Надежда улыбнулась мужу:
– Конечно, подожду. Конечно, буду скучать.
Через полчаса, после быстрого представления женщин друг другу, за Александром захлопнулась дверь флигеля. Женщины остались одни.
– Вот уж не думала, что Сашка из отпуска с женой вернется, – хохотнула хозяйка дома:
– Уж так я его за свою товарку сватала, думала – все у них садится, а оно вон чего получилось. Быстро же ты друга нашего окрутила.
Надежда смотрела на свою «собеседницу».
Молчала.
Да и что она могла сказать? Что никого она не «окручивала»? Что так распорядилась Судьба? Каждая ее фраза, каждое слово, выглядело бы как попытка оправдаться. А оправдываться Наде было не за что. Да и не собиралась она «выворачивать душу» перед незнакомкой, которой она, судя по всему, не понравилась. Так, терпит ее присутствие, потому что Саша попросил.
– Что молчишь, хохлушка? «Ваши», вроде, поболтливее будут.
– Какие «наши»? Ты кого имеешь ввиду? – Надежда наконец-то решила ответить.
– Ну «ваши». Из Города у Моря. Сашка ведь оттуда тебя привез?
– Нет. Не оттуда, – Надежда снова посмотрела в окно, подумала: «Когда же Саша вернется? Сил нет слушать эту любопытную бабенку».
– Что ты молчишь, как в рот воды набрала? Каждое слово клещами нужно вытаскивать, – не унималась хозяйка.
– А ты не вытаскивай, – вздохнула Надя, не понимая, чего хочет от нее эта женщина, с какой стати прицепилась, как банный лист.
– Ну и молчи себе на здоровье. А мне обед готовить нужно, – хозяйка поднялась и вышла в кухню, громко и, словно обиженно, хлопнув дверью.
Александр вернулся только через три часа.
Все это время Надя так и просидела на стуле с чемоданчиком у ног.
– Заждалась? Прости, что задержался. Сейчас пойду, договорюсь с хозяевами дома, чтобы нам комнату сдали. Вроде есть у них свободная.
– А в другом доме нельзя? – Надя подняла глаза на мужа. И столько в ее взгляде было даже не просьбы, нет, мольбы, что Саша все понял без объяснений.
– Сейчас узнаю. Еще немного обождать придется.
Домовладелица, которая жила за счет сдачи комнат женатым морякам, подув немного губы от того, что новая семья не желает селиться у нее, все же «сменила гнев на милость» и сказала, что через два дома живет пара стариков. Вроде, недавно был разговор, что они хотят пустить кого-то на постой.
Саша поблагодарил, вернулся к жене, подхватил нетяжелый чемоданчик:
– Идем.
Еще через час Надя развешивала и раскладывала в шкафу свой немудреный гардеробчик.
Пожилая пара, хозяева дома, согласились сдать комнату молодоженам, едва увидев озабоченное лицо Саши и испуганную перспективой ночевки на улице, Наденьку.
А еще через неделю Надя узнала, что корабль Саши уходит в поход.
Куда и надолго ли? У военных моряков об этом не спрашивают.
– Вот ведь как получилось, – сокрушался Саша: – Только поженились, как оставляю тебя одну. Скучать не будешь? Дождешься?
– Скучать буду. Конечно, дождусь, – Надя улыбалась, но в глазах была печаль от осознания предстоящей разлуки.
– Чем займешься, пока я буду в походе?
– Попробую работу найти. Не привыкла я сидеть, сложа руки.
– С работой для жен моряков здесь трудно. Все по домам сидят. В лучшем случае – детей воспитывают. Может, и мы не станем рождение детишек откладывать? – Саша улыбнулся.
– Не станем, – зарумянилась Наденька: – А там – как Бог даст.
За время первого похода мужа, Надя устроилась на работу в продовольственный магазин. Устроилась не без помощи квартирной хозяйки, за что была благодарна пожилой женщине все годы, что прожила в Городе Русских Моряков.
А вот детишек Бог им дал только через четыре года.
Наденьке было уже двадцать восемь, когда перед очередным походом мужа, она, счастливо плача и смеясь, сообщила Саше, что беременна.
В положенный срок у Надежды и Александра родился сын.
Смуглый уже от рождения мальчуган, темноволосый и синеглазый.
