зовет.
– Хорошо, – улыбнулась лесная гостья, – буду силы трав разных изучать, и людей лечить.
Дома у Зимы
– Вот и показался дом родимый, – воскликнула Аленка, и побежала к калитке с собаками вместе, но Злейка и Зубок прибежали первыми, и пошли обнюхивать двор, не было ли чужих? Успокоились, и вернулись к хозяйке, показывая, а не пора ли их покормить?
– Да вижу, сейчас вам похлебку принесу, – сказала женщина, потрепав шерсть на загривке и у одного и другого. Снега посмотрела на одного из псов, тот стал держать правую переднюю лапу на весу, Зубок немного прихрамывал.
– Что с ним? – показала гостья на собаку.
– Быстро заживет, наколол видать, лапу на поляне.
Гостья вздохнула, потянула к себе Зубка, Зима взяла пса за загривок, мало ли что, но пес вел себя смирно, что было удивительно- девушка незнакомая ему совсем, а пес лишь ткнулся носом в ее руку. Женщина смотрела на Снегу, та взяла лапу собаки, пробежала по ней пальцами, и рывком вытащила щепочку из лапы, потом девушка замерла, чуть побледнела, и кровь перестала сочиться из ранки на лапе. И через секунду Зубок уже наступал ею на бедро девушки, и пытался облизать ей лицо, она уворачивалась и смеялась. Снега встала, и чуть пошатнулась, слабо и беспомощно улыбнувшись, схватилась за стену дома, но через мгновение пришла в себя.
Зима отворила дверь, зажгла огонь от масляного светильника, стоявшего в бронзовом тазу с водой, дабы пожара не было в доме. Женщина поднималась, держа в левой руке горящий светильник, а за ней шли ее дети и гостья. Женщина отворила дверь, привычно нагнувшись, и обитая войлоком дверь впустила всех домой. Мать семейства разожгла очаг, дым потянуло в отверстие под крышей, стало теплее, но еще было холодно.
– Садись Снега. Есть у меня даже копченое мясо, – и она пододвинула к девушке миску с ароматным мясом и нож.
– Нет, не буду я, – испуганно отодвинулась девушка от тарелки, – может рыба или грибы есть?
– Ну смотри, – женщина достала из подпечья горшок с остывшей похлебкой, достала ложки и четыре деревянные миски, разлила наваристую уху.
Дети взглянули на еду, поснимали шапки и стянули с себя полушубки, Снега тоже сняла платок с головы, шубу из песца, оставшись в вязаном платье с незнакомыми узорами и меховой безрукавке. Такие же безрукавки одели и дети, и сама Зима.
– Ешьте на здоровье, – торжественно произнесла хозяйка дома, и все сосредоточенно заработали ложками. Когда доели, женщина достала и мед, разлила по маленьким плошкам, Алена и Ван заулыбались, потянули к себе угощение.
– Вы ешьте, я я вам сказку расскажу, про Пурушу.
Дети, уже почти взрослые, подняли глаза на бабушку, но мед из рук не выпускали, уже сосредоточенно облизывали ложки.
– Было суждено Пуруше создать новую жизнь на земле, и Илиос и Лада решили дать ему жену. А и растет там яблоня, да не простая, а яблоки на ней золотые, и встал Пуруша под яблоней, а девица приходила к нему разных обличьях. Пришла вначале Краса- девица с жезлом власти, обещая власть великую, да не захотел юноша такой судьбы. Пришла к нему Краса- девица с богатым оружием бранным, обещая, что он всех победит, и этим не он прельстился. А пришла девица во всем блеске своей красоты, обещая ему Любовь бесконечную, и сорвал Пуруша яблоко, разделил его, и сошел на землю в облике человеческом с красой-девицей, Любовью, и все люди сейчас их потомки. Так что Любовь всю жизнь на земле породила.
Снега слушала внимательно, не перебивала, доела мед,запила травяным настоем.
– Спасибо за собаку, Снега. А как ты ее лечила? – со скрытым беспокойством спросила Зима, отложив ложку на стол.
– Не знаю, – не поняла девушка, – а у вас не так что-ли?
– Семеро на Алатыре, да и Пряхи, наверное только так лечить могут. Говорят, и Эльга, Ледяная царевна, могла так, – и Зима сказала так, и краем глаза заметила, как Снега вздрогнула.