То ли цыган, то ли грек – Митя, Митенька.
Когда Мите исполнилось два года, Александр, наконец-то демобилизовался и вернулся в родной Город у Моря, в который стремился и рвался всей душой.
Ведь каждый, кому было суждено родиться в этом Городе, никогда не сможет оборвать связующие нити до конца. Всегда будет стремиться хоть раз, хоть одним глазком, увидеть родные улицы и бульвары, глотнуть, вдохнуть полной грудью, воздух, который есть только здесь.
Мать Саши умела в конце сорок четвертого. В родительской квартире давно жили чужие люди. Оставалось только попросить старшую на два года сестру, приютить их на первое время.
Женька в «приюте» не отказала, но руководствовалась она вовсе не сестринской любовью и желанием помочь, а совсем другими соображениями.
Первый год жизни в Городе у Моря для семьи Александра был очень сложным.
Он потратил много времени, сидя без работы, надеясь получить вскоре вожделенную визу.
Но в визе ему отказали.
Деньги, что привезла с собой семья, подходили к концу, и Александр предложил жене поехать в гости к отцу. Пожить с сыном на хуторе пару месяцев, пока он не найдет работу и не получит первую зарплату.
Надя согласилась и уже через несколько дней обнимала отца и мачеху, с которыми не виделась долгих шесть лет.
Трехлетний Митя весело возился в огороде со своими дядей и тётей, ненамного старшими его по возрасту.
С удовольствием ездил с дедом Костей на пасеку, и его, как и деда, пчелы и не думали кусать.
Митя высасывал из отломанного куска соты душистый мед, отмахивался ручкой от жужжащих у самого лица пчел и заливисто смеялся.
Сразу же подружился с уже постаревшим огромным псом, да так, что однажды попытался лечь спать в собачьей конуре, и был очень недоволен, сообщая об этом громким рёвом, когда дед, за ноги, вытащил его из конуры и отнес под мышкой к Наденьке.
Митя пил парное молоко от только что выдоенной коровы, даже не дожидаясь, пока мать его процедит.
Отнимал у кур еще теплые яйца и высасывал их содержимое, не обращая внимания на недовольное кудахтанье ограбленных птиц.
Отгрызал кусок от помидора, висящего на кусте, оставляя недоедок болтаться на радость скворцам, с удовольствием его доклевывающим.
Находил камень и с размаху бил по уже спелому арбузу, кода хотел пить или полакомиться ягодой.
Во всех проказах именно младший Митя был заводилой.
Надя не узнавала своего тихого и спокойного мальчика:
– Папа, я не знаю, что с ним произошло. Он в Городе совсем другой!
Костя, которого в те годы уже все звали «Дед Костя», в основном из-за пышных усов и окладистой боды, усмехался:
– Да не переживай ты так дочка. Это его кровь родную вольную степь почуяла. Пусть себе играет, как ему хочется.
В один из вечеров Надя рассказала отцу о том, в каком затруднительном положении оказалась семья после демобилизации Саши.
Костя вздохнул:
– Эх, жили бы вы поближе, я бы и фруктами и медом и молочком и мясом вас бы снабдил. Да больно уж далеко ваш Город у Моря. Не довезешь ничего. Вот разве что мед. Медок у меня славный. Денег дам тебе, сколько смогу, но ты же понимаешь, что с деньгами в селе, а тем более на хуторе, не шибко. Еды – полно, меду – хоть залейся, – дед Костя задумался:
– Может, возьмете с собою пару фляг, да подашь там, в вашем Городе, вот и будет у тебя свежая копейка.
– Не знаю, папа, нужно с Сашей посоветоваться.
Приехавший за семьей в начале осени Саша, идею одобрил.
Дед Костя погрузил на телегу две фляги с медом, пару мешков яблок и груш и отвез семью на поезд, идущий в Город у Моря.
Подросший, загоревший до черноты Митя, орал во все горло, не желая прощаться с дедом и так полюбившимся ему хутором. Еле-еле его удалось успокоить, пообещав, что они приедут на хутор совсем скоро, уже зимой, на Новый Год.
Мед Надя пода очень быстро. Даже сама не ожидала такого спроса.
Дед Костя договорился сыном селянина, работавшим проводником на поезде Южного Направления, и Наденьке уже не было нужды куда-то ехать.
В назначенный день она шла в весовую, нанимала грузчика с тачкой, и отравлялась на вокзал встречать поезд.
За отлитую кринку великолепного меда, весовщик изыска в углу комнатенки место для Наденькиных фляг.
Ее мед покупали охотно, а потому, вскоре, к ней стали обращаться жители соседних сел:
– Надя, помогите наш мед продать. У Вас просто талант – торговать медами.
Надя мед пробовала, и если он ей нравился – соглашалась. Правда, всегда честно предупреждала покупателя:
– Мед хороший, но не с отцовской пасеки.
Покупатель вздыхал, но на покупку соглашался:
– Если Вы, Надя, рекомендуете – нужно брать. Вы в медах эксперт…
Уже давно засерело за окном, совсем скоро рассветет и начнется новый день, а соседки-подруги все еще сидели за столом.
Надежда неторопливо рассказывала, а Анечка слушала, иногда улыбаясь, радуясь за подругу, иногда всхлипывая.
– Вот и вся моя жизнь, подружка. Даже не думала, что кому-то о ней расскажу, Надежда встала и потянулась, так, что хрустнули косточки в плечах.
– Ты не думай, Наденька. Я умею хранить чужие секреты.
– Да я ничего такого и не думаю. Если бы сомневалась в тебе – рта бы не раскрыла. Зато теперь ты знаешь, откуда у меня мед, – Надежда снова усмехнулась:
– Ложись, отдохни. И я пойду, посплю пару часов. В полдень поезд придет, встретить нужно…
Глава девятая
Только через девять месяцев китобаза вернулась в Город у Моря.
И снова на причале гремел духовой оркестр.
И снова причал был забит встречающим своих мужчин родственниками.
И снова жители Города запрудили все свободное пространство, включая Потемкинскую лестницу, чтобы увидеть, как огромная китобаза, в сопровождении судов-китобоев, заходит в акваторию порта.
Надежда и Аня не стали брать с собой детей.
Неизвестно, сколько времени придется ждать, пока судно пройдет таможенный досмотр, а мучить малышей под палящим июньским солнцем было бы неправильно и глупо. Их оставили дома, под присмотром соседки-пенсионерки, заслуженной учительницы УССР, «заслужившей» – таки на старости лет крохотную комнатку в коммунальной квартире.
Учительница эта вселилась в коммуналку самой последней.
Уже все комнаты были заняты, уже успели перезнакомиться жильцы, когда управдом привел в квартиру худенькую, крошечную старушку, одетую в коричневое «школьное» платье с кружевным воротничком, с приколотой на груди медалью, благодаря которой соседи и узнали, что эта худенькая крошечная то ли бабушка – то ли подросток и есть Заслуженная Учительница УССР.
В руке старушки был фибровый чемоданчик, а управдом, брезгливо морща нос, нес за нею чучело обезьянки.
Оказавшаяся в это время дома мужская половина жильцов, быстро занесла в комнату учительницы ее мебель: узенькую кровать с «шишечками» по углам спинки, колченогий стул и тумбочку. Больше пожитков у новоселки не было.
Митя и Тоня, приоткрыв рты, заворожено смотрели на обезьянку, не понимая, что это.
Дети – всегда дети. Им все интересно, все любопытно.
Митя и Тоня, устав бегать по длинному коридору коммуналки, подолгу стояли у закрытой двери, ожидая, когда учительница выйдет из комнаты, чтобы хоть одним глазком, через щель приоткрытой двери, увидеть чудную зверушку.
Совсем скоро учительница пригласила любопытных малышей к себе.
Она усаживала детей на кровать, садилась сама посередине, открывала книжку и подолгу читала им сказки и стихи.
На обезьянку можно было только смотреть. Руками ее трогать, а тем более играть с нею, было нельзя.
Надежда и Аня, заметив, куда все чаще стараются улизнуть их дети, поначалу старались их забрать, чтобы не мешали пожилой даме. Но учительница ничего не имела против визитов малышей, улыбаясь, говорила подругам:
– Ну что вы, девочки, я всю жизнь с детьми проработала, мне они только в радость. Пусть сидят себе, а я им книжку почитаю.