Женщина не на шутку перепугалась. Вдруг девица из ледяных великанов. Все доели, Ван облизывал ложку, а Алена уже положила свою на стол. И был только один способ проверить, Зима вздохнула, взяла бронзовый нож. Волосы Снеги отливали серебром, и она была не седая, а цвет волос был такой необыкновенный, пепельный. Коса была закинута за спину, украшена заколкой в виде двойной спирали, а на ленте, повязанной на лбу, висели височные кольца. Зима подошла к ней сзади, рывком вытащила бронзовый нож, вскинула его для удара, потом будто вздрогнула, и выронила клинок на пол, Снега услышала, быстро обернулась, но ничего не поняла, быстро нагнулась, и неудачно, или наоборот удачно, схватившись пальцами за лезвие, порезала их.
Женщина завороженно смотрела, как набухают каплями крови маленькие ранки, алыми жемчужинами капают на пол, а Снега пытается их облизать с ладони.
Зима облегченно вздохнула, сердце перестало трястись, но ноги стали будто каменные, она задышала часто-часто, оперлась на стол. На сердце будто что-то давило, не давая вздохнуть.
– Что с тобой, бабушка, – подбежала к ней Алена, обнимая.
– Все хорошо, внучка, – счастливо ответила женщина.
Все было действительно хорошо, ведь кровь была все -таки красная, это был не ихор ледяных людей.
Снегурочка учится
Дети наконец все доели тоже, побежали умываться, а Алена потом чинно принесла вымытую и вычищенную посуду .
– Спать идите, а тебе Снега, здесь на лавке постелю, она у нас широкая.
Зима принесла волчьи меха из ларя в подклети, тяжело поднялась по ступеням, схватилась за косяк двери, стараясь отдышаться, подошла к лавке, постелила меха, и получилась хорошая постель. Сверху положила вязаную из тонкого льна простыню. Женщина поправила все, встала, опять стараясь вздохнуть, но воздуха не хватало, наконец уложила, осмотрела все еще раз, красиво, значит, гостье понравится. Теперь Снега озабоченно посмотрела на хозяйку, не спрашивая, схватила ее за запястье, послушала как бьется ее сердце.
– Так, – только она и вымолвила, и лицо ее стало озабоченным и тревожным, – присядь-ка рядом и не думай сейчас ни о чем.
Зима села рядом на лавку, девушка же коснулась лишь двух мест на ее теле и женщина впала в забытье, только чувствовала жар внутри себя, и что сердце больше не болит, когда очнулась, открыв глаза, то вздрогнула от страха.
В полумраке горницы, освещаемой одним масляным светильником, стояла незнакомая девушка с беломраморым лицом, не оттеняемое ни улыбкой, ни малой морщинкой. У нее были черные невидящие глаза, и она передвигалась маленькими шажками, ощупывая стену. Услышав, что Зима встала, она обернулась на голос, выставив руки с растопыреными пальцами перед собой.
– Что же ты девочка наделала, мне помогла, а себя не сберегла, – сказала Зима и заплакала, подхватив Снегу за руку, усаживая на ее постель.
– Не бойся, Зима, – шепотом сказала девушка, – это пройдет скоро, – ты молчи только, не говори никому.
– Где же ты такое постигла? – продолжала женщина со слезами в голосе.
– Сердце не болит ведь? – шепотом сказала Снега, – а остальное тебе и знать незачем,
– Тебе на Алатырь надо, к Пряхам. Они всему научат, и как тебе беды избежать.
– Чего я там не видела, в горе этой сидеть? Запрут, да не выпустят. Я у Оры учиться хочу. Травы, отвары, цветы, ягоды, птицы поют… Я их и не видела никогда…
На следующее утро, когда все проснулись, Зима с тревогой взглянула на Снегу, все у нее было, как раньше, милое веснушчатое лицо, голубые глаза, она кивнула женщине, убирая простыню со своей лавки.
– Доброе утро, бабушка, – подбежала к ней Алена, – что ты так на Снегу смотришь?
– Пошла я баню топить, – сказала Зима, повернувшись к внучке, – сначала мы, а ты Ван, за нами помоешься. Воды принеси из колодца, ведер пять приготовь, да дров поленьев двадцать, про запас.