Учительница ничего не готовила для себя на коммунальной кухне. У нее не было даже своего столика и примуса.
Через короткое время, Надежда и Аня стали ее «подкармливать», то налив тарелку супа, то занеся в комнату пару котлет с немудреным гарниром.
В первое время учительница отнекивалась, говорила, что ей неудобно «объедать» соседей, что у нее хорошая пенсия и ей вполне хватает на пропитание. Подруги, для того, чтобы пожилая дама не чувствовала себя обязанной, просили ее посидеть с детьми, почитать им, занять ребятню. Обставляя все таким образом, что учительница уже не чувствовала себя нахлебницей.
К ней никто не приходил. У нее никогда не было гостей. О родственниках спрашивать было как-то неудобно. Никто не знал, что случилось в жизни этой женщины, почему она осталась на старости лет одна.
Вот ее-то и попросили присмотреть за детьми, пока матери будут встречать их отцов.
Возвращение из рейса в шестидесятых – это всегда был праздник. И праздник не только для членов семьи моряка, а и для всех друзей и соседей.
Накрывался длинный стол, готовилось огромное количество блюд, закупалось ящиками спиртное. Не позвать соседа "на встречу" – это значит нанести тому чуть ли не кровную обиду. А что уж говорить о соседях по коммуналке, с которыми Александр, муж Нади и Виктор, муж Ани, только – только познакомились.
Виктор не спускал с рук сына, который родился, когда папа был в рейсе. Александр прижимал к груди Митю, успевшего отвыкнуть от отца и немного дичившегося. Женщины бегали в кухню и обратно, меняя тарелки и подавая все новые и новые блюда.
По своим комнатам жены развели уже изрядно охмелевших мужей далеко за полночь.
Через час общими усилиями женской половины коммуналки посуда была вымыта, стулья разнесены, стол сложен и отодвинут к стене.
Можно, наконец-то, лечь в постель и прижаться к любимому мужу, которого не видела почти год, и за которым успела так соскучиться.
Через несколько дней Митю отвезли на хутор к деду.
Надя и Саша хотели побыть вместе, а потому, воспользовавшись предложенными путевками, отправились в Кисловодск, в санаторий.
Мужчины успели проводить своих отпрысков в первый класс перед тем, как снова уйти на промысел.
Загорелый, немного подросший Митя, вышагивал за руку с отцом.
С лица мальчишки не сходила недовольная гримаса.
Он не хотел уезжать с хутора, не хотел расставаться с дедом Костей.
Ему и даром не приснилась какая-то школа.
Что там может быть хорошего? Что интересного?
Намного интереснее ездить на бричке с дедом на пасеку и в сад, валяться в полдень в луговых травах, бегать на речку с Витей и Лизой, ловить рыбу и вытаскивать из нор раков.
Но в конце августа приехали родители и, уже через неделю, отчаянно ревущего и брыкающегося Митю, усадили-таки в поезд и увезли от любимого деда.
Испуганных первоклашек выстроили на линейку у школы.
Где-то там, за их спинами, стояли гордые родители.
Где-то там, в дальнее-далёко убегало беззаботное детство.
Митя, исподлобья, рассматривал своих одноклассников, когда увидел ЕЁ…
Нарядную, в белом передничке, с огромными бантами на кончиках тоненьких рыжих косичек, белокожую и веснушчатую, зеленоглазую Леночку.
Девочку подвела к шеренге первоклашек такая же рыжеволосая женщина. Поставила ее в строй, на свободное место, обернулась к малышам:
– Здравствуйте дети. Я ваша учительница.
О том, что девочку зовут Лена, Митя узнал чуть позже, когда учительница отвела всех в класс, рассадила за парты и стала вызывать каждого по имени, чтобы познакомиться самой и дать возможность детям услышать, как кого зовут.
Митя то поглядывал заинтересованно на Леночку, то, с явной неприязнью смотрел на мальчишку, которого учительница посадила за парту рядом с ней.
После первой же перемены, Митя, со своим портфелем, перебрался за парту к Леночке, оттолкнув ее соседа и сбросив на пол его пенал.
Учительница, вошедшая в класс через пару минут, увидевшая самовольно пересевшего мальчишку, не сказала ничего, только улыбнулась едва заметно и оставила детей в покое.