Бабушка приготовила баню, натоплено было жарко, когда разделись- все и обомлели- тело Снеги было покрыто татуировками, как у ведьмы, прошедшей самое страшное посвящение- змеи покрывали ее руки, и ноги, и спина была украшена тоже.
– Что это у тебя, внучка, – спросила Зима, – вся изукрашена, и рисунки сплошь ведовские.
– Не помню я, бабушка, только льды и камни помню.
– Ты, Алена, не говори об этом даже брату, – приказала ей бабка.
– Ну давайте, мыться. Ложись, Снега, сейчас я тебя веничком попарю.
Женщина долго мыла одну внучку, а потом и другую, помылась сама, и укутав детей в тулупы, привела домой.
– Внучок, и ты беги мыться. Жарко, и горячая вода тебя ждет.
Отрок быстро побежал в баню, пока не остыла, а Зима достала чистые рубахи, переоделась сама и одела девиц.
– Все хорошо, внучка, иди сюда, я тебе волосы расчешу, – и она усадила девочку, и Аленины светлые волосы стала расчесывать частым гребнем.
Успел помытья и Ван, ним подошел к ним, посмотрел на них и так и эдак, и сказал:
– А мои, бабушка? Тоже расчеши.
– А тебе дитятко, и расчесывать то нечего, – улыбнулась бабка, смотря на редкие локоны внука на бритой голове. Как пройдет испытание через четыре года, будет у него копна волос на затылке, а станет вождем- так и не будет стричь волос совсем.
Снега посмотрела ни них, рассмеялась, взяла свое серебряное зеркало, и стала расчесывать свои пепельные волосы, гребнем с вырезанными на нём двумя гусями. Закончив, обе девушки, помладше и постарше отправились к Оре, перенимать премудрости, известные не всем. Ван вздохнул, пощупал свою почти обритую голову, и одевшись, пошел к наставникам.
Учить стали не только Снегу, но и напросившуюся с ней Алену, да и Вана забрали наставники рода, учить всяким хитростям, да премудростям, какие нужным уже пастухам и охотниками воинам. Как в лесу не заблудится, где еду найти, про воинское дело тоже не забывали, и про лекарские тайны- понимание трав, грибов, да и как путь по звездам искать.
Вана стал обучать Лист, не только стрелять из лука, но и обращаться с палицей, топором, кинжалом и оружием немногих- длинным бронзовым мечом. Вместе с ним занимался его приятель Ветт, мальчик познакомился с другими отроками- Респом, Гардом и Гастом и Сафраком. Солнце вставало, и послушание начиналось, будущие воины уже с утра бегали, прыгали, метали дротик и учились сохранять огонь, что также важно, ибо это было вопросом жизни и смерти в походе зимой. Лист показывал, как и ловушки ставить, и читать следы зверей в лесу, и как охотникам и воинам след путать, и в лесу себе убежище построить и от холода и от дождя. Учил и читать родовые вышивки на рубазах прочесть, и как правильно с чужими общаться и своих в разговоре не обидеть. Покаал и обычные знаки письма для всех родовичией, что бы весть на бересте или деревянной дощечке подать или послание прочесть. Наставником и учителем всех юношей Зиги поставил Глома, опытного воина и одного из старейшин.
Непросты были занятия и у Снеги. Рассказывала и показывала ей Ора травы, и как с ними обращаться, учила и рунам тайным, и обыному письму, как гадать, как кидать бараньи кости с тайными знаками. Стала ходить с девушкой в лес, показывая травы и цветы, грибы, и какая кора, каких деревьев годна для лечения. С ними занимались и Дубрава с Подагой, они же присматривали за детьми наставницы. Алена так же все запоминала, и помогала обеим, но еще она была занята и домашними делами- помогать бабушке за скотиной следить, и по хозяйству тоже.
Лодка с Алатыря
Прошли три дня оставшиеся до Комоедиц быстро, и лучшие охотники прошли по селению, показывали шкуру добытого медведя и его голову, и громко славили хозяина леса, предка людей. Впереди шел Бор, волхв племени, постукивая посохом, с накинутой на голову шкурой косолапого. Хозяйки принялись готовить угощение, ведь близиась весна, уходил холод, скот давал приплод, и все радовались новой жизни.